Советский народ, руководимый Коммунистической партией во главе с В.И. Лениным, победоносно закончил гражданскую войну, изгнал иностранных захватчиков с родной земли и получил возможность приступить к мирному социалистическому строительству.

Внутреннее положение Советской республики было в это время чрезвычайно тяжелым. Империалистическая и гражданская войны, иностранная военная интервенция разорили страну. Она испытывала острый недостаток в продовольствии и в самых необходимых промышленных товарах. Из-за отсутствия сырья не работали многие фабрики и заводы. В состоянии разрухи находился железнодорожный транспорт. Классовые враги внутри страны и за рубежом всячески стремились сорвать творческую созидательную работу партии и народа.

Потерпев поражение в открытой вооруженной борьбе, буржуазия не отказалась от мысли уничтожить государство рабочих и крестьян. В новых условиях империалисты меняют тактику борьбы с Советской властью. Главная ставка теперь делается на экономическое удушение Страны Советов. Враги спешили использовать ее тяжелое хозяйственное положение. «Советская республика, - отмечалось в Постановлении ЦК КПСС «О подготовке к 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции» от 4 января 1967 г., - подобно острову, была окружена океаном враждебных сил, враги предрекали ей неминуемую и скорую гибель. Они все делали для того, чтобы задушить и уничтожить молодую Советскую республику»^[1].

Характеризуя сложившуюся международную и внутриполитическую обстановку в стране, В. И. Ленин считал, что действия империалистов против нас приняли [258] форму менее военную, но в некоторых отношениях более тяжелую и более опасную^[2]. «Поэтому, - говорил Владимир Ильич на VIII Всероссийском съезде Советов, - кто забудет о постоянно грозящей нам опасности, которая не прекратится, пока существует мировой империализм, - кто забудет об этом, тот забудет о нашей трудовой республике»^[3]. Он призывал партию, советский народ повышать революционную бдительность, подчеркивая, что страна не гарантирована от новой войны, а следовательно, и от подрывных действий империализма.

В. И. Ленин указывал на необходимость укрепления обороноспособности страны, боевой мощи Красной Армии, органов ВЧК, поручив Ф. Э. Дзержинскому разработать план борьбы с внутренней контрреволюцией в условиях мирного социалистического строительства. Такой план был подготовлен в ВЧК.при непосредственном участии Ф. Э. Дзержинского и представлен В. И. Ленину. Он предусматривал окончательную ликвидацию белогвардейских, эсеро-меньшевистских и других антисоветских организаций, очищение ряда районов страны от бандитских и контрреволюционных элементов, укрепление частей и отрядов особого назначения для борьбы с бандитизмом.

Дзержинский принимал действенные меры к организационному укреплению ВЧК. По его инициативе были созданы новые оперативные подразделения, в том числе на базе экономического отдела ВЧК Экономическое управление в центре и его отделы на местах с целью борьбы со шпионажем, контрреволюцией и саботажем в различных отраслях народного хозяйства.

Руководствуясь требованиями В. И. Ленина, решениями Центрального Комитета, Феликс Эдмундович Дзержинский с упорством и настойчивостью проводил в жизнь генеральную линию партии в работе ВЧК и ее органов на местах.

Чрезвычайный характер ее деятельности, как органа пролетарской диктатуры, вызванный обстановкой гражданской войны и иностранной военной интервенции, уже не отвечал новым условиям мирного социалистического строительства. В. Й. Ленин в докладе на IX Всероссийском съезде Советов в декабре 1921 г. сделал важный [259] теоретический вывод о необходимости длительного существования в механизме социалистического государства органа охраны его безопасности, что без такого учреждения, как ВЧК, «власть трудящихся существовать не может, пока будут существовать на свете эксплуататоры...»^[4]. Вместе с тем Владимир Ильич говорил, что надо провести реформу ВЧК, определить ее функции и компетенцию и ограничить ее работу задачами политическими. «Та обстановка, которая у нас создалась, - указывал он, - повелительно требует ограничить это учреждение сферой чисто политической...»^[5].

На основе предложений В. И. Ленина, решения IX Всероссийского съезда Советов ВЦИК РСФСР 6 февраля 1922 г. упразднил Всероссийскую чрезвычайную комиссию и образовал Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Председателем ГПУ стал Народный комиссар внутренних дел Ф. Э. Дзержинский.

В тот же день ВЦИК РСФСР утвердил Положение о Государственном политическом управлении. Его функции состояли в предупреждении и подавлении открытых контрреволюционных выступлений, борьбе с бандитизмом, мятежами, раскрытии контрреволюционных организаций и лиц, деятельность которых направлена к подрыву хозяйственных органов республики. Большое место в деятельности ГПУ занимали охрана государственных тайн и борьбы со шпионажем, охрана железнодорожных и водных путей сообщения, границ РСФСР, борьба с экономической и политической контрабандой и незаконным переходом границ, выполнение специальных заданий ВЦИК и СНК по обеспечению революционного порядка.

В связи с образованием Союза Советских Социалистических Республик (30 декабря 1922 г.) постановлением ЦИК СССР 15 ноября 1923 г. было создано Объединенное государственное политическое управление при Совете Народных Комиссаров СССР как орган, объединяющий революционные усилия республик по борьбе с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом. Ф. Э. Дзержинский был назначен председателем ОГПУ. [260]

Упразднение Всероссийской чрезвычайной комиссии и создание ГПУ - ОГПУ не означало простой перемены наименования органов государственной безопасности. Главное в реформе ВЧК, как подчеркивал В. И. Ленин, заключалось в изменении характера ее деятельности в новой обстановке, сложившейся цосле окончания иностранной военной интервенции и гражданской войны. Центральный Комитет РКП (б) ориентировал органы ГПУ на то, что им предстоит решать более трудные, чем ВЧК, задачи в период мирного строительства. В условиях враждебного капиталистического окружения, возможной агрессии империалистов против молодой Советской республики нужна постоянная революционная бдительность ее органов государственной безопасности.

Как председатель ГПУ - ОГПУ Ф. Э. Дзержинский проводил в жизнь ленинские идеи о необходимости охраны политических и экономических основ Советской власти, дальнейшем совершенствовании форм и методов борьбы с внешней и внутренней контрреволюцией в период мирного социалистического строительства.

Постановлением ВЦИК РСФСР от 6 февраля 1922 г. в ГПУ была четко определена система полномочных представительств для объединения, руководства и координации работы местных органов на окраинах страны и в автономных республиках и областях. Феликс Эдмундович рекомендовал на должности полномочных представителей ГПУ Украины, Сибири, Северного края, Западного края, Туркестана, Закавказья стойких и испытанных бойцов партии, видных чекистов - В. Н. Манцева, С. А. Мессинга, И. П. Павлуновского, Я. X. Петерса и других.

6 мая 1922 г. Ф. Э. Дзержинский провел оперативное совещание полномочных представителей ГПУ, на котором обсуждались задачи органов государственной безопасности, вопросы укрепления социалистической законности. Он указал на политическое значение проведенной по инициативе В. И. Ленина реформы ВЧК и создание ГПУ, на необходимость усиления борьбы с экономической контрреволюцией, дальнейшего совершенствования чекистского аппарата.

«...Открытые восстания, - говорилось в приказе, подписанном Феликсом Эдмундовичем, - должны подавляться беспощадно, бандитские шайки просто подлежат уничтожению, но борьба с подпольными организациями [261] эсеров, подготавливающими восстания или террористические акты, ловля политических или экономических шпионов требует тонких приемов работы, внутреннего осведомления и т. д... Надо знать, что делает такой-то, имярек, бывший офицер или помещик, чтобы его арест имел смысл; иначе шпионы, террористы и подпольные разжигатели восстаний будут гулять на свободе...»^[6] Под руководством Ф. Э. Дзержинского органы государственной безопасности выявляли па советской территории шпионские гнезда английской, французской, японской, польской и других разведок капиталистических государств.

Находившиеся у них на службе различные центры белой эмиграции - «Российский общевоинский союз», «Высший монархический совет», «Братство русской правды», «Народный союз защиты родины и свободы», «Российский фашистский союз» и другие всевозможные «союзы» и «объединения» выступали единым фронтом, тесно координируя свои антисоветские планы. В Константинополе действовала так называемая «межсоюзная разведка», которая использовала бежавших в Турцию белогвардейцев для шпионажа против Советской России. Конференция Прибалтийских государств, созванная в 1924 г. по инициативе правящих кругов Англии и Финляндии, призвала к созданию единого антисоветского центра, к усилению подрывной работы империалистических разведок на территории нашей страны.

Ф. Э. Дзержинский, его заместители И. С. Уншлихт, В. Р. Менжинский, центральный аппарат ВЧК - ОГПУ, его местные органы пристально следили за действиями врагов Советского государства, разрабатывали и осуществляли меры по срыву их преступных планов и замыслов.

В марте 1921 г. ЦК РКП (б) и СНК СССР поставили перед чекистами задачу - выявить и разоблачить подлинных вдохновителей и организаторов кронштадтского мятежа. Выполняя это задание партии и Правительства, Петроградская чрезвычайная комиссия и Особый отдел Петроградского военного округа в начале июня 1921 г. раскрыли крупную военно-заговорщическую организацию, так называемую «Петроградскую боевую организацию» во главе с бывшим помещиком Таганцевым. Она была связана с руководителями кронштадтского мятежа, [262] которым передавалась шпионская информация о положении в Петрограде, дислокации и численном составе войск гарнизона. Еще во время кронштадтского мятежа в феврале 1921 г. Дзержинский дал указание Особому отделу ВЧК и Петроградской губчека провести тщательное расследование этого дела, раскрыть связь главарей мятежа с империалистическими разведками и внутренней контрреволюцией. Было установлено, что накануне и в самый разгар мятежа руководители «ревкома» во главе с бывшим петлюровским офицером Петриченко и начальником артиллерии бывшим царским генералом Козловским держали связь с Таганцевым и другими контрреволюционерами, информировали, последнего о подготовке мятежа и его конечной цели - свержении Советской власти под лозунгом «Советы без коммунистов!». Как только начался мятеж, Таганцев поставил своей организации задачу: объединить все контрреволюционные силы и направить их на поддержку мятежников; вести массовую антисоветскую агитацию на заводах и фабриках, в воинских частях; распространять листовки и прокламации, призывающие использовать любые меры для борьбы с Советской властью. На следствии была установлена связь главарей контрреволюционной организации с эсерами, меньшевиками, а также с американской, английской и французской разведывательными службами.

В записке В. И. Ленину 19 июня 1921 г. Феликс Эдмундович сообщал, что это «дело очень большое и не скоро закончится. Буду следить за его ходом». В тот же день в записке начальнику отдела ВЧК Т. П. Самсонову он указал на политическое значение раскрытия заговора, на необходимость срочного выявления оставшихся на свободе заговорщиков, их связей с другими контрреволюционерами. Дзержинский предлагал тщательно наблюдать за делом Таганцева с целью раскрыть все очаги белогвардейцев.

24 июля 1921 г. «Известия ВЦИК» опубликовали материалы из доклада ВЧК о раскрытых и ликвидированных на территории РСФСР заговорах против Советской власти в период мая - июня 1921 г.^[7] Органами ВЧК были обезврежены контрреволюционные, шпионско-заговорщические организации, в том числе «Петроградская [263] боевая организация», «Западный областной комитет» так называемого «Народного союза защиты родины и свободы», «Сибирский областной союз трудовых крестьян», тесно связанные с иностранными империалистами и их разведывательными службами, а также с эсерами и меньшевиками. «Антисоветское движение последних месяцев показало, - говорилось в докладе ВЧК, - что передними старый дружный хор контрреволюции - от крайних монархистов до меньшевиков включительно. Его конечная цель - реставрация буржуазно-помещичьей власти, его средства борьбы - бандитские восстания, террор, разрушение»^[8].

В. И. Ленин неоднократно указывал, что борьба чекистских органов с происками внешней и внутренней контрреволюции может быть успешной при условии знания ими противника, его сильных и слабых сторон. Владимир Ильич говорил: «Было бы весьма поучительно... систематически проследить... за важнейшими тактическими приемами... контрреволюции. Она работает, главным образом, за границей...»^[9] На основе ленинских идей Ф. Э. Дзержинский требовал от органов ВЧК - ОГПУ постоянного изучения приемов борьбы контрреволюции с Советской властью, умелого маневрирования силами и средствами органов государственной безопасности, выработки эффективной тактики борьбы с тайными происками врагов Советской республики.

Каждая крупная операция органов государственной безопасности против разведок капиталистических государств, зарубежных белоэмигрантских центров и внутренней контрреволюции проводилась под его руководством или при его участии.

Активная деятельность чекистов способствовала срыву планов внешней и внутренней контрреволюции по объединению зарубежных белоэмигрантских центров в единый антисоветский блок.

В проводимых ОГПУ операциях Феликс Эдмундович со свойственными ему упорством и настойчивостью, выдержкой и хладнокровием учил сотрудников искусству тонкой, кропотливой работы по проникновению в замыслы противника, выявлению и парализации его действий. [264]

Ф. Э. Дзержинский направлял работу основных оперативных управлений и отделов ВЧК - ОГПУ, следил за проводимыми чекистами мероприятиями по операции «Синдикат-2». Вместе со своим заместителем В. Р. Менжинским и начальником контрразведывательного отдела А. X. Артузовым он детально изучил план операции, цель которой - заставить Бориса Савинкова приехать в Советский Союз для руководства «антисоветской организацией» «Либеральные демократы», с которой установил связь его представитель. Участвовавшие в операции чекисты А. П. Федоров, Н. И. Демиденко, Р. А. Пиляр, С. В. Пузицкий и другие через А. X. Артузова получили много ценных советов Феликса Эдмундовича о тактике действий. Савинков должен был поверить в силу «антисоветской организации». Чтобы сыграть на его честолюбии, по рекомендации Дзержинского Савинкова заочно избрали председателем ЦК этой организации. Была создана легенда о ее расколе на две группировки - так называемых «активистов» и «накопистов». Люто ненавидя Советскую власть и стремясь возглавить антисоветскую борьбу, Савинков в сопровождении своих ближайших единомышленников 15 августа 1924 г. «нелегально перешел» советско-польскую границу, а на следующий день был арестован в Минске.

В результате умелых и самоотверженных действий ОГПУ прекратил существование савинковский так называемый «Народный союз защиты родины и свободы».

Осуществляя операцию «Трест», органы ОГПУ по указанию Ф. Э. Дзержинского передавали английской разведке и спецслужбам других капиталистических государств фиктивную «разведывательную» информацию, которую высоко оценивали правящие круги и генеральные штабы Англии, Франции, а также лидеры белой эмиграции^[10].

Подпольные белогвардейские, эсеровские и меньшевистские группы в 1921-1922 гг. организовали в ряде районов страны серию взрывов и поджогов, порчу железнодорожных путей, мостов, телефонной и телеграфной связи, затопление шахт.

Используя тяжелое экономическое положение Советского государства, они стремились подорвать доверие [265] трудящихся к Коммунистической партии и Советской власти, призывали к борьбе с ней, к организации забастовок.

Меньшевики, эсеры и другие антисоветские элементы стремились использовать новую экономическую политику, легальные возможности в своих преступных целях. Маскируясь под друзей Советской власти, они старались проникнуть в Коммунистическую партию, чтобы внести раскол в ее ряды, в Красную Армию, государственные учреждения, занять командные посты в различных отраслях народного хозяйства, чтобы подрывать экономическую и оборонную мощь страны, вредить делу социалистического строительства.

«Антисоветские партии и течения, - говорилось в резолюции XII Всероссийской конференции РКП (б) в августе 1922 г., - систематически пытаются превратить сельскохозяйственную кооперацию в орудие кулацкой контрреволюции, кафедру высших учебных заведений - в трибуну неприкрытой буржуазной пропаганды, легальное издательство - в средство агитации против рабоче-крестьянской власти и т. п.»^[11].

Борьба органов ГПУ - ОГПУ с антисоветской деятельностью меньшевиков, эсеров, буржуазных националистов - составная часть борьбы нашей партии с контрреволюционными партиями и течениями. Ф. Э. Дзержинский обращал внимание работников органов ГПУ - ОГПУ на новую тактику борьбы меньшевиков и эсеров против Советской власти, на необходимость противопоставить ей гибкие, эффективные методы выявления их подпольных организаций и ликвидации преступной деятельности. Для борьбы с антисоветскими партиями и течениями он считал важным привлечь широкие массы трудящихся, использовать печать, митинги и собрания рабочих.

Под руководством Ф. Э. Дзержинского была проведена операция по обнаружению и захвату архива ЦК партии правых эсеров. Они были организаторами и вдохновителями многих кулацких мятежей и бандитизма в Сибири, Тамбовской губернии, на Украине, в Белоруссии и других районах страны. Они убили В. Володарского и М. С. Урицкого, организовали злодейское покушение на жизнь В. И. Ленина. [266]

В записке членам коллегии ГПУ Ф. Э. Дзержинский писал: «Эти материалы должны быть использованы для статей во всех органах так, чтобы все красноармейцы и крестьяне знали, до какой измены дошли Чернов и Ко... Наша беда, что наши материалы политически используются недостаточно. Это наш коренной дефект».

Пленум ЦК РКП (б) 28 декабря 1921 г. по докладу Ф. Э. Дзержинского об эсерах и меньшевиках принял решение о предании ЦК партии социалистов-революционеров суду Верховного трибунала и поручил комиссии, в которую вошел и Феликс Эдмундович, установить срок опубликования необходимых материалов^[12].

По его предложению они были опубликованы в «Известиях ВЦИК». В сообщении указывалось, что в Государственное политическое управление поступили материалы, подтверждавшие сведения о террористической и боевой деятельности партии социалистов-революционеров в годы гражданской войны, о преступлениях этой партии перед пролетарской революцией. Центральный Комитет партии социалистов-революционеров и ряд ее активных деятелей предавались суду Верховного революционного трибунала.

В июле - августе 1922 г. он рассмотрел дело о преступлениях эсеров. На судебном процессе была неопровержимо доказана организация ими заговоров и вооруженных мятежей против Советской власти. В приговоре отмечалось, что вся деятельность партии социалистов-революционеров свидетельствует о том, что эта партия - не социалистическая, а буржуазная, что она использует свое социалистическое название и входящие в нее социалистические элементы для обмана масс, что она контрреволюционная партия врагов народа.

Суд над эсеровскими главарями показал, что они являются агентами империализма. В сговоре с капиталистическими державами Запада эсеры способствовали развязыванию гражданской войны, подстрекали к убийству руководителей Советского правительства, трусливо скрывая при этом свои преступления.

После судебного процесса усилилось разложение в рядах эсеров, отход многих рядовых членов этой партии от своих лидеров, что привело к прекращению ее антисоветской деятельности. [267]

В целях предупреждения враждебной деятельности меньшевиков, эсеров и других антисоветских элементов по представлению ГПУ ВЦИК 10 августа 1922 г. принял декрет об административной высылке участников контрреволюционных выступлений. Из Москвы и других городов страны были высланы многие члены антисоветских партий и групп.

В то же время Ф. Э. Дзержинский проявлял исключительное внимание к письмам и заявлениям тех из них, кто раскаивался в преступлениях против Советской власти и отказывался от антисоветской борьбы. Так, ознакомившись с письмом эсера А. Е. Бейлина, в котором последний писал, что решил навсегда закрыть страницу своей прошлой политической деятельности, Феликс Эдмундович в записке В. Р. Менжинскому 12 марта 1924 г. указывал, что после таких заявлений наших противников им следует идти навстречу, что надо пересмотреть дело Бейлина.

Дзержинский интересовался судьбой бывших членов антисоветских партий, перешедших на сторону большевиков. 22 марта 1922 г. он писал в ЦК и ЦКК РКП (б), что для ГПУ моральная чистота побуждений этих товарищей вне сомнения, и считал, что в партийной среде они должны найти полное понимание и нравственную поддержку. Феликс Эдмундович просил ЦК и ЦКК партии воздействовать на тех коммунистов, которые продолжали враждебно относиться к бывшим эсерам, покончившим со своим прошлым и разоблачавшим антисоветские происки эсеровской партии.

В общей системе мер Коммунистической партии и Советского правительства в годы восстановления народного хозяйства большое место занимала борьба с бандитизмом в различных районах страны. Политический бандитизм и кулацкие мятежи представляли собой одну из наиболее острых форм подрывной деятельности внутренней и внешней контрреволюции против Советского государства. Выступая на X съезде РКП (б) 8 марта 1921 г., В. И. Ленин отмечал: «Мы оказываемся втянутыми в новую форму войны, новый вид ее, которые можно объединить словом: бандитизм»^[13].

Реакционные империалистические круги многих капиталистических государств, их разведывательные службы [268] забрасывали на советскую территорию бандитские группы, завербованные из остатков разгромленных армий Деникина, Врангеля, Юденича и других белогвардейских генералов. Внутри страны банды формировались из кулаков, анархистов, буржуазных националистов и уголовно-деклассированных элементов. Особенно широко бандитизм распространился на Украине, Кубани, в Тамбовской губернии, Сибири, Средней Азии, Карелии и на Кавказе. «Почти во всех бандах на Западе, Украине и Кавказе имеются шпионы, и с ними поддерживают связь агенты иностранных правительств», - говорилось в июне 1922 г. в одной из докладных записок отдела ГПУ по борьбе с бандитизмом.

Последний представлял большую опасность для народа. Банды опустошали целые районы, совершали налеты на партийные и советские учреждения, учиняли зверскую расправу над коммунистами, комсомольцами, советским активом, грабили банки, поезда, склады, магазины, терроризировали местное население. Бандиты пытались срывать мероприятия Коммунистической партии и Советского правительства по проведению в жизнь новой экономической политики, по восстановлению народного хозяйства.

Идейными вдохновителями и организаторами многочисленных банд были разведки капиталистических государств и находившиеся у них на службе всевозможные зарубежные антисоветские и националистические центры и организации, а также эсеры, буржуазные националисты. «В бандитизме чувствуется влияние эсеров, - говорил В. И. Ленин. - Главные силы их за границей; они мечтают каждую весну свергнуть Советскую власть... Эсеры связаны с местными поджигателями»^[14]

Борьба с бандитизмом приобретала общегосударственное значение. В декабре 1921 г. В. И. Ленин писал в Политбюро ЦК РКП (б), что «...если авантюристские шалости с бандами, вроде прежних савинковских, не прекратятся, если нашей мирной работе будут продолжать мешать, то мы поднимемся на всенародную войну...»^[15] В телеграмме Реввоенсовету Кавказского фронта Владимир Ильич требовал: «Быстрейшая и полная ликвидация всех банд и остатков белогвардейщины на Кавказе и Кубани - [269] дело абсолютной общегосударственной важности. Осведомляйте меня чаще и точнее о положении дела»^[16].

Для руководства этой борьбой по решению партии и правительства была создана специальная комиссия во главе с Ф. Э. Дзержинским. Феликс Эдмундович мобилизовал силы ГПУ - ОГПУ для решительных действий. По его предложению с этой целью в Белоруссию был направлен заместитель председателя ГПУ И. С. Уншлихт. В составе ГПУ усиливался специальный отдел по борьбе с бандитизмом.

В связи с широким распространением бандитизма и учитывая его общественную опасность, ВЦИК РСФСР в октябре 1922 г. предоставил ГПУ право внесудебной расправы над участниками бандитских налетов и вооруженных ограблений.

27 декабря 1923 года в записке В. Р. Менжинскому Феликс Эдмундович просил подготовить в ЦК доклад о состоянии борьбы с бандитизмом, указав на слабость мер уголовного розыска, особенно в деревне, где население нередко попадает в полную зависимость от хулиганов. Он считал необходимым дать ОГПУ полномочия для борьбы с хулиганством, и прежде всего в деревне.

29 января 1924 г. Ф. Э. Дзержинский направил в Политбюро ЦК РКП (б) письмо, в котором указывал, что до последнего времени не удалось ликвидировать политический и уголовный бандитизм. Имели место ограбления представителей польской, итальянской, британской и персидской дипломатических миссий и дипкурьеров. Одну из причин такого положения Феликс Эдмундович видел в волоките судов, в несогласованности действий уголовного розыска, милиции и ОГПУ. Он рекомендовал руководство борьбой с бандитизмом возложить на ОГПУ и его местные органы, оперативно подчинив им для этой цели уголовный розыск и милицию. При выработке мер по усилению этой борьбы Политбюро ЦК РКП (б) и Президиум ЦИК Союза ССР 9 мая 1924 г. приняли предложение Ф. Э. Дзержинского.

Он неоднократно обращал внимание руководителей местных органов госбезопасности на то, что необходимым условием успеха в этой борьбе является опора на трудящиеся массы, на симпатии и доверие честных крестьян. [270]

Под руководством ЦК партии, В. И. Ленина, при поддержке местных партийных и советских органов подразделения Красной Армии, органы и войска ГПУ - ОГПУ, части особого назначения ликвидировали бандитизм в ряде районов страны. Это позволило нарушить планы империалистов и внутренней контрреволюции взорвать Советскую власть изнутри. Свергнутые эксплуататорские классы потеряли надежду на восстановление старых порядков. Ликвидация бандитизма способствовала более быстрому восстановлению народного хозяйства и проведению социалистических преобразований в деревне.

В этот период борьба с экономической контрреволюцией - одна из основных задач, возложенных ВЦИК на Государственное политическое управление.

13 декабря 1922 г. в беседе с корреспондентом «Правды» Ф. Э. Дзержинский подчеркнул, что «нынешнее ГПУ и сейчас с той же энергией и преданностью делу рабочей революции и коммунизму будет добиваться доверия рабочих и крестьян для окончательной победы над происками мировой контрреволюции и для обеспечения победы советским республикам на мирном фронте восстановления разрушенного хозяйства»^[17].

В приветственном слове к участникам торжественного заседания, посвященного пятой годовщине органов ВЧК - ГПУ, 17 декабря 1922 г. Феликс Эдмундович говорил о сложных и трудных задачах органов Госполитуправления и призвал чекистов все силы отдать восстановлению народного хозяйства, как источнику могущества и непобедимости Советской страны.

Империалистические государства и русская буржуазия за рубежом делали все для того, чтобы сорвать или хотя бы замедлить темпы восстановления разрушенного войной народного хозяйства. Вместе с тем они надеялись, что в условиях нэпа смогут более активно вести подрывную работу на территории Советской России и в конечном итоге добьются реставрации капитализма, свержения Советской власти. Созданные за границей различные объединения бывших российских промышленников, банкиров, торговцев, опираясь на свои международные связи, играли главную роль в организации экономических диверсий в СССР. Они устанавливали связи с различными контрреволюционными организациями на советской [271] территории, субсидировали зарубежные белоэмигрантские центры, которые вели шпионско-диверсионную и террористическую деятельность в нашей стране.

Наиболее распространенные формы экономической контрреволюции - шпионаж в области экономики, вредительство, контрабанда, изготовление и сбыт фальшивых денег, спекуляция, хищения социалистической собственности. Борьба с этими преступлениями имела большое значение для укрепления экономической основы Советского государства, усиления его обороноспособности и государственной безопасности.

В одном из приказов по ВЧК Дзержинский писал, что орудием иностранной буржуазии является внешняя торговля, попытки «развратить наши заграничные миссии процентными взятками, выкачать как можно скорее золотой и сырьевой запас, всучить Советской власти всякую дрянь вместо паровозов, машин, запасных частей и прочих элементов восстановления производства...»^[18]

В проекте письма в ЦК РКП (б) в январе 1921 г. Феликс Эдмундович указывал на необходимость решительной борьбы с преступлениями, подрывавшими экономическую основу Советского государства. Он подчеркивал, что, когда хозяйственный фронт требует крайнего напряжения всех сил пролетариата, для которого победа на этом фронте - вопрос жизни или смерти, преступления должностных лиц следует своевременно пресекать.

Органы ГПУ - ОГПУ раскрыли десятки крупных вредительских организаций в различных отраслях народного хозяйства, подрывная деятельность которых направлялась из-за границы. В 1924-1925 гг. были обезврежены вредительские гнезда на Днепровском заводе «Югосталь», на Кадиевских рудниках, в органах снабжения и распределения, кооперации. Было установлено, что наряду с вредительством собирались и передавались за границу шпионские сведения^[19].

Ф. Э. Дзержинский постоянно вникал в содержание работы ГПУ - ОГПУ, учил сотрудников Экономического управления выявлять связи вредительских организаций с заграницей, оказывать всяческую помощь партийным и советским органам в улучшении работы учреждений и предприятий, острее реагировать на письма и заявления [272] трудящихся, в которых сообщалось о вредительстве различных должностных лиц из числа бывших старых специалистов. После принятия ЦК РКП (б) 24 декабря 1923 г. решения по экономическим вопросам Ф. Э. Дзержинский в записке В. Р. Менжинскому 31 декабря писал: «В связи с борьбой «с ножницами» и резолюцией ЦК по эконом[ическим] вопросам значение работы Экономупрэ должно усилиться в больших размерах. Работа Экономупра должна выявлять все уязвимые места и намечать исправления»^[20].

Для выполнения этой задачи он предлагал усилить данное управление ОГПУ квалифицированными кадрами.

Феликс Эдмундович постоянно информировал ЦК РКП (б), Совнарком СССР о ходе борьбы с вредительством.

Под его руководством осуществлялись меры по выявлению и пресечению контрабандной деятельности, наносившей большой ущерб экономике Советского государства. Враги Советской власти пытались вывезти за границу валютные ценности, уникальные музыкальные инструменты, картины всемирно известных художников, ценные исторические реликвии, наводнить внутренний рынок различными контрабандными товарами.

В. И. Ленин особо подчеркивал серьезную опасность вывоза валюты.

Коммунистическая партия и Советское правительство выработали эффективные меры по соблюдению монополии внешней торговли и борьбе с контрабандой. Эти меры были определены в принятом 25 октября 1922 г. СНК РСФСР постановлении, в котором указывалось на первостепенное значение экономической охраны границ Советского государства и предлагалось ГПУ и НКВД усилить аппарат по борьбе с контрабандой. Совнарком предложил ГПУ и Таможенному управлению Наркомвнешторга командировать ответственных работников с надлежащими полномочиями для улучшения деятельности местных органов и принятия решительных мер в отношении лиц, активно или пассивно способствовавших контрабанде.

Несмотря на огромную занятость на посту председателя ВСНХ, оставаясь в то же время руководителем [273] ОГПУ при СНК СССР, Ф. Э. Дзержинский регулярно, чаще всего поздно ночью, знакомился со сводками Экономического управления о задержании контрабандистов и изъятии у них товаров. Он советовал, как лучше организовать охрану государственных границ с целью недопущения вывоза за рубеж валютных ценностей, своевременно информировать партийные и хозяйственные органы о дефиците таких товаров, которые перебрасываются в СССР в качестве контрабанды. Так, 26 апреля 1925 г. в речи на Всесоюзном совещании начальников частей пограничной охраны ОГПУ Ф. Э. Дзержинский говорил: «Буржуазия рассчитывала, что Союз Советских Социалистических Республик не справится с восстановлением своего хозяйства и пойдет на поклон к Западу, но мы растем и без ее помощи... Вы, товарищи, ведущие борьбу с контрабандой, должны следить за хозяйственным развитием нашей страны... Вы могли бы изучить контрабанду (какие товары и где идут), почему она просачивается, чтобы поставить передо мной, как председателем ВСНХ, вопрос: нельзя ли то или иное производство, продукты которого попадают к нам в качестве контрабанды, развить... Ваши предложения, основанные на серьезном изучении контрабанды, могут быть полезными для наших хозяйственных органов».

Феликс Эдмундович систематически докладывал Центральному Комитету партии и его Политбюро о мерах органов государственной безопасности по предупреждению и пресечению контрабанды. Одновременно он вносил предложения, направленные на совершенствование действующего законодательства. Так, 2 февраля 1924 г. Политбюро ЦК РКП (б) на основе рекомендации Дзержинского рассмотрело вопрос «О борьбе с контрабандой платины» и рекомендовало органам ОГПУ усилить борьбу с контрабандой. 26 февраля 1926 г. по предложению Наркомата внешней торговли и ОГПУ ЦИК и СНК СССР приняли постановление об изменении статей 263-й и 279-й Таможенного устава. Таможенным учреждениям предоставлялось право частично разрешать в административном порядке дела о квалифицированной контрабанде. 1 марта 1926 г. Ф. Э. Дзержинский в приказе отмечал: «Продолжающийся в связи с товарным голодом нажим провоза контрабанды на границе СССР, нелегальный вывоз из пределов СССР валютных ценностей, широкое развитие контрабанды, прикрывающейся [274] легальными формами (посылки не для личного потребления, а для продажи; покупка и продажа автомобилей, ввезенных без права продажи, провоз контрабанды в пассажирском багаже, нарушения монополии внешней торговли и т. д.), ставят перед органами ОГПУ задачу решительного усиления борьбы со всеми этими видами контрабанды и полного закрытия наших границ для таковой».

10 марта 1926 г. Совет Труда и Обороны принял постановление «О необходимых мероприятиях по сокращению размеров валютной интервенции». ОГПУ предоставлялось право издавать специальные распоряжения о проверке и конфискации в пограничных районах золота и валюты у тех лиц, относительно которых имелись сведения об их причастности к контрабандному ввозу и которые не могли представить доказательств о легальных способах получения обнаруженных у них золота и валюты, а также использования их не в целях контрабанды. По указанию Ф. Э. Дзержинского органы ОГПУ установили специальные пограничные зоны проверки и изъятия золота и иностранной валюты у лиц, занимавшихся контрабандой или причастных к ней: для Средней Азии, Казахстана, Сибири и Дальнего Востока - 22 километра, для Ленинградского военного округа, Украины и Закавказья - 16 километров, для Северо-Кавказского края и Крыма - 7,5 километра.

Политбюро ЦК ВКП(б) 11 марта 1926 г. вновь рассмотрело вопрос «Об усилении мер по борьбе с контрабандой» и поручило Президиуму ЦИК СССР разработать и принять более радикальные меры борьбы с контрабандой.

Совет Труда и Обороны 23 апреля того же года возложил всю ответственность за организацию борьбы с контрабандой на ОГПУ. Функции таможенных органов ограничивались только местами их официальной постоянной деятельности.

Руководствуясь указаниями Коммунистической партии и Советского правительства, органы ОГПУ и пограничные войска вели эффективную борьбу с контрабандой. В 1924 г. они изъяли у контрабандистов ввозимых в СССР товаров на сумму более 8 миллионов рублей. В 1925-1926 гг. только на одной западной границе было задержано свыше 32 тысяч контрабандистов, у которых оказалось товаров, валюты и драгоценностей [275] на сумму около 6 миллионов рублей. В Средней Азии за это же время чекисты задержали свыше 51 тысячи контрабандистов и обнаружили ценностей на сумму более 6 миллионов рублей.

В результате принятых мер резко сократился незаконный вывоз за границу золота и драгоценностей.

Другая опасная форма деятельности внешней и внутренней контрреволюции, подрывавшая экономическую основу Советского государства, - изготовление и сбыт фальшивых денег.

Активная борьба органов ОГПУ с этим злом способствовала укреплению советской кредитно-денежной системы, упрочению советской валюты, повышению покупательной способности рубля.

30 марта 1924 г. Ф. Э. Дзержинский внес в Политбюро ЦК РКП (б) предложение о том, чтобы ЦИК СССР предоставил ОГПУ особые полномочия по борьбе с фальшивомонетчиками.

1 апреля того же года Президиум ЦИК СССР признал необходимым «дать в печати следующее замечание: ЦИКом Союза ССР даны ОГПУ особые полномочия для борьбы с фальшивомонетчиками и контрреволюционными организациями».

В 1923-1925 гг. органы ОГПУ вскрыли на территории страны свыше 200 организаций, занимавшихся изготовлением и сбытом фальшивых денег, в том числе в Москве - 26, в Ленинграде - 10, в Белоруссии - 12, в Сибири - 27, на Дальнем Востоке - 17, в центральных губерниях страны - 56. За этот же период было привлечено к уголовной ответственности около 2 тысяч фальшивомонетчиков.

Коммунистическая партия и Советское правительство высоко оценили заслуги органов государственной безопасности в борьбе с экономической контрреволюцией. 20 декабря 1927 г. газета «Правда» писала, что в тяжелой борьбе ГПУ немало сберегло рабоче-крестьянского добра, много миллионов сэкономило для социалистического хозяйства.

Как председатель ВЧК - ОГПУ Ф. Э. Дзержинский повседневно занимался организацией охраны государственной границы Советского государства. Под его руководством претворялись в жизнь директивы Коммунистической партии и Советского правительства о надежной защите рубежей нашей Родины. [276]

24 ноября 1920 г. Совет Труда и Обороны возложил охрану государственной границы на Особый отдел ВЧК, в распоряжение которого выделялись войсковые силы, находившиеся в двойном подчинении. По вопросам охраны границы они действовали под непосредственным руководством особых отделов, а в остальном подчинялись своим старшим войсковым начальникам.

По предложению Реввоенсовета Республики Советом Труда и Обороны 21 октября 1921 г. было принято решение о расформировании пограничных войск и привлечении к охране границы полевых частей Красной Армии с передачей их в оперативное подчинение органам ВЧК^[21]. Ф. Э. Дзержинский не был удовлетворен этим решением, так как полевые войска не имели опыта пограничной службы. К тому же они, как регулярные войска Красной Армии, руководствовались Полевым уставом. Серьезное беспокойство охрана границы вызывала не только у Ф. Э. Дзержинского, но и у Народного комиссариата внешней торговли и других заинтересованных ведомств.

Государственное политическое управление и Наркомат внешней торговли неоднократно ставили перед Советом Труда и Обороны вопрос о создании пограничных войск ГПУ.

По настоянию Ф. Э. Дзержинского, а также Наркомвнешторга, поддержанного В. И. Лениным, Совет Труда и Обороны 27 сентября 1922 г. принял постановление о передаче охраны сухопутной и морской границ РСФСР во всех отношениях в ведение Государственного политического управления и о сформировании Отдельного пограничного корпуса войск ГПУ.

Ф. Э. Дзержинский стремился укомплектовать штаб войск и штабы пограничных округов, а также подразделений хорошо подготовленными командирами и политработниками. Он призывал к бдительной охране государственной границы, чтобы ни один вражеский лазутчик не смог проникнуть на советскую землю.

По настоянию Троцкого в феврале 1923 г. было принято решение о значительном сокращении пограничных войск. Феликс Эдмундович поставил перед ЦК РКП (б) вопрос о его пересмотре. Образованная Центральным Комитетом партии комиссия в составе Уншлихта, Склянского [277] и Владимирского, изучив вопрос о пограничных войсках, внесла в Политбюро ЦК предложение увеличить их численность. Совет Труда и Обороны утвердил ее предложение.

В приветствии делегатам II съезда политработников войск ГПУ 11 апреля 1923 г. Дзержинский писал, что вопрос об охране границы СССР стоит в данный момент особенно остро, они должны быть закрыты для контрреволюционеров и контрабандистов во что бы то ни стало.

Под его непосредственным руководством разрабатывались основные вопросы охраны государственной границы и укрепления пограничных войск.

В ноябре 1923 г. по инициативе Феликса Эдмундовича была открыта Высшая пограничная школа ОГПУ, ставшая центром подготовки командных и политических кадров. Придавая важное значение идейно-политическому и воинскому воспитанию слушателей, Ф. Э. Дзержинский, обращаясь к первому выпуску школы в сентябре 1924 г., писал: «Ограждать страну от проникновения агентов международного капитала, их шпионов, организаторов восстаний, поджигателей, взрывателей, пресекать в корне попытки экономической контрабандой сорвать монополию внешней торговли - вот основные задачи, которые лежат перед вами и пограничной охраной в целом... Чекист-командир и политработник, служащий примером преданности делу рабочего класса, передающий свои знания младшим товарищам, неустанно пополняющий собственные познания, чтобы лучше справиться с порученным делом, помнящий всегда, что он слуга рабочего класса и представитель боевого органа диктатуры пролетариата, - вот каким хочет видеть вас партия и Советская власть»^[22].

Ф. Э. Дзержинский проявлял неустанную заботу о воспитании сотрудников органов и войск ОГПУ в духе беспредельной преданности делу Коммунистической партии и социалистической Родине, ненависти к ее классовым врагам, неусыпной бдительности, строжайшего соблюдения социалистической законности. В записке И. К. Ксенофонтову 19 января 1921 г. он писал, что работа чекистов тяжелая, неблагодарная в личном отношении, очень ответственная и важная в государственном, вызывающая сильное недовольство отдельных лиц и даже [278] учреждений, где засели саботажники. Вместе с тем она полна искушений, и один факт службы в ЧК может быть использован для личных выгод. Феликс Эдмундович призывал освобождаться от политически и морально неустойчивых сотрудников и укрывательство тех, кто злоупотребил своей властью в корыстных целях, считал недопустимым и преступным троекратно.

Обращаясь к чекистам 17 декабря 1922 г., он говорил, что сейчас они обязаны идти по тому пути, который Советская власть и партия начертали, - по пути революционной законности, строго следя за выполнением советских декретов, согласуя свои действия с прокурорским надзором и нашими судами.

После смерти В. И. Ленина троцкисты, бухаринцы и другие антипартийные элементы пытались ослабить органы государственной безопасности. В записке в ЦК РКП (б) нарком финансов Сокольников в конце 1924 г. предлагал сократить смету органов и войск ОГПУ. Его поддерживал Бухарин. Ф. Э. Дзержинский, категорически возражая против этого, указывал, что в условиях бешеного натиска внешней и внутренней контрреволюции на Страну Советов данная акция поведет не к укреплению, а к ослаблению органов государства диктатуры пролетариата. В записке в Политбюро ЦК РКП (б) он просил назначить специальную комиссию, поручив ей детально разобраться с характером деятельности органов ОГПУ и с предложениями наркомфина Сокольникова о сокращении ассигнований на их деятельность. Такая комиссия была образована в составе Куйбышева, Сокольникова и Дзержинского. Однако до окончания работы комиссии Сокольников сократил смету органов ОГПУ на январь 1925 г. на 1,5 миллиона рублей по сравнению со сметой на декабрь 1924 г.

Ф. Э. Дзержинский протестовал против таких действий наркомфина и отмечал, что в органах ОГПУ ведется большая работа по дальнейшему планомерному сокращению сметы.

В заявлении комиссии Политбюро ЦК 2 ноября 1924 г. он писал, что позиция Сокольникова чревата колоссальными опасностями и означает отступление перед нэпом и разоружение революции. Он подчеркивал, что отношение рабочих и крестьян к ОГПУ как в СССР, так и за границей самое дружественное, что этот орган не потерял связи с массами и всегда первый сигнализировал [279] об опасности, был, есть и будет слугой и оружием партии.

Обосновывая необходимость существования органов госбезопасности в механизме Советского социалистического государства, Феликс Эдмундович считал, что их главная задача - выявлять, предупреждать и решительно пресекать подрывные действия империалистов и их разведывательных служб.

Партия и правительство полностью поддержали требования Дзержинского и решительно отвергли попытки троцкистов и бухаринцев ослабить органы ОГПУ.

Центральный Комитет высоко оценивал их деятельность по защите социалистических завоеваний, неоднократно напоминал обкомам и губкомам партии о чутком и внимательном отношении к работникам органов государственной безопасности, указывал, что в борьбе с внешней и внутренней контрреволюцией ВЧК и ее местные органы стояли в центре внимания всей партии и с честью выполнили возложенные на них трудные задачи, а заменившему ВЧК ГПУ приходится действовать хотя и в более спокойной, но не менее сложной обстановке. ЦК РКП (б) подчеркивал, что партия должна относиться к его работникам с тем же вниманием, с каким она относилась к ВЧК и ее сотрудникам, что ГПУ и его местные органы остаются и впредь одним из важнейших органов Советской власти, им необходимо уделять особое внимание.

Ф. Э. Дзержинский требовал от работников ОГПУ постоянного общения с партийными и советскими организациями, информации их о борьбе с различными преступлениями. В письме В. Р. Менжинскому 24 декабря 1924 г. он отмечал, что было бы величайшей политической ошибкой, если бы партия по принципиальному вопросу об ОГПУ сдала свою позицию; это означало бы уступку нэпманству, обывательским взглядам, отрицающим большевизм, это была бы победа троцкизма. Феликс Эдмундович предлагал совершенствовать методы работы чекистов и устранить все то, что может питать отрицательные настроения, чаще информировать Московский комитет партии о деятельности органов ОГПУ, поддерживать их популярность в широких массах трудящихся.

С жизнью и деятельностью Ф. Э. Дзержинского и его боевых соратников связан живущий в памяти народа образ чекиста - пламенного революционера. человека кристальной [280] честности и огромного личного мужества, гуманного к людям и непримиримого в борьбе с врагами, готового к самопожертвованию во имя социалистической Родины.

Под непосредственным влиянием Феликса Эдмундовича складывались и развивались славные чекистские традиции: непоколебимая вера чекистов в торжество коммунизма, беззаветная преданность идеалам партии и рабочего класса, большевистская страстность и настойчивость в работе, непримиримость в борьбе с врагами партии и государства, чуткое, внимательное отношение к трудящимся, пролетарский интернационализм, постоянное стремление к повышению политических и профессиональных знаний, чекистского мастерства.

Ф. Э. Дзержинский с первых дней Советской власти как председатель ВЧК, а с 1919 г. и как нарком внутренних дел принимал активное участие в оказании помощи беспризорным и голодным детям. Но его не удовлетворяло то, что было сделано в тех трудных условиях. По словам Софьи Сигизмундовны Дзержинской, он ждал момента, когда окончится гражданская война и он сможет больше уделять внимания коммунистическому воспитанию детей, молодежи. Это была одна из важных сторон деятельности ВЧК по охране революционного порядка, предотвращению правонарушений, преступности.

К 1921 г. основные фронты гражданской войны были ликвидированы. Советское государство приступило к залечиванию тяжелых ран войны. В стране имелось более пяти миллионов беспризорных и голодных детей. Они нуждались в срочной помощи, родительской теплоте и заботе. И они нашли эту помощь и заботу в лице ЦК РКП (б), Советского правительства во главе с В. И. Лениным. Как член правительства и председатель ВЧК, Ф. Э. Дзержинский предложил объединить усилия различных учреждений в борьбе с детской беспризорностью. По его указанию из числа чекистов были созданы группы обследователей детских учреждений, которые вместе с администрацией принимали оперативные меры по улучшению их работы.

У Феликса Эдмундовича родилась идея мобилизовать аппараты ЧК сверху донизу на борьбу с детской беспризорностью. [281] И когда эта идея окончательно созрела и был готов план конкретной помощи детям, Ф. Э. Дзержинский изложил его наркому просвещения А. В. Луначарскому. Позже Анатолий Васильевич вспоминал: «Феликс Эдмундович вошел ко мне, как всегда горящий и торопливый. Кто встречал его, знает эту манеру: он говорил всегда словно торопясь, словно в сознании, что времени отпущено недостаточно и что все делается спешно. Слова волнами нагоняли другие слова, как будто они все торопились превратиться в дело.

- Я хочу бросить некоторую часть моих личных сил, а главное сил ВЧК, на борьбу с детской беспризорностью, - сказал мне Дзержинский, и в глазах его сразу же загорелся такой знакомый всем нам, несколько лихорадочный огонь возбужденной энергии.

- Я пришел к этому выводу, - продолжал он, - исходя из двух соображений. Во-первых, это же ужасное бедствие! Ведь когда смотришь на детей, так не можешь не думать - все для них! Плоды революции - не нам, а им! А между тем сколько их искалечено борьбой и нуждой. Тут надо прямо-таки броситься на помощь, как если бы мы видели утопающих детей. Одному Наркомпросу справиться не под силу. Нужна широкая помощь всей советской общественности. Нужно создать при ВЦИК - широкую комиссию, куда бы вошли все ведомства и все организации, могущие быть полезными в этом деле. Я уже говорил кое с кем; я хотел бы стать сам во главе этой комиссии; я хочу реально включить в работу аппарат ВЧК. К этому меня побуждает второе соображение: я думаю, что наш аппарат один из наиболее четко работающих. Его разветвления есть повсюду. С ним считаются. Его побаиваются... я и думаю: отчего не использовать наш боевой аппарат для борьбы с такой бедой, как беспризорность»^[23].

Своими мыслями Ф. Э. Дзержинский, по-видимому, поделился с В. И. Лениным. Это подтверждает его фраза в беседе с Луначарским: «Я уже говорил кое с кем...» и свидетельство А. А. Андреева. «Я вспоминаю одно заседание пленума ЦК в начале 1921 года, когда Ленин, доказывая необходимость серьезно заняться улучшением жизни детей, внес предложение создать при ВЦИК комиссию, которая бы занялась этим вопросом. Во главе комиссии [282] Ленин предложил поставить Ф. Э. Дзержинского, с тем чтобы включить чекистские кадры в борьбу с детской беспризорностью»^[24].

27 января 1921 г. Президиум ВЦИК утвердил Феликса Эдмундовича председателем вновь созданной комиссии при ВЦИК по улучшению жизни детей (сокращенно - Деткомиссия. - Авт.).

В нее вошли представители наркоматов просвещения, продовольствия, здравоохранения, РКИ, ВЧК, ВЦСПС, ЦК комсомола, женотдела и агитпропотдела ЦК РКП (б).

Комиссии поручалось немедленно ознакомиться с положением детей на местах, состоянием детских учреждений, собрать сведения о количестве беспризорных и совместно с органами Советской власти принять меры к их размещению в детских учреждениях, в специально созданных для этих детей и подростков домах и коммунах.

В тот же день Ф. Э. Дзержинский обратился с письмом ко всем чрезвычайным комиссиям о принятии срочных мер по улучшению жизни детей. В нем говорилось: «Сейчас пришло время, когда, вздохнув легче на внешних фронтах, Советская власть может со всей энергией взяться за это дело, обратить свое внимание в первую очередь на заботу о детях, этой будущей нашей опоре коммунистического строя.

И чрезвычайные комиссии, как органы диктатуры пролетариата, не могут остаться в стороне от этой заботы, и они должны помочь всем, чем могут, Советской власти в ее работе по охране и снабжению детей. Для этой цели, чтобы втянуть аппараты ЧК, Президиум ВЦИК назначил меня председателем упомянутой комиссии при ВЦИК по улучшению жизни детей. Пусть это будет указанием и сигналом для всех чрезвычайных комиссий»^[25].

В письме намечалась программа деятельности ЧК в деле спасения и воспитания детей и выражалась уверенность, что все чекисты поймут важность и срочность этой задачи и, как всегда, окажутся на высоте положения. «Забота о детях есть лучшее средство истребления контрреволюции. Поставив на должную высоту дело обеспечения [283] и снабжения детей, Советская власть приобретает в каждой рабочей и крестьянской семье своих сторонников и защитников, а вместе с тем широкую опору в борьбе с контрреволюцией»^[26] - такими словами заканчивался призыв Феликса Эдмундовича к чекистам.

Советские люди, особенно работники народного просвещения, с большим удовлетворением встретили сообщение об учреждении комиссии по улучшению жизни детей во главе с Ф. Э. Дзержинским.

А. В. Луначарский писал, как был он «бесконечно обрадован, когда узнал, что Ф. Э. Дзержинский с его неукротимой энергией, с его золотым сердцем согласен взять на себя общее руководство этим органом»^[27].

Комиссия начала энергично действовать. По инициативе Дзержинского Наркоматом РКИ было проведено по всей республике обследование состояния детских учреждений. В работу по спасению детей и улучшению их быта включились местные партийные, комсомольские и профсоюзные органы, а также все губернские чрезвычайные комиссии. Благородная личность Ф. Э. Дзержинского, его громадный авторитет в партии и народе во многом содействовали успеху большого и трудного дела.

Старый чекист Ф. Мартынов, работавший в те годы в ЧК в Одессе, вспоминал, какое неизгладимое впечатление произвело на чекистов письмо Ф. Э. Дзержинского. «Мы сперва, - писал Ф. Мартынов, - были в недоумении, так как наше учреждение совсем некомпетентно было в этом вопросе. Но мы поняли, что товарищ Дзержинский в комиссии помощи беспризорным. Значит, нужно действовать. И приказ был выполнен».

Перегруженный работой в ВЧК и НКПС, Феликс Эдмундович находил время, чтобы присутствовать на заседаниях комиссии, повседневно направлять ее деятельность. Он был инициатором создания трудовых коммун и колоний для детей и подростков. В них вчерашние беспризорники и правонарушители получали кров, одежду, питание, приобретали профессию, образование и становились достойными гражданами Страны Советов. Много сирот было помещено в детские дома, взято на воспитание трудящимися, частями Красной Армии и войск ВЧК - ГПУ. [284]

Большую работу провела комиссия по оказанию помощи детям голодающих губерний Поволжья в 1921-1922 гг. По ее предложению было организовано переселение детей из этих губерний в Сибирь, на Украину, в Белоруссию, Грузию, Туркестан и другие районы страны. Дзержинский и органы возглавляемой им ВЧК на местах внимательно следили за этой работой. Ему лично докладывали о возможностях приема и размещения голодающих детей. Например, из Витебской и Новгородской губерний местные органы сообщали, что могут разместить до 5 тысяч детей в каждой губернии, из Туркестана и Сибири - по 10 тысяч, Украины - 25 тысяч детей.

В 1921 г. Советское правительство отпустило на питание детей 20 миллиардов рублей, из них более 14 миллиардов комиссия распределила для детей голодающих губерний, а остальные деньги - для детей других губерний^[28].

Деткомиссия ВЦИК совместно с общественными организациями в республиках, краях и губерниях провела сбор подарков для детей, направила в голодающие губернии санитарные и продовольственные поезда, распределяла между детскими учреждениями государственные пайки.

На одном из заседаний комиссии по предложению Ф. Э. Дзержинского было принято решение выпустить две специальные почтовые марки, а вырученные от их продажи деньги использовать на покупку продовольствия для детей^[29].

Огромная помощь была оказана Советским государством и детям в других голодающих губерниях страны. Дети получали государственное обеспечение на месте; переселялись из голодающих районов в другие губернии; около 175 тысяч взяли на обеспечение профсоюзы, более 40 тысяч - Красная Армия, около 40 тысяч - крестьяне. Детям голодающих губерний было послано 500 тысяч пудов хлеба, 7 тысяч пудов диетического питания, 30 тысяч комплектов детской одежды, 17 тысяч пар обуви, более 600 тысяч аршин мануфактуры и т. д.

В центре внимания комиссии по-прежнему оставалась борьба с детской беспризорностью. Оборванные, голодные и больные дети и подростки заполняли железнодорожные [285] станции, ютились в холодных, сырых подвалах или на чердаках полуразрушенных домов, бродяжничали, занимались попрошайничеством, кражами, спекуляцией. Особенно много их скопилось в Москве. Созданная здесь Чрезвычайная комиссия по борьбе с беспризорностью организовала 9 приемников-распределителей на 2600 мест, 2 изолятора на 600 детей. Но мест не хватало, и в этих учреждениях скапливалось иногда одновременно более 10 тысяч беспризорных.

21 декабря 1922 г. комиссия заслушала сообщение о ходе борьбы с детской беспризорностью в Москве. Было принято решение: «Просить тов. Дзержинского сделать в соответствующих высших партийных и советских учреждениях доклад об общем тяжелом положении детского населения республики и, в частности, катастрофическом росте детской беспризорности»^[30].

Он систематически докладывал В. И. Ленину, ЦК партии о положении детей, о ходе борьбы с детской беспризорностью и всегда находил у Владимира Ильича помощь и поддержку. По свидетельству А. А. Андреева, В. И. Ленин «довольно часто при встречах перед заседаниями расспрашивал Ф. Э. Дзержинского, как идет работа в комиссии и что сделано для улучшения жизни детей»^[31].

Однажды В. И. Ленин, Н. К. Крупская и Ф. Э. Дзержинский посетили детский дом на 3-й Тверской-Ямской улице в Москве. Этот особняк ранее принадлежал фабриканту. Тепло и сердечно беседовали дорогие гости с детьми, интересовались, как они живут, учатся, играют. На всю жизнь запомнили дети эту незабываемую встречу.

В августе 1922 г. Ф. Э. Дзержинский разослал на места - в губернии и уезды - письмо, в котором требовал усилить работу по созданию детских учреждений, принять другие неотложные меры оказания помощи детям. Он систематически требовал с мест подробной информации о работе детских учреждений, о ходе ликвидации детской беспризорности, строго наказывал тех, кто халатно относился к спасению и снабжению детей.

В. И. Ленин неоднократно спрашивал Дзержинского, сколько открыто новых детских учреждений, как живут и [286] учатся воспитанники в трудовых коммунах и колониях. «Трудно представить себе радость Ильича, - вспоминала Н. К. Крупская, - когда ему был представлен доклад относительно новых детдомов, созданных в отобранных у буржуазии особняках, об улучшении питания»^[32].

В результате принятых партией и правительством мер постепенно детская беспризорность сокращалась. Но до ее полной ликвидации было еще далеко.

В беседе с представителем РОСТА в марте 1923 г. Ф. Э. Дзержинский сообщил, что из 5,5 миллиона беспризорных, голодных и больных детей более миллиона было помещено в детские дома Наркомпроса, около 3 миллионов получало помощь комиссии по ликвидации последствий голода, Деткомиссии ВЦИК и других организаций. Но около полутора миллионов детей все еще оставались без всякой помощи. Сеть детских учреждений не в состоянии была приютить всю армию беспризорных детей, а для открытия новых не хватало средств. Кроме того, и существующие детдома недостаточно были обеспечены самым необходимым - диетпитанием, бельем, обувью, инвентарем.

Учитывая тяжелое положение громадного числа детей и грозные последствия такого страшного бедствия, как беспризорность, Деткомиссия ВЦИК совместно с Наркомпросом и Наркомздравом при активном участии партийных, комсомольских и профсоюзных организаций провела с 30 апреля по 6 мая 1923 г. на всей территории Советского Союза «Неделю беспризорного и больного ребенка».

31 марта 1923 г. в печати за подписью Ф. Э. Дзержинского было опубликовано ее обращение к трудящимся СССР, Исполкому Коминтерна, Профинтерну, Коминтерну молодежи, Межрабпому «Все на помощь детям».

«Не стесняйтесь ни формой, ни размером вашей помощи. Помните, что только общими объединенными усилиями широких рабоче-крестьянских масс мы можем выйти с честью из борьбы на этом тяжелом фронте детской беспризорности»^[33], - говорилось в обращении. Одновременно в нем содержалась просьба к Исполкому Коминтерна и другим международным пролетарским организациям [287] информировать трудящихся зарубежных стран о целях и задачах настоящей кампании и привлечь их к активному в ней участию.

Рабочие, крестьяне, интеллигенция, все советские люди горячо откликнулись на призыв Деткомиссии. «Неделя больного и беспризорного ребенка» повсеместно прошла организованно, была оказана большая материально-финансовая помощь детям. Только в Москве в ее фонд поступило 500 тысяч рублей и на 6 миллионов рублей различных вещей и продовольствия. 30% этих средств передавалось уже функционировавшим детским учреждениям, а 70% - на открытие новых детдомов.

Подобные «недели» проводились в те годы неоднократно и всегда с большим политическим подъемом и результативностью. Формы участия советских людей в работе по спасению и улучшению жизни детей были самые разнообразные. Это добровольный сбор денежных средств, одежды, обуви, продуктов питания, белья, организация платных концертов с передачей вырученных денег в фонд помощи детям, купля выпущенных Деткомиссией ВЦИК специальных почтовых марок, усыновление и удочерение многими рабочими и крестьянскими семьями беспризорных детей и т. д. Трудящиеся нашей страны под руководством партии большевиков совершили поистине великий подвиг на фронте борьбы с детской беспризорностью.

Пристально следил Ф. Э. Дзержинский за организацией и постановкой учебной и воспитательной работы в детских трудовых коммунах и колониях. Они создавались, как правило, в сельской местности недалеко от городов и железнодорожных станций, в бывших помещичьих имениях, загородных дачах и совхозах. Шефствовали над ними чекисты.

Большое место в перевоспитании бывших беспризорных и малолетних правонарушителей в колониях и коммунах Дзержинский отводил производительному физическому труду. В этих воспитательно-образовательных учреждениях на деле удалось соединить обучение с производительным трудом, идейно-политическим и нравственно-эстетическим воспитанием.

Значение трудовых колоний и коммун не только в том, что они спасли от голодной смерти и дали путевку в жизнь десяткам тысяч бывших беспризорников и правонарушителей, но и в том, что в них получила подтверждение [288] на практике новая, советская система коммунистического воспитания детей и подростков.

В историю советской педагогики навсегда как вечный памятник Феликсу Эдмундовичу вошла трудовая коммуна имени Ф. Э. Дзержинского под Харьковом, созданная украинскими чекистами на их личные средства. В этой коммуне, которую М. Горький назвал «окном в коммунизм», продолжительное время работал замечательный советский педагог, выдающийся теоретик и практик воспитания А. С. Макаренко. Здесь получила становление и развитие его педагогическая теория. Он писал о коммуне имени Ф. Э. Дзержинского: «Как прекрасна была жизнь Феликса Эдмундовича, так же прекрасна история коммунаров. Ни одного дня в ее истории не было такого, когда бы имя Ф. Э. Дзержинского звучало укором. И это случилось вовсе не потому, что в коммуну приходили какие-либо особые дети, здоровые и радостные. В коммуну приходили именно те, о которых Ф. Э. Дзержинский сказал «Сколько их искалечено борьбой и нуждой»»^[34].

Несмотря на огромную занятость неотложными делами, Ф. Э. Дзержинский неоднократно бывал в трудовых колониях и коммунах, детских домах, подолгу задушевно беседовал с бывшими беспризорниками, интересовался их учебой, трудом и бытом, радовался их успехам, давал дружеские отцовские советы.

Осенью 1923 г., перегруженный работой в ОГПУ и Наркомате путей сообщения, а также по линии ЦК РКП (б), он попросил Президиум ВЦИК освободить его от руководства комиссией ВЦИК по улучшению жизни детей. Просьбу Феликса Эдмундовича удовлетворили. Деятельность комиссии к тому времени была уже хорошо налажена.

Но и после этого Дзержинский до конца жизни не переставал интересоваться вопросами работы школы, пионерских и комсомольских организаций, быта и воспитания советской молодежи.

Весной 1924 г. он предложил создать комиссию по проверке состояния пионерского движения в стране, видя в нем «могучее средство создания самодеятельной и сильной нации пролетариев». Феликс Эдмундович учил, что в пионерской работе нужно уметь правильно сочетать [289] самодеятельность детей с разумным руководством воспитателей.

Он постоянно интересовался учебой и воспитанием детей в общеобразовательных школах Москвы, быстро реагировал на недостатки в их работе. В этом отношении характерно его письмо одному из сотрудников Наркомата просвещения 18 марта 1925 г. В нем идет речь о том, что в одной из школ, где учился сын Дзержинского Яну почему-то решили в порядке опыта окончить занятия в марте, затем дать ученикам возможность отдохнуть и в начале мая направить их до нового учебного года в колонию. «Такой порядок я считаю безобразным, - писал Ф. Э. Дзержинский. - Дети без школы выбьются из колеи. Что они в марте должны делать? Как они могут в марте отдыхать? И почему отправка в колонию требует предварительного отдыха? Разве детей молено посылать в колонию для того, чтобы они там уставали, а не отдыхали при правильном сочетании труда, занятий, игр, питания и т. д.? Дети фактически изводятся и недостаточно учатся... Разве каждая школа имеет право на детях делать эксперименты как ей вздумается? Разве нет общих норм, разве нет наблюдения?»^[35]

Ян Феликсович впоследствии вспоминал, что его отец как воспитатель был к нему строг и требователен, но одновременно чуток и отзывчив. Он прививал сыну преданность Родине, смелость, трудолюбие, любовь к учебе, скромность и честность, дисциплинированность, не любил поучать, читать нудные нотации, а воспитывал живым показом, личным примером. «Больше всего, - писал Ян, - он ненавидел ложь и мещанское сюсюканье, сентиментальничанье, не имеющее ничего общего с подлинным большим чувством»^[36].

Феликс Эдмундович систематически следил за успехами сына в школе и в свободную минуту помогал ему, особенно по математике, интересовался его пребыванием в пионерском лагере, расспрашивал о жизни отряда, о товарищах^[37].

Взаимоотношения Дзержинского с сыном достойны подражания, они яркий пример того, как нужно воспитывать [290] своих детей, формировать из них настоящих людей, строителей коммунизма.

Дети знали Ф. Э. Дзержинского и платили своему попечителю и другу искренней признательностью и любовью. Из многих городов и сел страны, трудовых колоний и коммун, пионерских отрядов и комсомольских организаций в его адрес шли трогательные письма, альбомы с фотографиями, искренние детские отчеты о жизни и труде, благодарности за внимание и заботу. Дети обещали дорогому старшему товарищу и наставнику хорошо учиться, быть во всем примерными, настоящими ленинцами, настоящими дзержинцами.

Пионеры отряда имени В. И. Ленина из Ташкента сообщали ему, что их отряд создан 1 марта 1924 г., одним из первых в Средней Азии. Над отрядом взяла шефство комсомольская ячейка представительства ОГПУ в Средней Азии. «В ознаменование этого, - писали пионеры, - мы избрали тебя почетным пионером-виловцем (от первых букв В. И. Ленин. - Авт.), как старшего чекиста, стоящего во главе органа, охраняющего СССР от врагов пролетариата». В письме далее рассказывалось о выступлении пионерки этого отряда на городской комсомольской конференции. Передав президиуму портрет Феликса Эдмундовича, она обратилась к делегатам: «Будьте зоркими и бдительными подобно Дзержинскому... Если вы по-комсомольски будете дзержинцами, то наша организация юных пионеров в безопасности».

В заключение ребята просили его прислать свой увеличенный портрет и полную биографию, «так как та, которую мы изучили, по мнению старых чекистов, не полная, а мы хотим знать и изучить твою полную биографию»^[38].

Воспитанники первой черноморской трудовой колонии «Детский городок» в письме, сердечно поблагодарив Ф. Э. Дзержинского за его внимание к детям, писали: «Память же о твоих заботах долгие годы будет храниться в наших сердцах. Прими наш детский поцелуй»^[39].

В годовщину Великого Октября воспитанники одного из омских детских домов сообщали Феликсу Эдмундовичу, что его имя зажгло в их сердцах пламя коммунизма [291] и как юные коммунары они будут стремиться «завершить Октябрьское дело своих отцов...»^[40].

Такие теплые, взволнованные письма приходили к Феликсу Эдмундовичу из многих детских домов, трудовых коммун, пионерских организаций. «Дорогой товарищ Дзержинский... - говорилось в письме пионеров вновь организованного 30-го отряда «Второго района города Воронежа, - шлем Вам горячий пионерский привет и сообщаем, что своему отряду мы присвоили Ваше имя, и избираем Вас почетным пионером. Называя свой отряд Вашим именем, мы даем свое крепкое пионерское слово, что будем достойны носить Ваше имя стойкого большевика-ленинца и имя нашего дорогого Ильича». В письме сообщалось, что пионеры отряда посылают Феликсу Эдмундовичу красную косынку и просят надеть ее 6 июля 1926 г. в 7 часов вечера - в то время, когда отряд будет давать торжественное обещание. Пионеры просили Дзержинского написать им письмо и прислать свою биографию к 6 июля, дню праздника отряда.

Феликс Эдмундович, несмотря на исключительную загруженность партийной и государственной работой, нашел возможность ответить на письмо пионеров именно 6 июля, как они просили, следующей телеграммой: «Приветствую 30-й отряд юных пионеров с днем торжественного обещания. Сегодня ваши старшие товарищи большевики-ленинцы вручат вам Красное знамя. Это знамя означает, что вы должны крепнуть, расти и учиться, чтобы стать закаленными душой и телом... Так будьте верными и достойными внуками Ильича. С врученным вам знаменем, юные пионеры 30-го отряда, воспитывайтесь по заветам Ильича. И с этим знаменем будьте всегда готовы»^[41].

Он бережно хранил письма детей и, по словам С. С. Дзержинской, нередко перечитывал их по нескольку раз. Трогательные, непосредственные детские письма были для Феликса Эдмундовича живительным источником, снимавшим сердечную боль и усталость, наполнявшим весь его организм новым зарядом удивительной энергии. [292]

<< Назад | Содержание | Вперед >>