3 апреля из эмиграции в Россию возвратился В. И. Ленин. Приезд вождя имел огромное значение как для партии, так и для революции.

На другой день после приезда В. И. Ленин огласил свои знаменитые Апрельские тезисы, которые были положены затем в основу решений Апрельской партийной конференции.

Апрельские тезисы В. И. Ленин начинает с вопроса, который волновал миллионные массы, - с вопроса об отношении [45] к войне. В. И. Ленин говорит, что война при Временном правительстве остается грабительской, империалистической войной, которая ведется в интересах буржуазии. Партия должна развернуть обстоятельную, настойчивую, терпеливую пропаганду среди оборончески настроенные масс. Необходимо разъяснять рабочим и солдатам, увлеченным революционным оборончеством, их ошибку, разоблачать лживость положения о том, будто после свержения царизма война ведется ради защиты революции.

В. И. Ленин писал о необходимости «разъяснять неразрывную связь капитала с империалистической войной, доказывать, что кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала»[1].

Особенно необходимо было пропагандировать эти взгляды среди солдат-фронтовиков, в действующих армиях, которые больше других испытывали тяжесть войны и, следовательно, неизбежно должны были пойти на решительную борьбу за мир. Наметив конкретные пути, следовало практически организовать рабочие и солдатские массы на борьбу за революционный выход из империалистической войны.

В Апрельских тезисах дан гениальный анализ обстановки и показано своеобразие текущего момента, сложившегося после февральской революции. «Своеобразие текущего момента в России, - писал Ленин, - состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, - ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства»[2]. Это был новый, гениальный стратегический план партии по переходу от революции буржуазно-демократической к революции социалистической. Он оставался без изменения весь период с апреля по октябрь 1917 г.

Определяя характер государственной власти после победы социалистической революции, Ленин предложил установить вместо парламентской республики республику Советов, открыв тем самым Советскую власть как форму диктатуры пролетариата. [46]

Апрельские тезисы наметили гибкую тактику партии, которая обеспечила успех всего плана проведения социалистической революции. По отношению к Временному правительству Ленин выдвинул лозунг: «Никакой поддержки Временному правительству!». Характеризуя политику большевистской партии по отношению к Советам, Ленин указывал на необходимость убедить массы в том, что Советы есть единственно возможная форма революционного правительства, что к Советам должна перейти вся государственная власть. Исходя из факта засилья в Советах меньшевиков и эсеров, Ленин поставил перед большевиками задачу: разъяснять массам предательскую сущность политики соглашательских партий, изолировать меньшевиков и эсеров от масс и завоевать большинство в Советах, чтобы через Советы изменить состав и политику правительства.

Выдвигая в Апрельских тезисах лозунг взятия власти рабочим классом и совершения социалистической революции мирным путем, через завоевание большинства в Советах, Ленин исходил из объективной политической обстановки, сложившейся в России после февральской революции 1917 г. В тот исторический момент, какой переживала Россия, мирный исход социалистической революции был возможен. В России, «в крестьянской стране, когда союз пролетариата и крестьянства может дать измученным несправедливейшей и преступнейшей войной массам мир, а крестьянству всю землю, в такой стране, в такой исключительный исторический момент мирное развитие революции при переходе всей власти к Советам возможно и вероятно. Внутри Советов борьба партий за власть может идти мирно, при полном демократизме Советов...»[3].

Это была установка на мирное развитие революции. Но, давая такую установку, большевистская партия предупреждала рабочих и солдат о необходимости создания вооруженных сил социалистической революции в лице Красной гвардии и перешедших на сторону революции солдат.

Апрельские тезисы предусматривали конфискацию всех помещичьих земель и проведение национализации всех земель в стране, слияние всех банков в один национальный банк, введение контроля над ним со стороны [47] Совета рабочих депутатов, введение контроля над общественным производством и распределением продуктов. Все эти мероприятия не означали немедленного «введения» социализма, но они должны были чрезвычайно усилить позиции пролетариата и ускорить движение к социализму. Апрельские тезисы выдвинули ряд новых задач по партийному строительству.

24 апреля 1917 г. начала свою работу VII (Апрельская) конференция большевиков. Основываясь на Апрельских тезисах, конференция приняла развернутые решения по всем важнейшим вопросам политики партии: о текущем моменте, о войне, о Временном правительстве, о Советах, об аграрном вопросе, о национальном вопросе. Решения конференции окончательно определили новую ориентацию партии - на перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую. Решительный отпор получили антиленинские взгляды Зиновьева, Каменева, Пятакова и небольшой группы их сторонников, выступавших против ленинского плана перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую.

При разработке конкретного плана перехода к социалистической революции большевистская партия, возглавляемая В. И. Лениным, учитывала объективные условия, которые обеспечивали возможность победы социалистической революции. В России были экономические предпосылки для социалистической революции: высокая степень концентрации промышленности и банков, наличие крупных монополий капиталистов, тесная связь и взаимозависимость различных отраслей народного хозяйства.

В годы войны еще более выросли концентрация и централизация капитала, война усилила превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический. А «...государственно-монополистический капитализм, - указывает В. И. Ленин, - есть полнейшая м а т е р и а л ь н а я подготовка социализма, есть п р е д д в е р и е его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет»[4].

В период правления Временного правительства экономическая разруха достигла огромных размеров. Несмотря [48] на жесточайший товарный голод в стране, буржуазия свертывала мирную промышленность, усугубляла безработицу закрытием предприятий и локаутами. В мае было закрыто 108 заводов с 8701 рабочим, в июне - 125 заводов с 38 455 рабочими, в июле - 206 заводов с 47 754 рабочими[5].

Непрерывно сокращались добыча угля и выплавка металла. Посевные площади сократились с 88,6 млн. десятин в 1914 г. до 78 млн. десятин в 1917 г.[6].

Под влиянием движения рабочих и тяжелого экономического положения уже в первые недели после февральской революции вспыхнули крестьянские восстания. Малоземельное крестьянство, на которое с наибольшей силой обрушивались удары войны, явочным порядком осуществляло раздел помещичьих земель.

В стране ширилось демократическое движение за мир и национально-освободительное движение угнетенных народов окраин.

Соотношение классовых сил в стране показывало, что возможно соединение пролетарской революции с «крестьянской войной» и «войной национальной».

Следовательно, в России были объективные предпосылки для победы социалистической революции.

Но для победы революции необходимы были еще и субъективные условия: сознательная и активная борьба рабочего класса и его Коммунистической партии.

Во главе назревшей социалистической революции стоял революционнейший в мире пролетариат, ядром которого были русские рабочие.

Пролетариат имел в качестве своего надежного союзника многочисленное беднейшее крестьянство. Среди крестьян бедняки до Октябрьской революции составляли 65 процентов, середняки - 20 и кулаки - 15 процентов[7].

Колоссальным преимуществом рабочего класса и всех трудящихся России было то, что их борьбой руководила революционная марксистская партия, партия большевиков, созданная и выращенная великим Лениным. После [49] выхода из подполья партия насчитывала в своих рядах не более 40-45 тыс. человек. Но это были коммунисты, прошедшие горнило революционной борьбы и сплоченные вокруг знамени марксизма-ленинизма.

Учитывая все предпосылки для победы социалистической революции, В. И. Ленин определил стратегическую задачу на втором этапе революции, план расположения сил, направление главного удара и соответствующую стратегическому плану тактику.

Апрельские тезисы и решения Апрельской конференции, ясно определив задачи партии в борьбе за социализм, придали новые силы большевикам. На основе решений Апрельской конференции развернулась дальнейшая борьба за изгнание меньшевиков из рядов РСДРП (б) и за объединение с интернационалистскими элементами. В процессе борьбы за единство рядов партии на Северном фронте проходило объединение большевистских ячеек и групп в более крупные организации: коллективы, армейские военные организации и областные партийные организации.

4 мая состоялось боевое заседание русской секции при Рижском комитете СДЛК,[8] на котором обсуждался доклад об итогах работы Апрельской партийной конференции. Против решений конференции выступили: члены ЦК меньшевистской партии Кучин, Дюбуа и другие. Но большевики Васильев, Гразкин, Григорьев, Сивере и другие дали им решительный отпор. Большевистская часть секции приняла решения Апрельской конференции нашей партии и, следуя ее указаниям, вывела меньшевиков из состава секции. Сообщая об итогах этого собрания, «Окопная правда» писала: «Таким образом, теперь при Рижском комитете образуется новая военная организация сторонников петроградской конференции»[9]. Следовательно, русская секция с 4 мая встала полностью на большевистские позиции.

В решительной борьбе с меньшевиками и эсерами, офицерами и генералами в первой половине мая 1917 г. большевистская организация 12-й армии окончательно оформилась. Было избрано партийное бюро[10]. [50]

Связь ЦК социал-демократии Латышского края с ЦК РСДРП (б) и Петроградской организацией большевиков стала более оперативной. В качестве представителей Латышского запасного полка в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов и кооптированных членов последнего нелегального ЦК социал-демократии Латышского края Я. Вилкс и К. Гайлис получили непосредственно от Ленина ряд указаний, присутствовали на партийных собраниях и конференциях, где выступал Ленин[11].

На Петроградской общегородской партийной конференции присутствовал член ЦК социал-демократии Латышского края Я. Вилкс.

Важное значение для большевизации латышских частей имели решения XIII партийной конференции СДЛК, проходившей с 19 по 22 апреля. Здесь было представлено около 2 тыс. членов партии, входивших в состав социал-демократии Латкрая, и около 4 тыс. - латышскими группами РСДРП (б)[12]. Исходя из ленинских установок, конференция приняла ряд решений.

Связь с русскими товарищами была установлена ЦК СДЛК непосредственно через русскую секцию Рижского комитета СДЛК и партийные организации латышских частей. Совместная работа латышских и русских большевиков принимала различные формы: распространение большевистской литературы, совместные митинги и собрания латышских стрелков и русских солдат, организация лекций, докладов и т. д.

С 12 по 17 мая проходил пленум исполнительного комитета объединенного Совета депутатов латышских стрелковых полков (Исколастрела)[13]. На пленуме большинством голосов была принята резолюция о текущем моменте, предложенная ЦК СДЛК. Резолюция обсуждалась на всех ротных собраниях латышских частей, где также была принята большинством солдат[14]. Таким образом, после Апрельских тезисов В. И. Ленина, XIII партконференции и [51] пленума представителей стрелковых полков процесс большевизации латышских стрелков значительно усилился.

Большевистская военная организация 12-й армии широко пропагандировала резолюцию латышских стрелков среди русских частей 12-й армии, что, безусловно, укрепляло дружбу между русскими и латышами и еще больше сплачивало солдат вокруг большевиков.

В результате хорошо организованной партийной работы быстро росли ряды военных большевистских организаций латышских стрелков. Уже на конференции большевиков латышских полков, состоявшейся 4 июня 1917 г., было представлено 1537 членов партии, в том числе около 200 большевиков латышского запасного полка[15].

Численно выросли большевистские организации Финляндии, они оформлялись под непосредственным влиянием Петроградского и Кронштадтского комитетов большевиков, направлявших туда своих работников. Это были самые крупные большевистские организации на Северном фронте.

В состав Гельсингфорсской организации до избрания первого большевистского комитета входило много меньшевиков. Существовала опасность захвата ими всего руководства. По указанию ЦК партии Петроградский комитет направил в Гельсингфорс Б. Жемчужина, В. Залежского и М. Рошаль. 4 апреля 1917 г. в Гельсингфорсе был создан большевистский комитет, утвержденный вскоре ЦК РСДРП (б). Одновременно с созданием большевистского комитета была распущена так называемая Гельсингфорсская городская организация РСДРП (именовала себя Гельсингфорсским отделением РСДРП), являвшаяся гнездом самых различных антибольшевистских элементов. После этих радикальных мер Гельсингфорсская организация с каждым днем росла и укреплялась. Ко дню созыва Апрельской конференции она насчитывала в своих рядах около 3 тыс. членов РСДРП (б). С конца апреля, когда по заданию ЦК РСДРП (б) Гельсингфорсская партийная организация была усилена за счет группы партийных работников во главе с В. А. Антоновым-Овсеенко, большевистская работа еще более оживилась. Быстрый рост партийных ячеек заставил в начале мая произвести перевыборы [52] партийного комитета и расширить его состав. 9 мая Гельсингфорсский комитет, заслушав отчет своей исполнительной комиссии, признал, что созданные в первые дни революции организации не удовлетворяют запросам жизни. Отмечалось, что Гельсингфорсская организация насчитывает около 3 тыс. членов, а за последние дни приток новых членов принял массовый характер. Исходя из этого, комитет постановил: «Организовать Гельсингфорсский комитет на принципе прямых выборов от коллективов по расчету: от 20 до 100 членов - одного представителя, от 200 членов - 2 представителей». Для большевиков-«одиночек» решено было создать межрайонный коллектив[16]. Меньшевики были изгнаны также из Выборгской и Абоской организаций.

Большевистские комитеты, созданные в Финляндии, имели при себе военные партийные организации, через которые они вели революционную работу среди матросов Балтийского флота и солдат 42-го корпуса.

Крупная партийная организация образовалась в Эстонском крае, называвшаяся Северо-Балтийской организацией РСДРП (б). На первой конференции, проходившей с 16 по 17 апреля 1917 г. в Ревеле, Северо-Балтийская организация большевиков единодушно приняла тезисы В. И. Ленина и утвердила свой устав[17].

В параграфе первом устава было записано: «В целях усиления партийной работы, для более полного достижения партийных целей, местные с.-д. организации Эстонского края объединяются в одну Северо-Балтийскую областную организацию, выделяющую из себя Северо-Балтийский областной комитет»[18]. Устав определил задачи областного комитета и его исполнительного бюро.

О размерах Северо-Балтийской партийной организации к концу апреля можно судить по корреспонденции, помещенной в «Правде» 4 мая: «Северо-Балтийская областная организация объединяет все партийные организации Эстонского края. В Ревеле она насчитывает 1200, в Юрьеве [53] - 65, Валке - 70, Везенберге - 70, Ассерине - 97, Порт-Кунде - 300, Немме - 80, Каппеле - 500, в Нарве - 460 членов. Кроме того, недавно учреждены организации в Пернове и Цинденгофе. Меньшевистские организации почти отсутствуют, кое-где имеются им сочувствующие из интеллигенции»[19].

В состав общепартийных комитетов Северо-Балтийской организации РСДРП (б) входили армейские и флотские большевики. При наиболее крупных комитетах, как например Ревельском, были созданы военные организации.

Большевистскую работу среди солдат 5-й армии длительное время вели большевики из Двинского коллектива РСДРП, партийных организаций отдельных полков, дивизий и корпусов. Успешно вела большевистскую работу партийная организация 13-го армейского корпуса во главе с видным большевиком Э. Склянским, служившим врачом в этом корпусе. Однако кровавый террор контрреволюции, господствовавший здесь с апреля в связи с подготовкой армии к наступлению, а также отсутствие единой большевистской организации в Двинске и достаточного количества опытных большевистских кадров не позволили большевикам создать свою армейскую организацию вскоре после Апрельской конференции. Она была создана лишь в середине сентября 1917 г.

Энергичную деятельность развили отдельные немногочисленные большевистские группы частей 1-й армии, авторитет которых стал значительным уже после февральской революции. Партийная группа 479-го Кадниковского пехотного полка 120-й пехотной дивизии явилась базой для создания партийной организации 37-го армейского корпуса, распространившей свое влияние на солдат других корпусов. Вопрос о создании армейской большевистской организации 1-й армии отпал уже в мае, когда большевикам стало известно, что армия подлежит расформированию, а управление армии - переброске на другой фронт.

В отличие от Западного на Северном фронте не было общефронтовой большевистской организации. Большевистские организации отдельных воинских соединений работали под непосредственным руководством территориальных партийных организаций. [54]

В борьбе за солдатские массы, которая с особой силой развернулась после Апрельской конференции и очищения партийных организаций от меньшевиков на Северном фронте, большевики уделяют еще большее внимание партийной печати. Наряду с «Правдой» широкое распространение получила здесь центральная большевистская газета «Солдатская правда» - орган военной организации при ПК и ЦК РСДРП (б), - первый номер которой вышел 15 апреля 1917 г.

Газета заявляла, что ее задача состоит в том, чтобы «закрепить навсегда тот братский союз между солдатами и рабочими, который сложился с первых дней нашей революции». Программа ее была следующая: «1) Вся власть Советам, 2) Землю крестьянам, 3) Растолковать, кем начата война»[20]. Газета опубликовала статью В. И. Ленина «Солдаты и земля», в которой вождь большевиков призывал: «Солдаты! Объединяйтесь сами крепче и теснее сливайтесь с рабочими и крестьянами! Не давайте вооруженной силы отнять из ваших рук!

Тогда и только тогда народ получит всю землю, народ избавится от кабалы у помещиков»[21].

Из внимания большевистских организаций не выпадал вопрос о расширении сети своих местных газет везде, где это было возможно и необходимо. Газеты появлялись обычно благодаря инициативе рядовых большевиков, рабочих и солдат, охотно жертвовавших свои последние гроши для их создания.

Ревельский партийный комитет организовал выпуск газеты «Утро правды» на русском языке. Первый номер ее вышел 17 мая 1917 г. Выборгский большевистский комитет с 18 июня стал издавать свою еженедельную газету «Знамя борьбы».

Особенно важную роль в революционизировании солдат фронта сыграла местная большевистская газета «Окопная правда». Она возникла как орган большевистской группы в 436-м Новоладожском полку 109-й дивизии 43-го корпуса. Активное участие в ее создании принимали большевики этого полка Гразкин, Васильев, Сиверс и примкнувший к большевикам поручик Хаустов.

9 - 10 апреля большевистский солдатский комитет полка решил «приступить немедленно к изданию своей солдатской [55] газеты»[22]. Солдаты решительно поддержали инициативу полкового комитета, собрали денежные средства для ее издания. Первый номер «Окопной правды» вышел 30 апреля 1917 г. в Риге тиражом 5 тыс. экземпляров. В связи с ростом популярности газеты тираж ее был увеличен до 10 тыс. экземпляров[23].

В четвертом номере «Окопной правды» ее редакция поместила заявление о целях газеты: «Задачей своей наша газета ставит: выражать истинное мнение солдат, как крестьян и рабочих, по всем важным политическим, социальным и экономическим вопросам жизни страны, по всем вопросам войны и мира». «Правда», приветствуя выход нового большевистского органа, просила «всех товарищей, сочувствующих новому органу, оказать ему поддержку как материальную, так и моральную»[24]. За короткий срок «Окопная правда» стала одной из любимейших солдатами газет. Язык ее был прост, понятен всем солдатам. Она ставила перед солдатами злободневные, волновавшие их вопросы. С получением первых номеров газеты солдаты 12-й армии разделились на «правдистов» и «неправдистов». Все политические и хозяйственные споры велись вокруг вопросов, освещаемых «Окопной правдой».

Но «Окопная правда» была известна солдатам не только 12-й, но и солдатам 5-й и 1-й армий Северного фронта, а также солдатам других фронтов. Даже с далекого Кавказского фронта в ее редакцию писали: «Товарищи! Сегодня мне пришлось читать вашу газету «Окопная правда», о которой мы, товарищи солдаты, много слышали, которая защищает интересы всего революционного народа, революционной армии и пролетариата... Товарищи! Как я, так и все мои товарищи разделяем взгляды «Окопной правды». Журьков»[25].

Среди латышских стрелков широко распространялись [56] большевистские газеты: «Циня» - орган ЦК СДЛК, выходивший с марта 1904 г., и «Свободный стрелок» - орган Исколастрела, ставший большевистским с 17 мая 1917 г.

Богатый опыт работы центральных газет партии - «Искры», «Вперед», «Пролетария», «Звезды», «Правды» - изучался и использовался в 1917 г. всеми большевистскими газетами. После февральской революции число газет быстро росло. Если в начале мая их было 24, то к VI съезду партии - 41, с ежедневным тиражом 320 тыс. экз.

Партийная печать вносила организованность, сплачивала своих сторонников в группы и организации. Большевистские газеты просвещали солдат политически, давали исчерпывающие ответы на все интересующие их вопросы. Статьи В. И. Ленина и его соратников, публикуемые в центральных и местных газетах, имели исключительно важное значение. Партийные работники находили в них ответы на все теоретические и практические вопросы революционной работы.

Успех руководства революционной борьбой солдат в значительной мере зависел от теоретического уровня партийного актива. Поэтому партийные комитеты на Северном фронте создавали краткосрочные курсы пропагандистов и агитаторов. Так, Гельсингфорсский комитет РСДРП (б), приняв постановление о подготовке организаторов, агитаторов и пропагандистов, предложил местным коллективам к 13 апреля выделить лучших товарищей на курсы, «где им будет прочитан ряд лекций для подготовки к самостоятельным выступлениям на местах»[26]. Подобные курсы агитаторов были созданы в Ревеле[27] и других местах Северного фронта.

Связь Центрального Комитета большевистской партии и Военной организации при нем с местными военными организациями осуществлялась постоянно через делегатов, которые приезжали с фронта ежедневно. Тов. Подвойский - один из руководителей Военной организации при ЦК РСДРП (б), в своем докладе на второй Петроградской общегородской конференции большевиков говорил, что, например, в июне Военная организация в среднем ежедневно принимала с фронта 311 делегатов[28]. Здесь в [57] Военной организации, делегаты разрешали все недоуменные вопросы, получали руководящие указания. Особенно большую работу проводил солдатский клуб «Правды». Он помещался во дворце Кшесинской в Петрограде, где находились редакция газеты «Солдатская правда» и Военная организация при ЦК РСДРП (б). В клубе систематически читались доклады и лекции[29].

Клуб организовал посещение делегатами предприятий столицы. Впечатления солдат от посещений распространялись затем в воинских частях, а иногда оглашались в печати.

Для победы пролетарской революции было необходимо убедить трудящиеся массы в правильности политики большевистской партии. Вопрос о солдатских комитетах, их роли, особенно в действующих армиях, оставался предметом острой политической борьбы между революцией и контрреволюцией на протяжении всего периода подготовки и проведения Октябрьской революции. Контрреволюционные силы Северного фронта приняли меры к тому, чтобы удержать в своих руках все комитеты и особенно комитеты высшего звена: армейские, областные и фронтовые. Влияние большевиков на фронте в начале революции было еще недостаточным, чтобы обеспечить свое подавляющее влияние в комитетах, тем более в комитетах высшего звена. Но они приняли активное участие в кампании по выборам армейских комитетов 5-й и 1-й армий, а также областных комитетов, разоблачая в процессе кампании меньшевиков и эсеров как пособников буржуазии, генералов и офицеров.

Контрреволюционные генералы, кадеты и соглашатели не допустили избрания большевистских делегатов на съезд 5-й армии. Армейский съезд, состоявшийся в начале апреля, напоминал скорее служебное совещание, чем демократическое собрание. В состав армейского комитета были избраны меньшевики, эсеры, «народные социалисты» и даже кадеты. На другой же день соглашательский армейский комитет вместе с офицерами штаба армии выехал в части и призывал солдат беспрекословно подчиняться офицерам. Вскоре наличный состав комитета был принят верховным главнокомандующим генералом Алексеевым, посетившим 5-ю армию. Генерал Алексеев вынес благодарность [58] комитету за выполненную работу[30]. Народные социалисты и меньшевики произносили перед Алексеевым речи, в которых распинались в верности духу приказов. Так соглашатели зарабатывали за свое предательство благодарность монархических генералов.

Кампания по выборам на армейский съезд 1-й армии началась в марте. Проявляя большую активность, большевистские группы частей и дивизий развернули борьбу за выдвижение своих кандидатов на армейский съезд. В результате из 300 делегатов, избранных на съезд армии, было 25 большевиков[31].

В начале апреля в штабе 1-й армии (с. Глубокое) проходил съезд солдатских депутатов. Открыл съезд начальник штаба 1-й армии черносотенец генерал Довбор-Мусницкий. Большевистской фракции удалось провести в президиум двух своих представителей и избрать председателем съезда большевика Федотова[32]. Развернулась острая политическая борьба. Генерал Довбор-Мусницкий, являвшийся депутатом от офицеров, за махрово-монархическую речь был выведен из состава делегатов съезда. Большевики вели напряженную борьбу против соглашателей. По некоторым вопросам в резолюции были приняты предложения большевиков.

В конце мая, когда контрреволюционное командование готовило 1-ю армию к наступлению, в городе Валке был созван второй съезд армии[33]. Сюда прибыл «главноуговаривающий» Керенский, для того чтобы призвать делегатов оказать помощь генералам в подготовке солдат к наступлению. И хотя большевики были представлены на съезде небольшой группой, они сумели дать резкий отпор агитаторам империализма. Большевики Федотов и Войтов своими яркими, убедительными выступлениями завоевали сочувствие беспартийной части съезда[34].

Вслед за выборами комитетов воинских частей и Советов в Финляндии состоялись выборы первого областного [59] комитета, в который были избраны представители рабочих, солдат и матросов северных баз Балтийского моря. Областной комитет призван был руководить всеми Советами и комитетами в районе Финляндии. Первый общефинляндский съезд депутатов армии, флота и рабочих состоялся в Выборге в середине апреля; из 106 делегатов съезда было 6 большевиков. 17 апреля состоялись выборы в областной комитет[35], в состав которого большевикам не удалось ввести своих представителей. Но в комитете в самом начале образовалась большая группа сочувствующих большевикам и интернационалистов (левая часть). По настоянию этой группы в конце апреля областной комитет вынес решение, в котором приветствовал образование Центрального комитета Балтийского флота (Центробалт), в первом составе которого преобладало большевистское влияние[36]. В резолюции «О желательности быть всегда в курсе деятельности Центрального комитета Балтийского флота» комитет писал: «Просить Центробалт выслать копии протоколов своих заседаний»[37].

Второй общефинляндский съезд, работавший с 20 по 24 мая, показал, что влияние большевиков на массы возросло. Из 147 делегатов большевики составляли уже 19 человек. На съезде была значительная группа сочувствующих большевикам. Если первая резолюция, вынесенная большевиками, собрала 19 голосов, вторая - 23, третья - 30, то четвертая - 40 голосов[38]. В состав нового областного комитета вошли 8 большевиков при общем составе его в 25 человек[39].

Быстрый рост влияния большевиков в Балтийском флоте и финляндских войсках пугал контрреволюцию. Внушительную силу представляли объединенные комитеты, где укреплялся единый фронт рабочих, солдат и матросов. Чтобы избежать образования исполнительного комитета Северного фронта, создание которого поддерживалось [60] солдатами и матросами, генералы, меньшевики и эсеры пошли на следующую комбинацию: для тылового района фронта создавался Искоборсев, а для обслуживания фронтовых частей - Коморсев. Исполнительный комитет областной организации Северного фронта (Искоборсев) был избран на съезде 16 апреля представителями как солдатских комитетов тыловых воинских частей, так и уездных Советов рабочих и крестьянских депутатов Северо-Западной области. Под Северо-Западной областью понимались Эстляндская, Лифляндская, Новгородская, Псковская губернии, часть уездов Витебской, Петроградской и Тверской губерний. Всего в ее состав входили 34 уезда.

Первый состав Искоборсева был полностью соглашательский. На втором съезде представителей Советов и комитетов Северо-Западной области (18-27 мая) в исполком вошли 3 большевика[40].

В составе Искоборсева функционировала военная секция на правах армейского комитета и комиссия по делам Двинского военного округа.

Комитет объединенных организаций Северного фронта (Коморсев) был создан 22 апреля из представителей армейских комитетов трех армий фронта, а также Искоборсева. Командированные для работы в Коморсеве представители от армейских комитетов могли в любое время быть отозванными. Это был скорее информационный орган, чем фронтовой комитет. Коморсев состоял всего лишь из 9 человек.

Фронтовой съезд, где должны были бы быть широко представлены финляндские войска, Балтийский флот, солдаты трех армий фронта и тыловых частей, представлялся контрреволюционным верхам армии рискованным предприятием, и они не допустили его сбора.

Такова была структура комитетов, сложившаяся на Северном фронте.

Но в то время, когда солдаты вели революционную борьбу за демократизацию армии, за солдатские комитеты, военная комиссия при Временном правительстве и военная комиссия при Временном комитете Государственной думы готовили всякого рода «положения», «проекты приказов» с целью укрепить власть генералов и офицеров в армии. [61]

Не успело дойти до частей «Временное положение о комитетах», объявленное в приказе Ставки, как поступило положение о дивизионных и корпусных солдатских комитетах.

В приказах лицемерно провозглашалось, что положениями о солдатских комитетах вводится «новое устройство вооруженных сил», что они объявляют о гражданских и политических правах солдат.

В чем выражалось это якобы новое устройство и осуществление прав солдата, можно судить по задачам комитетов, определенным в приказах. По приказу № 213 на все солдатские комитеты возлагалось выносить решения по бытовым вопросам воинских частей, устранять «недоразумения» между солдатами и офицерами, осуществлять «культурно-просветительную» работу среди солдат, спортивные мероприятия, подготовку к выборам в учредительное собрание, контроль за хозяйственной деятельностью своей части и т. д.

Главной функцией комитетов считалась хозяйственная. Но и она была очень ограничена. Под контролем за хозяйственной деятельностью понимался контроль за работой каптенармуса и артельщика, помощь хозяйственной комиссии комитета в приобретении продуктов.

В состав солдатского комитета разрешалось избирать на двух солдат одного офицера. Срок действия комитетов устанавливался в 3 месяца. Комитеты, избранные до сих пор, сохранялись, но от них требовалось, чтобы они действовали согласно установленным правилам.

Придавая деятельности комитетов ограниченное, хозяйственное направление, буржуазия рассчитывала отвлечь внимание солдат от революционной борьбы, от вмешательства в боевую подготовку, в дела ведения войны, в политику; буржуазия стремилась сначала изолировать комитеты от политики, а затем упразднить их совсем.

В конце мая в штабе фронта разрабатывалось положение, которое сводило солдатские комитеты на нет.

Раскрывая планы контрреволюции, генерал Деникин писал впоследствии: «Я указал, что введение комитетов... равносильно разрушению армии. И если власть не в силах побороть это явление, то необходимо ослабить его опасные последствия. Средствами для этого я считал ограничение деятельности комитетов хозяйственными функциями, усиление в составе их офицерского элемента и приостановку [62] развития организации вверх, чтобы не создавать объединения и возглавления (ея) ее в крупных войсковых соединениях, какими являлись дивизии, армии и фронты. К сожалению, мне удалось отстоять свои положения лишь в самой незначительной степени»[41].

Для руководства деятельностью солдатских комитетов по приказу военного министра в июне 1917 г. был создан общественно-политический отдел при военном министерстве и военно-политические отделения при штабах фронтов.

Однако никакие ухищрения контрреволюции не могли остановить рост революционного движения среди солдат Северного фронта. Левели и солдатские комитеты. Это признавали даже сами генералы. В сводке о настроении частей 12-й армии на 28 мая 1917 г. мы читаем: «В 538-м Медынском полку наружно спокойно, но настроение ухудшается. Приказ по В.В. № 213 признается только частично. Комитет выходит из пределов предоставляемой ему власти; солдаты неодобрительно относятся к офицерам. Развал в полку увеличивается...»[42].

«Некоторые роты отказываются выбирать судей, почему иногда явные преступления остаются безнаказанными»[43], - сообщал начальник штаба 5-й армии 22 мая в штаб Северного фронта.

Подобные сообщения о фактическом отказе выполнять приказ № 213, об отказе выбирать в дисциплинарные суды поступали в штаб фронта очень часто и из других армий. Солдаты требовали, чтобы их комитеты занимались не только хозяйственными, но и политическими вопросами.

В своей практической деятельности большевики фронта разъясняли солдатам смысл политических событий в стране, призывали их к борьбе против буржуазной политики Временного правительства.

Разочарование, неосознанное недовольство солдат империалистической политикой Временного правительства, начавшиеся в марте, сменились в апреле открытым протестом против целого ряда мероприятий. Протесты солдат против правительства приняли особенно массовый характер [63] в связи с нотой Милюкова от 18 апреля союзным странам о продолжении войны «до полной победы».

С опубликованием ноты Милюкова возмущение политикой Временного правительства охватило и массового представителя «добросовестного оборончества».

Соглашательское большинство Петроградского Совета заявило о поддержании ноты Милюкова. Армейские комитеты Северного фронта также выступили с ее признанием[44].

ЦК большевистской партии своим решением от 20 апреля призвал массы к протесту против империалистической политики Временного правительства. Большевики руководили стихийно возникавшими выступлениями масс на улицах Петрограда.

Мощная демонстрация рабочих и солдат столицы получила поддержку солдат Северного фронта. Свеаборгская крепостная телеграфная рота в количестве 296 человек на общем собрании 21 апреля, обсудив действия Временного правительства, пришла к заключению, «что оно не только не стремится провести в жизнь нетерпящие никаких отлагательств требования трудящихся классов, а, наоборот, умышленно и вполне сознательно и определенно тормозит дело революции», что оно стремится «погубить завоеванную нами свободу». Собрание решило: предложить Петроградскому Совету предъявить Временному правительству следующие требования: 1) объявить все дипломатические договоры, заключенные Николаем II; 2) принять все меры к скорейшей ликвидации войны; 3) оповестить трудящихся об отказе нашем от всяких контрибуций и аннексий; 4) сделать немедленно распоряжение об отобрании всех частновладельческих земель в собственность народа; 5) установить повсеместно 8-часовой рабочий день; 6) ноту министра Милюкова от 18 апреля немедленно отменить; 7) немедленно прекратить провокационную травлю, которую ведет буржуазия и ее газеты против отдельных деятелей и, в частности, против Ленина, и т. д. «Если предъявленные требования не будут немедленно выполнены и проведены в жизнь, то мы считаем вправе принудить силой Временное правительство отказаться от власти и передать ее в полном объеме Петроградскому [64] Совету С. и Р. Д. как истинному выразителю народных интересов и прав»[45].

Подобную резолюцию вынесла 22 апреля 12-я рота 2-го Свеаборгского крепостного артиллерийского полка 1[46].

В этих резолюциях еще есть остатки иллюзий: они считают необходимым, чтобы Совет, взял власть только в том случае, если Временное правительство не выполнит их действительно революционных требований. Но уже тогда мы встречаем много вполне зрелых решений солдат.

Так, Выборгский гарнизонный комитет в конце апреля вынес резолюцию, призывающую Петроградский Совет немедленно взять всю власть в свои руки. Его резолюцию поддержали на своем собрании солдаты финляндского радиотелеграфного дивизиона[47].

Не случайно командир 42-го отдельного армейского корпуса доносил 28 апреля главнокомандующему Северного фронта: «Настроение войск Финляндии, обрисованное мною в письме № 101, таково, что единственным авторитетом и единственно признаваемою ими властью является Совет рабочих и солдатских депутатов»[48].

В связи с той же нотой Милюкова собрание Юрьевского гарнизона 21 апреля вынесло резолюцию, требовавшую немедленного перехода всей власти в руки Советов[49].

Еще характернее была резолюция, вынесенная на митинге солдат 436-го Новоладожского полка 22 апреля 1917 г. Политика Временного правительства была оценена как носящая «хищнический, завоевательский характер, выгодная лишь буржуазии союзных стран». Было заявлено, что полк «решительно протестует против такой политики и считает себя свободным от присяги Временному правительству».

Митинг предложил Петроградскому Совету не идти ни на какие уступки Временному правительству, защищающему интересы буржуазии. «Наши штыки всегда готовы поддержать вас и наше общее дело».

В этой же резолюции дается яркая оценка меньшевикам и эсерам: «Протестуем против лиц, называющих себя социалистами, а на деле стоящих за продолжение кровожадной [65] братоубийственной бойни с целью захвата чужих земель; таких лиц считаем, как выразивших удовлетворение объяснением Временного правительства по поводу ноты, посланной союзникам, изменниками и предателями общего народного дела»[50].

Эти документы показывают, насколько напряженной и плодотворной была работа большевиков Северного фронта по разоблачению империалистической политики Временного правительства и мобилизации солдат на борьбу за власть Советов.

Большевики настойчиво разъясняли солдатам, что дело мира находится в их руках. Жажда солдат к миру находила свое выражение в разных формах борьбы. Одной из них было братание. Само по себе братание было стихийной формой борьбы за прекращение войны. Задача большевиков состояла в том, чтобы направить эту стихийную форму движения солдат за мир по организованному руслу, с ясными политическими целями.

Еще в начале мировой войны В. И. Ленин выдвинул ряд положений по вопросу организации братания. Теперь, в условиях перехода от первого этапа революции ко второму, когда антивоенная работа большевиков приобрела особенно важное значение, Ленин дал ряд новых указаний и по этому вопросу. В «Проекте резолюции о войне» для Петроградской общегородской конференции РСДРП (б) он писал: «Конференция заявляет, что пока большинство народа, при условии полной свободы агитации и пропаганды, не поняло еще неразрывной связи данной войны с интересами капиталистов, есть лишь одно практическое средство ускорить прекращение бойни народов.

Это средство - братанье солдат на фронте»[51].

Организуя братание, большевики не только вели борьбу за мир вообще, но одновременно разрабатывали программу окончания войны путем перехода всей государственной власти в руки Советов.

В соответствии с этой главной целью предпринималась и организация братания.

Несмотря на угрозы, репрессии и провокации со стороны командного состава, братание, начавшееся на Северном [66] фронте до февральской революции, не только не прекращалось, а непрерывно возрастало. Среди множества фактов одиночного братания, выражавшегося в обычных встречах солдат воюющих сторон, в марте и апреле наблюдаются факты организованного братания.

Характерно событие, показывающее роль большевиков в организации братания. 30 апреля командир 3-й батареи направил командиру 8-й полевой тяжелой артбригады рапорт по поводу случившегося. 30 апреля в 9 часов утра его батарея на основании приказа главнокомандующего Северного фронта открыла огонь по противнику, пытавшемуся брататься с русскими солдатами на нейтральной территории. Депутаты - большевики 436-го пехотного Новоладожского полка заявили командиру, что если он не прекратит немедленно огонь, то он «поплатится». Огонь продолжался. Тогда явилась полурота во главе с поручиком Хаустовым и арестовала командира батальона (штабс-капитана) и его подчиненного поручика. В землянке, где располагался комитет 436-го полка, над штабс-капитаном и поручиком был организован солдатский суд, который вынес арестованным порицание и освободил их под наблюдение солдат батареи.

Командир батареи, кроме того, спрашивал о порядке подчинения, так как ему «было предложено ни в коем случае не открывать огня, не испросив на то предварительного разрешения комитета полка»[52].

Решение об организованном братании на фронте было принято объединенным собранием солдатских и офицерских депутатов 2-го, 3 и 4-го латышских стрелковых полков, 4-й сибирской артиллерийской бригады и 2-го сибирского мортирного артдивизиона[53]. 25 апреля 1917 г. «Правда» поместила краткое изложение доклада представителя с Рижского фронта, заслушанного в Центральной военной организации 21 апреля. В докладе говорилось о том, что во всех латышских полках стрелки, вопреки действиям реакционного командования, активно участвуют в братании. Они приобретают на свои деньги красные знамена, на которых пишут большевистские лозунги.

Эти факты говорят о том, что пропаганда большевиков о необходимости революционного выхода из войны [67] проникала в толщи солдатских масс, что требование Апрельской конференции большевиков о поддержке начавшегося массового братания солдат стало претворяться в жизнь.

Ошеломленные успехом большевиков в организации братания, генералы систематически издавали приказы и указания о немедленном запрещении братания, квалифицируя братание как «злодеяния врага» и пр.

Меньшевики и эсеры в своем усердном служении буржуазии шли еще дальше. Армейский комитет 5-й армии 25 апреля принял постановление, требовавшее от полковых комитетов «отдать под суд всех солдат и офицеров, ходивших к немцам в окопы»[54].

Однако остановить братание не удавалось. Командующий Северным фронтом генерал Драгомиров, выступая на совещании главнокомандующих фронтов 1 мая 1917 г. в Могилеве, с огорчением констатировал, что братание продолжается. Говоря об общем настроении фронта, Драгомиров признавал: «Теперь нельзя не только произвести перегруппировки, но даже незначительного перемещения или замены частей...»[55].

После ноты 18 апреля и последовавших за нею демонстраций петроградских рабочих и солдат буржуазные газеты усилили свою клевету на большевистскую партию, обвиняя ее в стремлении развязать гражданскую войну в стране. Обсудив положение, ЦК РСДРП (б) дал указание партийным организациям об усилении агитации и пропаганды большевистских лозунгов на каждом заводе и в каждом полку, о необходимости разоблачать клевету буржуазных газет и соглашательского большинства Советов.

Выполняя указания Центрального Комитета, большевистские организации Северного фронта усиливают политическую работу среди солдат. Ни одно крупное политическое событие в стране и на фронте не проходит мимо их внимания.

3 мая в Гельсингфорсе стало известно, что соглашательское большинство Петроградского Совета после вторичного [68] обсуждения высказалось за создание коалиционного правительства. Большевистская фракция Гельсингфорсского Совета при поддержке сочувствующих большевикам выработала свою резолюцию, разослав ее по частям 42-го корпуса и кораблям Балтийского флота. В основной части резолюции говорилось: «Признать коалиционное министерство недопустимым и опасным и решение исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов ошибочным, ибо революция и контрреволюция нигде и никогда не будут иметь точек соприкосновения и соглашения»[56]. Признавая необходимым созыв съезда Советов в ближайшее время, резолюция требовала от Петроградского Совета немедленно приступить к созданию министерства, которое бы «соответствовало интересам трудящихся классов»[57].

В резолюции речь шла о демократическом правительстве, составленном Советом из рядов революционной демократии. Гельсингфорсский Совет под давлением революционных масс определенно отказывался от поддержки соглашательства.

Но достаточно было незначительного нажима на него со стороны меньшевистско-эсеровских лидеров, чтобы он изменил свое решение, став опять на соглашательские позиции с буржуазией.

Так, меньшевистско-эсеровское большинство Гельсингфорсского Совета отказалось принять резолюцию большевистской фракции.

Образование первого коалиционного правительства вызвало напряженную борьбу большевиков с эсерами и меньшевиками.

На заседании соглашательского Искосола 12-й армии 10 мая была вьщесена резолюция о полной поддержке нового состава Временного правительства и о предоставлении ему всей полноты власти[58].

Большевики развернули активную кампанию за разоблачение коалиционного правительства и соглашательской политики большинства Искосола. 11 мая на заседании большевиков 1-й латышской бригады при участии [69] большевиков из русских частей образование коалиционного правительства было оценено как маневр кадетов, меньшевиков и эсеров, имеющий целью заполучить дальнейшее доверие широких масс для продолжения империалистической войны. Поэтому «собрание социал-демократов полков 1-й латышской стрелковой бригады, - говорится в резолюции заседания, - пришло к заключению, что вся государственная власть должна перейти в руки Рабочих, Солдатских и Крестьянских Советов»[59].

16 мая исполнительный комитет Совета объединенных латышских стрелков вынес пространную резолюцию в духе политической позиции большевиков об отношении к Временному правительству[60]. Эта резолюция затем получила поддержку большинства латышских стрелков.

Большевики 12-й армии организовали широкое обсуждение резолюции латышских стрелков среди русских солдат армии.

Всюду, на митингах и собраниях, где обсуждалась эта резолюция, она получила полную поддержку солдатских масс. Защищая и разъясняя эту резолюцию, представитель 12-й армии на конференции военных организаций писал в «Солдатской правде» 20 июня, что «резолюция латышских стрелков в русских частях пользуется симпатиями и на всех митингах, где ее предлагали, она прошла».

Большую работу большевики фронта провели по разоблачению «Декларации прав солдата», объявленную приказом военного министра коалиционного правительства Керенского по армии и флоту от 11 мая 1917 г.[61] «Декларация прав солдата» была первой крупной попыткой коалиционного правительства ликвидировать права, завоеванные солдатами в начале революции. Под шумок трескучих. речей и деклараций о свободе и равенстве эсер Керенский проводит то, что не решался сделать бывший военный министр - октябрист Гучков. «Декларация» Керенского была одним из средств по подготовке наступления солдат на фронте.

Особую ненависть солдат вызвали такие пункты «Декларации», как пункт 3, устанавливавший, что солдат [70] может пользоваться политическими правами только во внеслужебное время; пункт 10, провозглашавший отмену денщиков, но вводивший их под видом вестовых; пункт 14, разрешавший применять оружие к подчиненным; пункт 18, запрещавший солдатам выбирать начальников.

Большевики разъясняли, что «Декларация» имеет целью узаконить произвол начальников, усилить давление на солдатские комитеты.

Большевики организуют митинги и собрания солдат. 19 мая на митинге сибирского инженерного полка солдаты вынесли решение: протестовать против «Декларации», так как пункты 14-й и 18-й «возвращают нас в то положение, из которого мы только что вырвались»[62].

19 мая, вопреки «Декларации», на общем собрании солдат и офицеров Гжатского пехотного полка было принято предложение о выборности начальствующих лиц. «Неизбранные солдатами офицеры должны быть отчислены из полка». Солдаты выбрали командиром полка демократически настроенного офицера[63].

Собрания и митинги по этому поводу состоялись во многих частях фронта.

Важную роль в работе военных организаций сыграла Всероссийская конференция фронтовых и тыловых военных организаций, проходившая с 16 по 23 июня 1917 г. Делегаты представляли 43 фронтовые организации и 17 тыловых, объединявших 26 тыс. членов военных большевистских организаций[64]. Из 43 фронтовых организаций 13 относились к Северному фронту, в том числе представители Риги, Вендена, Ревеля, Кегеля, Аренсбурга, Гельсингфорса, Таммерфорса, Выборга, Або, Вильманштранда, Новгорода, Двинска, Пскова[65]. Конференция проходила под непосредственным руководством ЦК большевиков и лично В. И. Ленина. Владимир Ильич выступил на конференции с двумя докладами: «О текущем моменте» и «Об аграрном вопросе».

Конференция помогла армейским большевикам выработать единую линию борьбы за солдатские массы. [71] Для большевиков Северного фронта она имела особенно важное значение, ибо фронтовой организации здесь до сих пор не было.

Конференция заслушала и обсудила доклады с мест, в которых были показаны успехи борьбы за создание военных большевистских организаций и их самоотверженная борьба за солдатские массы. Вместе с тем в выступлениях делегатов были отмечены серьезные недостатки, тормозившие большевистскую работу в войсках. Были осуждены сепаратистские тенденции в «строительстве военных большевистских организаций», которые культивировались троцкистскими элементами. Сепаратистские тенденции являлись серьезным тормозом в налаживании большевистской работы в армии. Конференция потребовала ликвидировать отрыв некоторых военных большевистских организаций от местных партийных комитетов. Она положительно отозвалась о деятельности ЦК СДЛК и Рижского комитета СДЛК, которые правильно организовали взаимоотношения военных и общепартийных организаций и укрепляли большевистские коллективы в частях и гарнизонах Рижского фронта (12-й армии).

В выступлениях делегатов отмечался быстрый рост военных большевистских организаций. Представитель латышских большевиков заявил на конференции, что число членов большевистских организаций латышских стрелков к моменту созыва конференции выросло до 1537, в каждой роте и команде создан партийный большевистский кружок. Редактор «Окопной правды» А. В. Васильев в своем выступлении отметил, что «во многих полках имеются уже коллективы по 100 человек». Делегат Аренсбурга докладывал, что их организация только за последнюю неделю выросла на 100 человек, что при выборах ротных солдатских комитетов всегда избираются большевики. Все делегаты отмечали рост революционного настроения солдат.

В резолюции «О текущем моменте», принятой конференцией по докладу В. И. Ленина, были поставлены следующие задачи: 1) решительная борьба с попытками контрреволюции осуществить разоружение рабочих и роспуск революционных полков; 2) борьба против анархических настроений и попыток преждевременных выступлений в войсках против буржуазии; 3) «самым энергичным образом [72] всесторонне готовить силы пролетариата и революционной армии к новому этапу революции»[66].

Содержание резолюции по аграрному вопросу было тождественно содержанию резолюции Апрельской конференции по данному вопросу. Постановка этого доклада Ленина на конференции военных организаций была вызвана тем, что большевикам в армии приходилось работать в среде, состоявшей в большинстве своем из крестьянской бедноты.

Резолюция четко определила направление деятельности военных большевистских организаций по аграрному вопросу.

Делегаты заслушали доклад И. В. Сталина «О национальном движении и национальных полках».

До конференции среди большевиков в армии было много толков по поводу того, нужно ли поддерживать создание национальных полков, как относиться к созданным уже национальным формированиям и т. п.

Конференция признала право каждой национальности на формирование национальных полков. Но одновременно указывалось, что организация их не в интересах трудящихся масс. Что же касается уже созданных национальных частей, например украинских, то конференция потребовала от большевистских организаций армии усилить борьбу за эти части и не дать возможности национальной буржуазии использовать их для борьбы с революцией.

Резолюция «О демократизации армии» наметила ряд конкретных практических задач, стоявших перед большевиками в армии: 1) организация сил на проведение демократизации армии снизу, солдатскими массами, и на борьбу с попытками контрреволюции подчинить армию своему влиянию; 2) борьба за демократизацию всей системы выборов в солдатские комитеты и Советы; 3) борьба против попыток ограничения контрреволюцией гражданских прав солдат; 4) проведение в жизнь фактически выборного начала командного состава; 5) контроль на особых основаниях над оперативной частью, использование права ареста и уголовного преследования против всех контрреволюционных представителей; 6) требование отмены декларации «прав» солдата, введенной [73] Керенским, и замена ее другой декларацией - с действительными и широкими правами солдата[67].

Резолюция о целях и задачах военной организации гласила: «Военная организация РСДРП, будучи одной из частей общепролетарской организации, ставит в первую голову основной и главной задачей ту же задачу, что и всякая иная организация нашей партии: именно пропаганду и распространение в солдатской среде, состоящей в массе из крестьянской бедноты и рабочих, тех же принципов и идей революционного социализма, разъяснение тактических лозунгов, программных требований революционной социал-демократии»[68].

Конференция потребовала усиления работы не только среди крестьянской бедноты, составлявшей большинство армии, но и среди других слоев трудящегося крестьянства, ни на минуту не сходя при этом с классовых позиций пролетариата.

На военные организации была возложена задача «стремиться создавать из примыкающих и идущих за социал-демократией революционно-демократических элементов армии - материальный вооруженный оплот для революции и поставленных ею в порядок дня требований»[69].

Конференция приняла «Проект устава военной организации», составленный на основе устава большевистской организации. Построение организации должно быть следующее: ротная ячейка во главе с выбранной на общем собрании исполнительной комиссией; ротные и им равные партийные ячейки объединяются в более крупные организации: батальонные, полковые, районные, возглавляемые выборными комиссиями. Военные организации входят в состав местных территориальных партийных организаций, руководствуются в своей работе их указаниями по общепартийным вопросам и являются самостоятельными лишь в решении военных вопросов[70].

Конференция избрала Всероссийское бюро Военной организации в составе: Н. И. Подвойского, [74] Н. В. Крыленко, В. И. Невского, М. С. Кедрова, С. А. Черепанова, Ф. П. Хауетова, Е. Ф. Розмирович, К. А. Мехоношина, Н. К. Белякова, П. В. Дашкевича, А. Я. Аросева и др.

Решения конференции были доведены до сведения солдат через большевистские газеты, бюллетени конференции и устные выступления большевиков на солдатских собраниях и митингах. Они благотворно оказались на постановке всей большевистской работы в тылу и на фронте: ускорили завоевание большевистской партией солдатских масс на сторону пролетариата.

Огромное влияние на настроение солдат Северного фронта оказывало политическое положение в непосредственном тылу. Солдаты повсеместно видели продолжающийся произвол русских помещиков, немецких баронов, русской, латышской и эстонской буржуазии, видели разрушения, причиненные войной.

Классовая борьба в прибалтийской деревне приобретала особую остроту в связи с тем, что здесь аграрный вопрос был тесно связан с национальным, так как владельцами имений являлись немецкие бароны.

В Латвии 66 процентов жителей деревни были батраками и безземельными крестьянами. Малоземельные крестьяне продолжали на кабальных условиях арендовать земли у баронов и кулаков.

Революционная борьба трудящихся Прибалтики возглавлялась большевиками Латышского края и Эстонии.

С 16 по 18 апреля 1917 г. в Вольмаре проходил съезд безземельных крестьянских и батрацких депутатов, избранных на волостных собраниях деревенской бедноты неоккупированных уездов Латвии.

На съезде присутствовали представители местных комитетов СДЛК и военной большевистской организации латышских стрелков. В качестве представителей от латышских стрелков запасного полка присутствовали члены ЦК СДЛК Я. Вилкс и К. Гайлис. По предложению большевиков съезд принял резолюции о конфискации помещичьих и баронских земель и передаче их в руки крестьян и батраков, о повсеместной организации Советов батраков и безземельных крестьян. Съезд высказался за введение 8-часового рабочего дня для сельскохозяйственных рабочих. Хотя по вопросу о власти съезд принял ошибочное решение, заявив о контроле над Временным правительством, [75] положительное значение съезда в целом отрицать нельзя. В неоккупированных уездах Латвии стали возникать Советы безземельных крестьян. Под руководством большевиков в эстонской деревне появились Советы батрацких депутатов и комитеты безземельных крестьян.

В мае 1917 г. Советы рабочих депутатов в городах и Советы батраков и безземельных крестьян в деревнях Прибалтики быстро большевизировались. Если до мая Рижский Совет рабочих депутатов стоял на оборонческих позициях и принимал революционные решения лишь под давлением масс (арест и высылка комиссара Временного правительства Красткална, введение 8-часового рабочего дня и т. п.), то теперь, в результате огромной деятельности большевиков, он занял большевистскую позицию, осудив предательскую политику соглашательских партий.

Энергичную деятельность по завоеванию трудящихся масс развернули большевики Эстонии.

С 27 мая по 4 июня 1917 г. Ревельский Совет рабочих и воинских депутатов держал власть в городе в своих руках[71].

Большевистская газета «Утро правды» сообщала о том, что на заседании Ревельского Совета в начале июня «большинством 131 голоса... против 19 при 8 воздержавшихся была принята резолюция, предложенная большевиками, об отстранении И. Поска от должности и передаче управления губернией исполнительному комитету Ревельского Совета»[72].

Резюмируя ход политических событий в связи с отстранением губернского комиссара, газета продолжала: «Таким образом, в Эстляндской губернии оказалась только одна власть. Совет должен понимать, что к нему будут предъявлять в тысячу раз более строгие требования, чем к бывшему назначенцу буржуазного правительства»[73]. Так Поска, губернский комиссар Временного правительства, представитель эстонских буржуазных кругов, был отстранен от власти. Митинг солдат 471-го Козельского полка приветствовал Ревельский Совет, «ставший на правильный путь к защите трудового народа тем, что... взял [76] управление губернией в свои руки»[74]. Его приветствовали в тот момент и трудящиеся Эстонии.

В связи с тем, что Ревельский Совет выступил против Временного правительства, в Ревель приехал из Петрограда меньшевик Соколов, который потребовал от большинства Совета изменить решение. В результате давления сверху и предательства эсеров и меньшевиков Ревельский Совет качнулся в сторону соглашения с буржуазией и изменил свое решение[75]. Однако факт выступления Совета против Временного правительства под давлением революционных масс говорил о росте большевистского влияния.

Важное значение в деле революционной мобилизации солдат имела работа большевиков в связи с июньским наступлением на фронте.

Выполняя волю иностранных империалистов, Временное правительство готовило наступление на фронте и одновременно преследовало цель покончить с революцией в стране. В случае удачного наступления буржуазия рассчитывала взять всю полноту власти в свои руки, установить военную диктатуру, ликвидировать Советы и комитеты и покончить с большевистской партией. При неудачном наступлении она надеялась взвалить вину опять-таки на большевиков, обвинив их в разложении армии.

Для наступления был принят план, разработанный еще при царизме - на совещании генералов в Могилеве в декабре 1916 г. Было решено начать наступление весной 1917 г., причем основной удар нанести на Юго-Западном фронте, а остальные фронты должны наносить вспомогательные удары.

Командование Северного фронта активно готовилось к наступлению. 29 января 1917 г. главнокомандующий Северного фронта разослал директиву № 549/Б, из которой видно, что главный удар на Северном фронте будет наносить из района Двинска 5-я армия. Другие армии должны были предпринять демонстративные действия и перейти в наступление в том случае, если 5-й армии удастся осуществить широкий прорыв фронта[76]. Следовательно, почти весь Северный фронт так или иначе должен был готовиться к наступательным операциям. [77]

В связи с изменением Политической обстановки наступление на русском фронте было перенесено с весны на лето 1917 г.

Страна не была готова к наступлению. Затянувшаяся война истощила ее экономику. Стремясь покрыть военные расходы, Временное правительство выпускало в огромном количестве бумажные деньги. Суточный расход денег на войну увеличился с 25,7 млн. руб. в 1915 г. до 58,4 млн. руб. в день в первые 8 месяцев 1917 г.[77]

После февральской революции представители правительств Антанты открыто связывают свои поставки с политическим положением в России. За получение материалов они требовали от Временного правительства расправы с революцией любыми мерами. На совещании командующих фронтами в Ставке 1 мая 1917 г. генерал Алексеев признал, что материальное обеспечение армии страдает от невыполнения союзниками своих обязательств[78].

В секретной переписке генералы признавали тяжелое положение с оружием и материальным обеспечением в целом. Так, в ответ на запрос высшего командования о представлении своих соображений по поводу наступления командир 1-го корпуса генерал-лейтенант Лукомский (назначенный позже начальником штаба Ставки верховного главнокомандующего) в рапорте от 18 мая 1917 г. писал командующему 1-й армией, что в его корпусе неслыханное недоукомплектование стрелковым и артиллерийским оружием вообще, а что касается минометов, то «мы минометов почти не имеем. Например, у меня в корпусе имеется всего девять минометов»[79].

Между тем буржуазия готовила наступление, используя для этого все методы и приемы. Тот же генерал Лукомский, выражая мнение реакционных верхов армии, писал, что для спасения своего положения они должны организовать наступление.

Таким образом, вопрос о наступлении не являлся стратегическим, он был вопросом политическим: при помощи наступления предполагалось задушить революцию. Наступление на фронте было одним из этапов установления единовластия буржуазии. [78]

Организационная подготовка наступления со стороны контрреволюции выразилась в ряде мер. Спешно создавались так называемые ударные части и отряды.

Однако на Северном фронте, где политическая сознательность большинства солдат была высокой, формирование «ударных батальонов» шло чрезвычайно медленно. Достаточно сказать, что к моменту июньского наступления контрреволюция на Северном фронте сформировала только 2 «ударных батальона»[80].

Создавая «ударные батальоны», «батальоны смерти», «революционные батальоны», «штурмовые группы» и т. п. (разные названия, но суть была одна), генералитет рассчитывал на использование их не столько для наступлений на фронте, сколько для подавления революционных выступлений. Используя настроение «добросовестного оборончества» многих солдат, а также методы обмана, шантажа и посулов, контрреволюция создает свои «ударные батальоны», приклеивая им для обмана масс название «революционные».

В этих целях форсируется формирование национальных частей войск.

В частности, формировался эстонский полк. Буржуазия предпринимала попытки восстановить свое влияние и в латышских частях. Однако они закончились безуспешно.

Подготовка наступления проводилась буржуазией прежде всего с помощью меньшевиков и эсеров.

В мае в армиях фронта появились комиссары. Они выделялись из «социалистов» и утверждались Временным правительством и Петроградским Советом. Юридически их задачей являлось: «быть глазом» правительства в войсках, вести борьбу с контрреволюцией. На деле это были организаторы борьбы против большевиков и растущей политической активности солдат. Под покровительством комиссаров-«социалистов» организовывались «части смерти», национальные реакционные части, развернули деятельность союзы офицеров и т. д.

Кроме того, на фронте появляются толпы кадетских, меньшевистских и эсеровских агитаторов, десятки тысяч листовок и воззваний. Одна из листовок гласила: «Итак, мир после победы - вот самый скорый мир». Она запугивала [79] солдат ужасами расправы в случае прихода Гинденбурга в Петроград[81]. В этом же духе была составлена и меньшевистская листовка-плакат: «Лучшая оборона - в наступлении».

Вся кадетская, эсеро-меньшевистская пресса была заполнена статьями, доказывающими необходимость наступления. Не жалея красок, она доказывала «блага обретенной свободы», которую мы-де можем потерять, если не выполним призыва родины, не осуществим наступления.

С 12 мая по инициативе Искосола 12-й армии начали работать специальные курсы пропагандистов при корпусах и дивизиях[82]. Больше того, Искосол обратился к Рижскому комитету СДЛК с указанием, что агитаторы и пропагандисты комитета будут допущены в части только с его разрешения. Рижский комитет заявил на это наглое указание следующее: «Партия пролетариата... обладает достаточным авторитетом и самостоятельностью, чтоб без разрешения таких организаций, как Искосол, иметь свободный доступ в армию с удостоверением своей организации. Комитет решил обойтись без содействия Искосола»[83].

Подготовку и проведение наступления на фронте буржуазия и ее агентура сопровождали рядом открытых клеветнических выступлений. Участились случаи арестов большевиков, усилились репрессии по отношению к революционным солдатам.

Меньшевистско-эсеровские армейские комитеты организовывали контрреволюционные провокации, травлю и аресты большевиков.

В передовой статье газеты «Известия Совета офицерских депутатов 12-й армии» (№ 10) открыто высказывалось требование о немедленном удалении из армии большевиков и применении по отношению к ним террора. Осудив этот злобный выпад, бюро русской секции при Рижском комитете СДЛК выразило протест исполнительному комитету офицеров 12-й армии и предупредило, что «при повторении или при малейшей попытке офицерской организации осуществить вышеуказанные решения секция вынуждена будет принять все меры, имеющиеся в ее распоряжении, [80] для противодействия подобным выступлениям»[84].

При активном участии Искосола был спровоцирован «солдатский суд чести» между офицером службы разведки поручиком Булак-Болоховичем (будущим организатором белогвардейских банд) и большевиком - прапорщиком Сиверсом[85]. Суд был назначен в районе штаба 43-го армейского корпуса. Булак-Болохович, подавший заявление, предъявлял Сиверсу гнусное обвинение в «шпионаже в пользу противника». Сам Сивере и его защитник, поручик Хаустов, не только опровергли клеветнические обвинения, но и превратили суд в митинг, на котором призвали солдат к очищению комитета от соглашателей. Решение «суда чести» было кратким: «Признать Сиверса по солдатскому суду оправданным, а обвинение в немецком шпионаже ложным». Суд закончился пением «Интернационала»[86].

Другой гнусной провокацией явился арест поручика Хаустова. Характерно, что Хаустова арестовали не на фронте, где реакционеры боялись предпринять такую «операцию», а в городе Дебальцево, куда он приехал в отпуск. Хаустов был арестован 2 июня по телеграмме Искосола из Риги, а затем направлен из Дебальцева в Петроград, в тюрьму «Кресты».

Арест Хаустова, активного организатора «Окопной правды», сочувствующего большевикам офицера, превратился в политическое событие. По Северному фронту прокатилась волна митингов. «Окопная правда», «Волна», «Утро правды» поместили резолюции и статьи, уличающие реакционеров в грязных комбинациях. Против ареста Хаустова не раз выступала «Правда», помещая резолюции митингов воинских частей и рабочих, требовавших его освобождения[87].

Случай с арестом Хаустова привлек внимание большевистской конференции фронтовых и тыловых военных организаций, которая обратилась к Петроградскому Совету с настойчивым требованием принять самые экстренные [81] меры к освобождению поручика Хаустова - сотрудника «Окопной правды»[88].

Под сильным давлением солдатских масс Хаустов, которому предъявлялось ложное обвинение в оскорблении военного министра Керенского, 18 июня был освобожден из тюрьмы.

Аресты большевиков и революционных солдат в армиях фронта носили массовый характер.

С получением первых сигналов о подготовке наступления большевистские организации усилили агитационную работу среди солдат. «Правда» поместила 17 мая передовую статью «Наступление», дав большевистским организациям руководящие указания для их деятельности в новой обстановке. В июне «Правда» опубликовала статьи В. И. Ленина «Третьеиюньские зубры за немедленное наступление»[89] и «Революция, наступление и наша партия»[90]. Ленинские статьи сыграли огромную роль для руководства большевиков солдатскими массами. В те же дни «Солдатская правда» напечатала статьи Калинина, Молотова, Сталина и других соратников Ленина по вопросу о характере наступления.

Партийные организации имели в своем распоряжении также резолюцию по вопросу о наступлении, принятую общим собранием военной организации при ЦК и ПК РСДРП (б). По поводу наступления, готовящегося Временным правительством, в резолюции сказано: «Собрание находит, что вопрос о том, идти или не идти в наступление, могут решить только товарищи на фронте, в окопах, но решить не единолично, не стихийно, а планомерно и организованно, путем всеобщего голосования солдат»[91]. Эта резолюция была перепечатана всеми местными большевистскими газетами Северного фронта.

Об отношении солдат к большевистской печати и, в частности, к «Солдатской правде» можно судить по письму солдата Давыдова в «Утро правды» № 2, 20 мая 1917 г. Давыдов писал: «Прибыв в Петроград по делам службы с фронта, я в первый раз в своей жизни прочел истину в газете «Солдатская правда», которая раскрыла свои объятия [82] для всех трудящихся и разоблачила все пороки зла и грязи капитала. На тебя, «Солдатская правда», обрушились, как свора собак, три военные газеты богачей, стараясь задушить тебя, Ангела-обличителя. Не имея средств помочь тебе, я, солдат с фронта, жертвую тебе, газета «Солдатская правда», свой георгиевский крест № 427979... Живи, процветай, борись! Не страшись ты, «Солдатская правда», мы, солдаты, любим правду, и если ты погибнешь, то и мы погибнем с тобою вместе».

Общее собрание полкового, ротных и командных комитетов 539-го Боровского полка 17 мая 1917 г. приняло специальную резолюцию по вопросу о печати. В резолюции изложены требования солдат о широком распространении рабочей печати и доставке без задержки выписанных ими газет: «Солдатской правды» и «Правды». «Всю буржуазную печать, - писали в резолюции члены комитетов, - как-то: «Единство», «Русская воля», «Речь» и др., бойкотируем и просим товарищей солдат также бойкотировать»[92].

Буржуазия, реакционное командование и преданные им почтовые чиновники пытались всячески воспрепятствовать проникновению большевистских газет на фронт. Они пичкали солдат «Биржевыми ведомостями», «Русским словом» и другими буржуазными и соглашательскими газетами, кричавшими каждый день о наступлении и призывавшими подписываться на «заем свободы».

Большую помощь армейским и корпусным большевистским комитетам Северного фронта в организации работы против наступления оказали Кронштадтский и Гельсингфорсский комитеты большевиков. В период с 18 апреля по 12 мая (по новому стилю) большевистскую агитацию среди солдат 1-й армии вела бригада матросов из Кронштадта во главе с большевиком П. Хохряковым[93]. В мае Гельсингфорсский комитет большевиков направил в армии Северного фронта агитационную бригаду в составе 7 человек во главе с матросом - большевиком М. Д. Горчаевым. В своих воспоминаниях М. Д. Горчаев пишет: «По прибытии на Северный фронт наша бригада не явилась в штаб, а завязала связь с большевистски настроенными [83] комитетами. Выслушала также своих противников-меньшевиков и эсеров. После этoгo [мы] без промедления направились на передовые окопы...»[94].

Большевистские организации фронта держали солдат в курсе событий, своевременно разъясняя им политические события, происходившие в стране. Даже небольшие большевистские группы и отдельные большевики («одиночки») в связи с подготовкой наступления усиливают агитационную работу. Например, партийная группа 479-го Кадниковского полка 120-й пехотной дивизии в мае и начале июня выделяет докладчиков не только для частей своей дивизии, но и для других пехотных и артиллерийских частей[95]. Работать было трудно, так как армейский комитет 1-й армии наводнял собрания меньшевистскими и эсеровскими ораторами.

Небольшая большевистская фракция армейского съезда 1-й армии, состоявшегося в конце мая, сумела дать отпор «главноуговаривающему» Керенскому, выступившему на съезде с речью о «суровой необходимости идти вперед». Выступившие против Керенского два большевика доказали, что в наступлении заинтересована только буржуазия, что рабочим и крестьянам, миллионам людей наступление несет смерть и кабалу.

Командование 1-й армии обращало особое внимание на 37-й и 1-й корпуса, которые оно подготовляло для непосредственного удара. В начале июня эти корпуса были направлены в распоряжение командующего 5-й армией, предназначенной для прорыва.

Большевики этих корпусов развернули еще более активную агитацию против наступления. Командование пускает в ход все средства и методы борьбы против большевистской агитации. Командир и помощник комиссара корпуса вызвали руководителей - большевиков 479-го Кадниковского полка Федотова и Летунова и пытались уговорить их провести в полку агитацию за наступление. Но результат получился противоположный. «По приезде в полк, - пишет бывший на этом приеме большевик Федотов, - в ответ на «вежливый» прием барона и эсера мы развернули широкую агитацию против наступления, сроки [84] которого быстро приближались. На многочисленных митингах мы разнесли в пух и прах доводы приезжих эсеро-меньшевистских ораторов. Полк голосовал против наступления, за исключением 8 человек»[96].

События развивались следующим образом: 120-й дивизии (37-й корпус), в том числе и 479-му Кадниковскому полку, приказано было занять новые боевые рубежи. Всем было ясно, что это будут исходные позиции для наступления.

9 июня большевики 479-го полка организуют полковое собрание, на котором обсуждался вопрос о наступлении. Большинством голосов при 9 воздержавшихся была принята резолюция, категорически заявлявшая, что полк отказывается наступать. Мотивировалось это тем, что «полк не организован на демократических началах и в ротах некомплект оружия, а солдаты до сих пор ходят в рваном зимнем обмундировании»[97]. 22 июня на митинге солдаты Кадниковского полка заявили о своем отказе идти в наступление[98].

Большевики 120-й дивизии организуют митинги протеста в полках и в ротах, стараясь охватить обсуждением вопроса возможно больше солдат. Вот одно из характерных решений ротного собрания.

«Протокол № 1

общего собрания 3 роты 479 пех. Кадниковского полка 25 июня. Председателем собрания был возбужден вопрос идти в наступление или нет: большинством голосов постановили: 1) в наступление не идти ни под каким предлогом, находя по своим соображениям бесцельным; 2) кто же находит его нужным, тот пусть своим примером докажет на деле, а не словами; 3) Мы требуем немедленного окончания бесполезной (народной) бойни... 4) в заключении мы требуем еще и правительство обратить особое внимание на бедствующее положение наших жен, детей, сирот и калек.

Председатель собрания мл. ун. оф. . . . .(подпись)

Секретарь ефрейтор . . . . (подпись)»[99]. [85]

Полностью под влиянием большевиков находились и 121-я и 135-я пехотные дивизии, вошедшие в 37-й армейский корпус с 8 мая 1917 г.

Наибольшую активность проявляли большевики 540-го Сухиничекого пехотного полка 135-й дивизии. 28 мая 1917 г. 540-й полк вынес большевистскую резолюцию и направил ее Временному правительству и Петроградскому Совету.

Ответы на эту резолюцию выражали позицию буржуазии: «Право отменить частную собственность на землю принадлежит Учредительному собранию», «заключение мира может быть только по соглашению с союзниками»[100] и пр. Это дало большевикам дополнительный материал для разоблачения политики Временного правительства и соглашателей. Агитаторы Сухиничекого полка появлялись и в других полках дивизии. Начиная с 15 мая почти во всех донесениях по 5-й армии и фронту командование отмечает: «540-й Сухиничский полк разложился окончательно»[101]. 29 июня командир 37-го корпуса доносил главнокомандующему Северного фронта: «Полк пропитан учением большевиков и печатает в газете «Правда» самые крайние резолюции»[102].

Большевики 478-го полка этой же дивизии с получением ответов развернули новую кампанию против наступления, разоблачая реакционную политику Временного правительства, меньшевиков и эсеров. Если раньше в полку проходили митинги, не выносившие определенного решения о наступлении, то сейчас собрания, проводимые по ротам полка, показывали, что полк единодушно выступает против наступления. Собрание 12-й роты, на котором присутствовал 201 человек, единогласно заявило: «Мы категорически от наступления отказываемся»[103].

В борьбе против наступления солдаты проявляли стойкость и решительность. Во многих ротах 22-й пехотной дивизии (1-й армейский корпус) солдаты изгнали реакционных офицеров и потребовали назначить других. Пришедший от этого в ярость командир корпуса генерал-монархист Лукомский объезжал роты и грозил расправой. [86] 19 мая генерал донес, что революционно настроенных солдат едва ли удастся сдвинуть с места. «На мое замечание, что они проводят программу «ленинцев», группа солдат заявила, что они не скрывают - они ленинцы и верят только Ленину»[104].

В результате успешной работы большевистских групп и коллективов весь 1-й корпус в конце мая отказался занять новые боевые рубежи, выгодные, по мнению начальства, для наступления. По поводу поведения 85-го Выборгского полка, входившего в состав 1-го корпуса, Керенский издал 1 июля специальный приказ, требовавший «принять самые решительные меры для подчинения полка»[105]. Только репрессиями командованию удавалось произвести небольшие передвижения частей на фронте для готовящегося наступления.

Организованно выступили против наступления солдаты других соединений фронта.

Командование не предназначало к наступлению 12-ю армию, но все же предполагало, что ее части, соседние с 5-й армией, будут наносить вспомогательные удары. Тем более не предназначался к этому 42-й отдельный корпус, расположенный в Финляндии. Однако и в этих соединениях генералы и социал-соглашатели развернули кампанию по подготовке к наступлению, использовав ее для борьбы с большевиками и революционными солдатами. Однако очень скоро они разочаровались в своих планах.

Настроение солдат 12-й армии и 42-го отдельного корпуса, среди которых вели работу крупные большевистские организации, имевшие свои газеты, быстро определилось как антинаступательное. Об этом говорит большое количество документов.

Уже к 10 мая в ответ на призывы к наступлению оборонческой бригады так называемых Рижских морских сил 20 русских и 4 латышских полка наотрез отказались наступать[106].

На призыв большевиков 12-й армии: «Товарищи, во всех полках, частях, ротах и командах выносите резолюции, в которых выскажитесь, что вы не пойдете в наступление»[107], [87] солдаты быстро откликнулись. Выносились большевистские резолюции. Вот одна из многих резолюций, принятая солдатами пулеметной команды 437-го полка:

«Мы, пулеметчики, твердо веря в себя, в наступление идти отказываемся, за интересы капиталистов мы свою крестьянскую кровь проливать не хотим и будем стоять за социализм и за весь трудящийся класс... Мы еще не сказали своего последнего слова, а это слово раздается за угнетенных, против угнетателей и насильников, которые травят и держат нас для убоя три года. Шлем привет товарищу Ленину и газетам «Правда», «Солдатская правда» и «Окопная правда»»[108].

Солдаты 471-го Козельского полка вынесли резолюцию, требовавшую передачи всей власти Советам, полного отказа от наступления, немедленного окончания войны, конфискации всей помещичьей земли Советами крестьянских и батрацких депутатов и организованного братания[109]. Эта резолюция, напечатанная в газете «Утро правды», приковала внимание тысяч и тысяч солдат и помогла им понять большевистскую точку зрения на наступление.

Об агитации большевиков 12-й армии против наступления свидетельствовали документы другого направления: официальные донесения командного состава. Командующий 12-й армией в телеграмме начальнику штаба Северного фронта писал 28 мая, что «в настроении солдат перемен к лучшему нет... агитация за наступление встречается пассивно... влияние газеты «Окопная правда» (ленинского направления) увеличилось»[110].

Комиссар Временного правительства по 12-й армии меньшевик Минц в докладе военному министру 2 июля писал, что большинство пехотных частей к наступлению относится с большой тревогой, «чему много способствуют Рига, Совет Рижских рабочих депутатов, Центральный Комитет латышской социал-демократической партии - организации, усвоившие течение большевистское. Эти организации... и в печати и на собраниях постоянно подчеркивают свое отрицательное отношение к наступлению, [88] к Временному правительству... Установлено, что часть, побывавшая в резерве некоторое время близко к Риге, немедленно меняет свою физиономию»[111] (имеется в виду влияние большевиков. - М. К.).

Бюро большевистской организации 12-й армии ставило на митингах доклады и сообщения Своих видных членов - Васильева, Сиверса и других.

В связи с усилением репрессий военная организация 12-й армии 12 июня созвала совещание ротных и полковых большевистских коллективов. Совещание обсудило вопросы текущего момента и приняло следующую резолюцию: «Воздерживаясь от активных выступлений... пока наши силы недостаточно созрели, мы призываем всех товарищей солдат и рабочих к энергичной самоорганизации для того, чтобы в нужный момент, когда буржуазная контрреволюция поведет на нас открытое наступление, с оружием в руках отстаивать завоевания революции»[112].

Итак, важнейшим результатом большевистской работы по революционной мобилизации солдатских масс являлось то, что уже в мае и начале июня большинство солдат фронта было настроено против наступления, т. е. поддерживало позицию большевистской партии.

Серьезный итог большевистской работы в этот период состоял в том, что влияние соглашательских комитетов среди солдат постепенно падало. С мая факты переизбрания комитетов учащаются.

В официальных донесениях признавалось, что доверие к комитетам со стороны солдат падало с каждым днем. Начальник 18-й сибирской дивизии рапортом от 26 мая донес командиру корпуса: «В полках высказывают недоверие полковым комитетам. В 78-м полку полковой комитет отказался от своих полномочий, избран новый - направления в духе ленинских идей»[113].

С конца мая солдаты 12-й армии настойчиво требуют переизбрания Искосола. Эти протесты носят массовый характер. На совместное заседание Искосола и Искомофа, приуроченное к приезду Керенского в Ригу, не были допущены представители от латышских стрелков[114], Новоладожского [89] полка и от других революционно настроенных частей. Иокосол чувствовал их силу и боялся их. По его распоряжению большевиков и революционно настроенных солдат, распространявших «Окопную правду» или «Свободный стрелок», арестовывали. Следствие вели представители Искосола[115].

В ответ на репрессии Искосола большевики предприняли ряд контрмер. По их указанию Исколастрел вынес резолюцию протеста «против допущенного Искосолом и Искомофом ограничения свободы личности, слова, печати и собраний, каковое ограничение состоялось, главным образом, в связи с прибытием военного министра Керенского в Ригу, в виде арестов, угроз, воспрещений собраний и репрессивных мер против устной и письменной пропаганды». Кроме того, Исколастрел заменил, как не оправдавшего его доверия, своего депутата в Искосоле.

5 июня военная организация 12-й армии на совместном заседании приняла решения об усилении борьбы против насилий Искосола[116]. Результаты борьбы большевиков против искоеоловских насилий незамедлительно нашли выражение в решительных требованиях солдат переизбрать Искосол. Причем эти требования о переизбрании Искосола в июне приняли массовый характер[117].

Так, солдаты четырех рот маршевого батальона «Н» сибирского полка на общем собрании вынесли резолюцию, в одном из разделов которой говорилось: «Требуем немедленного переизбрания Искосола, защищающего интересы буржуев. Наш армейский центральный орган должен состоять не из буржуазии, а из нас, солдат, крестьян и рабочих»[118]. 29 июня солдаты 70-го сибирского полка на общем собрании выразили «полное недоверие Искосолу, как гарантирующему сторону буржуазии, а нас - солдат, пролетариев и трудящихся, толкает в наступление, о чем доводим Искосол до сведения, что полк выносит ему, Искосолу, полное недоверие»[119]. В редакцию «Окопной правды» поступало много писем солдат в духе подобных резолюций - переизбрать Искосол. [90]

Отношение солдат Северного фронта к политике Временного правительства и соглашателям в Советах и комитетах выразилось в их участии в демонстрациях 18 июня, проходивших под большевистскими лозунгами.

Известно, что исполнительный комитет Петроградского Совета назначил общую демонстрацию трудящихся Петрограда на 18 июня, надеясь, что она пройдет под лозунгом доверия Временному правительству и одобрения политики наступления. Демонстрации доверия Временному правительству готовились армейскими соглашательскими комитетами, Гельсингфорсским и другими Советами. Большевики решили превратить демонстрацию в организованный смотр революционных сил.

Гельсингфорсский комитет большевиков на экстренном заседании, состоявшемся 14 июня, получив предварительную информацию из Петроградского комитета, постановил: «Устроить в воскресение 18 июня (1 июля) политическую демонстрацию»[120]. Он утвердил призывы и свое воззвание «К матросам, солдатам и рабочим Гельсингфорса». «Волна», сообщая о предстоящей демонстрации, опубликовала «Воззвание» и 21 лозунг к демонстрации, в том числе лозунги: «Против политики наступления!», «Вся власть Всероссийскому Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!», «Долой «батальоны смерти» - провокацию наступления!» и другие.

Соглашательское большинство Гельсингфорсского Совета, испугавшись сильного давления революционных матросов, солдат и рабочих, одобривших лозунги большевиков, предпринимает маневр: оно принимает лозунги большевиков[121]. Но это не мешает ему через несколько дней признать наступление необходимым и присоединиться к оборонческому большинству 1-го съезда Советов[122].

17 июня «Правда» напечатала воззвание ЦК большевиков в связи с организуемой 18 июня демонстрацией. Воззвание успело дойти к 18 июня до некоторых пунктов Северного фронта и было широко использовано большевиками. [91]

18 июня в Гельсингфорсе состоялась грандиозная демонстрация под лозунгами большевиков, в которой приняли участие 25 тыс. рабочих, матросов и солдат. Демонстрация закончилась 12-тысячным митингом на вокзальной площади. Принятая здесь резолюция еще раз подтвердила все лозунги, выставленные на знаменах демонстрации[123].

Мощные демонстрации под большевистскими лозунгами состоялись в тот же день в Выборге, где ее организовал Выборгский Совет[124], в Або и других городах. В Або в демонстрации приняли участие местный гарнизон, русские и финские рабочие, матросы прибывших туда крейсеров - «Громобоя», «России» и «Дианы»[125].

В Ревеле демонстрацию трудящихся и местного гарнизона 18 июня организовала Ревельская большевистская организация, руководимая Кингисеппом. Подводя итоги демонстрации 18 июня, «Утро правды» писала 20 июня 1917 г.: «Мы довольны этим днем; подсчет наших сил с нашими лозунгами показал, что подавляющее большинство участников демонстрации идет за нами».

Большевистская организация 12-й армии провела большую организационную и разъяснительную работу по подготовке к демонстрации. Искосол и комиссариат 12-й армии, выставившие раньше свою «программу» участия в демонстрации, 17 июня дали отбой. Комиссар 12-й армии дал спешную телеграмму президиуму Всероссийского съезда Советов: «Исполнительный комитет 12 армии к манифестации 18 относится отрицательно. Вынужден в ней участвовать потому, что местные большевистские организации на таковой настаивают. Мое мнение: устройство манифестации данный момент близи фронта может привести крайне нежелательным последствиям. Желательно срочное разъяснение устройство манифестации району фронта не относится. Минц»[126].

Военная большевистская организация тем временем энергично готовила демонстрации в тылу армии и на фронте. 16 июня «Окопная правда» призвала немедленно обсудить цель и лозунги демонстрации. На 17 июня бюро военной организации назначило совещание представителей [92] коллективов социал-демократических организаций по этому вопросу[127].

Состоявшаяся 18 июня демонстрация трудящихся и солдат в Риге показала, что вокруг большевистских знамен «объединилась большая часть солдатской и рабочей массы. 18 июня еще раз подтвердило решимость солдат и рабочих отстоять революцию»[128].

На передовой линии, где солдаты не могли принять участия в демонстрации, в этот день были организованы митинги, принявшие в качестве решений большевистские лозунги.

В ряде пунктов ближайшего тыла 12-й армии прошли внушительные демонстрации и митинги. Примером может служить демонстрация и митинг, организованные местными организациями РСДРП (б) и с.-д. Латышского края и уездным Советом рабочих, солдатских и безземельных депутатов в Вольмаре. Вместе с трудящимися в демонстрации принял участие местный гарнизон. Демонстрация закончилась 10-тысячным митингом, принявшим резолюцию: протест против своевольного назначения Временным правительством комиссаров, действующих вразрез с волей большинства народа, Против поползновений разоружить петроградских рабочих и воспрепятствовать демонстрации армии, против арестов большевиков и поощрения шовинистической агитации в армии и т. д. Резолюция призывала 1-й Всероссийский съезд Советов и Петроградский Совет взять всю власть в свои руки. На митинге голосовалась и меньшевистская резолюция, но за нее было подано лишь 11 голосов[129].

Таким образом, демонстрации 18 июня на Северном фронте превратились в демонстрации недоверия Временному правительству. Они явились действительно смотром большевистских сил фронта и серьезным свидетельством провала политики меньшевиков и эсеров.

Однако Временное правительство, получив согласие 1-го съезда Советов, спешно заканчивало подготовку к наступлению. Все расчеты контрреволюции, связанные с получением поддержки плана наступления соглашательским большинством 1-го Всероссийского съезда Советов, [93] находились в полном противоречии с изменившейся обстановкой в стране и на фронте. Речь Ленина на съезде, в которой с предельной ясностью еще раз была изложена программа большевистской партии, оказала огромное революционизирующее влияние на трудящихся тыла и солдат фронта. Разумеется, решения съезда никак не выражали сдвигов, происшедших в настроении трудящихся тыла и солдат на фронте, особенно Северного и Западного фронтов. О росте революционного настроения рабочих и солдат свидетельствовали июньские демонстрации, прошедшие под большевистскими лозунгами в Петрограде и во многих других городах.

Тем не менее вопреки воле народа Временное правительство начало наступление. 16 июня Керенский отдал приказ армии и флоту о переходе с 18 июня в наступление по всему фронту.

Буржуазная и меньшевистско-эсеровская печать горячо приветствовала этот приказ. Она преувеличила первоначальные незначительные успехи наступления, стараясь вызвать подъем духа в тылу и на фронте. Но, как и следовало ожидать, очень скоро обнаружился провал.

Первые признаки провала наступления вызвали истошный вой буржуазии и генералитета против большевиков.

Командование Северного фронта тем временем приступило к массовой расправе над большевиками и революционно настроенными солдатами.

Наступление на фронте и быстрый его провал имели серьезные последствия. Во-первых, они вызвали волну возмущения среди трудящихся масс России. Во-вторых, за ними последовало усиление буржуазной контрреволюции как на фронте, так и в тылу.

Весть о провале наступления на фронте и об усилении репрессий со стороны контрреволюции переполнила чашу терпения рабочих и солдат Петрограда. 3 июля стихийно началась многотысячная демонстрация рабочих и революционных солдат Петрограда под лозунгом: «Вся власть Советам!». Демонстрация продолжалась днем 4 и 5 июля. Возмущение трудящихся столицы было так велико, что оно могло вылиться в вооруженное восстание. Но большевистская партия была против вооруженного выступления в этот момент, так как она считала, что революционный кризис еще не назрел, армия и провинция еще не готовы для поддержания восстания в столице и, следовательно, изолированное [94] и преждевременное, оно могло кончиться поражением революционных сил.

Центральный и Петроградский комитеты большевиков приложили все усилия к тому, чтобы остановить массы от преждевременного выступления. Однако сделать это было уже невозможно. Для того чтобы предотвратить ненужное кровопролитие, большевистская партия решила принять участие в начавшемся выступлении рабочих и солдат столицы, придав ему мирный и организованный характер. Большевистская партия была настолько авторитетна, что ей удалось достигнуть этого. Несмотря на мирный характер демонстрации, юнкера по приказу Временного правительства и меньшевистско-эсеровского ВЦИК начали расстрел демонстрантов. В течение 4 и 5 июля на улицах Петрограда было убито и ранено свыше 400 человек.

События эти означали, что контрреволюция перешла в наступление против революционных рабочих и солдат. [95]

---

[1] В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр. 4.

[2] Там же.

[3] В. И. Ленин, Соч., т. 26, стр. 18.

[4] В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 333.

[5] См. «История гражданской войны в СССР», т. 1, Госполитиздат, 1939, стр. 141.

[6] См. «Народное хозяйство СССР в цифрах (1860-1938 гг.)», изд. «Московский рабочий», 1940, стр. 55.

[7] «Народное хозяйство СССР». Статистический сборник, М. 1956, стр. 98.

[8] См. «Окопная правда» № 4, 7 мая 1917 г.

[9] Там же.

[10] См. «Протоколы VI съезда РСДРП(б)», М. 1919, стр. 65.

[11] Институт истории АН СССР. Отдел рукописных фондов. Раздел 4, д. 10, порядковый № 1. Воспоминания Я. К. Вилкса и К. А. Гайлиса, стр. 14.

[12] См. «Правда» № 44, 29 апреля 1917 г.

[13] Исколастрел был утвержден командиром 12-й армии на правах корпусного совещания приказом от 30 марта 1917 г.

[14] См. «Солдатская правда» № 45, 16 июня 1917 г.

[15] Институт истории АН СССР. Отдел рукописных фондов. Папка «В», раздел XIV, д. 5(д), л. 14.

[16] См. «Волна» № 22, 9 мая 1917 г.

[17] См. «Утро правды» № 8, 13 июня 1917 г.

[18] «Утро правды» № 3, 27 мая 1917 г. Руководящего центра в Эстонии до февральской революции большевики не имели. Большевистские организации, существовавшие в отдельных городах - Ревеле, Нарве и Юрьеве, входили в состав РСДРП (б). Попытка создать большевистский центр в Эстонии срывалась царскими властями.

[19] «Правда» № 48, 4 мая 1917 г.

[20] «Солдатская правда» № 1, 15 апреля 1917 г.

[21] В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр. 112.

[22] Д. И. Гразкин, Окопная правда, изд. «Старый большевик», М. 1933, стр. 6.

[23] Начиная с седьмого номера (17 мая) «Окопная правда» стала органом бюро военной организации и русской секции при Рижском комитете СДЛК, а с десятого номера (24 мая) - органом бюро военной организации 12-й армии при Рижском комитете с.-д. Латышского края. Военная организация 12-й армии скоро стала работать при ЦК СДЛК- Газета стала органом бюро военных организаций 12-й армии при ЦК СДЛК.

[24] «Правда» № 59, 17 мая 1917 г.

[25] Д. И. Гразкин, Окопная правда, стр. 13.

[26] «Волна» № 8, 8 апреля 1917 г.

[27] См. «Солдатская правда» № 16, 6 мая 1917 г.

[28] «Вторая и третья петроградские общегородские конференции большевиков в июле - сентябре 1917 г.», М.-Л. 1927, стр. 18.

[29] «Протоколы VI съезда РСДРП (б)», стр. 55.

[30] См. «Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии» № 3, 21 апреля 1917 г.

[31] См. «В боях за власть Советов», стр. 14-16.

[32] См. там же, стр. 15.

[33] К тому времени значительная часть дивизий армии была выведена в целях перегруппировки в тыловой район фронта.

[34] См. Я. Я. Федотов, Двинцы в пролетарской революции, изд. «Московский рабочий», 1927, стр. 18-19.

[35] ЦГВИА, ф. 2106, oп. 1, д. 76, л. 5-11.

[36] См. «Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде», Лениздат, 1956, стр. 344.

[37] Центробалт был создан 27 апреля 1917 г. на собрании матросов в Гельсингфорсе. Первый съезд Балтийского флота проходил с 25 мая по 2 июня. Он утвердил устав Центробалта, предоставлявший ему право контроля над командующим флотом.

[38] См. «Протоколы VI съезда РСДРП (б)», стр. 68.

[39] См. там же.

[40] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 33, л. 261.

[41] А. И. Деникин, Очерки русской смуты, т. 1, вып. II, Париж, 1920, стр. 22.

[42] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 27, л. 17.

[43] Там л. 15.

[44] ЦГВИА, ф. 94, oп. 1 д. 6, л. 37.

[45] «Волна» № 30, 6 мая 1917 г.

[46] См. там же.

[47] См. «Правда» № 44, 29 апреля 1917 г.

[48] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 3, л. 238.

[49] См. «Правда» № 43, 28 апреля 1917 г.

[50] ЦГВИА, ф. 2152, оп. 7, д. 2, л. 229.

[51] В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр, 136.

[52] ЦГВИА, ф. 2152, оп. 7, д. 2, л. 181.

[53] Там же, л. 105.

[54] «Известия армейского исполнительного комитета 5-й армии» № 9, 28 апреля 1917 г.

[55] А. М. Зайончковский, Кампания 1917 года, приложение № 6, М. 1923, стр. 144.

[56] «Волна» № 29, 4 мая 1917 г.

[57] Там же.

[58] См. «Известия Совета солдатских депутатов 12-й армии» № 26, 17 мая 1917 г.

[59] «Окопная правда» № 7, 17 мая 1917 г.

[60] «Солдатская правда» № 45, 16 июня 1917 г.

[61] ЦГВИА, ф. 2003, oп. 1, д. 34, л. 233-234.

[62] «Окопная правда» № 10, 24 мая 1917 г.

[63] См. «Утро правды» № 8, 26 июня 1917 г.

[64] «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. 1, Госполитиздат, 1953, стр. 354.

[65] См. «Правда» № 87, 4 июля 1917 г.

[66] «КПСС в резолюциях», ч. 1, стр 356.

[67] См. «КПСС в резолюциях», ч. 1, стр. 359-361.

[68] Там же, стр. 365.

[69] Там же, стр. 366.

[70] Там же, стр. 366-367.

[71] «Установление Советской власти на местах в 1917-1918 годах», Госполитиздат, 1953, стр. 466.

[72] «Утро правды» № 4, 31 мая 1917 г.

[73] Там же.

[74] «Утро правды» № 4, 31 мая 1917 г.

[75] См. «Утро правды» № 5, 3 июня 1917 г.

[76] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 63, л. 13.

[77] См. П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, Госполитиздат, 1952, стр. 644.

[78] См. А. М. Зайончковский, Кампания 1917 года, стр. 134.

[79] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 27, л. 4-5.

[80] ЦГВИА, ф. 2031, оп. 3, д. 4, л. 92.

[81] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 105, л. 204.

[82] ЦГВИА, ф. 94, oп. 1, д. 11, л. 10.

[83] «Окопная правда» № 17, 11 июня 1917 г.

[84] «Окопная правда» № 7, 17 мая 1917 г.

[85] См. «Известия армейского комитета 12-й армии» № 26, 17 мая 1917 г.

[86] Материалы сектора истории гражданской войны в СССР, ИМЛ при ЦК КПСС.

[87] См. «Правда» № 79, 11 июня; № 80, 13 июня 1917 г.

[88] См. «КПСС в резолюциях», ч. 1, стр. 367.

[89] См. В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 33-34.

[90] См. там же, стр. 94-95.

[91] «Солдатская правда» № 40, 6 июня 1917 г.

[92] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 446, л. 4.

[93] См. А. В. Богданов, Моряки-балтийцы в 1917 г., М. 1955, стр. 88.

[94] Ленинградский партийный архив, ф. И-1, св. 43, ед. хр. 446, л. 6-7.

[95] См. «В боях за власть Советов», стр. 17.

[96] «В боях за власть Советов», стр. 18.

[97] ЦГВИА, ф. 2433, oп. 1, д. 2, л. 57.

[98] См. «В боях за власть Советов», стр. 62-63.

[99] ЦГВИА, ф. 2433, oп. 1, д. 2, л. 56.

[100] ЦГВИА, ф. 366, oп. 1, д. 74, л. 23-24.

[101] ЦГВИА, ф. 2003, оп. 2, д. 138, л. 336.

[102] ЦГВИА, ф. 2031, оп. 1, д. 99, л. 40.

[103] ЦГВИА, ф. 3017, oп. 1, д. 4, л. 3.

[104] ЦГВИА, ф. 2106, oп. 1, д. 65, л. 5-6.

[105] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 146, л. 24.

[106] ЦГВИА, ф. 94, oп. 1, д. 7, л. 40-41.

[107] См. «Окопная правда» № 7, 17 мая 1917 г.

[108] «Окопная правда» № 11, 26 мая 1917 г.

[109] См. «Утро правды» № 4, 31 мая 1917 г.

[110] ЦГВИА, ф. 2031, oп. 1, д. 27, л. 21.

[111] «Разложение армии в 1917 г.», ГИЗ, 1925, стр. 109-110.

[112] «Окопная правда» № 18, 14 июня 1917 г.

[113] ЦГВИА, ф. 2286, oп. 1, д. 286, л. 28.

[114] ЦГВИА, ф. 94, оп. 1, д. 6, л. 339.

[115] См. «Окопная правда» № 13, 31 мая 1917 г.

[116] См. «Окопная правда» № 15, 7 июня 1917 г.

[117] См. «Окопная правда» № 12, 28 мая 1917 г.

[118] «Окопная правда» № 21, 21 июня 1917 г.

[119] ЦГВИА, ф. 2286, д. 286, л. 108-109.

[120] «Волна» № 63, 16 июня 1917 г.

[121] См. «Известия Гельсингфорсского Совета депутатов армии, флота и рабочих» № 78, 18 июня 1917 г.

[122] См. «Известия Гельсингфорсского Совета депутатов армии, флота и рабочих» № 78, 18 июня 1917 г.

[123] См. «Правда» № 87, 21 июня 1917 г.

[124] См. там же.

[125] См. «Волна» № 67, 21 июня 1917 г.

[126] ЦГВИА, ф. 94. oп. 1, д. 6, л. 69.

[127] См. «Окопная правда» № 19, 16 июня 1917 г.

[128] См. «Правда» № 92, 17 июня 1917 г.

[129] См. «Правда» № 92, 17 июня 1917 г.

---

<< Назад | Содержание | Вперед >>