Почти одновременно с заключением соглашения трёх императоров пало во Франции правительство Тьера. К власти пришли монархисты. Во время правления Тьера они особенно громко кричали о реванше. Теперь Бисмарк опасался, что как правоверные католики они сумеют договориться с клерикальным венским двором, а в качестве политических единомышленников завоюют доверие и русского царя. Словом, канцлер боялся, что с приходом к власти монархистов Франция станет более «союзоспособной». Ещё важнее было то, что в 1872 г. Франция приняла систему всеобщей воинской повинности и начала быстро восстанавливать свою армию. В сентябре 1873 г. германские оккупационные войска покинули французскую территорию. Благодаря этим обстоятельствам Франция получила возможность проявлять большую независимость в своей внешней политике. Это чрезвычайно усилило подозрительность и нервность Бисмарка.

Чтобы предотвратить воссоздание вооружённых сил Франции, канцлер был готов прибегнуть к угрозе войной. В [15] совершенно секретной переписке ещё в 1871 г. он сообщал своим подчинённым, что «незачем ждать», пока Франция восстановит свои силы, а, напротив, лишь только эта опасность станет реальной, «надо будет тотчас же ударить»^[1].

В августе 1873 г. епископ города Нанси выступил с «пастырским посланием», призывая верующих молиться за возвращение Эльзаса и Лотарингии в лоно Франции. В епархию епископа Нанси входила и часть германской Лотарингии. Послание было прочитано с церковных кафедр и опубликовано в католической печати на немецкой территории. Бисмарк решил использовать этот повод для дипломатического наступления против Франции. Он потребовал от французского правительства репрессий против князя церкви, якобы призывавшего германских подданных к отпадению от своего государства.

Новый французский министр иностранных дел, герцог де Бройль, рассыпался в заверениях, что правительство отнюдь не поддерживает пропаганды реваншистов. Однако от репрессий против епископа он постарался уклониться. Переговоры затянулись. Тогда Бисмарк мобилизовал против Франции свою прессу. Канцлер располагал влиятельной печатью, которая послушно подчинялась его указаниям. Для содержания этой прессы у Бисмарка имелись специальные суммы. Он распоряжался почти бесконтрольно фондами, которые составились из средств, конфискованных у Ганноверской династии. «Вельфский фонд» и был источником для оплаты услуг этой «рептильной», т. е. пресмыкающейся, печати, как её называли в оппозиционных Бисмарку кругах. Теперь по поводу выступления нансийского епископа немецкая пресса открыла яростную кампанию, обвиняя Францию в подготовке реванша и требуя от германского правительства ответных мероприятий.

С военной точки зрения война с Францией была бы в 1874 - 1875 гг., несомненно, выгодна для немцев: на стороне Германии был в то время ещё больший перевес в силах, чем в 1870 г.; через несколько лет положение могло и измениться. Гораздо сложнее была дипломатическая сторона проблемы. Вопрос заключался в том, можно ли обеспечить нейтралитет других великих держав и локализовать франко-германскую войну по примеру 1870 г. Существо дела правильно выразил английский посол в Париже лорд Лайонс. «Было бы нетрудно спровоцировать и раздавить Францию, - писал он своему правительству. - Но можно ли будет сделать это, не вызвав бури в других странах?»^[2]

Французское правительство почуяло опасность. 26 декабря 1873 г. французский посол Гонто-Бирон отправил из Берлина [16] доклад, в котором выражал серьёзное опасение, что Бисмарк в самом деле готовит войну. К этому времени де Бройля на посту министра иностранных дел сменил герцог Деказ. Он решил смелым маневром парировать угрозы Бисмарка. Ни Австро-Венгрия, ни Россия не желали в ту пору дальнейшего усиления Германии. Деказ обратился к Австрии, России и Англии с заявлением, что Германия намерена начать войну против Франции. Он просил защиты. В Австрии Деказ ловко использовал историю с епископом, затронув католические чувства Франца-Иосифа и заинтересовав могущественные клерикальные круги. В Вене, как и в Петербурге, представления французских послов были встречены сочувственно. Французский демарш как раз совпал с визитом Франца-Иосифа в Петербург, куда император прибыл 13 февраля 1874 г. в сопровождении графа Андраши. Здесь, в русской столице, Горчаков и Андраши предприняли совместную демонстрацию в пользу Франции. Они вместе посетили французского посла и заверили его, что осуждают действия Бисмарка.

Англия тоже сказала своё слово. Королева написала личное письмо Вильгельму I. Виктория предупреждала императора, что если бы Германия начала новую войну против Франции, это могло бы повести к плачевным последствиям^[3].

Расчёт Деказа оказался верным. Бисмарку прпшлось ретироваться. 17 февраля он дал распоряжение приостановить дальнейшее развитие конфликта, вызванного антигерманским выступлением французского епископа. «Я думаю, что удар, который вам хотели нанести, для данного момента парирован», - так в беседе с французским дипломатом резюмировал Андраши этот инцидент.

<< Назад | Содержание | Вперед >>