Ф. Э. Дзержинский был одним из близких соратников и верных учеников В. И. Ленина. Он входил в состав руководящего ядра нашей партии, выпестованного Лениным, отстаивавшего ленинизм в борьбе с многочисленными врагами, сохранившего верность ленинскому курсу после кончины вождя.

«Феликс Эдмундович, - вспоминал К. Е. Ворошилов, - во всей своей деятельности следовал примеру В. И. Ленина. Так же как и Владимир Ильич, он сочетал гуманное отношение и внимательность к людям с самой строгой требовательностью и беспощадностью к врагам революции и их пособникам»[1].

Один из ближайших соратников Дзержинского по работе в ВСНХ и НКПС В. И. Межлаук писал о нем: «Он был настоящим ленинцем, ленинцем , не на словах, а на деле, осуществлявшим социалистическое строительство и ни на минуту не забывавшим о конкретных его условиях в нашей стране»[2].

Владимир Ильич высоко ценил Ф. Э. Дзержинского, оказывал ему полное доверие, проявлял о нем постоянную заботу.

В своих воспоминаниях известный большевик, видный хозяйственник И. И. Радченко рассказал о своей встрече с Лениным, на которой присутствовал Феликс Эдмундович. «По его (Дзержинского. - Авт.) уходе, - писал И. И. Радченко, - Владимир Ильич в двух-трех словах дал блестящую характеристику ему как работнику, говоря о нем как-то радостно, - как о верном и надежном товарище.

Он и позже в затруднительных случаях, когда, бывало, какое-нибудь дело не клеилось, говаривал: «Ну, надо значит поручить Дзержинскому, - он сделает»».

Е. Д. Стасова, работавшая секретарем ЦК РКП (б), вспоминала: [393]

«Все мы, соприкасавшиеся с Ильичем по работе, видели, чувствовали, какой поддержкой и уважением пользовался Феликс Эдмундович с его стороны. И это было вполне естественным. Бесстрашие Дзержинского, отвага, правда и чистота его жизни были известны всем»[3].

О трогательном отношении к Ф. Э. Дзержинскому В. И. Ленина писал и управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич: «Характерен отзыв Владимира Ильича о Дзержинском, который мне пришлось слышать:

- Дзержинский не только нравится рабочим, его глубоко любят и ценят рабочие...

А кто знал Владимира Ильича, тот понимал, сколь высока была в его устах похвала товарищу, которого «глубоко любят» рабочие.

Владимир Ильич относился к Ф. Э. Дзержинскому с величайшей симпатией и предупредительностью»»[4].

Горячей признательностью за огромное доверие и постоянную поддержку отвечал Феликс Эдмундович В. И. Ленину. «С огромным вниманием и глубокой верой в гениальность В. И. Ленина, - отмечала в своих воспоминаниях Софья Сигизмундовна, - Дзержинский всегда прислушивался к его советам, читал и перечитывал его произведения, искал в них ответа на сложнейшие вопросы, выдвигаемые жизнью. Когда Феликс разговаривал с Владимиром Ильичем по телефону, то я, хотя и не знала, с кем он говорит, сразу догадывалась - огромная любовь и уважение к Ильичу звучали в голосе Феликса»»[5].

Ленин постоянно обращался к Дзержинскому с разного рода поручениями, просьбами, советами, предложениями. И каждое из них тот незамедлительно исполнял. Одна из записей Дзержинского в его записной книжке озаглавлена: «Директивы В. И.», т. е. директивы Владимира Ильича»[6].

Вождь партии проявлял исключительную заботу о Феликсе Эдмундовиче, состоянии его здоровья.

«...Владимир Ильич, узнав, что Дзержинский доработался до кровохарканья и не хочет отдыхать, - писала потом Е. Д. Стасова, - позвонил мне и предложил принять [394] решение ЦК, обязывающее Дзержинского пойти на две недели в отпуск. Для отдыха Феликса Эдмундовича Ильич наметил один из подмосковных совхозов, где можно было получить хорошее питание и где не было телефона: следовательно, Дзержинский не будет звонить на работу и сможет лучше отдохнуть...»»[7]

Или вот свидетельство И. С. Уншлихта, работавшего в 1921-1923 гг. заместителем председателя ВЧК - ГПУ: «Дзержинский лечился на юге. Очень устал. Чувствовал себя неважно, но спешил на работу в Москву. Ленин проводит в Политбюро постановление, запрещающее ему вернуться до полного выздоровления. Не рассчитывая на других, сам взялся за осуществление этого решения и пишет мне: «...пошлите, пожалуйста, шифровку Беленькому[8]: «Сообщите ход лечения и отдыха Дзержинского шифром депешей и заключение врача поточнее о том, сколько еще времени требуется для полной поправки»». Телеграмма была немедленно послана, но Беленький медлит с ответом. Ленин требует ускорить ответ, а на Беленького за затяжку наложить взыскание»[9].

Владимира Ильича беспокоили нелегкие условия работы Дзержинского в Сибири (во время пребывания его там в 1922 г.). Ленин специальной телеграммой в ВЧК запрашивал о состоянии его здоровья. Более того, как писал об этом В. Л. Герсон, секретарь председателя ВЧК - ОГПУ, В. И. Ленин «дал указания как-нибудь освидетельствовать его (т. е. Дзержинского. - Авт.) так, чтобы он сам не знал, зачем это делается»[10]. Результаты освидетельствования и заключение консилиума врачей В. И. Ленин потребовал немедленно прислать ему в Москву[11].

Это один из многочисленных примеров трогательной заботы Ленина о людях, о своих ближайших соратниках. Владимир Ильич сам был болен, находился по решению ЦК партии в Горках на строгом врачебном режиме и все же не только поинтересовался здоровьем человека, которого партия направила на один из труднейших участков хозяйственного строительства, но и дал конкретные [395] рекомендации о медицинском освидетельствовании Дзержинского.

Несмотря на неофициальный характер ленинской телеграммы в ВЧК, об этом стало известно первому чекисту. И вот Дзержинский в письме из Омска 7 февраля 1922 г. сообщал Софье Сигизмундовне: «Сегодня Герсон в большой тайне от меня, по поручению Ленина, спрашивал Беленького о состоянии моего здоровья, смогу ли я еще оставаться здесь, в Сибири, без ущерба для моего здоровья. Несомненно, что моя работа здесь не благоприятствует здоровью... Но если бы меня отозвали раньше, чем я сам мог бы сказать себе, что моя миссия в значительной степени выполнена, - я думаю, что мое здоровье ухудшилось бы»[12]. Феликс Эдмундович не выехал из Сибири, пока не было выполнено задание партии и правительства. И в этом еще раз сказались его высокое чувство партийного долга, горячее стремление выполнить как можно лучше задание Владимира Ильича.

О нем Дзержинский проявлял в свою очередь огромную заботу. По рекомендации ГПУ Ленин переехал из Горок в Костино, близ станции Болшево, и прожил там с 17 января по 1 марта 1922 г.

Находясь в 1922 г. в Сибири и зная о состоянии здоровья Ленина, Феликс Эдмундович при решении многих сложных, порой неожиданно возникавших вопросов обращался за помощью к В. И. Ленину только в тех случаях, когда без этого нельзя было обойтись. Дзержинский просил и других работников без особой надобности не беспокоить Владимира Ильича. В архиве сохранилась, например, телеграмма Феликса Эдмундовича из Сибири, адресованная члену коллегии Наркомпрода А. Б. Халатову. Сообщая в ответ на его запрос о наличии мяса и хлеба в Киргизском крае[13] и о некоторых недочетах в организации погрузки продовольствия в Семипалатинской губернии, Дзержинский писал: «Не следовало бы товарищу Халатову этим беспокоить товарища Ленина»[14]. Сколько в этой, казалось бы, скупой фразе на телеграфном бланке скрыто горячей, неподдельной любви к вождю Коммунистической партии.

Владимир Ильич, относясь к Дзержинскому с большим [396] доверием и уважением, вместе с тем, как и по отношению к другим своим ближайшим соратникам, был требовательным и взыскательным. Об этом, в частности, свидетельствует критическое отношение В. И. Ленина к работе комиссии ЦК РКП (б), возглавлявшейся Дзержинским, по проверке деятельности Закавказского крайкома партии и положения в Грузии. Решение о посылке в Грузию комиссии было принято Политбюро ЦК 25 ноября 1922 г.

Группа национал-уклонистов во главе с П. Г. Мдивани высказывалась против образования Закавказской федерации и вхождения в нее Грузии. Она считала, что Грузия должна входить в состав СССР непосредственно, а не через Закавказскую федерацию. Это была ошибочная позиция. Она противоречила ленинской национальной политике, решениям октябрьского (1922 г.) пленума ЦК РКП (б) по данному вопросу. Вместе с тем были допущены ошибки и со стороны Г. К. Орджоникидзе, который возглавлял Закавказский краевой комитет партии. Он не проявил должной гибкости в проведении национальной политики в Грузии, допускал администрирование. В отношении к группе Мдивани не было проявлено необходимой выдержки. Его сторонники, составлявшие большинство в ЦК КП Грузии, обратились в ЦК РКП (б) с жалобой на действия Орджоникидзе. Комиссия Дзержинского должна была обстоятельно и объективно расследовать этот инцидент, как и в целом практику осуществления национального вопроса в Грузии.

12 декабря 1922 г. Дзержинский прибыл в Москву, в тот же день Владимир Ильич имел с ним продолжительную беседу и сделал вывод, что комиссия не проявила должного беспристрастия в расследовании «грузинского конфликта». В письме «К вопросу о национальностях или об «автономизации»» Ленин указывал, что «тов. Дзержинский, который ездил на Кавказ расследовать дело о «преступлениях» этих «социал-националов», отличился тут тоже только своим истинно русским настроением...»[15] В. И. Ленин предложил «доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского на предмет исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются»[16]. В этом письме был обоснован ряд важных [397] положений по вопросам национальной политики, которые нашли отражение в решениях XII съезда партии.

Критика Лениным работы комиссии явилась для Дзержинского поучительным уроком, и он сделал из нее правильные выводы.

21 января 1924 г. скончался В. И. Ленин. Это была величайшая утрата выпестованной им партии советских коммунистов, народов СССР, международного рабочего движения, трудящихся всего мира. На смерть своего вождя советский народ ответил еще большим сплочением вокруг Коммунистической партии. Экстренный пленум ЦК РКП (б), собравшийся в ночь с 21 на 22 января, принял обращение «К партии. Ко всем трудящимся». В нем говорилось: «Никогда еще после Маркса история великого освободительного движения пролетариата не выдвигала такой гигантской фигуры, как наш покойный вождь, учитель, друг. Все, что есть в пролетариате поистине великого и героического - бесстрашный ум, железная, несгибаемая, упорная, все преодолевающая воля, священная ненависть, ненависть до смерти к рабству и угнетению, революционная страсть, которая двигает горами, безграничная вера в творческие силы масс, громадный организационный гений, - все это нашло свое великолепное воплощение в Ленине, имя которого стало символом нового мира от запада до востока, от юга до севера»[17].

Ф. Э. Дзержинский, как и вся партия, тяжело переживал смерть вождя. Софья Сигизмундовна писала впоследствии: «Я никогда не видела Феликса таким убитым горем, как в эти скорбные дни. Он понимал, как трудно будет партии без Ленина. Но Феликс верил в силы пролетариата и его партии, в победу ленинизма»[18].

Как верному ленинцу партия доверила Дзержинскому возглавить комиссию Президиума ЦИК СССР по организации похорон Владимира Ильича.

Нельзя без глубокого волнения читать хранящиеся в Центральном партийном архиве протоколы этой комиссии, правленные и подписанные Ф. Э. Дзержинским. Вот решение комиссии, принятое 22 января, о порядке следования делегаций для встречи на Павелецком вокзале гроба с телом Владимира Ильича Ленина. В протоколе заседания 24 января приводится перечень вопросов, с которыми комиссия обратилась за разрешением в Политбюро [398] ЦК: а) о склепе для установки гроба с телом Ленина, б) о восковой маске, в) о художниках, г) о порядке речей на могиле и внесения тела в склеп. Комиссия определила, что во время похорон Владимира Ильича Ленина перед выносом гроба будут исполнены в Колонном зале Дома Союзов траурный марш и третья симфония Бетховена, траурный марш Шопена и затем пролетарский гимн «Интернационал». Она решила также остановить на 5 минут всякое движение в стране в момент погребения гроба с телом Ленина, поручить Дзержинскому предварительно выяснить техническую возможность этого. В тот же день он доложил предложения комиссии на заседании Политбюро ЦК. В архиве сохранилось ее обращение 22 января к населению Москвы. На нем правка текста, сделанная Ф. Э. Дзержинским, и его подпись. В обращении говорилось: «Сотни тысяч московского населения захотят отдать последний долг Владимиру Ильичу Ленину. Всем желающим будет дана возможность проститься с ним...»

В данном деле имеется также предписание Дзержинского о военном салюте и остановке движения в день похорон 27 января с 16 часов[19].

Скупые фото- и кинодокументы тех печальных дней донесли до нас картину всеобщего траура, которым была охвачена страна. На лицах людей - печать неизгладимого горя и вместе с тем решимость довести до конца дело, начатое великим Лениным. Среди кадров кинохроники - траурная процессия от Колонного зала к Красной площади, и в числе руководителей партии, несущих гроб с телом вождя, фигура Дзержинского.

Центральный Комитет партии и Советское правительство приняли решение о бальзамировании тела В. И. Ленина. Такое ответственное поручение по докладу Дзержинского Политбюро ЦК 17 марта 1924 г. дало профессору В. П. Воробьеву. Феликс Эдмундович, включенный в комиссию по увековечению памяти Ленина, оказывал всемерную помощь ученым в их сложной работе. «Он это выполнял с такой чуткостью, с таким тактом, - вспоминал профессор Б. И. Збарский, - что удачными результатами нашей работы мы во многом обязаны ему»[20]. А руководитель работ В. П. Воробьев на последнем заседании [399] правительственной комиссии сказал: «Вся наша работа была бы абсолютно невозможной, если бы она не находилась под непосредственным изумительно ласковым вниманием Феликса Эдмундовича Дзержинского»[21].

Так он еще раз проявил свою сыновнюю преданность Ленину и сделал все от него зависящее, чтобы на века сохранить образ великого вождя для новых и новых поколений советских людей, трудящихся всего мира.

 

* * *

Большую работу проводил Ф. Э. Дзержинский как член Центрального Комитета партии. Он был, начиная с июля 1920 г., кандидатом в члены Оргбюро, с августа 1921 г. членом Оргбюро ЦК, с июня 1924 и до конца жизни кандидатом в члены Политбюро ЦК. Феликс Эдмундович выступал часто с докладами и речами на съездах партии, пленумах Центрального Комитета, заседаниях Политбюро. По решениям партийных съездов и ЦК он возглавлял многие ответственные комиссии или входил в их состав в качестве члена.

Дзержинский был инициатором постановки многих вопросов на съездах партии, пленумах ЦК, заседаниях Политбюро. Так, на пленуме ЦК РКП (б) 25 марта 1922 г. при обсуждении вопроса о подготовке XI съезда партии он внес предложение о включении в порядок дня съезда вопроса об областных экономических совещаниях (экосо). И хотя это предложение в прямом смысле не было принято, однако в результате его обсуждения пленум отметил: «Предложить тов. Ленину в своем докладе, в том месте, где речь будет идти о развитии СТО и об его опорных пунктах на местах, упомянуть о большой роли обл. экосо». Было решено также созвать во время партсъезда совещание «с обязательным участием тт. Цюрупы, Дзержинского и представителя Госплана для выработки основ положения о правах губ. и обл. экосо и внесения его на ближайшую сессию ВЦИК».

В. И. Ленин в политическом отчете ЦК РКП (б) обратил внимание на необходимость расширения автономии в деятельности областных экосо, повышения их авторитета[22].

Для рассмотрения вопроса об экосо Политбюро ЦК [400] создало 8 июня 1922 г. комиссию, в состав которой вошел Дзержинский[23]. Указания Ленина нашли отражение в решении пленума ЦК РКП (б), принятом 2 августа 1922 г.

На пленуме ЦК 25 марта были приняты также предложения Дзержинского по вопросу о положении в Поволжье. Среди них - об усилении органов ГПУ в Поволжье чекистскими работниками, улучшении наблюдения за деятельностью АРА[24], упорядочении снабжения железнодорожников в районах, охваченных неурожаем, и населения Самарской губернии.

Пленум ЦК 2 августа 1922 г. включил Дзержинского в состав комиссии для подготовки проекта общей директивы по вопросу об оборотных средствах для промышленности и транспорта.

По его заявлению Политбюро ЦК 1 марта 1923 г. решило поставить на очередь вопрос о металлургической промышленности во всем объеме и поручило Совету Труда и Обороны обсудить его в срочном порядке и доложить Политбюро.

Линия на усиление внимания к металлургии нашла свое отражение в решениях XII съезда партии, в работе которого активное участие принимал Дзержинский. Он был избран членом комиссии по приему заявлений и жалоб, а также выступал с докладом на организационной секции съезда о задачах РКП и ЦКК, а затем на самом съезде - с проектом резолюции по этому вопросу. Феликс Эдмундович участвовал в заседании президиума съезда, на котором было решено огласить по делегациям письмо В. И. Ленина «К вопросу о национальностях или об «автономизации»»[25].

В условиях нэпа оживились спекулянты. Дзержинский внес в Политбюро ЦК предложения об усилении борьбы против спекулятивных элементов. Эти предложения были 10 ноября 1923 г. одобрены Политбюро. [401]

Он выполнял ряд поручений ЦК, касавшихся работы кооперации и органов внутренней торговли, был членом соответствующей комиссии, созданной Политбюро ЦК 27 марта 1924 г.

На XIII съезде партии Феликс Эдмундович был избран членом президиума съезда и включен в комиссию для обсуждения предложений о работе ЦКК РКП (б)[26].

В феврале 1925 г. Политбюро ЦК создало комиссию для рассмотрения вопросов обороны страны, включив в нее наряду с другими Ф. Э. Дзержинского.

По решению Политбюро ЦК он был членом комиссии для обследования радиопромышленности, предложения ее в июне 1925 г. были приняты Политбюро.

Дзержинский входил в состав комиссии Политбюро по вопросу о концессиях, завершившей работу в июне 1925 г.

Он выполнял ряд поручений Центрального Комитета в области внешней торговли. Вместе с другими членами ЦК Дзержинский докладывал на заседании Политбюро 20 февраля 1924 г. о торговом договоре СССР с Италией и вошел в комиссию Политбюро для рассмотрения проекта этого документа.

Выступая на октябрьском (1925 г.) пленуме ЦК, Феликс Эдмундович заявил: «Темп развития внешней торговли все еще недостаточен... Все проблемы нашего народного хозяйства, которые мы с такой трудностью разрешаем и ищем путей к их разрешению, уперлись в настоящее время в проблему внешней торговли».

Некоторые участники обсуждения выступали за ослабление монополии внешней торговли. Феликс Эдмундович решительно возражал против этого. «От монополии внешней торговли мы отказаться не можем», - говорил он и подчеркивал, что она орудие защиты нашей промышленности. Пленум ЦК включил его в комиссию для подготовки предложений о формах осуществления монополии внешней торговли.

На этом же пленуме Дзержинский, выступая по вопросу о работе профсоюзов, высказался за установление хороших взаимоотношений профсоюзных работников с хозяйственниками, критиковал проявления бюрократизма в деятельности профсоюзных организаций. Коснувшись [402] затем попыток американского автомобильного «короля» Форда заинтересовать рабочих в увеличении производства путем частнособственнического предпринимательства, Феликс Эдмундович отмечал, что социалистическая система хозяйства располагает более эффективными средствами воздействия, рассчитанными на умы и сердца людей труда. Он высоко оценил роль производственных совещаний как одной из самых удачных форм, где рабочие могут свободно подойти к тем производственным вопросам, которые и создают базу для улучшения их быта.

Дзержинский считал свою основную работу в НКПС и ВСНХ СССР частью большого общепартийного дела. «Он рассматривал себя и всех своих помощников и работников, - писал В. И. Межлаук, - как представителей партии и правительства, которым поручено данную отрасль дела приводить в соответствие с общими интересами не только народного хозяйства, но и всей политики правительства в целом... При решении наиболее трудных и сложных задач, которые постоянно поручались ему партией, он прибегал к постановке вопроса перед всей партией, перед всем рабочим классом.

...Основой всей работы Ф. Э. Дзержинского на всем протяжении являлась именно эта его черта - партийная постановка всякого вопроса; именно благодаря этому партия и рабочий класс так решительно поддерживали его начинания и обеспечивали им верный успех[27].

Феликс Эдмундович предъявлял высокие требования к работе каждого коммуниста, исполнению им своего партийного долга. Вот один из многих примеров. Будучи в Сибири в 1922 г., Ф. Э. Дзержинский решил организовать проверку расхода топлива на паровозах. Инструктор отдела производства омского линейного профсоюзного комитета, машинист по профессии, Матсон совершил маневровую работу на паровозе в течение двух суток, с точностью установил нормы сжигания топлива и сообщил об этом Дзержинскому в подробном докладе. «Цифры доклада легли в основание новых вычислений норм расхода топлива, - писал в своих воспоминаниях работавший в то время комиссаром Омской железной дороги Д. Ф. Сверчков. - А когда я спросил Феликса Эдмундовича, не находит ли он нужным чем-нибудь [403] вознаградить этого товарища за бессменную двухсуточную добровольную работу, хотя бы путем издания специального приказа, он сказал:

- А он партийный?

Я ответил утвердительно.

- Тогда ничего не нужно. Он исполнил только свой партийный долг»[28]. С такой высокой меркой подходил Дзержинский к оценке работы коммунистов.

В записке В. И. Межлауку 28 февраля 1923 г. он подверг критике некоторую оторванность коммунистов транспорта от местных территориальных партийных органов, предложил конкретные меры для укрепления связей между ними.

В другой записке тому же адресату Дзержинский советовал направлять в губкомы партии обзоры деятельности трестов и заводов. «Мы, безусловно, должны, - писал он, - завоевать поддержку и доверие местных парторганизаций»[29].

Когда вновь назначенный председателем ВСНХ РСФСР С. С. Лобов отметил факты оторванности части хозяйственников-коммунистов от деятельности Московской партийной организации, Феликс Эдмундович горячо поддержал его и сформулировал предложения, способствовавшие вовлечению их в работу партийной организации столицы[30].

Лобов писал о Дзержинском: «Его постоянным желанием было теснее связать партийцев - работников ВСНХ, трестов и синдикатов с Московским Комитетом партии, заводами и фабриками Москвы, тяготился тем, что не все еще были вовлечены в эту работу...

Чрезвычайно тяготился тем, что не мог быть в рабочей ячейке. Очень часто спрашивал меня, как бы это ему сделать, хотя не имел ни минуты свободного времени»[31].

Вся деятельность Дзержинского - пример самоотверженного служения делу партии. В хранящейся в Центральном партийном архиве характеристике на него говорится, что как член ЦК РКП он был образцовым коммунистом, связанным с рядовыми партийцами[32]. В этой [404] краткой и в то же время емкой формулировке раскрыто самое главное, характерное для облика Феликса Эдмундовича - глубокая, органическая связь с массами.

Хорошо знавший Ф. Э. Дзержинского Ф. Я. Кон вспоминал: «Поставленный во главе народного хозяйства, он всю свою силу и мощь направил на то, чтобы не допустить ни малейших уклонов от линии ЦК»[33]. В. Р. Менжинский называл Феликса Эдмундовича «великим партийцем, законопослушным и скромным, для которого партийная директива была всем...»[34].

Он добивался того, чтобы все неукоснительно следовали генеральной линии партии, строго выполняли ее решения.

В литературном наследии Дзержинского сохранились документы, раскрывающие его глубокое понимание роли марксистско-ленинской партии, вопросов партийного строительства. Представляет большой интерес, в частности, его письмо Центральному Комитету Компартии Польши 20 января 1925 г. Он писал: «Развитие партии заключается в преодолении своих ошибок, в сознательном движении вперед, т. е. преодолении консерватизма, догматизма... Традиции партии и их сила заключаются... в движении, неустанном революционном движении к осуществлению конечных целей коммунизма»[35].

Этой линии он придерживался сам во всей практической деятельности.

 

* * *

Великий интернационалист Ф. Э. Дзержинский был пламенным польским патриотом, мечтавшим о свободной социалистической Польше. По словам бывшего Генерального секретаря ЦК Компартии Польши Ю. Ленского, он «всегда был звеном, связующим революционное движение в Польше с русской революцией. Такую роль он играл с момента возникновения СДКПиЛ и до самой своей смерти... С мыслью о рабоче-крестьянской Польше Дзержинский призывал коммунистов-поляков изучать опыт русской революции. Он всегда интересовался делами КПП»а»[36]. О постоянной связи Дзержинского с Коммунистической партией Польши, о помощи, которую он [405] оказывал ей советами, говорилось в письме ЦК КПП в ЦКВКП(б) в июле 1926 г. в связи со смертью Ф. Э. Дзержинского: «В переломных моментах... в процессе идеологической борьбы, переживаемой партией в ее стремлении сделаться истинно большевистской, при изживании программных разногласий, отделяющих партию польского пролетариата от ленинизма, в своей работе над слиянием отдельных частей партии в единый большевистский монолит - партия наша получала бесценные советы и помощь со стороны тов. Дзержинского. Его громаднейший авторитет, его проницательность, изжитие им самим фракционной и групповой односторонности, вытекающей из исторических делений нашей партии, использование уроков и опыта польского рабочего движения - все это облегчало нашей партии изживание наиболее тяжелых идеологических и организационных кризисов»а»[37].

Коммунистическая рабочая партия Польши (с 1925 г. - КПП) была создана 16 декабря 1918 г. путем объединения СДКПиЛ и ППС-левицы. В связи с этим на территории Советской России также произошло объединение групп СДКПиЛ и ППС. Был создан ЦИК групп КРПП в России, в который входил и Ф. Э. Дзержинский. На его заседаниях неоднократно рассматривались вопросы о контактах с КРПП, о необходимости информации партии о положении в Советской России, о задачах польской коммунистической работы в России. Через ЦИК групп КРПП Ф. Э. Дзержинский получал информацию о положении в Польше и работе партии. 12 июля 1919 г. ЦИК групп КРПП в Смоленске направил ему резолюцию ЦК КРПП о присоединении к Коммунистическому Интернационалу[38]. Ему посылалась также выходившая в Польше нелегальная коммунистическая печать - листовки, брошюры, с большими трудностями доставлявшиеся в Советскую Россию.

Возвратившись после окончания военных действий на Западном фронте в сентябре 1920 г. в Москву, Ф. Э. Дзержинский внес на заседание Оргбюро ЦК РКП (б) предложение о посылке Я. Долецкого в Берлин для связи с находившимися там деятелями КРПП, в частности с А. Барским, с октября 1920 г. возглавившим Заграничный отдел ЦК КРПП. Через этот отдел Польбюро ЦК [406] РКП (б), членом которого оставался Ф. Э. Дзержинский, регулярно получало сведения о положении в Польше и о деятельности партии.

Так же как и другие поляки-коммунисты, он считал Советскую Россию кузницей партийных кадров и проявлял постоянную заботу о подготовке работников для КРПП. 20 октября 1920 г. в Оргбюро ЦК РКП (б) была рассмотрена просьба Ю. Мархлевского об организации при Свердловском университете в Москве краткосрочных курсов для подготовки работников, посылаемых в Польшу, а 29 октября в Оргбюро ЦК обратился Ф. Э. Дзержинский с просьбой «разрешить прислать из Польши 50 человек на партийные курсы»[39].

Он постоянно интересовался положением на родине и пользовался любым случаем, чтобы из первоисточников услышать о том, что происходит в Польше, как работает и в чем нуждается партия. Когда в сентябре 1920 г. из Варшавы в Москву прибыл представитель КРПП В. Уляновский для участия в IX конференции РКП (б), Феликс Эдмундович принял его у себя дома и долго беседовал с ним[40].

Ф. Э. Дзержинский принимал участие в международных форумах - был делегатом РКП (б) на I и II конгрессах Коминтерна. На I конгрессе КРПП представлял И. Уншлихт, на II - Ю. Мархлевский. В качестве гостя на II конгрессе присутствовал М. Шиманьский (Стоковский), прибывший в июле 1920 г. из Варшавы в Советскую Россию. Он был направлен Ф. Э. Дзержинским в IV армию Западного фронта в качестве уполномоченного Польревкома.

В июле 1921 г. Феликс Эдмундович участвовал в заседаниях польской делегации III конгресса Коминтерна, на котором после многолетнего перерыва встретились соратники, боевые товарищи по совместной революционной борьбеял его у себя дома и долго беседовал с ним[41].

На одном из заседаний польской делегации обсуждались итоги деятельности Временного революционного [407] комитета Польши. Ф. Э. Дзержинский, выражая мнение поляков-коммунистов, бывших членов Польревкома, анализируя причины его ошибок, критиковал руководство КРПП, не сумевшее наладить связь с Польревкомом. Оценивая работу партии, он советовал польским коммунистам более широко использовать легальные возможности, сочетая различные формы и методы революционной борьбы[42]. Польская делегация рассматривала также вопрос о членстве в партии. Некоторые поляки-коммунисты, находившиеся в Советской России, являлись одновременно и членами КРПП. По предложению Ф. Э. Дзержинского было принято решение: «Кто хочет, считается членом партии, подчиняется дисциплине РКП (б) и оказывает материальную и моральную помощь КРПП». Ф. Э. Дзержинский присутствовал также на заседании польской делегации, которое состоялось уже после закрытия конгресса, 14 июля, и было посвящено работе КРПП в армии[43]. Как и большинство выступавших, он высказался против «левого» авантюризма, за необходимость тщательной подготовки к будущим революционным боям, как этого требовали решения III конгресса Коминтерна, направленные на создание единого фронта против наступления капитала.

Летом 1922 г. КРПП развернула кампанию по выборам в сейм, которую ей приходилось вести в условиях травли коммунистов со стороны всех буржуазных и соглашательских партий и жесточайшего террора.

Для завоевания на свою сторону избирателей, проведения кампании под лозунгом защиты интересов рабочих и крестьян, компартия создала легальную политическую организацию - Союз пролетариата городов и деревень.

Программа этого союза призывала к борьбе за социалистическую республику, противопоставив лозунгу буржуазной демократии лозунг рабочей демократии.

Предвыборная платформа КРПП свидетельствовала о том, что она понимала необходимость союза рабочего класса с крестьянством, но неясно формулировала основные требования крестьянства о конфискации помещичьих земель без выкупа и передаче их трудовому народу.

Внимательно следя за событиями в Польше, [408] Ф. Э. Дзержинский стремился ознакомить с ними ЦК РКП (б). Получив материалы об избирательной кампании в Польше, он направил их 13 сентября 1922 г. в Центральный Комитет с просьбой включить в повестку дня предстоящего заседания Политбюро ЦК информацию представителя КРПП Э. Прухняка об этой кампании[44].

На IV конгрессе Коминтерна, состоявшемся в ноябре - декабре 1922 г. сначала в Петрограде, а затем в Москве, принимала участие многочисленная польская делегация. В ее состав входили руководящие деятели КРПП и находившиеся в Советской России поляки-коммунисты А. Барский, В. Костшева, Ф. Фидлер (Трускер), Ю. Мархлевский, Ф. Гжельщак, Э. Прухняк, Ф. Кон и другие. Ф. Э. Дзержинский был делегатом конгресса с мандатом от КРПП.

30 ноября по предложению старейшего деятеля польского революционного движения Ф. Кона конгресс принял резолюцию о создании международной организации помощи борцам революции, целью которой было оказание «материальной и нравственной помощи томящимся в тюрьмах жертвам капитала»[45].

Председателем Исполкома МОПРа был назначен другой видный деятель польского и международного рабочего движения - Ю. Мархлевский.

Эта международная революционная организация сыграла большую роль в развитии и укреплении интернациональной солидарности трудящихся, в оказании помощи жертвам белого террора и борцам против фашизма и войны.

Инициатива создания такой организации не случайно исходила от поляков-коммунистов, находившихся в Советской России. Вследствие террора и преследований тысячи коммунистов Польши оказались в тюрьмах, семьи остались без средств к существованию. Еще летом 1922 г. группа коммунистов-поляков, находившихся в РСФСР, выступила с обращением «Ко всем полякам-коммунистам в советских республиках». Его подписали Ф. Э. Дзержинский и другие видные деятели польского рабочего движения - Ю. Мархлевский, С. Бобинский, В. Богуцкий, С. Будзынский, Ф. Кон, Я. Ганецкий, И. Уншлихт, [409] Э. Прухняк и другие. В обращении говорилось: «Путь на родину для нас закрыт, а наши ряды пополняют те, которые из-за бешеной травли вынуждены покидать ее. У нас осталось одно право, которое у нас никто не может отнять. Это право выражать солидарность, право помогать борющемуся пролетариату Польши и его руководителю - КРПП». Обращение заканчивалось призывом делать взносы в пользу КРПП и политзаключенных.

В течение августа - декабря 1922 г. Польское бюро ЦК РКП (б) и местные польские бюро развернули широкую кампанию по сбору средств. В газете «Трыбуна комунистычна» регулярно помещалась информация о ходе кампании. Она вылилась в Советской России в мощную демонстрацию протеста против белого террора в Польше.

Ф. Э. Дзержинский придавал большое значение участию польских коммунистов и польских трудящихся в строительстве социализма в СССР. Руководя НКПС, а затем ВСНХ, он привлекал в эти учреждения хорошо известных ему поляков, считая, что хозяйственная работа в Советском Союзе будет хорошей подготовкой к их деятельности в будущей рабоче-крестьянской Польше. В 1923 г. в Москву приехали по обмену находившиеся в тюрьмах польские коммунисты. Ф. Э. Дзержинский привлек одного из них, Э. Бранда (Г. Ляуэра), к работе в аппарате ВСНХ. Там же работали 3. Ледер, Ян Танненбаум. В письме к Адамскому (Л. Пренткому) Ф. Э. Дзержинский писал: «Вы инженер-электротехник, и поистине грешно не работать в своей отрасли... Участие в созидательной хозяйственной работе в РСФСР - это лучшая подготовка к работе в Польской республике Советов». Поляки-коммунисты выступили инициаторами кампании по сбору средств в помощь школам для польских детей. При польском культурно-просветительном товариществе «Праца» («Труд») была создана Центральная комиссия школьного фонда. Наряду с другими поляками-коммунистами, проживавшими в Советской России, и с деятелями КРПП Ф. Э. Дзержинский принял активное участие в этой кампании.

Коммунистическая партия Польши высоко ценила его помощь и советы. Ее руководство в начале 1923 г. решило пригласить на II съезд КРПП Ф. Э. Дзержинского, Ю. Мархлевского, Ф. Кона, И. Уншлихта. Съезд состоялся в сентябре 1923 г. в Болшеве, под Москвой. [410] В его работе принимали участие представители Коминтерна и ЦК РКП (б), а также ряда братских коммунистических партий - М. Кашен, О. В. Куусинен, В. Мицкявичюс-Капсукас, Б. Шмераль, С. Лозовский, Н. Скрыпник и другие.

Подводя итоги пятилетней деятельности партии и уточнив вопрос о движущих силах революционного процесса в Польше, съезд наметил стратегическую линию КРПП. Тщательному анализу было подвергнуто положение в деревне, были рассмотрены требования и роль различных слоев крестьянства как будущего союзника пролетариата.

Новое, творческое, марксистско-ленинское решение получил национальный вопрос. В документах съезда была сформулирована задача всесторонней поддержки борьбы национальных меньшинств за свои права и выдвижения лозунга о праве наций на самоопределение.

Таким образом, основные вопросы - о гегемонии пролетариата и его союзниках, о поддержке национально-освободительной борьбы угнетенных национальностей и крестьянского движения - были решены в ленинском духе.

Съезд учел прежние тактические ошибки и взял курс на сочетанце легальной и нелегальной работы в массах, прочно встал на позиции единого фронта, использования в революционной борьбе буржуазного парламента, укрепления единства профсоюзов и утвердил лозунг рабоче-крестьянского правительства.

Как основные доклады, так и принятые съездом решения опирались на линию Коминтерна и отвечали ей.

Ф. Э. Дзержинский принимал участие в работе съезда. Его появление было с энтузиазмом встречено делегатами. Вот как об этом вспоминал А. Ленович, ветеран польского коммунистического движения, участник II съезда КРПП: «Феликс Дзержинский был для нас всех легендарной личностью, воплощением лозунга: «За нашу и вашу свободу!». Мы были горды тем, что наш соотечественник, сын польского народа, стал одним из ведущих деятелей Великой Октябрьской социалистической революции, грозой контрреволюции, одним из ближайших соратников великого Ленина. Мы просили его, чтобы он выступил, но он категорически отказался, ссылаясь на то, что он уже оторвался от текущих проблем [411] польского рабочего движения. Он абсолютно не хотел выступать с трибуны съезда, в то же время беседовал с товарищами Барским, Валецким, со «старым Мартином» (Гжельщаком), с Краевским, касаясь различных вопросов, актуальных для польского [рабочего] движения. В моей памяти сохранился вопрос, с которым Дзержинский обратился к Барскому: «Как ты думаешь, что бы сказала Роза обо всем том, что сейчас происходит?» Помню также его замечание, адресованное окружившим его товарищам, что мы должны решительно изменить свое отношение к аграрному вопросу. Он высказал несколько критических замечаний об отношении СДКПиЛ к этому вопросу, отметив при этом, что если бы мы перед войной и во время войны поняли значение ленинского лозунга союза рабочих и крестьян, то у нас была бы сейчас социалистическая Польша, свободная и независимая от империалистических держав. Дзержинский говорил, что необходимо очень скрупулезно рассматривать национальный вопрос, ибо «нужно признать, что мы погрешили в этом вопросе»».

Он неоднократно возвращался к ошибкам СДКПиЛ и польских коммунистов в аграрном и национальном вопросах. Так, в письме к рабочим г. Довбыша (Мархлевска), в то время центра польского района на Украине, Феликс Эдмундович снова подверг критике ошибочные взгляды СДКПиЛ по этим вопросам, указав на огромное значение для Польши ленинской политики союза пролетариата с крестьянством[46].

Ф. Э. Дзержинский присутствовал на V конгрессе Коминтерна, состоявшемся в июне - июле 1924 г. Он в качестве члена делегации РКП (б) вошел в состав Польской комиссии конгресса, созданной в связи с кризисом, возникшим в КРПП. Причина его заключалась в том, что пленум ЦК КРПП в декабре 1923 г. обратился в Политбюро ЦК РКП (б) и Президиум ИККИ с письмом, в котором высказывались опасения, что борьба против Троцкого может довести до раскола РКП (б) - авангардную партию Коммунистического Интернационала. Польская комиссия приняла резолюцию, в которой указывалось на необходимость обращения Исполкома Коминтерна с открытым письмом к КРПП и созыва внеочередной конференции партии. Исполком Коминтерна в обращении [412] «Ко всем организациям Коммунистической партии Польши» разъяснил характер допущенных ее руководством ошибок и определил ближайшие задачи, что помогло польским коммунистам в борьбе за дальнейшее укрепление партии.

В марте 1925 г. состоялся III съезд КРПП. Накануне руководство партии обратилось к Ф. Э. Дзержинскому с приглашением принять участие в его работе, но ввиду загруженности делами он не смог быть на съезде. Феликс Эдмундович направил в ЦК КРПП письмо, в котором напомнил польским коммунистам о традициях польского революционного рабочего движения: «Наши традиции - славные, это традиции бескомпромиссной революционной борьбы польского пролетариата, плечом к плечу с революционным русским пролетариатом борющимся под руководством партии большевиков». Говоря об ошибках СДКПиЛ и КРПП, он призывал партию заняться изучением собственной истории, чтобы избегать их в дальнейшем. Дзержинский выражал надежду, что партия, тысячами нитей связанная с рабочими массами, приведет их к конечной цели - победе коммунизма. Подписал он это письмо старым своим партийным псевдонимом - «Юзеф».

III съезд одобрил изменения в партийном руководстве, произведенные после V конгресса Коминтерна, и избрал новый состав ЦК, который приступил к осуществлению боевой программы действий, намеченной съездом. Работа партии протекала в сложных условиях. В феврале 1925 г. польское правительство ввело военно-полевые суды. Оно прибегало к засылке провокаторов в партийные организации, применяло жестокие пытки по отношению к арестованным. Польские буржуазные власти пошли на вероломное убийство двух польских революционных офицеров - В. Багинского и С. Вечоркевича, приговоренных к смертной казни. По договору с Советским правительством их предполагалось обменять на польских контрреволюционеров, заключенных в одной из советских тюрем. Однако по пути в СССР они были зверски убиты на станции Столбцы, недалеко от советской границы. В феврале 1925 г. два молодых коммуниста - Фр. Пилярчик и М. Гайчик, - уничтожившие по приговору партии провокатора и окруженные полицейскими в Домброве Гурничей, погибли от примененных к ним ядовитых газов. [413]

Узнав об этих зверствах, Ф. Э. Дзержинский 6 марта 1925 г. обратился с письмом в представительство КПП при ИККИ, в котором писал: «Необходимо поднять мопровскую кампанию против условий в польских тюрьмах. Товарищи, которые в последнее время были обменены, могли бы, наверное, дать очень ценный достоверный материал. Необходимо заняться этим вопросом, собрать этот материал, обязать всех подробно описать, помочь им, если сами не сумеют, и т. д. Одновременно следовало бы привести статистику политических арестов и описание политического террора. Думаю, что Вам следовало бы заняться этим вместе с Польским бюро и МОПРом».

Ф. Э. Дзержинский вновь возвращается к этому вопросу в письме в представительство КПП 1 мая 1925 г.: «Т. Пешкова считает, что было бы весьма желательным, чтобы в Москву приехала Семполовская для переговоров о помощи заключенным в связи с положением после убийства тт. Багинского и Вечоркевича. Прошу Вас по этому вопросу договориться с ЦК для окончательного решения»[47].

В июле 1925 г. были арестованы член исполкома Варшавского комитета КПП В. Гибнер и два деятеля комсомола Польши - Г. Рутковский и В. Киевский. Они должны были по приговору партии убить провокатора, пробравшегося в ее ряды. Власти арестовали их и предали военно-полевому суду. Узнав, что революционерам грозит смертная казнь, Ф. Э. Дзержинский обратился к Е. П. Пешковой, представительнице Польского Красного Креста в СССР, и предложил ей поехать в Варшаву для предотвращения смертного приговора. Однако спасти Гибнера, Рутковского и Киевского не удалось.

Они были расстреляны у стен Варшавской цитадели. Получив известие о гибели мужественных борцов, Ф. Э. Дзержинский писал С. С. Дзержинской: «В Польше для наших пришли тяжелые времена. Я был уверен, что их расстреляют. Боюсь, что это - начало неслыханного террора. Наши, к сожалению, не сумели занять правильной позиции»[48].

Претворяя в жизнь решения III съезда, Компартия Польши приступила к организационной перестройке своих рядов на основе производственных ячеек. [414]

Эта перестройка происходила в обстановке дальнейшего временного спада революционной волны. В практической деятельности Компартия допустила ряд ошибок левого, сектантского характера. Это проявилось, в частности, в том, что ЦК партии под влиянием «ультралевой» группы Домского - Осинской дал директиву об организации самостоятельных, первомайских демонстраций, что вело к отказу от тактики единого фронта и ослабляло роль коммунистов в выступлениях пролетариата 1 мая 1925 г. Сектантскую позицию заняла КПП и в вопросе о классовых профсоюзах. В июне 1925 г. ЦК КПП принял резолюцию, осуждавшую тактику компартий Германии, Франции, Болгарии, направленную на создание единого рабочего фронта. Стало ясно, что политика большинства партийного руководства в отношении профсоюзов представляет часть позиции, ведущей к отрыву партии от масс.

Исполком Коминтерна, желая помочь Компартии Польши в преодолении ошибок, создал в июне 1925 г Польскую комиссию. Выступая 4 июля на ее заседании, Ф. Э. Дзержинский резко критиковал Домского и его сторонников. 31 июля 1925 г. Исполком Коминтерна обратился с письмом к Компартии Польши, указав на возникший в партии кризис, и наметил пути его преодоления.

Феликс Эдмундович серьезно изучал экономическое положение Польши, ее трудящихся. Так, в ноябре 1924 г. В. Костшева в письме к Стефании Семполовской писала о том, что «от пана Юзефа [у меня] просьба - прислать комплекты статистических ежемесячников, «Месенчник працы» («Ежемесячник труда»), а также, комплект «Пшегленда господарчего» («Экономического обозрения»)».

В связи с предстоящей работой Польской комиссии ИККИ в ноябре 1925 г. Дзержинский провел исследования вопросов о международном положении Польши, ее финансовом состоянии, о положении рабочего класса и крестьянства. В этой работе он опирался на данные, полученные от А. Барского и Ю. Ленского. В речи на XXIII чрезвычайной Ленинградской губернской конференции ВКП(б) 11 февраля 1926 г. Феликс Эдмундович отмечал тяжелое экономическое положение польского пролетариата и крестьянства, в которое ввергла их преступная политика правящих кругов. [415]

10 мая 1926 г. в Польше пришло к власти правительство во главе с лидером кулацкой партии «Пяст» В. Витосом. Это вызвало еще большее недовольство масс. Пилсудский воспользовался этим и в середине мая при активной поддержке ППС, крестьянских партий «Вызволене» и «Стронництво хлопске» совершил фашистский переворот. Широкие массы рабочих, крестьян и интеллигенции были обмануты руководством ППС, партией «Вызволене», создавшими Пилсудскому репутацию «спасителя отечества» и «демократа». Руководство КПП и партийный актив не разобрались в характере этого перепорота и поддержали его, а орган ЦК КПП «Червоны штандар» даже призвал с оружием в руках выступить на защиту Пилсудского. В телеграмме 28 мая 1926 г. в ИККИ А. Барский писал: «Получили вашу телеграмму не голосовать за Пилсудского. Пленум ЦК единогласно решил голосовать за Пилсудского, издав печатную декларацию, разоблачающую Пилсудского... Ждем до воскресенья ночи вашего окончательного решения». Ф. Э. Дзержинский был обеспокоен положением в Польше. Еще в апреле 1926 г. он писал представителю КПП при ИККИ В. Богуцкому: «Посланное Вами письмо из Варшавы я получил... Если это письмо писал Адольф[49], то это свидетельствует о том, как быстро он умеет менять свои позиции... Его лозунг в пользу Пилсудского, по-моему, недопустим и не имеет ничего общего с большевизацией партии. Лозунг поддержки Пилсудского будет ликвидацией КПП, как партии рабочего класса...»

В дни борьбы Пилсудского за власть в Польше Зиновьев, бывший в то время председателем Президиума Исполкома Коминтерна, выступил на заседании Польской комиссии с ошибочным заявлением о том, что не надо пока делать острых выступлений против Пилсудского. Дзержинский и другие товарищи возражали против такой позиции Зиновьева, считая, что недопустима не только политика нейтралитета, но и политика поддержки Пилсудского.

Выступая уже в дни переворота против поддержки Пилсудского, Феликс Эдмундович в то же время стремился показать, чего могут добиться польские рабочие и крестьяне в стране, строящей социализм. В том же письме к рабочим Довбыша он высказывал интересные мысли [416] о значении работы трудящихся польского района на Украине для пропаганды социализма среди трудящихся Польши и призывал «работать так, чтобы можно было пригласить к вам делегацию рабочих и крестьян из Польши и чтобы ей было о чем рассказать польским рабочим и крестьянам...»[50]. Это письмо Дзержинского 14 марта 1926 г. опубликовала газета «Серп» - орган Польбюро ЦК КП Украины. Оно привлекло внимание польских коммунистов и появилось в теоретическом органе КПП - журнале «Новы пшегленд».

Ф. Э. Дзержинский придавал большое значение воспитанию поляков-коммунистов, польских трудящихся в духе пролетарского интернационализма, дружбы с русским и другими народами Советской страны. Он неоднократно напоминал им о традициях польско-русского революционного союза, призывал изучать славное прошлое польского рабочего класса. И не случайно поэтому, когда по решению Оргбюро ЦК 23 января 1925 г. была создана Польская комиссия Истпарта ЦК ВКЦ(б), ее председателем стал Ф. Э. Дзержинский. В состав комиссии вошли также Ф. Кон, И. Уншлихт, С. Бобинский, С. Будзынский, Ю. Красный[51]. В тесном контакте с советскими государственными и партийными учреждениями, с представительством КПП при ИККИ она развернула большую работу по собиранию, подготовке и публикации материалов по истории революционного движения в Польше.

 

* * *

Ф. Э. Дзержинский вошел в историю как один из неутомимых, страстных борцов за единство партийных рядов. Не было ни одной внутрипартийной дискуссии, в которой бы Феликс Эдмундович не выступал активно против оппозиционеров, в защиту ленинской линии Центрального Комитета партии. Некоторым исключением является профсоюзная дискуссия конца 1920 - начала 1921 г., в которой он занимал известное время ошибочную позицию, не разобравшись сразу в сути разногласий. Но как только Дзержинский понял, к чему ведут предложения оппозиции, то бесповоротно стал на сторону Ленина, большинства Центрального Комитета партии. [417]

В мае 1921 г. Дзержинский вместе со Сталиным и Фрунзе входил в комиссию, которой ЦК поручил расследовать серьезные ошибки в деятельности тогдашнего председателя ВЦСПС Томского, ставшего впоследствии одним из лидеров правой оппозиции.

В деле укрепления единства партии, повышения ее боеспособности большое значение имели в то время проводившиеся чистки партийных рядов. Феликсу Эдмундовичу было поручено выступить на заседании Оргбюро ЦК в сентябре 1921 г. с докладом «О порядке и способах проверки и чистки РКП (б)».

На XI съезде партии (28 марта 1922 г.) Дзержинский в числе других делегатов был избран в состав комиссии, которой поручалось проверить фракционную деятельность бывшей группы «рабочей оппозиции» (Шляпникова, Медведева, Коллонтай и других)[52]. На основе заключения комиссии съезд установил, что эта группа продолжала вести антипартийную борьбу, и двух ее членов исключил из РКП (б), а остальных предупредил, что в случае продолжения ими фракционной деятельности они будут исключены из рядов партии[53].

Осенью 1923 г. Троцкий и его сторонники, воспользовавшись болезнью В. И. Ленина, усилили нападки на генеральную линию партии, пытались всячески очернить деятельность Центрального Комитета. В письме Троцкого на имя ЦК, его брошюре «Новый курс», заявлении 46 оппозиционеров и в других троцкистских документах выдвигались требования свободы фракций и группировок, партия противопоставлялась партийному аппарату, молодые кадры - опытным руководителям.

ЦК РКП (б) принял меры к преодолению внутрипартийных разногласий на принципиальной ленинской основе. В разработке и реализации этих мер немалую роль сыграл Дзержинский. Он возглавил созданную 18 сентября 1923 г. Политбюро ЦК комиссию для изучения проблем внутрипартийной жизни и вопросов, связанных с общим финансовым положением страны и политикой партии в области заработной платы. Предложения этой комиссии 20 сентября рассмотрело Политбюро ЦК и в основном приняло их, решив внести на обсуждение пленума ЦК. По докладу Дзержинского пленум Центрального [418] Комитета 25 сентября поручил Политбюро ЦК образовать комиссию для выработки и проведения в срочном порядке мер борьбы с расхождением цеy на промышленные изделия и сельскохозяйственные продукты. В состав комиссии вошел и Феликс Эдмундович.

В сентябре он выступил с докладом о внутрипартийном положении на совещании секретарей губкомов партии.

В борьбе за единство партийных рядов В. И. Ленин большую роль отводил Центральной контрольной комиссии РКП(б). Состоявшийся 26 апреля 1923 г. пленум ЦК счел целесообразным, чтобы в работе ЦКК активное участие принимали члены Центрального Комитета партии. В связи с этим Политбюро ЦК своим решением от 3 октября 1923 г. обязало пять членов ЦК, в том числе и Дзержинского, принимать участие в заседаниях ЦКК. В тот же день он выступил на расширенном пленуме МК РКП (б) с докладом «О некоторых партгруппировках и мерах по изживанию их»[54]. По докладу Дзержинского пленум МК принял постановление, в котором были одобрены целиком решения пленума Центрального Комитета и всероссийского совещания по вопросу об отношении партии к так называемым «Рабочей группе» и «Рабочей правде» как к антипартийным и контрреволюционным группам, поддержка и пребывание в которых несовместимы с принадлежностью к партии. «Задача партии, - говорилось в постановлении пленума МК РКП (б), - вести решительную борьбу с элементами, стремящимися внести разложение в РКП, ее дискредитировать в глазах широких масс»[55].

Однако оппозиционеры не унимались. В своих письмах они давали извращенную оценку экономического положения страны, внутрипартийной жизни, выдвигали требование свободы фракций и группировок. [419]

25-27 октября 1923 г. состоялся объединенный пленум ЦК и ЦКК совместно с представителями 10 крупнейших партийных организаций.

Дзержинский выступил на нем с речью и был избран председателем комиссии по редактированию проекта резолюции пленума ЦК и ЦКК. В него Феликс Эдмундович внес важное дополнение, принятое потом пленумом: «Вместе с тем Собр[ание] считает, что революционным долгом всех активных работников партии является обеспечить Ц[ентральному] К[омите]ту в это трудное время полное доверие и непоколебимую поддержку». Дзержинский докладывал на пленуме ЦК от имени редакционной комиссии о проекте резолюции, а также выступал по мотивам голосования.

Пленум осудил фракционное выступление Троцкого и платформу 46-ти и одобрил курс Политбюро ЦК на дальнейшее развертывание внутрипартийной демократии, поручив ему сделать все необходимое для ускорения работ комиссий, назначенных Политбюро и сентябрьским пленумом ЦК. Политбюро ЦК предлагалось после разработки необходимых мер начать немедленно проводить их в жизнь и сделать об этом доклад на очередном пленуме ЦК партии[56].

Заботой о необходимости решить ряд неотложных задач партийного и хозяйственного строительства был продиктован отказ Феликса Эдмундовича от предоставления ему очередного отпуска[57].

Однако учитывая состояние его здоровья, Политбюро ЦК 3 октября решило: «а) считать абсолютно необходимым предоставление тов. Дзержинскому отпуска (не менее месячного); б) поручить секретариату ЦК наблюсти за исполнением этого постановления и установить совместно с врачебным консилиумом срок и место лечения». Но и находясь в отпуске, он продолжал много работать, готовить ряд документов для ЦК партии.

В одной из записок 23 октября Дзержинский писал: «Идем кампанией против вздувания цен»[58].

Не ограничиваясь письмами и докладными записками, Ф. Э. Дзержинский выступил 17 ноября с большой [420] яркой речью на экстренном заседании президиума Госплана. В этой речи он вновь подчеркнул, что «основной вопрос, который должен быть разрешен и от разрешения, которого зависит все дальнейшее развитие... - это вопрос «ножниц» - вопрос правильных взаимоотношений между городом и деревней»[59].

Однако Рыков и возглавлявшийся им президиум ВСНХ не согласились ни с одним из предложении Феликса Эдмундовича и вместе с тем не разработали никаких конструктивных предложений, направленных на преодоление хозяйственных трудностей.

Вопреки позиции Центрального Комитета троцкисты навязали партии дискуссию. В связи с этим было решено в ноябре 1923 г. обсудить положение внутри РКП (б) в партийной печати.

На основе решений Политбюро ЦК, сентябрьского и октябрьского пленумов ЦК комиссия по внутрипартийному положению во главе с Дзержинским разработала и внесла в Политбюро ЦК предложения. Они были рассмотрены с участием Феликса Эдмундовича 29 ноября на заседании Политбюро ЦК, которое поручило новой комиссии (во главе с И. В. Сталиным) в случае единогласия утвердить доклад комиссии Ф. Э. Дзержинского и опубликовать его от имени Центрального Комитета[60].

5 декабря 1923 г. на совместном заседании Политбюро ЦК и президиума ЦКК была принята резолюция «О партстроительстве», в основе которой лежали предложения комиссии, возглавлявшейся Дзержинским. В резолюции определялись меры по улучшению внутрипартийной, политической и организаторской работы партии, вскрывались основные причины трудностей в сбыте изделий государственной промышленности. «В основе этих затруднений, - указывалось в резолюции, - лежат непропорциональность и несогласованность различных элементов государственного хозяйства между собой и с рынком и нерациональная или недостаточно рациональная постановка промышленных и торговых предприятий и их операций, в частности неуменье наших все еще бюрократических торговых и кооперативных организаций проложить себе дорогу к крестьянскому рынку»[61]. [421]

Данное решение было принято единогласно. Однако через день после его опубликования Троцкий выступил с фракционной статьей «Новый курс». Внутрипартийная дискуссия приобрела в связи с этим еще более острый характер.

Страстным желанием сохранить и укрепить ленинское единство партийных рядов была пронизана яркая речь Ф. Э. Дзержинского на собрании партийной организации ОГПУ 19-20 декабря 1923 г.[62]

С докладом выступал член коллегии ОГПУ М. А. Трилиссер, содокладчиком был один из лидеров оппозиции Е. А. Преображенский. В первый день, 19 декабря, Дзержинский на собрании отсутствовал. На второй день он прибыл на собрание и был избран его председателем. Троцкисты пытались внести раскол в партийную организацию ОГПУ. Собрание проходило бурно. В конце его слово взял Ф. Э. Дзержинский. Участник собрания старый чекист Ю. В. Садовский так описывал это выступление:

«Обширный зал замер, остановленный поднятой рукой Феликса Эдмундовича. Его внешне спокойная, сдержанная, но чувствовалось - внутренне добела накаленная речь продолжалась недолго. В суровом молчании вслушивались чекисты в остро отточенные, жесткие слова железного Феликса, бичующего троцкизм. В конце речи товарищ Дзержинский сказал, что раньше он ценил и уважал Преображенского. Кто-то из зала прервал его громкой репликой: «А теперь?». «Теперь... - Дзержинский смерил побледневшего Преображенского пронизывающим взглядом, - теперь... я его ненавижу. Он враг партии, он ваш враг, он мой враг». Секунда ошеломленного молчания, и все в едином порыве поднялись с мест с громовым «Правильно!». И аплодисменты, в которых бесследно утонули истерические, визгливые протесты кучки троцкистов».

Дзержинский закончил речь словами: «Противникам линии Центрального Комитета нашей партии нет места в ОГПУ. Уходите!»[63]

В резолюции собрание решительно осудило «всякую фракционность и группировки внутри нашей партии, а также попытки создавать таковые, считая, что они подорвут [422] столь необходимое единство партии и внесут разложение в ее ряды»[64].

24 декабря 1923 г. Политбюро ЦК РКП (б) приняло резолюцию «Об очередных задачах экономической политики», которая была одобрена пленумом ЦК (14 -15 января 1924 г.), а затем и XIII конференцией РКП (б). «Обострению кризиса сбыта, - отметила конференция, - способствовали: недостаточное развитие торговых отношений, политика высоких цен синдикатов, высота накладных расходов как в промышленности, так особенно и в области торговли, слабое развитие денежного хозяйства, а также система двух валют, при которой крестьянство наиболее страдало от обесценения совзнаков»[65].

Разъяснению экономической политики партии, задач, вытекавших из решения ЦК РКП (б) от 24 декабря 1923 г., был посвящен доклад Дзержинского на общем партийном собрании НКПС 3 января 1924 г.[66]

В борьбе с троцкизмом большое значение имела также его речь на II партийной конференции Сокольнического района Москвы 7 января 1924 г. Он говорил, что вместо обсуждения конкретных мер по осуществлению решений ЦК о борьбе с «ножницами» в ценах на промышленные товары и сельскохозяйственные продукты, увеличению производства и росту зарплаты районная партконференция вынуждена вести дискуссию с троцкистами. Ф. Э. Дзержинский вскрыл антиленинскую сущность троцкистского понимания внутрипартийной демократии, показал вред их тезиса о свободе фракций и группировок, обосновал значение единства партии. Запрещение фракционной деятельности отнюдь не означало сужения внутрипартийной демократии, как пытались представить это троцкисты. На конференции справедливо говорилось, что предложение о дальнейшем развитии партийной демократии первым внес Дзержинский, а не троцкисты[67].

В выступлении на районной конференции он подверг уничтожающей критике предложение Троцкого об установлении «диктатуры промышленности», которое означало ее развитие за счет сельского хозяйства и вело к разрыву союза рабочего класса с крестьянством. [423]

Дзержинский указал на политическую вредность требования троцкистов о широком ввозе из-за границы товаров крестьянского потребления; реализация его, говорил он, есть «смычка крестьянства с заграничным капиталом». Он напомнил делегатам конференции отрицательное отношение В. И. Ленина к предложениям подобного рода. Оратор выдвинул также задачу подбора для работы в трестах и синдикатах людей, способных на деле бороться против роста цен. Троцкистам не удалось перетянуть на свою сторону делегатов конференции. За резолюцию, в которой выражалась полная поддержка линии ЦК, голосовало 226 делегатов, а за оппозицию - 52[68].

В записке 14 января 1924 г. Феликс Эдмундович еще раз подчеркнул важность обеспечения единства рядов партии и необходимость разгрома троцкизма. Он писал, что удержать диктатуру пролетариата в мирной обстановке в крестьянской стране можно только при условии величайшего идейного единства и единства действий партии под знаменем ленинизма. И делал вывод: «А это значит, надо драться с Троцким».

Этой установке Ф. Э. Дзержинский был верен до конца своей жизни.

Он активно выступал и против «новой оппозиции», возглавлявшейся Зиновьевым и Каменевым. Вожаки ее, а также Залуцкий и некоторые другие руководящие работники Ленинградского губкома партии стремились всячески опорочить деятельность Центрального Комитета, Московской и других губернских парторганизаций.

С целью не выносить на предстоявший XIV съезд разногласия с «новой оппозицией», добиться единодушного выступления на съезде от имени всего ЦК его большинство приняло 15 декабря 1925 г. документ, подписанный 9 членами ЦК, в том числе и Дзержинским. В нем говорилось: «Нижеподписавшиеся члены ЦК полагают, что подготовка к партийному съезду велась рядом руководящих товарищей Ленинградской организации вразрез с линией ЦК партии и против сторонников этой линии в Ленинграде. Нижеподписавшиеся члены ЦК считают совершенно правильной резолюцию московской конференции, как по существу, так и по форме, и полагают, что ЦК обязан давать отпор всем и всяческим тенденциям, идущим против партийной линии и дезорганизующим [424] партию». Затем в документе предлагался ряд мер для ликвидации разногласий. Однако оппозиция не приняла эти предложения.

XIV съезд В КП (б) осудил поведение «новой оппозиции», вскрыл фракционную сущность ее действий, попытки противопоставить Ленинградскую партийную организацию всей партии. В ходе работы съезда 28 декабря 1925 г. был созван экстренный пленум ЦК для обсуждения вопроса о проведении в жизнь решений съезда об оппозиции. Против них на пленуме выступили Зиновьев и другие его единомышленники. Возражая им, Ф. Э. Дзержинский сказал: «Никакая партийная демократия не может быть направлена на то, чтобы обеспечить восстание, если можно так выразиться, против решений партийного съезда... Партийный устав и наша партийная демократия зиждется только исключительно на единстве партии». Обращаясь к оппозиции, Феликс Эдмундович бросил им гневные слова обвинения: «...вы подняли знамя восстания против единства нашей большевистской партии»[69].

Гимном в честь партийного единства прозвучали его слова: «Мы ведь, Зиновьев, не шутки шутим, а мы должны сохранить во что бы то ни стало единство нашей партии. И единство партии должно быть сохранено, оно должно быть свято для всех нас, не формально, как вы это пытаетесь предлагать и доказывать, а по существу»[70].

31 декабря 1925 г. закончил работу XIV партийный съезд, а на другой день, 1 января 1926 г., собрался пленум вновь избранного Центрального Комитета. В его работе принимали участие также члены президиума ЦКК и члены Центральной ревизионной комиссии. На пленуме выступил Дзержинский. И снова вся его речь была пронизана одной идеей - обеспечить железное единство партии. «Да, - сказал Дзержинский, - мы никогда не были кретинами демократизма. Мы всегда ставили цели и задачи... Демократия, которая нами должна проводиться в гораздо большей степени, чем до сих пор, должна проводиться на известной почве, на известной платформе. Эту платформу создал наш съезд, и эту демократию можно и должно развивать только на той платформе, которую дал нам партийный съезд»[71]. Некоторые представители оппозиции пытались своими репликами [425] возразить оратору, и Феликс Эдмундович вновь и вновь защищал ленинское понимание существа партийного единства. «Ты можешь иметь свое мнение, - говорил он, - но только в границах определенной линии, которая дана. В этом заключается наше большевистское единство. И только при таком единстве мы до сих пор побеждали, и только при таком единстве мы будем побеждать...»[72]

Для разъяснения решений XIV съезда партии в Ленинград была направлена группа членов ЦК ВКП(б). Верный ученик В. И. Ленина Сергей Миронович Киров стал секретарем Ленинградского губкома партии. Состоявшаяся 10-12 февраля 1926 г. XXIII чрезвычайная губернская партийная конференция завершила идейный и организационный разгром «новой оппозиции» в Ленинграде. На этой конференции с докладом «О хозяйственном строительстве в СССР» выступил Ф. Э. Дзержинский. «Разрешение стоящих перед нами задач требует величайших усилий, - подчеркнул он. - Этого мы сможем достигнуть лишь при стальном единстве. Поэтому XXIII чрезвычайная конференция должна вбить осиновый кол в попытки разбить стальное ленинское единство»[73].

Дзержинский сыграл большую роль в разоблачении «политических комбинаций» троцкистско-зиновьевской группы на апрельском (1926 г.) пленуме ЦК. Он раскрыл политический вред той линии, которую пыталась эта группа отстаивать на пленуме. «Если послушать вас, Каменев и Троцкий, - сказал Феликс Эдмундович, - то у вас как будто тут нет союза рабочих и крестьян, вы не видите этого союза, как основу Советской власти, при диктатуре пролетариата, который сознательно ведет страну к определенной цели, к социализму. И поэтому этот совершенно ошибочный политический уклон может быть и для нашей промышленности и для всей Советской власти убийственным»[74].

Участники пленума слушали Дзержинского с огромным вниманием. Когда председатель заседания задал [426] оратору вопрос: «Сколько, тов. Дзержинский, вам еще?» - и тот ответил: «5 минут», то раздались голоса: «Больше. Пусть не торопится. Продлить время, не ограничивать»[75]. И в этих возгласах с мест чувствовалось и огромное уважение к Феликсу Эдмундовичу, и горячая заинтересованность в том, чтобы он более полно изложил свои мысли, и согласие с тем, что говорил, с его оценкой антипартийной позиции Троцкого и других фракционеров.

Уже на апрельском пленуме ЦК троцкисты выступили совместно с представителями «новой оппозиции» против линии Центрального Комитета на индустриализацию страны. После пленума Троцкий, Зиновьев и Каменев пытались дезорганизовать работу Политбюро ЦК. Они создавали объединенный антипартийный троцкистско-зиновьевский блок, рассылали на места фракционные документы, проводили конспиративные собрания.

Троцкисты, занимавшие некоторые ключевые позиции в наркоматах финансов, торговли, в Госплане, Госбанке и некоторых других учреждениях, стремились всячески затормозить и опорочить работу Дзержинского и возглавлявшегося им ВСНХ СССР, препятствовать выполнению решений XIV съезда партии и апрельского (1926 г.) пленума ЦК. Феликс Эдмундович в записке 2 июня 1926 г. председателю СНК СССР Рыкову просил создать нормальные условия для работы ВСНХ или же в противном случае освободить его от обязанностей председателя ВСНХ СССР. Об этом же свидетельствуют и некоторые его письма на имя В. В. Куйбышева.

В одном из них Дзержинский высказывал опасение, что в случае укрепления оппозиционеров Троцкого, Зиновьева, Пятакова, Шляпникова они «наверняка поведут партию и страну к гибели...». И далее он писал: «У меня полная уверенность, что мы со всеми врагами справимся, если найдем и возьмем правильную линию в управлении на практике страной и хозяйством...

Если не найдем этой линии и темпа, оппозиция... будет расти и страна тогда найдет своего диктатора - похоронщика революции, какие бы красные перья ни были на его костюме.»[76] [427]

Раскольнические действия оппозиции стали предметом обсуждения на июльском (1926 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б).

Выступивший на пленуме с заявлением от имени 13 оппозиционеров Троцкий изложил платформу объединенного троцкистско-зиновьевского блока, в которой ленинское учение о возможности построения социализма в СССР объявлялось «сомнительным новшеством», а руководящие кадры партии и Советского государства обвинялись в «перерождении».

С разоблачением антипартийных действий оппозиционеров выступили С. М. Киров, В. М. Молотов, Г. К. Орджоникидзе, Я. Э. Рудзутак, И. В. Сталин, Е. М. Ярославский и другие.

19 июля началось рассмотрение вопроса «О хлебозаготовительной кампании» (докладчиком был один из лидеров оппозиции Каменев). Уже во время доклада Дзержинский репликами и вопросами выразил отрицательное отношение к ряду его положений. Содокладчиком по данному вопросу выступил активный участник оппозиционного блока Пятаков, который продолжал работать заместителем председателя ВСНХ СССР.

В ходе обсуждения большинство ораторов подвергли критике как доклад, так и содоклад. Например, В. Я. Чубарь справедливо отметил, что Пятаков использовал случайные, никем не проверенные данные, хотя и пытался на этой основе делать далеко идущие выводы. Вопреки оппозиционерам Чубарь выступил за снижение розничных цен на изделия промышленности.

Критикуя троцкистско-зиновьевский блок, он говорил, что руководство партии «должно быть более сплоченным, более единым во всей работе».

Резко осудил фракционеров заместитель председателя ВСНХ СССР Э. И. Квиринг. Он заявил, что «все несчастье всякой оппозиции заключается в том, что ей нужно, чтобы наше хозяйственное положение было по возможности хуже...

В о з г л а с ы:  правильно, правильно.

К в и р и н г:  ...что ей нужен обязательно кризис, ей нужно, чтобы мы были на краю пропасти».

Затем яркую речь произнес Ф. Э. Дзержинский.

Он дал глубокий критический анализ доклада Каменева и содоклада Пятакова, показав, что они оба «проявили полное незнание и незнакомство с теми вопросами, [428] о которых они здесь трактовали»[77]. Лидеры оппозиции Троцкий, Каменев, Пятаков и другие во время речи Дзержинского пытались не раз своими репликами сбить оратора. Однако Феликс Эдмундович убедительно продолжал говорить, отстаивая генеральную линию партии. Обращаясь к участникам пленума, он сказал: «Вы - свидетели уже не один день, как меньшинство желает вывести из равновесия большинство, и я не буду на такие реплики обращать внимание, ибо чем мы больше обращаем внимания на эти выходки, тем больше мы этим даем возможность оппозиции нашу деловую работу дезорганизовывать». (Г о л о с а:  «Верно!»)[78]. На одну из очередных реплик Троцкого Дзержинский с иронией заметил: «Конечно, все хорошее исходит только от последователей Троцкого, а все дурное исходит от того, кто с ним не соглашается»[79].

Предложения Пятакова о дальнейшем повышении отпускных цен на промтовары Феликс Эдмундович назвал «бессмысленной, антисоветской, антирабочей программой»[80], а проанализировав его работу в ВСНХ СССР, с полным основанием заявил, что тот является «самым крупным дезорганизатором промышленности»[81].

В связи с истечением регламента Дзержинский попросил еще 10-15 минут для завершения выступления, но последовали голоса с мест: «Без ограничения времени».

Каменев снова пытался помешать оратору, бросив реплику: «Вы 4 года нарком, а я только несколько месяцев». Феликс Эдмундович сразу же ответил: «А вы будете 44 года, и никуда не годны (смех), потому что вы занимаетесь политиканством, а не работой». Немного помолчав, Дзержинский произнес слова, которые наилучшим образом отразили суть его облика борца, революционера, верного ленинца: «А вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя, Каменев, никогда. (Г о л о с а  с  м е с т:  «Правильно!»). И поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы мне верите. Я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них»[82]. [429] В этих словах, произнесенных за 3 часа до внезапной кончины, был весь Дзержинский - верный сын партии, стойкий борец за ее сплоченность и единство.

Показав полную теоретическую и политическую несостоятельность антипартийного блока, он сделал вывод о том, что доводы оппозиции «основаны не на фактических данных, а на желании во что бы то ни стало помешать той творческой работе, которую Политбюро и Пленум ведут»[83].

Подтвердив правильность ленинского курса партии на социалистическую индустриализацию страны, пленум ЦК и ПКК конкретизировал некоторые проблемы экономической политики, отвергнув тем самым притязания троцкистов и зиновьевцев на ее изменение. И речь Дзержинского сыграла важную роль в защите позиции Центрального Комитета, в разоблачении платформы антипартийного блока. Один из лидеров оппозиции Зиновьев был исключен из членов Политбюро ЦК, а активный участник фракционной борьбы Лашевич выведен из состава ЦК ВКП(б) и снят с руководящего поста. Пленум призвал всех членов партии «к единству, сплоченности и большевистской дисциплине» и выразил уверенность, что «наша партия найдет в себе достаточно сил, чтобы дать отпор всем попыткам нарушения единства партии, дать отпор всяким попыткам раскола и разложения партии»[84].

На многих партийных собраниях, посвященных итогам июльского (1926 г.) пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), коммунисты высоко оценивали роль Дзержинского в борьбе партии против троцкистско-зиновьевского блока.

«Массы знали и любили его, - писал В. Р. Менжинский, - как руководителя борьбы с контрреволюцией, как борца за восстановление хозяйства, как стойкого партийца, умершего в борьбе за единство партии»[85].

Некоторые коммунисты связывали внезапную смерть Дзержинского с дезорганизаторской работой оппозиционеров. На общерайонном партийном собрании в г. Усолье (Уральская область) Р. С. Землячке, выступавшей с докладом об итогах Пленума, был задан, в частности, такой вопрос: «Выступал ли тов. Дзержинский по вопросу об [430] оппозиции и не повлияло ли выступление оппозиции на его здоровье?»[86]

Весьма широким был диапазон государственной деятельности Ф. Э. Дзержинского. Он был членом ВЦИК и ЦИК СССР, Совнаркома и Совета Труда и Обороны, принимал в их работе самое активное участие, возглавлял ряд высших правительственных комиссий или был их членом. С июня 1922 г. он входил в состав Особого временного комитета науки при Совнаркоме, с августа того же года возглавлял комиссию СТО по борьбе со взяточничеством. 30 марта 1923 г. СНК СССР назначил Дзержинского председателем комиссии по пересмотру структуры всех ведомств СССР и сокращению их штатов. В феврале 1924 г. он был утвержден членом комиссии по изменению Конституции СССР, а в январе 1926 г. избран председателем паритетной комиссии президиума ВСНХ СССР и правления Центросоюза по урегулированию взаимоотношений госпромышленности и кооперации. В апреле 1926 г. он был избран заместителем председателя комиссии Наркомторга и ВСНХ СССР по снижению розничных цен.

В. В. Куйбышев справедливо писал: «...Не было отрасли хозяйства и вообще сферы государственной деятельности, которую бы не знал Дзержинский, к которой бы он не подходил пытливо»[87].

Наряду с работой в высших государственных органах Феликс Эдмундович принимал активное участие в деятельности общественных организаций, и прежде всего профсоюзов. Он выступал с докладами и речами на профсоюзных съездах и конференциях, пленумах ЦК отраслевых профсоюзов. VI Всесоюзный съезд профсоюзов (ноябрь 1924 г.) избрал его в состав ВЦСПС[88].

Вместе с К. Э. Циолковским, Ф. А. Цандером и другими известными учеными и инженерами он состоял членом президиума Общества по изучению проблем межпланетных сообщений, созданного в 1924 г.

В ноябре 1925 г. в приветствии учредительному собранию Общества друзей советской кинематографии он писал: ««Кино и радио - в деревню и рабочие кварталы» - пусть это будет нашим лозунгом, пусть кино и радио помогут скорейшему преодолению нашей некультурности»[89]. [431] Феликс Эдмундович был избран председателем этого общества. Выступая на пленуме совета общества, Дзержинский призывал к практическому содействию строительству кино, кинофикации окраин, сел и рабочих районов страны, планомерной материальной помощи кинопромышленности[90].

В течение ряда лет вплоть до кончины он был председателем совета первого акционерного транспортного общества «Транспорт», а в 1925-1926 гг. - заместителем председателя совета оборонного общества «Авиахим СССР».

На вопрос анкеты для делегатов X съезда партии: «Какие знаете специальности?» - Дзержинский ответил: «Революционер и только»[91]. И он действительно всегда и всюду был революционером, вносил дух революционного творчества во все сферы деятельности, куда бы его ни направляла партия.

Член ЦК Компартии Чехословакии Б. Шмераль писал о нем: «Дзержинский был воплощением... революционной энергии, революционной непреклонности, революционной дисциплинированности, самопожертвования и честности»[92].

Клара Цеткин, характеризуя главные черты облика Феликса Эдмундовича, отмечала: «Одно было определяющим: революционные убеждения, в пылающем огне которых созрели и достигли своего полного расцвета все выдающиеся качества Дзержинского. Эти убеждения были для него святыней, неприкосновенностью, обязанностью. Во имя них он, от природы добрый и отзывчивый, мог и даже должен был быть строгим, жестким и неумолимым по отношению к другим, ибо, служа им, он был несравненно строже, жестче, неумолимее к самому себе»[93].

Во всей своей деятельности Ф. Э. Дзержинский опирался на рабочий класс, служение коренным интересам которого он считал превыше всего для себя. А. В. Луначарский по праву называл его «прямым слугой пролетариата»[94]. [432]

Глубоко веря в силу коллективного творчества, он всегда ставил тот или иной важный вопрос на широкое обсуждение коммунистов, хозяйственных руководителей и рабочих, причем эти обсуждения часто носили характер задушевных бесед. Феликс Эдмундович никогда вместе с тем не подлаживался к отсталым настроениям отдельных слоев трудящихся. Выступая перед рабочими но самым злободневным вопросам, он нес им слова большевистской правды, без прикрас рисовал суровую обстановку первых лет Советской власти. И, слушая Дзержинского, они проникались глубокой верой в правоту великого дела партии, становились убежденными сторонниками ее политики. «Я был свидетелем бесед Феликса Эдмундовича с железнодорожными рабочими в Сибири в начале 1922 года, - вспоминал Д. Ф. Сверчков. - Они приходили к нему с протестами против ничтожной заработной платы и против казавшихся им непосильными требований производственной программы. И нескольких минут было достаточно, чтобы личные интересы их совсем исчезли из поля зрения и чтобы они превратились незаметно для самих себя в его собеседников, занятых вместе с ним одной задачей: как при нищенской заработной плате и полуразрушенных орудиях производства осуществить в наискорейший срок преподанные задания, как их даже увеличить в той или иной части...»[95]

Дзержинский в нелегких условиях восстановления народного хозяйства проявлял огромную заботу о материальном положении и бытовых условиях рабочих, об организации для них, в частности, дешевых столовых. Он с большим желанием согласился войти в состав Совета содействия паевому товариществу «Нарпит» («Народное питание»). В записке 16 февраля 1924 года А. Б. Халатову он сообщал: «Считая своей обязанностью всемерную поддержку деятельности «Нарпита» как направленную на улучшение быта широких масс и к разрешению величайшей и труднейшей проблемы рабочего государства - общественного питания, я охотно принимаю избрание меня в члены Совета содействия...»[96]

Весьма символичным и характерным для Дзержинского было то, что на одном из первых заседаний президиума ВСНХ СССР, проходившем под его председательством [433] (это было 5 марта 1924 г.), рассматривался вопрос об открытии дешевых рабочих столовых. Президиум ВСНХ СССР признал деятельность паевого общества «Нарпит» по открытию дешевых рабочих столовых имеющей широкое общественное значение. Было решено немедленно внести в качестве паевого взноса от ВСНХ 50 тысяч рублей золотом для этих целей[97].

Феликс Эдмундович много внимания уделял организации жилищного строительства для рабочих. По решению СТО 25 апреля 1924 г. он возглавил комиссию, которая подготовила проект постановления Совета Труда и Обороны о содействии кооперативному строительству рабочих жилищ и создании с этой целью постоянного комитета. Оно было принято СТО 21 мая того же года[98].

Совнарком СССР 21 августа 1924 г. утвердил постановление, согласно которому Ф. Э. Дзержинскому предоставлялось право реализации конфискованных ценностей с обращением полученных сумм в особый фонд на постройку рабочих жилищ.

20 января 1925 г. СНК решил этот фонд передать в распоряжение Дзержинского и образовать под его председательством бюро для использования средств на постройку опытно-образцовых жилых домов для рабочих[99].

В связи с недостатком государственных вложений на строительство жилья Феликс Эдмундович рекомендовал развивать индивидуальное и групповое строительство, предоставляя рабочим для этой цели кредиты. Выступая против излишеств в жилищном строительстве, за удешевление материалов, внедрение механизации, учет заграничного опыта, он предлагал разработать типы домов с учетом их рентабельности, прочности и географических районов страны; установить общественный контроль за возведением жилья[100].

Ф. Э. Дзержинский был тесными узами связан с массой рабочих и крестьян. Редактор «Торгово-промышленной газеты» М. А. Савельев писал о нем: «Всем известны те «новые слова», те великие кампании, которые он умел так страстно раздувать горном своего сердца, исключительным порывом энергии и воли... И все это на [434] фоне широчайшего общения с революционными рабочими массами, на фоне апелляции к классовому чутью пролетариата, все это на основе истинно ленинского подхода к решению основных проблем революции»[101].

Рядовые труженики посылали Феликсу Эдмундовичу письма, в которых выражали сердечную благодарность за внимание и заботу о них, зa стойкость и мужество в борьбе с врагами советского государства. Многие из них публиковались в то время в газетах и журналах. Они наглядно подтверждают справедливость слов В. И. Ленина о глубокой любви рабочих к Ф. Э. Дзержинскому.

Приводим полностью красочно оформленное письмо-приветствие Ф. Э. Дзержинскому 1 июня 1923 г.: «Мы, рабочие вагоноремонтных мастерских 18-го участка службы тяги Северной железной дороги, выражая свою преданность Рабоче-Крестьянскому правительству - Рулевому Советского Корабля, заявляем, что готовы не на словах, а на деле воплотить эту преданность в жизнь и по первому зову нашей Советской власти дать отпор всем хищникам-империалистам, хотящим посягнуть на нашу свободу.

В знак нашего уважения к пролетарской Республике и наркомам мы, надеясь олицетворить в Вашем лице этих мощных гигантов - руководителей страны и величие и могущество последней, избираем Вас, дорогой тов. Дзержинский, почетным слесарем товарного парка наших мастерских и на общих правах рабочих принимаем Вас в нашу могучую профессиональную организацию. Через Вас, тов. Дзержинский, мы передаем Советской республике новый товарный вагон за № 485 510, собранный нами (во) внеурочное время бесплатно из старых частей...

Вот наш скромный подарок, которым мы, без лишних слов, подтверждаем нашу преданность СССР и наркомам.

Да здравствуют труженики СССР!

Да здравствует Советское правительство и народные комиссары!

Да здравствует в наших рядах почетный красный слесарь тов. Дзержинский!

Да здравствует боевой штаб - III, Коммунистический Интернационал!» [435]

Дальше шли подписи 15 слесарей, 6 столяров, 5 кровельщиков, 2 маляров, председателя и секретаря месткома[102].

В ЦПА хранится расчетная книжка почетного слесаря 7-го разряда 18 участка службы тяги ст. Москва-III Ф. Э. Дзержинского.

А вот письмо работников Механического завода. Его подписали 80 рабочих и служащих.

«Глубокоуважаемому товарищу Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому.

Мы, рабочие и служащие Механического завода, носящего Ваше славное имя, преподносим Вам настоящий адрес как старшему товарищу, отдавшемуся делу защиты прав рабочих, крестьян и всех честных трудящихся граждан РСФСР.

Вы своей неутомимой работой и неиссякаемой энергией, при поддержке всех трудящихся, в корне уничтожили контрреволюцию и тем самым дали возможность нам спокойно восстанавливать наше разрушенное хозяйство, доставшееся рабочим в наследство от буржуазии, а в частности - восстановление нашего транспорта, главой которого являетесь Вы, многоуважаемый товарищ Дзержинский.

Мы уверены, что Вы и впредь будете с такой же твердой убежденностью продолжать путь к свету коммунизма, который воссияет над всем миром, ведомый идеями славной Коммунистической партии, - единственной защитницы прав всех трудящихся от гнета, насилия и рабства, а также от полного освобождения от ига капитала.

В знак уважения нашего к Вам просим принять от нас наш скромный подарок - настольную зажигалку с надписью: «Шефу Механического завода, тов. Ф. Дзержинскому - на память от рабочих завода», - при этом заявляем, что мы каждую минуту, по первому Вашему призыву, готовы встать на защиту прав трудящихся рабочих и крестьян, а также - встать на все боевые участки нашего производственного фронта, по восстановлению транспорта, столь дорогого нашей молодой Республике. Мы уверены, что Вы справитесь с разрушенным транспортом, наладите его и доведете до полного восстановления. В этом есть у нас уверенность, ибо Вы доказали на деле свою преданность рабочему классу по [436] борьбе со всеми врагами трудящихся, а также немало Ваших заслуг перед Республикой в деле восстановления транспорта.

Да здравствует мировая революция!

Да здравствует наш вождь по борьбе с разрухой транспорта, тов. Феликс Эдмундович Дзержинский»[103].

Рабочие и служащие Ивотского стекольного завода решили в октябре 1925 г. присвоить предприятию имя Ф. Э. Дзержинского. В письме на их имя он выразил благодарность, но предложил назвать предприятие «именем какого-либо передового борца рабочего из стекольщиков, так как возрождение промышленности... обязано прежде всего усилиям рабочего класса и его партии...»[104].

И это письмо не только свидетельство большой скромности Феликса Эдмундовича, но и еще одно доказательство того, как высоко оценивал он роль рабочего класса, руководимого партией, в развитии экономики, строительстве социализма.

Дзержинскому писали не только рабочие, но и крестьяне. В их письмах особенно горячо была поддержана начатая Феликсом Эдмундовичем кампания за режим экономии. Вот выдержка из письма: «...Мы, казаки Конотопского уезда дер. Поповка, выражаем тебе... искреннюю и глубокую нашу благодарность за твой режим экономии и снижение цен на мануфактуру... По уполномочию казаков Павел Степко». В другом письме: «Тов. Дзержинский! От имени крестьян глухой деревушки далекой Брянской губернии приношу тебе глубокую пролетарскую благодарность за твой спасительный для нас режим экономии. Желаю тебе здоровья и в будущем проводить такие меры по спасению завоеваний революции... Смело действуй, мы, крестьяне, с тобой, и за тебя. С пролетарским приветом крестьянин Иван Зюганов».

Феликс Эдмундович обладал удивительным даром находить нужных людей для выполнения ответственной работы. Острое чутье многоопытного партийного деятеля помогало ему правильно оценивать деловые и политические качества того или иного работника. «Для успеха дела, - говорил он в Харькове в мае 1926 г., - надо, чтобы его поручали людям, которые его знают и любят»[105]. [437]

Находясь в 1922 г. в Сибири, он познакомился с Л. И. Казаковым, который был в свое время переведен с транспорта на другую работу. Из беседы с ним Феликс Эдмундович выяснил, что этот работник любит транспорт, горит желанием помочь в деле его восстановления. Дзержинский написал о нем в НКПС, сообщил его биографические данные. «Впечатление производит самое благоприятное как энергичный, честный, исполняющий свой долг человек. Прошу срочно собрать о нем сведения... Во всяком случае направляю его в Москву... для личного с ним знакомства»[106]. Сколько внимания и заботы у Дзержинского к человеку, который может быть полезен для транспорта, и в то же время как осторожен нарком в привлечении новых людей к работе на путях сообщения!

Особенно внимателен он был к тем, кто имел большие заслуги перед революцией, перед рабочим классом. Так, Феликс Эдмундович позаботился о выдвижении Е. В. Лосевича, которого хорошо знал по ссылке В. В. Куйбышев. Дзержинский обратился 29 марта 1925 г. к В. И. Межлауку со следующей запиской: «К Вам был направлен т. Лосевич, старый каторжанин. Работает сейчас в Иркутске. Отзывы знающих его самые лучшие. Необходимо использовать его для ответственной работы. Прошу не забыть - это легко при Вашем перегрузе»[107].

Дзержинский не жалел времени на общение с подчиненными ему работниками, всячески помогал созданию благоприятных условий для их творческого роста.

Работавший секретарем наркома путей сообщения В. П. Князев отмечал, что Ф. Э. Дзержинский, как только замечал способного работника, сейчас же выяснял, как тот живет, что ему необходимо, и продолжал интересоваться им в течение очень долгого периода.

Заботливое отношение к сотрудникам сочеталось у него со взыскательностью, строгой требовательностью к ним. Член коллегии НКПС А. Б. Халатов писал: «В его работе как руководителя, в его обращении со своими помощниками была особая простота и непосредственность, чувствовался старший товарищ.

Личные доклады, телефонные разговоры и многочисленные записки, его строгое отношение к своевременному [438] и точному выполнению даваемых им заданий, - вся его руководящая деятельность, так похожая на деятельность Владимира Ильича, заставляла нас всех быть особенно вдумчивыми и точными в выполнении его директив. Он умел будить активность, умел направлять и умел требовать»[108].

Кроме личного общениялс товарищами по работе Дзержинский широко использовал и такую форму, как составление кратких деловых записок на имя того или иного сотрудника. Таких служебных записок сохранилось в архивах очень много. «Я форму общения с членами коллегии при помощи записок принял потому, - объяснял он, - что личное общение и на заседаниях недостаточно, а также потому, что в записках можно более точно сформулировать мысль и закрепить известные директивы и таким образом сплотить нашу огромную коллегию в единый кулак».

Феликс Эдмундович не оставлял без внимания ни одного сигнала о неправильном отношении к работникам, неблагополучном положении в той или иной области производства. Вот один из многих примеров. Приглашенный из Германии специалист, неудовлетворенный тем, что не были выполнены обещания об условиях его труда и оплаты, обратился с заявлением к Дзержинскому. Оно очень взволновало Феликса Эдмундовича. 13 мая 1926 г. он направил записку М. П. Головчанскому (в Главметалл): «При сем описание мытарств приглашенного нами иностранного специалиста. Дело столь преступное, что требует тщательного расследования и установления виновных с наложением на них взысканий. Самое лучшее - надо было бы сменить все правление треста и найти таких работников, которые бы ценили знающего дело и желающего работать специалиста, приглашенного нами же для этой работы. Вместе с тем расследование должно проверить конкретные указания специалиста о бездумной бесхозяйственности треста и наметить меры к их устранению, установив контроль за их проведением. Расследование должно также сделать выводы общие о порядке приглашения к нам специалистов из-за границы и о заблаговременном создании для них условий, гарантирующих им возможность работы. [439]

О результатах прошу меня уведомить. Этот случай должен быть предан гласности с одновременным указанием на мое распоряжение о расследовании»[109].

Во всех государственных учреждениях, которые возглавлял Дзержинский, он создавал обстановку товарищеского доверия, искренности в отношениях между сотрудниками, всемерно поощрял инициативу с их стороны. Менжинский отмечал, что «все его соратники имели чрезвычайно большой простор в своей работе. Это объясняется тем, что, как крупный, талантливый организатор, он придавал колоссальное значение самодеятельности работников и поэтому предпочитал сплошь и рядом заканчивать спор словами: «Делайте по-своему, но вы ответственны за результат»»[110].

Для него обычным было, выслушав ряд мнений по сложному и спорному делу, заявить, что он просит отложить решение на 2-3 дня, чтобы обдумать его еще раз. Он всегда боролся против показухи, внешнего эффекта в ущерб нормальной работе производства, всячески бичевал нежелание того или иного работника вникать глубоко в существо дела, приобретать новые знания.

Среди основных недостатков некоторых хозяйственников Дзержинский называл: «местничество, ведомственность... комчванство, не учатся; невнимание к мелочам; прикрытие недостатков и далее преступлений; отрыв от партии; от масс».

В записке 6 декабря 1923 г. он указывал на одно из самых ценных качеств работника - «быть честным прежде всего и уметь подбирать честных людей, готовых в «малом» деле служить великому делу»[111].

И. И. Радченко в воспоминаниях о Феликсе Эдмундовиче писал: «Легко было работать с таким товарищем, прямым и искренним, трудолюбивым, решительным и преданным делу. К тому же всегда вежливым, деликатным и внимательным к людям»[112].

Среди многих драгоценных качеств Дзержинского как руководителя и как человека социалистической формации были инициативность и чувство нового. Именно ему принадлежит заслуга в постановке перед Центральным Комитетом и Советским правительством многих весьма [440] важных, принципиальных вопросов развития экономики, государственного и партийного строительства.

В связи с рядом выдвигавшихся им предложений о системе управления В. В. Куйбышев в одной из конфиденциальных записок рекомендовал назначить Феликса Эдмундовича по совместительству наркомом РКИ. Обосновывая это предложение, он писал: «Инициативы у него много...»[113]

Дзержинский горячо поддерживал всякую новую, ценную идею, разумное начинание. Ему принадлежит заслуга в развитии перспективных отраслей промышленности. «С бережной нежностью он относился к постановке новых производств в машиностроении...»[114] - писал о Дзержинском член правления Главметалла инженер Н. М. Кутский.

Феликс Эдмундович, сам принципиальный, кристально честный деятель, непримиримо относился к малейшим нарушениям советских законов, к любым проявлениям протекционизма.

Сестра Дзержинского Ядвига в своих воспоминаниях писала о том, как ректор одного вуза, который одновременно занимал ответственную должность на Московско-Казанской железной дороге, желая продвинуть по службе Ядвигу, решил назначить ее разъездным инспектором на той же дороге. Это привело бы к значительному увеличению ее оклада в сравнении с тем, что она получала на прежнем месте. Ядвига поделилась «новостью» с Феликсом Эдмундовичем. Тот очень огорчился и отдал распоряжение: «Ни в коем случае не принимать мою сестру на такую ответственную должность, как не подходящую по квалификации, а ректора вуза, желающего устроить сотрудника по протекции, не спрашивая даже, - знает ли он эту работу, немедленно уволить с ответственной должности (на) Казанской железной дороге»[115].

Дзержинский был прекрасным оратором, опытным, остроумным полемистом.

Инженер Иван Петрович Бардин, позднее крупный ученый-металлург, вице-президент Академии наук СССР, так описывал свои впечатления о выступлении Феликса Эдмундовича на митинге в одном из театров Харькова: [441] «Впервые в своей жизни я слушал такого пламенного оратора, видел такого большого политического борца, слова которого, мне казалось, выходили из самого сердца, возникали из кристаллических глубин человеческой души. Я смотрел вокруг себя, на людей, обросших бородами, усталых, исхудавших, но уверенных в своей победе, опьяненных правдой, которой, точно пламенем, обжигал их Дзержинский»[116]. Г. М. Кржижановский рисует яркий образ Дзержинского-полемиста: «Как хорош был Феликс Эдмундович во время своих гневных реплик! Вот он выпрямляется во весь свой высокий рост, весь одно напряжение, как туго натянутая, металлом звенящая струна...

Резко углубились морщины на лбу и в углах характерно очерченного рта. Бледное лицо порозовело, в глазах огневая сила... Феликс в бою - противникам нет пощады!»[117]

Дзержинский отличался чрезвычайной скромностью в быту. Так, он передал в фонд помощи голодающим подаренный ему в 1922 г. рабочими Главных гомельских железнодорожных мастерских серебряный чернильный прибор, считая для себя невозможным пользоваться такой дорогостоящей вещью. Узнав, что в Туркестане без его согласия назвали его именем Семиреченскую железную дорогу, он послал им телеграмму с возражением и написал в Совнарком записку с просьбой отменить это решение[118].

«Феликс Эдмундович был очень скромен в личной жизни, - вспоминала С. С. Дзержинская. - Он не раз говорил мне:

- Мы, коммунисты, должны жить так, чтобы трудящиеся видели, что победой революции и властью мы пользуемся не для себя, а для блага и счастья народа»[119].

Он мало заботился о себе, хотя врачи требовали от него строгого соблюдения режима и диеты. Вот один из примеров его чрезвычайной скромности во время поездки в Сибирь в 1922 г. «Однажды, - вспоминал Д. Ф. Сверчков, - когда я сидел вдвоем с Феликсом Эдмундовичем в его вагоне, товарищ принес ему стакан молока. Феликс Эдмундович смутился до последней степени... Он [442] смотрел на молоко, как на совершенно недопустимую роскошь, как на непозволительное излишество в тяжелых условиях жизни того времени»[120].

Дзержинский мало отдыхал. Даже во время отпуска он продолжал трудиться, составлял деловые письма, служебные записки, запрашивал из Москвы различного рода документы. Но в редкие минуты отдыха любил наслаждаться природой, купался в море, увлекался греблей, хорошо умел ездить верхом. Он любил художественную литературу, хорошо знал произведения русских и польских классиков, любил и тонко чувствовал музыку.

Все, кто знал Феликса Эдмундовича, искренне восторгались его обаянием. В. Р. Менжинский писал о нем: «По натуре это был очень милый, привлекательный человек с очень нежной, гордой и целомудренной душой»[121].

С большой симпатией писал о Ф. Э. Дзержинском A. М. Горький: «Впервые я его видел в 9-10 годах, и уже тогда сразу же он вызвал у меня незабываемое впечатление душевной чистоты и твердости. В 18-21 годах я узнал его довольно близко, несколько раз беседовал с ним на очень щекотливую тему, часто обременял различными хлопотами, благодаря его душевной чуткости и справедливости было сделано много хорошего. Он заставил меня и любить и уважать его»[122].

Феликс Эдмундович, как правило, не жаловался на свое здоровье. Но однажды, когда его попросили написать воспоминания об одном члене партии, он ответил: «Я сам настолько переутомлен, загружен и болен, что абсолютно не в состоянии дать воспоминаний...»[123]

И действительно, его напряженная, самоотверженная работа не могла не сказаться на состоянии здоровья. Чаще стали сердечные приступы.

ЦК неоднократно принимал решения, обязывавшие Дзержинского соблюдать режим работы, использовать время отпуска для отдыха.

Вновь назначенному членом президиума ВСНХ СССР B. Н. Манцеву Политбюро ЦК 3 июня 1924 г. поручило «построить работу президиума ВСНХ таким образом, чтобы обеспечить т. Дзержинскому максимальный отдых». [443] Затем, 19 июня Политбюро ЦК приняло решение «обязать т. Дзержинского немедленно уехать в отпуск, согласно указаниям врачей...». Однако на том же заседании после обсуждения доклада Феликса Эдмундовича о работе высшей правительственной комиссии по металлопромышленности было решено его отпуск отложить.

11 декабря 1924 г. Политбюро ЦК, рассмотрев вопрос о режиме дня Дзержинского, обязало его работать только 4 дня в неделю и присутствовать на заседаниях Совнаркома только по особо важным вопросам. Решением Политбюро ЦК от 18 декабря Феликсу Эдмундовичу был предоставлен, согласно заключению врачей, двухнедельный отпуск. И в последующее время принимались подобного рода решения.

Так по-ленински бережно относился Центральный Комитет к Дзержинскому, состоянию его здоровья. Это свидетельство огромной важности его работы, высокого уважения к нему Коммунистической партии, советского народа.

Однако напряжение в работе Дзержинского нарастало. Кульминационным пунктом явилось его страстное выступление на пленуме ЦК во вторник 20 июля 1926 г. Он тщательно готовился к этой речи. Представители оппозиции в извращенном свете рисовали состояние экономики. Требовалось хорошо аргументированное опровержение их выводов, умелое доказательство их просчетов. И это блестяще сделал Дзержинский. Один из сотрудников ВСНХ СССР в своих воспоминаниях отмечал: «Владея к этому времени огромным статистико-экономическим материалом, зная все источники и спорные места, Феликс Эдмундович лично проверял каждую сообщенную цифру, каждый сообщенный факт. Маленьким карандашиком переносил он в записную книжку цифру за цифрой, данные о национальном доходе, о частном капитале, об индексах...

В этой работе было много всепоглощающего труда»[124].

Уже во время речи Дзержинский ощутил острую боль в области сердца. Но, как подлинный боец партии, он считал своим священным долгом все сказать до конца и тем помочь Центральному Комитету правильно оценить экономическое положение страны, вскрыть беспочвенность обвинений троцкистов и зиновьевцев. [444]

После выступления он вышел в соседнюю комнату и прилег на диван. Находясь здесь в тяжелом состоянии, он приглашал к себе участников пленума, расспрашивал их о дальнейшем ходе прений, давал советы о том, какие новые аргументы следует привести против оппозиции.

Когда Феликсу Эдмундовичу стало несколько лучше, он с разрешения врачей пошел на свою квартиру, находившуюся в корпусе рядом с Оружейной палатой против Большого Кремлевского дворца (здесь проходил пленум). Войдя в спальню, он потерял сознание. Наступила мгновенная смерть. Это произошло в 16 часов 40 минут.

В обращении ЦК и ЦКК ВКП(б) «Ко всем членам партии. Ко всем рабочим. Ко всем трудящимся. К Красной Армии и Флоту» говорилось: «Сегодня партию постиг новый тяжкий удар. Скоропостижно скончался от разрыва сердца товарищ Дзержинский, гроза буржуазии, верный рыцарь пролетариата, благороднейший борец коммунистической революции, неутомимый строитель нашей промышленности, вечный труженик и бесстрашный солдат великих боев...

Наша партия в лице товарища Дзержинского теряет одного из самых выдающихся и самых героических своих вождей... Его рыцарская фигура, его личная отвага, его глубочайшая принципиальность, его прямота, его исключительное благородство создали ему громадный авторитет. Его заслуги громадны. Переоценить их нельзя.

...Его дело было прекрасно. Прекрасной была его замечательная жизнь. Прекрасна его смерть на боевом посту.

Мы склоняем свои боевые знамена над твоим телом, бесстрашный наш друг! Мы призываем всех трудящихся, всех пролетариев отдать свой последний долг бойцу, имя которого незабвенно, дело которого завоюет мир.

Да здравствует коммунизм!

Да здравствует наша партия!»[125]

Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала в обращении в связи с кончиной Ф. Э. Дзержинского выразил глубокую скорбь международной армии коммунистов, мирового пролетариата. «В его лице, - отмечалось в обращении, - российская и мировая революция теряет одного из наиболее храбрых, решительных [445] борцов, одного из величайших организаторов, одного из крупнейших вождей...

Его последние слова, произнесенные им за несколько часов до смерти, были посвящены заветам Ленина - победе социализма, делу международной пролетарской революции.

Феликс Дзержинский, самый близкий боевой товарищ Розы Люксембург, верный ученик и соратник Ленина, принадлежит не только русским, польским и литовским рабочим, но всему международному пролетариату.

Его неутомимая, бесконечно разнообразная энергия, его организаторский гений, его храбрость, его непоколебимая верность партии, его образцовая, полная борьбы жизнь должны сохраниться в памяти всех коммунистов, всех рабочих, всех трудящихся»[126].

Партийные организации, коллективы трудящихся направляли в ЦК ВКП(б), ЦИК и СНК СССР письма и телеграммы соболезнования, в которых скупыми словами была выражена глубокая скорбь и искренняя признательность за все, что сделал Ф. Э. Дзержинский для победы революции и успешного строительства социализма в нашей стране.

Рабочие Брянска, собравшиеся на траурный митинг, в телеграмме писали: «Пусть знают и помнят все враги и клеветники... что образ Феликса Дзержинского будет служить примером неистощимой энергии и непреклонной воли для рабочего класса в осуществлении заветов Ленина»[127].

Бюро Днепропетровского окружкома КП(б)У 20 июля на экстренном внеочередном траурном заседании, заслушав правительственное сообщение о смерти Дзержинского, выразило «свое искреннее соболезнование по поводу безвременной потери строителя социализма и проводника в жизнь многих крупных и наиответственнейших поручений боевого штаба нашей партии - ЦК»[128].

Рабочие и служащие Центрального района Днепропетровска в телеграмме соболезнования назвали Дзержинского «славным сподвижником Ленина». Трудящиеся Гурзуфа отмечали, что Феликс Эдмундович был выдвинут партией на ответственный пост «хранителя, проводника в жизнь диктатуры пролетариата». [446]

В одной из телеграмм он справедливо был назван «символом революционной совести и воли пролетариата». На это же его качество указывалось в телеграмме Центрального Комитета Компартии Германии: «Дзержинский был и для нас, немецких коммунистов, символом революционного выполнения долга...» В телеграмме руководства шведской коммунистической партии он назван «одним из лучших вождей всемирного пролетариата».

Президиум ЦИК СССР принял 21 июля 1926 г. постановление: «По всей территории Союза ССР в день похорон члена ЦИК Союза ССР, председателя ВСНХ и председателя ОГПУ Союза ССР т. Ф. Э. Дзержинского, 22 июля 1926 г., ровно в 6 часов вечера по московскому времени приспустить на пять минут все Государственные флаги, поднятые над зданиями Правительства Союза ССР, правительств Союзных Республик, над зданиями центральных и местных учреждений и органов Союза ССР и Союзных Республик, а также на судах военного и торгового флота»[129].

Феликс Эдмундович Дзержинский был похоронен на Красной площади. Его могила находится рядом с Мавзолеем В. И. Ленина.

С целью увековечения памяти Ф. Э. Дзержинского Совнарком СССР 20 августа решил организовать дом для беспризорных детей с образованием в нем трудовой коммуны индустриального типа. Московскому институту инженеров транспорта было присвоено имя Ф. Э. Дзержинского. Наркомпросу поручалось издать его труды в виде популярных сборников для широких масс трудящихся.

Президиум ЦИК СССР 24 августа 1926 г. образовал под председательством В. Р. Менжинского комиссию по сбору материалов о деятельности Ф. Э. Дзержинского в ВЧК - ОГПУ, ВСНХ СССР и НКПС и на других постах, а также комиссию для собирания материалов о его работе в подполье. Обе эти комиссии были объединены президиумом во главе с В. В. Куйбышевым[130]. [447]

 

* * *

Прошло 100 лет со дня рождения Ф. Э. Дзержинского. Минуло полвека, как перестало биться его пламенное сердце, но он остался в строю борцов за социальный прогресс, за торжество коммунизма.

К таким выдающимся деятелям, борцам за народное счастье, как Дзержинский, с полным основанием можно отнести слова В. И. Ленина, написанные им еще в 1910 г.: «Пролетариату нужна правда и о живых политических деятелях и о мертвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть»[131].

Вся жизнь и кипучая революционная деятельность Ф. Э. Дзержинского - образец беззаветного служения делу рабочего класса, всех трудящихся, пример для новых поколений советских людей, нашей славной молодежи. [448]

[1] «Рыцарь революции», стр. 86.

[2] «Бюллетень конвенции синдикатов металлической промышленности», 1925-26 г., № 8-9, стр. 5.

[3] «Рыцарь революции», стр. 295.

[4] В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине, стр. 154-155.

[5] С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 445.

[6] См. Н. Зубов. Ф. Э. Дзержинский. Биография. М., Политиздат, 1971, стр. 283.

[7] «Рыцарь революции», стр. 295.

[8] А. Я. Беленький - сотрудник ВЧК - ГПУ НКВД.

[9] «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине». М., Политиздат, 1969, т. 4, стр. 88-89.

[10] «Комсомольская правда», 20 июля 1927 г.

[11] См. «Комсомольская правда», 20 июля 1936 г.

[12] Феликс Дзержинский. Дневник. Письма к родным. М., «Молодая гвардия», 1958, стр. 263-264.

[13] Так назывался Казахстан до апреля 1925 г.

[14] ЦГАНХ, ф. 1943, oп. 1, д. 1199, л. 53.

[15] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр. 358.

[16] Там же, стр. 361.

[17] «КПСС в резолюциях...», т. 2, стр. 534.

[18] С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 401.

[19] ЦПА ИМЛ, ф. 16, oп. 1, д. 18, 21, 22.

[20] С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 403.

[21] См. Н. Зубов. Ф. Э. Дзержинский. Биография, стр. 356.

[22] См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 45, стр, 115.

[23] ЦГАНХ, ф. 1884, оп. 31, д. 301, л. 84.

[24] АРА - Американская администрация помощи; создана в 1919 г. Советское правительство, приняв ее помощь в связи с неурожаем в 1921 г., отвергло попытки вмешиваться во внутренние дела нашей страны. Аппарат АРА, работавший на территории РСФСР, занимался шпионажем и оказывал поддержку контрреволюционным элементам. В июне 1923 г. деятельность АРА в СССР была прекращена.

[25] См. «Двенадцатый съезд РКП (б). 17-25 апреля 1923 года. Стенографический отчет». М., Политиздат, 1968, стр. 7, 644-649, 821; См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 414-420.

[26] См. «Тринадцатый съезд РКП(б). Май 1924 г. Стенографический отчет». М., Госполитиздат, 1963, стр. 4, 299.

[27] «Экономическое обозрение», август 1926 г., стр. 5, 8-9.

[28] «Красная новь», 1925, № 9, стр. 127-128.

[29] «Вопросы истории КПСС», 1960, № 1, стр. 12. Документ от 1 мая 1925 г.

[30] Документ от 28 февраля 1926 г.

[31] «Торгово-промышленная газета», 24 июля 1926 г.

[32] См. «Рыцарь революции», стр. 293.

[33] ЦПА ИМЛ, ф. 135, oп. 1, д. 69, л. 26.

[34] «Рыцарь революции», стр. 134.

[35] См. А. Ф. Хацкевич. Солдат великих боев, стр. 437.

[36] «Рыцарь революции», стр. 106.

[37] «Правда», 28 июля 1926 г.

[38] ЦПА ИМЛ, ф. 63, oп. 1, д. 71, л. 4.

[39] ЦПА ИМЛ, ф. 63, oп. 1, д. 1, л. 95-96.

[40] См. С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 359-360.

[41] В состав делегации входили Ю. Мархлевский, А. Барский, Э. Прухняк, С. Бобинский, Щ. Рыбацкий, С. Круликовский, Э. Бранд и другие. В некоторых заседаниях делегации принимали участие кроме Ф. Э. Дзержинского И. Уншлихт, Ф. Кон, старейший деятель СДКПиЛ 3. Ледер.

[42] ЦПА ИМЛ, ф. 490, oп. 1, д. 177, л. 20, 22.

[43] Там же, л. 23.

[44] Этот вопрос был рассмотрен на заседании Политбюро ЦК РКП (б).

[45] «Бюллетень IV конгресса Коммунистического Интернационала», № 27, 6 декабря 1922 г., стр. 16.

[46] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 192-195.

[47] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 1556.

[48] См. С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 434.

[49] А. Барский.

[50] Первая рабоче-крестьянская делегация из Польши посетила этот район в октябре 1927 г.

[51] ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, д. 16, л. 1.

[52] См. «Одиннадцатый съезд РКП(б). Март - апрель 1922. года. Стенографический отчет». М., Госполитиздат, 1961, стр. 178.

[53] См. «КПСС в резолюциях...», т. 2, стр. 370-371.

[54] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 577.

[55] МПА, ф. 3, оп. 4, д. 4, л. 22.

«Рабочая правда» - нелегальная антипартийная организация, оформившаяся весной 1921 г. Решением ЦКК (декабрь 1923 г.) активные члены этой группы были исключены из партии.

«Рабочая группа РКП(б)» - антипартийная организация, возглавлялась исключенным из партии Г. Мясниковым, Н. Кузнецовым и другими сторонниками «рабочей оппозиции»; оформилась летом 1923 г. В декабре того же года ее активные участники были исключены из партии.

[56] См. «КПСС в резолюциях...», т. 2, стр. 495-496.

[57] Об этом см. его письмо в Политбюро ЦК от 2 октября 1923 г. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 429-430.

[58] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 1597, л. 1.

[59] «В Совет Труда и Обороны. Докладная записка по вопросу о металлопромышленности Ф. Э. Дзержинского», стр. 52.

[60] МПА, ф. 3, оп. 5, д. 2, л. 17.

[61] «Правда», 7 декабря 1923 г.

[62] См. «Правда», 23 декабря 1923 г.

[63] А. В. Тишков. Первый чекист. М., Воениздат, 1968, стр. 124.

[64] «Правда», 23 декабря 1923 г.

[65] «КПСС в резолюциях...», т. 2, стр. 516-517.

[66] МПА, ф. 174, oп. 1, д. 5, л. 1.

[67] МПА, ф. 85, oп. 1, д. 165, л. 15, 17, 95, 98.

[68] МПА, ф. 85, oп. 1, д. 165, л. 97, 98, 100, 299.

[69] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 270.

[70] Там же, стр. 271.

[71] Там же, стр. 273, 274.

[72] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 274.

[73] Ф. Э. Дзержинский. О хозяйственном строительстве СССР. Доклад на XXIII чрезвычайной Ленинградской губернской конференции ВКП(б). М, - Л., Госиздат, 1926, стр. 38-39.

[74] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 298-299.

[75] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 301.

[76] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 1599, л. 1-2.

[77] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 381.

[78] Там же, стр. 383.

[79] Там же, стр. 391.

[80] Там же, стр. 385.

[81] Там же, стр. 390.

[82] Там же, стр. 387.

[83] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 392.

[84] «КПСС в резолюциях...», т. 3, стр. 350, 351.

[85] «Рыцарь революции», стр. 135.

[86] ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 21, д. 3890, л. 162.

[87] «Феликс Дзержинский. 1926-1931», стр. 325.

[88] См. «Труд», 20 ноября 1924 г.

[89] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 208.

[90] См. «Правда», 23 июля 1926 г.

[91] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 1425, л. 3 об.

[92] «Рыцарь революции», стр. 319.

[93] Там же, стр. 323.

[94] См. там же, стр. 281.

[95] «Красная Новь», 1926, № 9, стр. 123.

[96] ЦГАНХ, ф. 484, оп. 15, д. 4, л. 13.

[97] ЦГАНХ, ф. 3429, оп. 57, д. 318, л. 15.

[98] ЦГАОР, ф. 5674, oп. 1, д. 6, л. 225, 325, 326.

[99] ЦГАОР, ф. 5446, oп. 1, д. 6, л. 15, д. 9, л. 134, 149.

[100] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 2, стр. 191, 196-197.

[101] «Торгово-промышленная газета», 20 июля 1927 г.

[102] ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, д. 18, л. 1-1 об.

[103] ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, д. 17, л. 1-2.

[104] С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 453.

[105] «Металл», 1927, № 7-8, стр. 16.

[106] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 1489, л. 37.

[107] ЦГАНХ, ф. 4086, oп. 1, д. 13, л. 13.

[108] «Феликс Дзержинский. 1926-1931», стр. 217.

[109] «Металл», 1927, № 7-8, стр. 14.

[110] «Рыцарь революции», стр. 136.

[111] «Пролетарская революция», № 7 (66), 1927, стр. 238.

[112] См. А. Ф. Хацкевич. Солдат великих боев, стр. 420.

[113] ЦПА ИМЛ, ф. 79, oп. 1, д. 729, л. 1.

[114] «Металл», 1927, № 7-8, стр. 17.

[115] См. «Рыцарь революции», стр. 109; ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, д. 81, л. 5.

[116] И. П. Бардин. Жизнь инженера. М., 1938, стр. 88.

[117] «Рыцарь революции», стр. 221.

[118] См. С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 453.

[119] «Рыцарь революции», стр. 30.

[120] «Красная новь», 1926, № 9, стр. 126.

[121] «Рыцарь революции», стр. 136.

[122] М. Горький. Собр. соч. М., Гослитиздат, 1955, т. 29, стр. 473.

[123] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 1563, л. 1. Записка от 5 февраля 1925 г.

[124] См. А. Хацкевич. Солдат великих боев, стр. 442.

[125] «Правда», 21 июля 1926 г.

[126] «Правда», 21 июля 1926 г.

[127] ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, д. 76, л. 108.

[128] ПА ИИП ЦК КПУ, ф. 1, оп. 63, д. 63, л. 8.

[129] ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 2, д. 76, л. 81, 76, 206, 223, 266; ЦГАОР СССР, ф. 3316, оп. 13, д. 4, л. 137.

[130] ЦГАОР, ф. 393, оп. 60, д. 199, л. 13; ф. 3316, оп. 19, д. 46, л. 3.

[131] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 20, стр. 8-9.


<< Назад | Содержание | Вперед >>