С первого дня Октябрьского вооруженного восстания и до конца гражданской войны в нашей стране вся деятельность Ф. Э. Дзержинского была связана с боевой работой. Лично участвуя в повседневной деятельности ВЧК и ее органов на местах, в подавлении ею многочисленных вооруженных мятежей и заговоров, в пресечении террора, шпионско-диверсионной и иной враждебной деятельности внутренней контрреволюции и иностранных разведок, Феликс Эдмундович вносил большой вклад в дело победы на фронтах гражданской войны. Вместе с этим по заданию Центрального Комитета партии он дважды принимал непосредственное участие в руководстве боевыми действиями на фронтах гражданской войны. Эта деятельность, несмотря на кратковременный ее характер, имела важное политическое значение и вписала яркие страницы в биографию Дзержинского.

Его первое пребывание на фронте относится к январю 1919 г. и связано с расследованием партийно-следственной комиссией ЦК РКП (б) и Совета Обороны в составе Дзержинского и Сталина причин сдачи Перми 3-й армией Восточного фронта во второй половине декабря 1918 г.

Потеря Перми и дальнейшее отступление 3-й армии привлекли к себе внимание ЦК РКП (б), так как создавали угрозу серьезных военно-политических последствий для Советской республики. Был утрачен крупный промышленный центр Западного Урала с артиллерийским заводом в Мотовилихе. Развивая наступление через Пермь на Вятку и далее на Котлас, колчаковские войска, действовавшие на северном участке Восточного фронта, по замыслам Антанты должны были соединиться с англо-американскими интервентами на севере и образовать общий с ними фронт. Враг расценивал захват Перми как решающую победу на пути к захвату Москвы и ликвидации Советской власти.

В. И. Ленин, ЦК РКП (б) раскрыли планы противника и, направляя партийно-следственную комиссию на [229] Восточный фронт, поручили ей не только расследование причин поражения, но и проведение на месте мер по укреплению советских войск, повышению их боеспособности, улучшению партийной и советской работы в районе действий 3-й и 2-й армий.

Отчет комиссии ЦК партии и Совета Обороны о причинах падения Перми^[1] и заметки Ф. Э. Дзержинского о расследовании этих причин^[2] дают представление о большой военно-политической работе, проведенной им на Восточном фронте.

К моменту прибытия комиссии в Вятку (5 января 1919 г.) части 3-й армии еще продолжали отступление. Положение их было крайне тяжелым: «...от 3-й армии (более 30 тысяч человек) осталось лишь около 11 тысяч усталых, истрепанных солдат, еле сдерживающих напор противника. Присланные Главкомом части ненадежны, частью даже враждебны к нам и нуждаются в серьезной фильтровке»^[3].

Учитывая сложившуюся обстановку и указание В. И. Ленина лично руководить исполнением намеченных мер на месте, комиссия ЦК приложила все силы к быстрейшему укреплению войск на фронте и приостановке отступления. Уже 7 января Дзержинский и Сталин дали указание областному комитету партии в Вятке о мобилизации коммунистов на фронт. Был доукомплектован и срочно направлен в боевые порядки 3-й армии Вятский батальон ВЧК - 900 вполне надежных бойцов. Героическими действиями в тяжелом бою у станции Верещагино в течение двух дней батальон сдерживал ударные силы колчаковцев. Удалось очистить от контрреволюционных элементов и по частям отправить на фронт в распоряжение 3-й армии 3-ю бригаду 7-й дивизии. Из центра перебрасывались другие боеспособные части, укреплялись штабы, улучшилась работа тыла. В войска поступило зимнее обмундирование и продовольствие. Налаживалась политико-воспитательная работа. Все это вызвало перелом в настроении частей 3-й армии на фронте. К тому же 3-я армия получила поддержку благодаря продвижению 2-й армии в сторону Кунгура. Колчаковская армия [230] на несколько недель наступления оказалась измотанной и ослабленной в изнурительных боях с советскими войсками. Положение на фронте 3-й армии к середине января 1919 г. постепенно стабилизируется. Местами ее части начинают небезуспешно переходить в наступление.

Приняв неотложные меры к повышению боеспособности 3-й армии, комиссия ЦК РКП (б) вместе с тем досконально изучила причины ее поражения под Пермью. Эти причины были изложены в докладе Уральского обкома Центральному Комитету партии в конце декабря 1918 г.^[4]

В докладе указывалось, что Пермь была оставлена ввиду падения боеспособности частей 3-й армии. Они понесли большие потери и плохо снабжались, не получали достаточных пополнений, засоренных к тому же классово чуждыми элементами. Другие серьезные причины поражения - оторванность командования и штабов 3-й армии от войск и его бюрократические методы руководства, измена ряда военных специалистов. Уральский обком признал, что ответственность за случившееся ложится не только на коммунистов военных учреждений, но и на него как партийный орган, и подверг самокритике свою деятельность.

Дзержинский особо отметил засоренность штаба 3-й армии непроверенными бывшими офицерами Царской армии и другими сомнительными людьми, засилье чуждых элементов в войсках и в местных советских учреждениях, факты шпионажа, диверсий и открытого предательства.

В отчете комиссии ЦК и Совета Обороны В. И. Ленину по этому вопросу сообщалось: «Армии приходилось воевать на два фронта: с противником, которого она все же видела и знала, и с неуловимым населением в тылу, которое под руководством белогвардейских агентов взрывало железную дорогу, чинило всякие препятствия, причем приходилось охранять железную дорогу специальным броневым поездом в тылу армии». И далее комиссия отмечала, что «местные работники общую слабость партийно-советских учреждений стараются компенсировать усиленной работой чрезвычайных комиссий, ставших на общем фоне развала партийно-советской работы единственными [231] представителями Советской власти в провинции...

Сами же чрезвычайные комиссии, поскольку их работа не дополнялась параллельной положительной агитационно-строительной работой партийно-советских учреждений, попали в совершенно исключительное изолированное положение во вред престижу Советской власти»^[5].

Комиссия ЦК незамедлительно приняла меры к чистке советских и партийных учреждений в тылу 3-й армии. В целях укрепления тыла и объединения деятельности всех советских и партийных организаций губернии был создан Вятский военно-революционный комитет. В него вошли представители губкома партии, губисполкома, областного Совета, губернской чрезвычайной комиссии и окружного военного комиссариата. Были образованы военно-революционные комитеты в уездных городах и крепкие революционные организации в деревне.

Анализируя сложившуюся обстановку, Дзержинский пришел к выводу о необходимости коренной перестройки всей системы борьбы со шпионажем противника, контрреволюционной деятельностью и предательством в войсках и армейских штабах Восточного фронта. Ввиду слабости военного контроля и армейской ЧК они не могли оградить армию от подрывной деятельности вражеских шпионов и проникших в ее ряды контрреволюционных элементов, допускали параллелизм в организации борьбы со шпионажем противника. Ознакомление с опытом этой работы на месте ускорило практическое решение вопроса об объединении фронтовых и армейских ЧК с органами Военконтроля и образовании на их базе единых органов военной контрразведки - особых отделов ВЧК.

В период пребывания в 3-й армии Феликс Эдмундович внимательно изучал состав и методы работы местных чрезвычайных комиссий. По его инициативе подверглась чистке и была пополнена новыми партийными работниками Вятская губернская ЧК. Она укрепила связи с рабочими и деревенской беднотой, начала активно сотрудничать с партийными и советскими органами. Вместе с тем Дзержинский решительно возражал против выдвинутого Сталиным предложения слить ВЧК с Народным [232] комиссариатом внутренних дел, рассматривая это предложение как преждевременную меру, которая нанесет ущерб борьбе с тайными происками внутренней контрреволюции. Его особое мнение по вопросу было поддержано В. И. Лениным и ЦК РКП (б).

Комиссия Центрального Комитета не ограничилась выявлением и устранением причин поражения 3-й армии. Ознакомление с положением дел на Восточном фронте дало ей возможность войти в курс коренных вопросов военного строительства того периода. Она изучила практику руководства вооруженной борьбой на фронтах гражданской войны со стороны центральных органов военного ведомства, организацию политической работы в Красной Армии, работу местных партийных и советских органов.

Это были крайне важные проблемы, от правильного решения которых в масштабе всей страны во многом зависела победа над врагом.

В ходе расследования комиссия ЦК вскрыла неудовлетворительную практику мобилизации призывных возрастов и формирования частей органами военного ведомства на местах. Вопреки требованиям декретов Советского правительства при формировании частей игнорировался классовый принцип привлечения на службу в Красную Армию, не учитывалось социальное и имущественное положение мобилизованных. На командные посты назначались непроверенные военспецы из бывших офицеров царской армии. Все это приводило к засорению армии чуждыми элементами. Халатное отношение штабов к расквартированию, снабжению и обучению формируемых частей подрывало их моральное состояние, делало их малопригодными боевыми единицами. В отчете комиссии указывалось на необходимость классового подхода при мобилизации и формировании частей Красной Армии.

В ее выводах обращалось внимание и на такой важный вопрос, как создание, подготовка и использование резервов. Подчеркивая, что отсутствие в 3-й армии резервов - одна из главных причин ее поражения, комиссия ЦК подвергла обоснованной критике центральные военные учреждения за недооценку ими такой важной проблемы.

Расследование выявило порочную практику деятельности штабов армии и фронта по управлению войсками, [233] их оторванность от частей. Отмечались произвол и необдуманность директив главкома. По мнению членов комиссии ЦК, Реввоенсовет должен более активно влиять на все стороны жизни и деятельности войск. Были внесены денные предложения об изменении состава реввоенсоветов армии, фронта и Реввоенсовета республики, о четком распределении функций их членов. В частности, указывалось, что в реввоенсовет армии должны входить три человека, один из которых обязан непосредственно отвечать за управление войсками, второй - за политическое воспитание армии, третий - за работу тыла. Дзержинский и Сталин высказывали мнение о необходимости строгой централизации управления боевыми действиями Красной Армии. Это были новые и чрезвычайно ценные идеи, которые помогали некоторым армейским коммунистам и командирам освободиться от духа партизанщины и своеволия и правильно понять партийную линию в военном строительстве.

Большое внимание комиссия ЦК РКП (б) уделила изучению политической работы в красноармейских массах, как непременному условию их высокой боеспособности. Она отметила исключительное значение хорошо подготовленных опытных военных комиссаров, представителей Коммунистической партии в Красной Армии, и личного примера армейских коммунистов, сражавшихся в боевых порядках частей и соединений.

Разобравшись с положением дел на участке 3-й армии, с состоянием тыла на северном фланге Восточного фронта, показав их взаимосвязь, Дзержинский и Сталин сделали обстоятельные выводы о роли тыла в условиях гражданской войны, о необходимости его очистки от враждебных элементов, о задачах центра в руководстве повседневной деятельностью местных советских и партийных органов, а также чрезвычайных комиссий. Они предложили установить регулярную отчетность местных партийных организаций перед ЦК, организовать при Совете Обороны контрольно-ревизионные органы для проверки работы народных комиссариатов и их отделов в тылу и на фронте.

Непосредственный результат деятельности комиссии ЦК РКП (б) на Восточном фронте - перелом в боевых действиях 3-й армии, достигнутый уже в конце января 1919 г. Она сумела перейти в решительное контрнаступление. Планы империалистов Антанты на объединение [234] колчаковских частей и войск интервентов на севере потерпели полный провал.

Выводы и предложения Ф. Э. Дзержинского и И. В. Сталина по ряду важных проблем советского военного строительства и ведения гражданской войны были учтены в решении VIII съезда РКП (б) по военному вопросу, что способствовало укреплению Красной Армии, ее успехам в борьбе с интервентами и белогвардейцами. В процессе многогранной, хотя и кратковременной, деятельности в составе комиссии ЦК Феликс Эдмундович познакомился с военно-политической и оперативной обстановкой на Восточном фронте и в тылу советских войск, приобрел ценный опыт организации борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией в условиях гражданской войны.

На ее завершающем этапе Дзержинский получил новое ответственное задание партии. 29 мая 1920 г. по решению ЦК РКП (б) он был назначен начальником тыла Юго-Западного фронта^[6].

Зависимые от Англии и Франции и подстрекаемые империалистами США правящие круги буржуазно-помещичьей Польши вероломно, под прикрытием предварительных переговоров о мире 25 апреля 1920 г. двинули свои хорошо вооруженные Антантой войска на Советскую Россию. Антанта готовила также к наступлению и белогвардейские части Врангеля, укрывшиеся в Крыму.

Коммунистическая партия и Советское правительство, трезво оценивая военно-политическую обстановку, еще в феврале - марте 1920 г. приняли ряд мер к укреплению западных границ Советской республики, которые обороняли в то время Западный и Юго-Западный фронты. Однако к началу наступления войск буржуазно-помещичьей Польши подготовка и сосредоточение сил указанных фронтов для отпора врагу не были закончены. Это привело к тому, что противник превосходил по численности наши войска в два с половиной, а на Украине в четыре раза.

Используя этот перевес, войска буржуазно-помещичьей Польши к началу мая 1920 г. оккупировали большую часть Правобережной Украины и 6 мая захватили Киев. [235]

Наступление интервентов вызвало оживление внутренней контрреволюции в прифронтовой местности и внутри страны. Активизировалась подрывная деятельность иностранных разведок. В короткий срок был совершен ряд диверсий на артиллерийских складах, на железных дорогах, усилился кулацкий бандитизм, участились случаи шпионажа.

В этих условиях партия и Советское правительство укрепляли оборону республики. Вводилось военное положение в западных губерниях и в центре страны. Партия настойчиво разъясняла характер и цели войны. Был намечен план разгрома врага, предусматривавший наступательные действия Западного и Юго-Западного фронтов, туда прибывало новое пополнение. Благодаря мобилизации на фронт коммунистов и комсомольцев усиливались армейские партийные и комсомольские организации. Были укреплены реввоенсоветы и командование фронтов и армий.

Однако начатое 14 мая наступление Западного фронта оказалось неудачным, хотя оно и создало более благоприятные условия для перехода 26 мая в наступление войск Юго-Западного фронта. Вначале оно также развивалось без особого успеха. Фронт противника был прорван лишь 5 июня. Затем под ударами Красной Армии он начал откатываться на запад. 12 июня был освобожден Киев.

Ф. Э. Дзержинский хорошо знал военно-политическую и оперативную обстановку на Украине, так как с 5 мая находился в Харькове и проводил здесь большую работу по оказанию помощи местным партийным и советским органам.

Они были ослаблены в период господства белогвардейщины. Единство партийных рядов подрывали «децисты» и националисты, в партийные организации проникло немало чуждых и случайных элементов. Советские органы не успели окрепнуть, в частности чрезвычайные комиссии во многих областях еще только создавались. Поднявшая голову буржуазно-националистическая контрреволюция, кулацкие мятежи, бесчисленные банды образовали своеобразный «внутренний фронт», без ликвидации которого трудно было рассчитывать на серьезные успехи в войне. Опасность возросла в связи с переходом советских войск в наступление, так как увеличилась протяженность их коммуникаций. [236]

На начальника тыла Юго-Западного фронта, его штаб и подчиненные ему части возлагались задачи ликвидации вооруженного бандитизма, подавления кулацких мятежей и обеспечения условий для нормальной работы советских и партийных органов и учреждений, охраны коммуникаций, объектов промышленности и связи.

Важнейшую роль в решении этих задач Дзержинский отводил массово-политической работе среди местного населения, прежде всего среди крестьян. Им разъяснялись цели и характер войны с буржуазно-помещичьей Польшей, политика Коммунистической партии и Советской власти в деревне. Особое внимание обращалось на сплочение пролетарских элементов села, высвобождение их из-под националистического влияния, разоблачение контрреволюционной сущности бандитизма и кулацких мятежей. Наряду с местными партийными и советскими органами целеустремленную идейно-воспитательную работу в тылу Юго-Западного фронта развернули политические отделы войск охраны тыла, созданные по приказу Ф. Э. Дзержинского политсекции при штабах тыла фронта и армий, агитационные поезда, армейские партийные и комсомольские ячейки. Широко использовались собеседования, лекции, митинги, так называемые деревенские недели, распространение листовок, плакатов, газет, оглашение среди местного населения сводок об итогах борьбы с бандитами.

Существенное значение для успешной борьбы с бандитизмом имела и чекистская работа в тылу действующих советских войск. Ее вели чрезвычайные комиссии и особые отделы ВЧК. Они устанавливали активно действующих главарей банд и организаторов контрреволюционных выступлений, места их постоянного проживания и нелегальные явки, численность и вооружение банд, расположение их основных сил и баз снабжения. Чекистские органы изучали связи бандитов с кулацкими элементами из местного населения, тактику их действий, приемы разведки, охраны, организации переходов, размещения в различных условиях базирования (в лесу, в населенных пунктах и т. п.), разрабатывали предложения о способах ликвидации банд^[7].

В местностях, объявленных на военном положении, чрезвычайные комиссии были наделены правами революционных [237] военных трибуналов и вели следствие по делам как бандитских групп, так и отдельных, причастных к бандитизму лиц, уделяя особое внимание получению дополнительной информации о всех участниках банд и степени их виновности.

Борьба с вооруженным бандитизмом вызывала необходимость применения решительных действий с использованием войск. Их значение хорошо понимал Дзержинский. В приказе по тылу Юго-Западного фронта 17 июня он подчеркивал, что нашествие на Советскую Украину польской шляхты и белогвардейцев Врангеля требует быстрого и решительного подавления бандитизма^[8].

Для этого нужны были немалые силы и средства. Действуя оперативно, настойчиво и изобретательно, Феликс Эдмундович в кратчайший срок сосредоточил на Украине части и соединения ВОХР и войска железнодорожной обороны, общей численностью до 50 тысяч человек^[9]. Учитывая, что они состояли из пехоты и имели слабое вооружение, Дзержинский добился от Реввоенсовета Юго-Западного фронта выделения в эти войска пулеметов. С целью повышения маневренности войсковых отрядов, участвовавших в преследовании бандитов, в распоряжение начальника тыла фронта были выделены кавалерийская бригада и несколько кавалерийских эскадронов, а также звено самолетов. На их основе создавались подвижные маневренные группы.

Весь тыл фронта был разделен на несколько зон: собственно тыл фронта (Харьковская, Полтавская и Донецкая губернии), тыл 12-й армии (Черниговская, Волынская, Киевская губернии), тыл 13-й армии (Екатери-нославская и Таврическая губернии). В свою очередь тыл фронта и армий разделялся на участки (губернские, уездные, районные). Приказом начальника тыла фронта или армии назначались начальники губернских участков, а их помощниками являлись представители губернской чрезвычайной комиссии. В уездных учаютках создавались комендатуры. Соответствующим начальникам тылов подчинялись на их территории все приданные полевые войска и части ВОХР. Эта довольно стройная, хотя и сложная по подчиненности структура тыла Юго-Западного фронта обеспечивала самостоятельность органов [238] управления в действиях по ликвидации банд, особенно мелких, обнаруженных в том или ином районе.

Дзержинский внес большой вклад в разработку тактики борьбы. Он отверг распространенный в тот период прием окружения банд небольшими силами, так как это не приносило успеха. В приказе № 36 от 17 июня 1920 г. начальник тыла Юго-Западного фронта определил новую маневренную, наступательную тактику борьбы с бандитизмом и кулацкими мятежами^[10].

Эта тактика была применена во время преследования банд Махно Чаплинской подвижной группой, в которую входили первоначально три батальона ВОХР, бронепоезд «Червоный казак», 8-й особый отряд и другие подразделения, зарекомендовавшие себя с лучшей стороны^[11].

Большую заботу проявлял Феликс Эдмундович о четком управлении войсками, привлекаемыми к борьбе с бандами, и требовал придерживаться общего плана действий, преследовать их до полного уничтожения или захвата, не допуская ухода на соседние участки.

К организации боевых действий против банд, к разработке смелых операций по их ликвидации Ф. Э. Дзержинский привлекал С. А. Тер-Петросяна (Камо), А. Я. Пархоменко, И. Э. Якира, Г. И. Котовского и других видных военных и партийных работников.

Для координации действий военных органов и органов гражданского управления по борьбе с бандитизмом и контрреволюционными выступлениями при начальнике тыла фронта, начальнике тыла армии, начальнике губернского участка создавались «постоянные совещания»^[12]. В состав совещания при начальнике тыла фронта входили представители ЦК КП (б) Украины, Наркомвнудела, Наркомпрода, особого отдела фронта, ЦупЧК, ближайшего окружного военного комиссариата, политотдела фронта и комиссии по борьбе с дезертирством.

«Постоянное совещание» созывалось первоначально еженедельно, а в последующем ежедневно. Его участники информировали о бандитских выступлениях и других беспорядках в тылу фронта, о принятых в связи с этим мерах, о политических настроениях среди населения, [239] о ходе продовольственных работ, об исполнении соответствующими органами заданий, полученных на предыдущих совещаниях.

В условиях маневренной войны большая роль в обеспечении боеспособности войск Красной Армии на фронте принадлежала бесперебойной работе коммуникаций и связи. Решение этой задачи в местностях, пораженных бандитизмом, при протяженности железных дорог свыше 10 тысяч километров, обслуживающих Юго-Западный фронт, требовало больших усилий и хорошей организации дела. Кроме того, железнодорожные коммуникации были наводнены мешочниками и спекулянтами, среди которых нередко встречались бандиты, нападавшие на красноармейцев и чекистов.

Дзержинский заботился о надежной охране железных дорог, мостов, железнодорожных узлов, военных складов, телефонных и телеграфных линий. Принятыми мерами была обеспечена успешная работа транспорта, сравнительно быстрое продвижение грузов, сократилось мешочничество.

Повседневно занимаясь организацией боевых операций против бандитизма в тылу Юго-Западного фронта, Феликс Эдмундович участвовал в работе ЦК КП (б) Украины, выступал на митингах и собраниях, он не знал отдыха, показывая пример самоотверженного труда во имя защиты завоеваний революции.

Полтора месяца находился Ф. Э. Дзержинский на посту начальника тыла Юго-Западного фронта: 13 июля 1920 г. по вызову ЦК он выехал в Москву. Но и за столь короткий срок, благодаря таланту организатора и исключительной энергии, он провел огромную работу по укреплению революционного порядка в тылу фронта и добился того, что пилсудчики не получили от бандитского движения на Украине той поддержки своих военных авантюр, на которую рассчитывали.

К концу июля 1920 г. Красная Армия освободила территорию Белоруссии и Украины. Польское правительство, выступая на словах за мирные переговоры с Советской Россией, на деле их саботировало. Поэтому Красная Армия в интересах обороны вынуждена была продолжать наступление. [240]

Польское бюро агитации и пропаганды ЦК РКП (б) объявило мобилизацию коммунистов-поляков на Западный фронт.

18 июля 1920 г. в Москве состоялось собрание коммунистов-поляков, посвященное этому вопросу. Ф. Э. Дзержинский информировал присутствовавших о принятом ЦК РКП (б) решении о всеобщей мобилизации коммунистов-поляков «ввиду возможного вступления Красной Армии на территорию Польши»^[13]. Собрание постановило образовать мобилизационную комиссию. В нее вошел и Дзержинский, предложивший создать орган по руководству всей подготовительной работой, распределением мобилизованных. Было принято решение просить ЦК РКП (б) выделить бюро из пяти человек^[14]. В Москве и Петрограде была объявлена немедленная мобилизация, в провинции - в течение двух недель.

Оргбюро Центрального Комитета на заседании 19 июля рассмотрело вопрос о создании специального органа для работы на Западном фронте и утвердило бюро ЦК в составе Ю. Мархлевского, Ф. Кона, Э. Прухняка, Ю. Уншлихта, Ф. Дзержинского, «возложив председательство на члена ЦК РКП (б) тов. Дзержинского». Задача нового органа - проведение агитации среди населения занимаемых Красной Армией областей, создание партийных организаций, работа среди военнопленных. Было решено образовать Польское бюро для Правобережной Украины и направить во все части Красной Армии коммунистов-поляков в качестве политработников. В функции Польбюро входило также снабжение красноармейцев и населения занимаемых местностей листовками, газетами, брошюрами.

21 июля Дзержинский поставил перед ЦК РКП (б) вопрос о выделении средств для организации агитационно-пропагандистской работы ревкомов в местностях, занимаемых Красной Армией. Оргбюро ЦК удовлетворило эту просьбу. Оно рассмотрело также вопрос обеспечения семей польских коммунистов, мобилизованных для работы на Западном фронте, поручив его практическое решение Ф. Э. Дзержинскому^[15]. [241]

В тот же день состоялось заседание вновь созданного Польского бюро ЦК РКП (б), па котором были обсуждены вопросы об организации Польбюро ЦК на Западном фронте, и было принято решение о немедленном отъезде Ф. Дзержинского и Ю. Мархлевского на фронт, о необходимости информировать ЦК Коммунистической рабочей партии Польши в Варшаве о работе польских коммунистов в России^[16].

На заседании 23 июля Польбюро ЦК РКП (б) рассмотрело ряд важных политических и организационнопартийных вопросов, в том числе о лозунгах для агитационно-пропагандистской работы в занимаемых Красной Армией местностях^[17]. Меры в области аграрной политики было поручено подготовить Ю. Мархлевскому и вместе с Ф. Э. Дзержинским согласовать их с В. И. Лениным. Однако сделать это они не успели, так как события на фронте заставили их срочно отбыть из Москвы. В тот же день Ф. Дзержинский, Ю. Мархлевский и другие выехали поездом в Смоленск, а оттуда в Минск и Молодечно. Э. Прухняк временно остался в Москве для решения ряда вопросов, связанных с мобилизацией поляков-коммунистов.

Положение на освобожденной Красной Армией территории было тяжелым.

Железнодорожный путь из Молодечно оказался разрушенным, поэтому в Лиду пришлось ехать на автомашинах. В пути Ф. Э. Дзержинский поддерживал постоянную связь с Москвой - с ЦК РКП (б), ВЧК, а также со штабом Западного фронта и Польбюро Правобережной Украины.

В телеграмме в Польское бюро агитации и пропаганды ЦК РКП (б) Ф. Э. Дзержинский требовал немедленной отправки мобилизованных поляков-коммунистов, в другой телеграмме он советовал создать подвижную польскую типографию для обслуживания Юго-Западного фронта^[18]. 25 июля Ф. Э. Дзержинский просил В. И. Ленина оказать содействие в откомандировании в распоряжение [242] Польбюро ЦК всех поляков из 52-й стрелковой дивизии, а также в посылке 3 тысяч пудов газетной бумаги. 26 июля Оргбюро ЦК РКП (б) приняло решение поручить Политуправлению направить походную типографию и распоряжение Дзержинского^[19].

Польское бюро агитации и пропаганды ЦК РКП (б) мобилизовало 5700 коммунистов-поляков из 18 тысяч, состоявших в РКП (б)^[20].

27 июля Дзержинский обратился в Центральный Комитет партии с просьбой о предоставлении необходимой помощи местным польским революционным комитетам через Западный фронт. На следующий день Совнарком РСФСР принял по этому вопросу положительное решение^[21].

28 июля 1920 г. частями 15-й армии был занят крупный промышленный центр Польши - город Белосток. Предстояло создать на освобожденной земле местные органы власти, восстановить промышленность, транспорт, связь. 30 июля Ф. Дзержинский вместе с Ю. Мархлевским и Ф. Коном выехали из Вильно в Гродно.

В. И. Ленин с неослабевающим вниманием следил за событиями на Западном фронте, интересовался положением в местностях, занятых Красной Армией. В переданной Реввоенсоветом Западного фронта телеграмме на имя Ф. Э. Дзержинского от 30 июля 1920 г. говорилось: «Ленин просит сообщить ему шифром о ходе работ. Передавайте через фронтовую контору». В записке по прямому проводу Феликс Эдмундович отвечал: «Завтра едем все в Белосток... Ждем продовольствия, обещанного Гейном (начальник Особой продовольственной комиссии Западного фронта. - Авт.) для Белостока»^[22]. В телеграмме в ВЧК Дзержинский сообщал: «Передайте Ленину: Манифест и извещение об образовании Польревкома отпечатаны числом тридцатого, гор. Белосток. Завтра будут опубликованы... чувствуется... недостаток партийных работников... Беспокоит продовольственный вопрос, т. к. ресурсы Опродкомзапа для прокормления рабочих недостаточны»^[23]. [243]

31 июля секретарь Польского бюро ЦК РКП (б) Ф. Прухняк (брат Э. Прухняка) писал из Вильно в Цольбюро ЦК в Москву: «Посылаем вам Манифест в виде плакатов - 500 экз., в форме листовки - 10 000 экз., «Комуникат» - 3000 экз... Просим вручить ЦК РКП (б) для распространения в России. Еще сообщаем, что весь Западный фронт мы обеспечили этими историческими документами для распространения на территории Польши»^[24].

2 августа Дзержинский передал по прямому проводу в РВС Западного и Юго-Западного фронтов об образовании в Белостоке Польревкома, «который Манифестом к рабочим от 30 июля объявил себя революционной властью и приступил к осуществлению Советской власти на территории Польши»^[25]. Председателем Польревкома стал Ю. Мархлевский, членами - Ф. Дзержинский, Э. Прухняк, Ф. Кон, И. Уншлихт.

В Манифесте Временный революционный комитет, ставший первой пролетарской властью в Польше, разъяснял рабочим и крестьянам, что Красная Армия вступила на территорию Польши не как завоевательница, а как освободительница от власти помещиков и капиталистов, борющаяся «за нашу и вашу свободу».

Манифест провозгласил экономическую и политическую программу первого польского временного революционного правительства, призывая к немедленному взятию власти.

Польревком взял на себя задачу проведения мер, отвечавших интересам рабочих и крестьян: национализацию промышленности, конфискацию помещичьих земель и других социально-экономических и политических преобразований. Однако в Манифесте ничего не говорилось о земле для малоземельных крестьян. В этом сказалась недооценка большинством членов Польревкома революционной роли крестьянства, союза рабочих и крестьян как основы новой власти. Манифест, составленный Ю. Мархлевским, был одобрен остальными членами Польревкома. Поскольку не удалось перед отъездом на Западный фронт обсудить вопросы аграрной политики с Лениным, Дзержинский в телеграмме Владимиру Ильичу сообщал: «...высказываюсь за включение и [244] предполагаемого требования в редакции передачи помещичьих земель батракам и малоземельным крестьянам»^[26].

Манифест нашел широкий отклик среди трудящихся Польши. 2 августа в Белостоке состоялся массовый митинг рабочих, на котором выступили Ю. Мархлевский, командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский, представитель ЦК РКП (б) при Польревкоме И. И. Скворцов-Степанов, сотрудники Белостокского ревкома и комитета КРПП^[27]. В тот же день был проведен митинг белостокских железнодорожников. Собравшиеся высказались за поддержку новой революционной власти, а 13 августа железнодорожники Белостокского узла приняли на митинге резолюцию, в которой еще раз подтвердили свою солидарность и доверие Польревкому.

Ф. Э. Дзержинский почти ежедневно выступал на митингах и собраниях рабочих, крестьян и солдат^[28].

««Однажды я имел возможность побывать на собрании на одной из текстильных фабрик, - вспоминал участник гражданской войны К. Смактунович. - На собрание прибыл Дзержинский. Рабочие серьезно и внимательно слушали его выступление. Дзержинский говорил о новой рабоче-крестьянской Польше. Все единодушно поддержали Революционный комитет и его программу». Рабочие-текстильщики заверили Феликса Эдмундовича, что они будут самоотверженно трудиться и дадут Польревкому сотни метров материала для пошива обмундирования красноармейцам. Свое слово рабочие сдержали»^[29].

Временный ревком Польши вел энергичную работу по восстановлению разрушенного хозяйства на освобожденной территории.

Ф. Кон впоследствии писал: «В эти памятные исторические дни неутомимость Дзержинского поражала всех. Он работал за десятерых. На занятой Красной Армией территории не было налаженного государственного аппарата, какой был в Советской России. Его приходилось налаживать на ходу, с огромными трудностями. Трудности эти лишь усиливали энергию «железного Феликса»^[30]. [245]

В записной книжке Дзержинского имеются свидетельства о широком круге вопросов, которыми ему приходилось заниматься в Белостоке: «Железнодорожный отдел. Отдел Совнархоза. Спекуляция в Белостоке. Национализация банков. Вызвать из Москвы представителя тарифной комиссии. Кредитные учреждения. Ликвидация их. Белостокскос отделение Народного банка. Казначейство. Налоговая система. Единовременное налоговое обложение. Тарифы. Смета. Из-за недостатка денег фабрики стоят...»^[31] 5 августа 1920 г. Дзержинский сообщал в ВЦСПС и Наркомтруд: «Рабочих до 19 тысяч. Настроение встречи великолепное. Фабрики пока стоят из-за перемены власти и недостатка денежных знаков. Возникают серьезные трудности в связи с тарифами на почве развивающейся дороговизны и недостатка продовольствия. Вопрос о натурализации заработной платы здесь стоит более остро, чем в России. Прошу прислать сведущих людей по тарифам, а также инструкторов и организаторов производственных союзов и отделов труда»^[32]. Он обращался в ВСНХ, в Польбюро ЦК РКП (б) в Москве с просьбой о присылке людей для налаживания экономики. 9 августа состоялось заседание Польбюро и Польревкома, на котором было принято решение о введении на всех предприятиях и в учреждениях Белостока 8-часового рабочего дня.

Большую тревогу вызывало у Польревкома снабжение продовольствием.

Дзержинский телеграфировал в Наркомпрод Брюханову и в Особую комиссию по снабжению продовольствием Западного фронта об угрозе голода в Белостоке и предлагал «возложить задачу снабжения рабочего населения городов на Опродкомзап и Югозап»^[33].

В той же телеграмме он сообщил о том, что необходимо срочно решить вопрос о выдаче зарплаты натурой.

В ответ на запрос Дзержинского была получена телеграмма Ц. Гейна: «1 - в Минск отправлено 15 вагонов, в Вильно отправлено 15 вагонов, в Белосток отправлено 10 вагонов... Достигнуто соглашение удовлетворить [246] гражданское население временно из запасов 4 армии»^[34].

15 августа 1920 г. в связи с приближением Красной Армии к Варшаве Дзержинский сообщал в Харьков в Наркомпрод Украины: «Разрушения, произведенные белополяками, грозят Варшаве и вообще промышленным центрам голодной катастрофой. Ваша телеграмма с извещением о 50 вагонах продовольствия... создает возможность борьбы и на фронте голода»^[35].

Польревком намеревался установить торговые отношения с соседней Германией. В телеграмме Герсону Феликс Эдмундович давал указания о необходимости связаться с ВСНХ и с Внешторгом и передать о широких возможностях приобретения в Германии предметов военного и иного потребления и просил прислать уполномоченных для организации этого дела. В другом письме Герсону 19 августа он просил передать о возможностях крупного товарообмена с Германией и покупки на иностранную валюту необходимых товаров.

В поле зрения Дзержинского были и вопросы восстановления разрушенных железных дорог. 14 августа Польревком издал приказ железнодорожникам Польши «всеми революционными мерами препятствовать разрушению железнодорожных путей, мостов, уничтожению имущества бегущей армией Пилсудского».

Феликс Эдмундович заботился о сохранении известного заповедника - Беловежской пущи и поручил С. Бобинскому «ознакомиться с состоянием лесного дела в Беловежской пуще».

Дзержинский лично занимался вопросами расквартирования войск Красной Армии в Белостоке. Польревком через местные ревкомы снабжал раненых красноармейцев бельем, продовольствием, табаком и другими предметами^[36].

Для восстановления хозяйства на территориях, занятых Красной Армией, требовались квалифицированные кадры прежде всего из числа поляков или владеющих [247] польским языком. Дзержинский в телеграммах в Москву просил присылать специалистов для организации работы Совнархоза, телеграфа, сам подбирал сотрудников в ЧК и милицию^[37]. В телеграмме в Польбюро ЦК РКП (б) содержалась просьба направить Я. Ганецкого для налаживания внешнеторговых отношений с соседними странами^[38].

Создание частей польской Красной армии находилось в центре внимания Польревкома, и в частности Ф. Э. Дзержинского. «Важнейшей задачей считаем организацию польской Красной армии», - телеграфировал он В. И. Ленину 6 августа 1920 г.^[39], а на следующий день обратился к И. Уншлихту с просьбой заняться ее формированием ввиду того, что это дело до сих пор не продвинулось вперед.

Эту просьбу Дзержинский повторил и в телеграмме 9 августа 1920 г. Ю. Мархлевский по поручению Польбюро ЦК РКП (б) написал воззвание к польским трудящимся о добровольном вступлении в Красную армию^[40], а газета «Гонец Червоны» опубликовала 14 августа объявление о записи в ее ряды добровольцев.

Резервом для создания армии были в первую очередь польские рабочие. Так, Белостокская конференция профсоюзов приняла решение о готовности рабочих с оружием в руках защищать завоевания революции.

«Массы к нам относятся хорошо, и будем иметь в первое время достаточно добровольцев - рабочих и безземельных», - писал Ф. Э. Дзержинский Р. Лонгве^[41], находившемуся в Минске.

Феликс Эдмундович стремился привлечь в революционную армию военнопленных и дезертиров польской армии, считая это одной из важных политических задач^[42]. Для агитации среди них он предлагал посылать в лагеря для военнопленных представителей Польбюро ЦК РКП (б) и Особого отдела ВЧК. 11 августа 1920 г. на заседании Польревкома Дзержинскому было поручено [248] издать приказ о проведении агитации за вступление военнопленных в ряды польских революционных частей^[43].

Дзержинский советовал Лонгве связаться с Москвой для вербовки военнопленных «из лагерей внутренней России - в Костроме, Ярославле и других городах. Там очень много рабочих»^[44].

Большую помощь Польревкому в вербовке в польскую Красную армию оказывали Белостокский комитет Коммунистической рабочей партии Польши и вербовочное бюро при областном ревкоме.

Серьезные затруднения испытывал Польревком в обеспечении частей квалифицированными кадрами командного состава.

Сообщая В. И. Ленину и Ф. Э. Дзержинскому о начале их формирования, И. Уншлихт отмечал острый недостаток командиров и административно-хозяйственных работников. В ответ на телеграмму И. Уншлихта главнокомандующий С. С. Каменев и член РВС республики Д. И. Курский разослали командующим ряда фронтов телеграмму с приказом направить всех коммунистов-поляков, в том числе окончивших курсы красных командиров, в распоряжение Первой польской Красной армии^[45]. Эта телеграмма была отправлена 23 августа, а за два дня до этого в связи с наступлением польских войск Польревком был вынужден оставить Белосток. Вопросами формирования польской Красной армии продолжало заниматься Польбюро на Западном фронте.

Ленин постоянно интересовался деятельностью Временного революционного комитета, оказывал ему помощь советами, требовал подробной информации о положении в Польше. Польревком регулярно сообщал Владимиру Ильичу о своей деятельности. 30 июля 1920 г. было послано на его имя письмо о создании Польревкома^[46].

Заместитель председателя РВС республики Э. Склянский телеграфировал 4 августа Дзержинскому: «Ленин [249] категорически просит Вас обязательно каждый день присылать информацию, пользуясь для этого всеми видами связи вплоть до посылки курьеров до ближайшего телеграфа...»^[47]

В письмах В. И. Ленину 4-6 августа Ф. Э. Дзержинский сообщает о положении в Польше, о состоянии КРПП, о настроениях белостокских рабочих, о нуждах Польревкома и излагает просьбы о немедленной присылке мобилизованных поляков инструкторов по советскому строительству, работников, знающих продовольственное дело, организаторов различных отраслей промышленности.

В письме Уншлихту 6 августа он извещал: «Будем посылать Вам регулярно наши доклады Ленину».

8 августа Дзержинский и Смилга телеграфировали Ленину о необходимости назначить при Польревкоме полномочных представителей Наркомпрода и ВСНХ, для координации работы Реввоенсовета и Польревкома ввести Дзержинского в РВС Западного фронта.

В тот же день вместе с Ю. Мархлевским они вновь обратились к В. И. Ленину: «Совершенно необходимо для успеха нашего дела возложить продовольствование белостокских рабочих через Брюханова на военно-продовольственные органы. Нужно немедленно послать хлеба, т. к. уже начинается голод»^[48].

Владимира Ильича интересовали положение в Белостоке, настроения населения, перспективы работы Польревкома.

Он направил 9 августа Смилге, Дзержинскому, Мархлевскому телеграмму: «Необходимы и крайне спешно подробности о настроении батраков и варшавских рабочих, равно о политических перспективах вообще»^[49]. Дзержинский переслал В. И. Ленину приветствие пролетариата Белостока, а вскоре сообщил о положении в Варшаве и о том, что «вопрос о земельной политике будет рассмотрен в полном объеме в Варшаве...»^[50].

Политика Польревкома в аграрном вопросе вызывала беспокойство В. И. Ленина и ЦК РКП (б).

Уже в своем первом программном документе - Манифесте к трудовому народу города и деревни - Польревком [250] обошел молчанием такой важный для революции в Польше вопрос, как передача крестьянам конфискованной у помещиков и духовенства земли. Особенно остро этот вопрос встал среди крестьян на территории, занятой Красной Армией. Польревкому удалось сплотить вокруг себя городской рабочий класс, а также сельскохозяйственный пролетариат. Что же касается большинства населения аграрных районов, то, не получив земли, оно оставалось пассивным к мероприятиям новой власти.

Временный революционный комитет, опасаясь, как бы в Польше не произошел раздел земли «по русскому образцу»^[51], выпустил «Руководящие указания всем политотделам и политработникам Западного и Юго-Западного фронтов по аграрному вопросу в Польше». Автором их был С. Бобинский, выдвинувший идею о неприкосновенности помещичьих имений для того, чтобы государство могло с их помощью поднять уровень крестьянского хозяйства^[52]. Крестьяне, не получив земли из рук новой власти, в некоторых местах начали самостоятельно ее раздел^[53].

В. И. Ленин на основе информации о мерах Польревкома писал 19 августа 1920 г. К. Радеку: «Прошу Вас, раз Вы едете к Дзержинскому, настоять на беспощадном разгроме помещиков и кулаков побыстрее и поэнергичнее, равно на реальной помощи крестьянам панской землей, панским лесом. Сообщайте подробнее, проверяйте на месте»^[54]. На следующий день Владимир Ильич, узнав о том, что в Седлецком округе малоземельные крестьяне сами начали захватывать землю, телеграфировал Ф. Э. Дзержинскому, К. Радеку и «всем членам польского ЦК»: «Если в Седлецкой губернии малоземельные крестьяне начали захватывать поместья, то абсолютно необходимо издать особое постановление Польского ревкома, дабы обязательно дать часть помещичьих земель [251] крестьянам и во что бы то ни стало помирить крестьцц малоземельных с батраками»^[55].

Временный революционный комитет Польши поддерживал тесную связь с местными революционными комитетами.

Вопрос о создании ревкомов на освобожденной территории, их структуре и функциях Польбюро ЦК РКП (б) рассмотрело еще 23 июля 1920 г. в Москве, перед отъездом на Западный фронт. Они являлись временными органами народной власти в местах, освобожденных Красной Армией. Был обсужден также вопрос о подготовке к выборам в Белостокский Совет рабочих депутатов^[56]. 16 августа 1920 г. Польревком издал приказ о местных ревкомах, в котором определялся круг вопросов, входивших в их компетенцию.

По согласованию с Польревкомом руководство местными органами новой власти в прифронтовой полосе временно возлагалось на командование советских войск. Ф. Э. Дзержинский, который занимался и вопросами организации местных ревкомов, просил военкома штаба Западного фронта сообщать ему обо всех создаваемых на территории Польши ревкомах и посылать копии приказов и донесений в Польревком^[57].

Польревком был связан и с образованным ранее Белостокским окружным ревкомом. Кроме организаций КРПП в Белостоке находились организации ППС, Бунда, КП Литвы и Белоруссии, РКП (б). Польревком через Белостокский окружной и уездный революционные комитеты поддерживал связь с этими организациями. В Белостокском окружном комитете работали А. Форнальский - брат одного из основателей и видного деятеля Польской рабочей партии - Малгожаты Форнальской, погибшей в гитлеровских застенках, С. Пшедецкая - видный деятель СДКПиЛ. Одним из руководителей Высоко-Мазовецкого ревкома был Марцели Новотко - впоследствии один из основателей и генеральный секретарь ППР.

С первых же дней своего существования Польревком стремился наладить связь с Коммунистической рабочей партией Польши. Это было нелегким делом. Курьерам, [252] посылаемым нелегально на польскую территорию, в тыл противника, редко удавалось добраться до Варшавы. Уже в конце июля 1920 г. Э. Прухняк в письме в ЦК КРИП сообщал о создании Польского бюро ЦК РКП (б) на Западном фронте, о его составе и задачах, о предстоящем образовании ВРКП и Манифесте к польским трудящимся. 5 августа 1920 г. в Белосток прибыл курьер из Варшавы, который в тот же день выехал обратно. Перед отправкой Ф. Э. Дзержинский дал ему следующие поручения: « 1) Сообщить о причинах и целях вступления Красной Армии на территорию Польши (причины - стратегического порядка, цель - разгром белой польской армии). 2) Сообщить о задачах Временного революционного комитета Польши. 3) Не дать эвакуировать Варшаву. 4) Помнить об освобождении вывезенных заключенных^[58]. 5) Организовать Варшавский временный ревком для встречи Красной Армии и взятия власти в свои руки».

Однако и на этот раз Польревкому не удалось связаться с ЦК КРПП. К тому же многие руководящие деятели партии находились в тюрьме. Впоследствии, на одном из заседаний польской делегации III конгресса Коминтерна, анализируя причины неудач, руководство КРПП согласилось с мнением Ф. Э. Дзержинского, что одна из них - отсутствие координации действий между ЦК КРПП и Польревкомом.

Предметом особого внимания Феликса Эдмундовича были коммунисты-политзаключенные, вывезенные в Познань. Он заботился об оказании им материальной помощи, выяснял возможности их освобождения, считая, что решение вопроса об обмене политзаключенными необходимо отложить до заключения перемирия с польским правительством^[59].

Важным источником информации о положении в Польше были также сообщения беженцев, военнопленных, дезертиров польской армии. Через курьеров удалось получать польские газеты. На основе их сообщений Польревком составлял сводки о положении в Польше, о политике Антанты, о позициях КРПП и других политических партий. Сведения эти посылались В. И. Ленину, ЦК РКП(б). [253]

Войска Красной Армии быстро продвигались к Варшаве.

О настроении Ф. Э. Дзержинского, о его кипучей деятельности в эти дни вспоминал впоследствии И. Уншлихт: «Наступление на Варшаву. Дзержинский - самый активный член Польревкома. Полон энтузиазма, полон веры, что близок час раскрепощения рабочего класса Польши, свержения буржуазии, осуществления диктатуры рабочего класса»^[60]. 15 августа 1920 г. Ф. Э. Дзержинский, Ю. Мархлевский, Ф. Кон выехали в направлении к столице Польши. Однако войскам Красной Армии пришлось отступить от города. Ее неудачи под Варшавой объяснялись рядом причин, в том числе серьезными ошибками, допущенными верховным командованием. Наступление Врангеля на Юго-Западном фронте также вызвало необходимость переброски туда некоторых частей. Анализируя причины отступления советских войск от Варшавы, В. И. Ленин отмечал: «При нашем наступлении, слишком быстром продвижении почти что до Варшавы, несомненно, была сделана ошибка... И эта ошибка вызвана тем, что перевес наших сил был переоценен нами»^[61]. В эти дни Дзержинский писал Софье Сигизмундовне: «Вчера мы были в Вышкове, в 50 с лишним верстах от Варшавы и вернулись в Белосток - мы думали, что уже вчера будем в Варшаве, произошла, однако, как думаю, непродолжительная отсрочка... Наша Варшава, терроризированная, и наш ЦК (т. е. ЦК КРПП. - Авт.), не сумели овладеть ни массами, ни политическим положением. Недостает там вождя - Ленина, политика-марксиста»^[62].

В другом письме С. С. Дзержинской 25 августа он объяснял причины неудач: «Наше поражение - результат не восстания Польши против «нашествия», а нашей превышающей человеческие силы усталости и бешеной деятельности шляхетских сынов - польской белой гвардии»^[63]. [254]

Серьезным образом ухудшили положение Красной Армии под Варшавой и политические ошибки Временного революционного комитета Польши, и прежде всего в аграрном вопросе.

В связи с отступлением Красной Армии Польревком вынужден был прекратить свое существование. Дзержинский лично руководил эвакуацией Белостока, заботясь о том, чтобы прежде всего были вывезены больные и раненые красноармейцы, партийные и советские работники.

Он тяжело переживал тот факт, что трудящимся Польши не удалось освободиться от ига помещиков и капиталистов. Одну из причин этого он видел в непонимании польскими коммунистами роли крестьянства в революции. Другой причиной он считал раскол рабочего класса. Компартия Польши, ослабленная белым террором и репрессиями, не сумела поднять массы на активную революционную борьбу и оказание помощи наступающей Красной Армии.

Деятельность Польревкома вошла яркой страницей в историю польского рабочего движения, в историю борьбы за социализм, и в этом - большая заслуга Ф. Э. Дзержинского.

23 августа он прибыл в Минск, где через несколько дней включился в работу РВС Западного фронта и продолжал руководить Польским бюро.

На его заседании 25 августа были рассмотрены вопросы об уполномоченных Польбюро при армиях Западного фронта, о комиссаре агитационного поезда, о политических курсах для поляков-красноармейцев и другие^[64].

В Минске с 17 августа 1920 г. проходила российско-украинско-польская мирная конференция^[65]. Дзержинский сообщал В. И. Ленину о ее работе. Он занимался вопросами технического обеспечения советско-польских переговоров в Минске - подбором квалифицированных переводчиков из числа коммунистов-поляков, находившихся в распоряжении Польского бюро. В сентябре 1920 г. в письме наркому иностранных дел Г. В. Чичерину он просил вопрос об обмене гражданских пленных [255] включить в повестку дня возобновившихся в Риге переговоров и одобрил кандидатуру Е. П. Пешковой в качестве представительницы польского Красного Креста «для попечения о гражданских пленных поляках»^[66].

На одном из заседаний Польского бюро был обсужден вопрос об отчете Польревкома Центральному Комитету РКП (б). Написать его было поручено Ю. Мархлевскому, в составлении документа участвовали также Ф. Кон и Я. Долецкий.

Ю. Мархлевский и Ф. Э. Дзержинский выехали с отчетом в Москву 29 августа, а на второй день Феликс Эдмундович вернулся в Минск^[67].

В конце августа 1920 г. советские войска на Западном фронте, получив подкрепление, остановили продвижение польской белой армии и начали подготовку к новому наступлению. Дзержинский писал 30 августа жене: «Положение на фронте должно вскоре измениться в нашу пользу, приехали уже (воинские части) из Питера, привезли колоссальный энтузиазм... Не питаю, однако, иллюзий, что победа легко вернется к нам - нужно еще в течение длительного времени напрягать все свои силы»^[68].

Польбюро ЦК РКП (б) в обращении к солдатам, рабочим и крестьянам Польши в сентябре 1920 г. еще раз разоблачало враждебную пропаганду о «захватнических» целях Красной Армии.

Дзержинский требует от Польского бюро в Москве ускорить присылку литературы на польском языке. В другом письме он просит прислать для открывшихся в Минске политических курсов все издания польских брошюр и книг на русском языке. Феликс Эдмундович заботился также об отдыхе и лечении польских товарищей. Так, 30 августа он телеграфирует в Москву Герсону об устройстве в санаторий больного С. Будзынского^[69].

Несмотря на достигнутый перевес сил Красной Армии, правительство РСФСР по инициативе В. И. Ленина, желая избежать зимней военной кампании, снова [256] предложило Польше заключить мир. 21 сентября переговоры, начатые в Минске, возобновились в Риге, а 12 октября 1920 г. было подписано соглашение о перемирии и о предварительных условиях мира.

Итоги польско-советской войны В. И. Ленин подвел в выступлении на IX партийной конференции, состоявшейся в сентябре 1920 г.

Ф. Э. Дзержинский, прибывший из Минска на конференцию, был избран в состав Центральной контрольной комиссии РКП (б). [257]

<< Назад | Содержание | Вперед >>