Важное значение для деятельности партийной организации Петрограда и развития рабочего движения имело восстановление связей с В. И. Лениным и заграничной частью ЦК РСДРП. В середине сентября 1914 г. большевик-депутат IV Государственной думы Ф. Н. Самойлов доставил из Швейцарии в Петроград ленинские «Тезисы о войне»[1].
30 сентября - 1 октября 1914 г. ленинские тезисы были одобрены на нелегальном партийном совещании членов Русского бюро ЦК, думской фракции большевиков с руководящими работниками Петроградской организации, [91] состоявшемся в Финляндии (в деревне Нейволя, близ станции Мустамяки). Совещание выработало ответ на телеграмму бельгийского социалиста Э. Вандервельде, председателя Международного социалистического бюро, который призывал русских социалистов поддержать войну России и ее союзников по Антанте против Германии и «на время войны» прекратить революционную борьбу против самодержавия. Большевистский ответ решительно отвергал оппортунистические предложения лидера II Интернационала и предлагал использовать военную обстановку для дальнейшей борьбы «с господствующим в России режимом, за очередные революционные лозунги»[2]. После совещания по решению Бюро ЦК и ПК для установления связи с В. И. Лениным и ЦК партии за границу был направлен А. Г. Шляпников с текстом решения об одобрении ленинских тезисов о войне и ответом большевиков на телеграмму Вандервельде.
Получив сообщение об одобрении тезисов, В. И. Ленин переработал их в Манифест ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия». 19 октября 1914 г. (1 ноября по н. ст.) он был опубликован в газете «Социал-демократ». Важнейшие программные ленинские документы - «Тезисы о войне» и Манифест ЦК - давали в руки партии большевиков и российского пролетариата сильнейшее теоретическое оружие. Они выдвигали лозунги борьбы за превращение войны империалистической в гражданскую, борьбы за поражение царизма, за создание нового, революционного III Интернационала.
Центральный Комитет партии принял меры для ознакомления с ленинскими установками российских организаций. В первых числах ноября Манифест ЦК был переправлен в Петроград Г. И. Петровскому. Всего с ноября 1914 по январь 1915 г. из Швейцарии через Швецию в Россию были переправлены четыре транспорта с литературой (с несколькими сотнями экземпляров «Социал-демократа» и листовками): три из них - в Петроград и один - в Нарву[3]. «Социал-демократ» с Манифестом ЦК был распространен на крупнейших предприятиях. Питерский рабочий-большевик Т. К. Кондратьев вспоминает, что идеи Манифеста «дали новую, свежую струю, ободряли и окрыляли нас, зажигали наши сердца непреодолимым желанием двигаться дальше»[4]. [92]
Русское бюро ЦК, думская фракция и Петербургский комитет большевиков развернули значительную работу по распространению ленинских лозунгов среди рабочих, по восстановлению городской и периферийных парторганизаций. В августе - октябре 1914 г. члены большевистской фракции IV Думы объехали различные города страны (Баку, Астрахань, Нижний Новгород, Кострому, Иваново-Вознесенск). Депутаты-большевики знакомили местные парторганизации с ленинскими «Тезисами о войне», налаживали связи с рабочим движением.
В начале ноября 1914 г. в Озерках члены думской фракции большевиков созвали нелегальную партийную конференцию, где на основе ленинских документов обсуждался вопрос об отношении к войне. На третий день ее работы все участники конференции во главе с думской пятеркой были арестованы; среди арестованных были и делегаты от столицы Н. К. Антипов и И. Я. Козлов.
Арест думской фракции большевиков серьезно осложнил деятельность столичной организации. 28 ноября 1914 г. В. И. Ленин писал Шляпникову в Стокгольм: «...работа нашей партии теперь стала во 100 раз труднее. И все же мы ее поведем! «Правда» воспитала тысячи сознательных рабочих, из которых вопреки всем трудностям подберется снова коллектив руководителей - русский ЦК партии»[5].
Четкой большевистской линии по вопросам войны и мира противостояла оппортунистическая колеблющаяся позиция мелкобуржуазных партий. В декларации Организационного комитета и думской фракции меньшевиков, разработанной в октябре 1914 г., наряду с пацифистско-революционными лозунгами мира и борьбы с царизмом выдвигался чисто оборонческий тезис о необходимости сокрушить «прусское юнкерство» и «германский милитаризм». В решениях эсеровского совещания, состоявшегося в столице в июле 1915 г., говорилось, что война является фатальным «состоянием жизни», а классовый протест в форме забастовок против войны «неуместен», рабочие призывались к смыканию с буржуазией для подготовки в будущем «единого удара» по старому порядку[6].
Оборонческая тактика меньшевиков и правых социалистов-революционеров вносила раскол в революционное рабочее движение. Меньшевики-ликвидаторы и правые [93] эсеры призывали рабочих оставаться «нейтральными в отношении войны» в целях широкого содействия царизму и буржуазии в поражении Германии как «главного гнезда и рассадника монархических и милитаристских тенденций»[7].
Социал-оборонческая позиция руководящих центров меньшевиков и эсеров вызывала растущее недовольство питерских рабочих - рядовых членов этих партия. С конца 1914 г. левое крыло партии меньшевиков, представленное в столице Центральной инициативной труппой социал-демократов меньшевиков, не удовлетворенное декларацией Организационного комитета и его тактикой, под влиянием роста антивоенных настроений масс считало необходимым, по свидетельству охранного отделения, участвовать «в подпольной революционной работе и явно уклонилось в сторону большевизма». В организации меньшевиков-интернационалистов объединялось около 200 членов. Произошел раскол и ряда эсеровских групп. Часть членов этих групп, недовольных шовинизмом своих руководителей, или вошла во вновь созданную антивоенную Организационную комиссию партии социалистов-революционеров, или перешла к анархистам[8].
Центристскую позицию по отношению к войне и революции занимала столичная организация межрайонцев, в которой летом 1915 г. насчитывалось свыше 200 большевиков-примиренцев и меньшевиков-интернационалистов. Некоторую активность проявляла и группа анархистов-коммунистов, стоявшая в целом на антивоенных позициях. Столичные мелкобуржуазные антивоенные группировки (меньшевики-интернационалисты, левые эсеры, межрайонцы и анархисты) не могли оказать серьезного влияния на петроградское рабочее движение из-за своей крайней малочисленности и Организационной слабости. Вместе с тем они вели борьбу против большевиков, стремясь их изолировать от петроградских рабочих.
Подъем рабочего движения летом 1915 г. и борьба против оборонцев в Петрограде способствовали оживлению деятельности столичной большевистской организации.
В осенне-зимние месяцы 1915/16 г. наладилась связь Петроградской организации с В. И. Лениным и ЦК РСДРП. В конце сентября - начале октября 1915 г. ПК [94] направил В. И. Ленину два письма с подробной информацией о стачечной борьбе питерских рабочих, о бойкоте военно-промышленных комитетов, о связях с периферией, солдатскими массами в Петрограде, Финляндии, на Северо-Западном фронте[9]. Получив эти сведения, В. И. Ленин дал высокую оценку деятельности столичных большевиков, охарактеризовав ее как «образец социал-демократической работы во время реакционной войны...»[10].
Однако в условиях войны и усиливавшихся репрессий Заграничному бюро ЦК было крайне сложно налаживать постоянные связи с российскими большевистскими организациями. Часто эти связи нарушались. Наиболее слабыми они являлись в конце весны и летом 1916 г., когда вследствие арестов по существу прекратилась деятельность Русского Бюро ЦК. «Никогда еще не было такой неосведомленности, как сейчас... Как снестись с ПК, - писала 9 июня 1916 г. Н. К. Крупская в Стокгольм. - Через кого получить связь с Харьковом, Нижним и вообще провинцией»[11]. Ослабление связей с Россией неизменно вызывало тревогу В. И. Ленина. «Правильные сношения с заграницей безусловно необходимы, - писала по поручению В. И. Ленина Н. К. Крупская в одном из писем членам Русского бюро ЦК в Петроград, - иначе заграница остается неиспользованной для русского рабочего движения. Мы не можем держать вас в курсе дела, не можем делиться с вами своим опытом, сообщать вам о наших взглядах, если нет сношений. Теперь более чем когда-либо надо сплотиться левому Интернационалу, а это невозможно без правильных сношений»[12].
Благодаря неистощимой энергии В. И. Ленина и его соратников связи с российской столицей вновь и вновь восстанавливались. Огромную помощь В. И. Ленину, Заграничному бюро ЦК партии оказывала Н. К. Крупская, неизменный секретарь ЦК РСДРП. В ее руках была сосредоточена основная часть организационно-технической работы по поддержанию связей с Россией и Петроградом, огромная переписка. В целях укрепления связей с ведущими российскими большевистскими организациями В. И. Ленин и Заграничное бюро ЦК направили из-за границы в Россию с конца августа 1915 по октябрь 1916 г. не менее десятка руководящих партийных [95] работников - С. П. Гопнер, М. С. Кедрова, С. И. Краузе, Н. В. Крыленко, Е. Ф. Розмирович, А. Г. Шляпникова и др.[13]
В конце сентября 1916 г. В. И. Ленин поставил вопрос о быстрейшем восстановлении в России Русского бюро ЦК РСДРП. Отсутствие общероссийского партийного координирующего центра затрудняло работу В. И. Ленина и ЦК РСДРП по руководству пролетарским движением, тяжело сказывалось на столичной и местных большевистских организациях. В октябре 1916 г. В. И. Ленин писал с тревогой: «Самое больное место теперь: слабость связи между нами и руководящими рабочими в России!!... Ни издания листовок, ни транспорта, ни спевки насчет прокламаций, ни посылки их проектов и пр. и пр. нельзя поставить без правильной конспиративной переписки. В этом гвоздь!»[14]
В письме А. Г. Шляпникову В. И. Ленин разработал подробный «общий план работы» для Русского и Заграничного бюро ЦК. «По моему убеждению, этот план слагается, - писал он, - во-1-х, из теоретической линии; во-2-х, из ближайших тактических задач и, в-3-х, из непосредственно организационных»[15]. В. И. Ленин требовал от представителя ЦК партии в России соблюдения твердой линии в теоретических вопросах, тем более что A. Шляпников разделял взгляды фракционной группы Н. Бухарина - Ю. Пятакова. В отличие от ленинской линии в вопросах войны, мира и революции эта группа поддерживала антимарксистскую теорию К. Каутского об «ультраимпериализме». Бухаринцы считали, что в эпоху империализма якобы потеряли свой смысл национально-освободительные войны, демократическая борьба за право наций на самоопределение; ленинскому антивоенному лозунгу поражения «своего» правительства в империалистической войне они противопоставляли пацифистские лозунги.
Обстоятельно раскрывая «общий план работы», B. И. Ленин требовал, во-первых, продолжения той теоретической линии (т. е. практического осуществления лозунгов гражданской войны, поражения царизма, создания III Интернационала), которая была закреплена в решениях Бернской конференции заграничных секций РСДРП (февраль - март 1915 г.), в брошюре «Социализм и война» (июль - август 1915 г.), очищения этой [96] линии «от назревших нелепостей и путаницы отрицания демократии». В. И. Ленин настаивал на разоблачении в российском рабочем движении оборонческой, полушовинистической путаницы в теории «архиподозрительного блока махистов и окистов» - теоретика меньшевизма А. Н. Потресова и философов-махистов В. А. Базарова и A. А. Богданова, выступивших против ленинской теоретической концепции в вопросах мира, войны и революции в журналах «День» и «Летопись». Поэтому В. И. Ленин предлагал А. Г. Шляпникову обратить внимание на постановку в России легальной большевистской печати и правильное освещение ею теоретических проблем.
Во-вторых, В. И. Ленин считал, что главным вопросом в партийной тактике оставался вопрос о «единстве». При проведении тактической линии В. И. Ленин требовал последовательной борьбы с социал-шовинистами и оппортунистами всех мастей. Для разоблачения социал-оборонцев В. И. Ленин считал необходимым усилить выпуск популярных листовок и прокламаций, а для этого использовать норвежские, шведские и швейцарские издательские базы большевистских секций.
В-третьих, касаясь организационных вопросов, B. И. Ленин настаивал на укреплении и расширении связей между ЦК партии и российскими организациями большевиков. «Числом связей в каждом городе измеряется успех поездки!! - писал он. - Две трети связи, минимум, в каждом городе с руководящими рабочими, т. е. чтобы они писали сами, с а м и овладели конспиративной перепиской (не боги горшки обжигают), сами приготовили для себя каждый по 1-2 «наследнику» на случай провала. Не доверять этого интеллигенции, одной. Не доверять. Это могут и должны делать руководящие рабочие. Без этого нельзя установить преемственность и цельность работы, а это главное»[16]. Ценные указания В. И. Ленина были дополнены конкретными советами Н. К/ Крупской о налаживании связей.
Основополагающие ленинские указания легли в основу деятельности Русского бюро ЦК и Петроградской организации большевиков.
В ноябре 1916 г. третий военный состав Русского бюро ЦК начал функционировать в Петрограде. В качестве членов в него вошли: А. Г. Шляпников - председатель БЦК, П. А. Залуцкий - представлял БЦК в Петербургском [97] комитете, В. М. Молотов отвечал за выпуск нелегальной литературы и организацию типографии. К работе в Бюро ЦК были привлечены: А. И. Елизарова, М. И. Ульянова, Н. И. Подвойский, К. М. Шведчиков, Г. Б. Красин, Н. Г. Полетаев, Д. А. Павлов, М. Г. Павлова, Е. Д. Стасова (Сибирь), Ю. X. Лутовинов (Харьков, Донбасс), С. И. Гопнер (Екатеринослав), П. Г. Смидович (Москва), В. П. Милютин (Самара, Поволжье), В. А. Тихомирнов (Финляндия), И. С. Гаевский (Киев, Харьков, Ростов-на-Дону).
Еще с весны 1916 г. Петербургский комитет начал проводить работу по подготовке групповых побегов опытных большевиков из сибирской ссылки. Подготовить и осуществить эти побеги удалось только в сентябре - октябре 1916 г. В результате удачных побегов из Сибири на партийную работу в Петроград вернулись: Н. Ф. Агаджанова, П. А. Залуцкий, М. Я. Лацис, Е. Н. Егорова, В. М. Молотов, К. И. Шутко; из Выборгской политической тюрьмы «Кресты» в августе 1916 г. был выпущен на свободу В. В. Шмидт (не без поддержки питерских большевиков); в октябре 1916 г. на «лечение», а по существу по вызову ПК на партработу вернулась Е. Д. Стасова, вслед за ней - И. Д. Чугурин из енисейской ссылки в Петроград. Организация побегов большевиков была крупной и успешной акцией ПК, способствовавшей усилению столичной парторганизации. Невзирая на все трудности, Бюро Центрального Комитета развернуло широкую деятельность в столичном и всероссийском масштабе.
Русское бюро ЦК и ПК РСДРП стремились прежде всего наладить связи с В. И. Лениным и ЦК партии. С этой целью были восстановлены северные нелегальные транспортные связи в двух направлениях: 1) Швеция (Стокгольм - Хапаранда) - Финляндия (Торнео - Гельсингфорс - Выборг) - Россия (Белоостров - Петроград) и 2) Норвегия (Христиания - Киркенес) - Финляндия (Вёрдо) - Россия (Архангельск - Вологда - Петроград).
Большую помощь большевикам оказывали шведские и финские левые социал-демократы, активно сотрудничавшие с русскими большевиками. Среди них следует назвать финского социалиста, убежденного революционера-интернационалиста Карла Харальда Вийка, неоднократно [98] встречавшегося с В. И. Лениным и выполнявшего его задания; Чарлза Линдли - одного из руководителей профсоюза транспортных рабочих Швеции; Цета Хеглунда - одного из руководителей шведских социалистов; Карла Чилбума - шведского социал-демократа. Все они были связаны в годы войны с видной деятельницей партии большевиков А. М. Коллонтай. В одной из своих статей Карл Вийк вспоминал: «Большей частью нам удавалось организовать нашу почту удовлетворительно, но ценой большого напряжения. Почта должна была пройти через множество передаточных пунктов. Проходило немало времени, пока письмо, спрятанное под одеждой женщины, покидающей Петербург, попадало в рюкзак лыжника, переходившего границу на севере Финляндии. Требовалось время, чтобы брошюры, прибывавшие из-за границы и так ожидаемые в России, достигли Петербурга... Транспорт литературы продолжался до тех пор, пока не пал царизм, и я надеялся, что эта литература ускорит его падение»[17].
Петроградские большевики, финские и шведские левые социал-демократы были весьма изобретательны по части транспортировки революционной литературы. Несмотря на принятые царской жандармерией жесткие меры к выявлению провозимой через границу нелегальной литературы, она продолжала поступать в Петроград. Еще в октябре 1916 г. Крупская сообщала Каспарову: «Оживились сношения с Россией, пишут больше насчет литературных дел»[18]. В письме В. И. Ленину, отправленном из Петрограда 2 декабря 1916 г., А. Г. Шляпников писал: «Все издания ЦК здесь имеются уже с сентября (1916 г. - И. Л.)». 11 февраля 1917 г. он вновь сообщает В. И. Ленину: «Новой литературы еще нет. Старая получается. Почему не шлют новую?»[19] Вплоть до Февральской революции транспорты с нелегальной литературой систематически поступали в Петроград. Это был серьезный организационный успех Русского бюро ЦК и ПК РСДРП, выполнивших одно из важнейших указаний В. И. Ленина.
Сложнее обстояло дело с налаживанием переписки между Бюро ЦК - ПК РСДРП и В. И. Лениным - заграничной частью ЦК. Если зарубежные базы (склады) с революционной литературой концентрировались в основном в Швеции - Норвегии и оттуда сравнительно [99] быстро транспорты с нею переправлялись в Россию, то вся внутрироссийская и зарубежная, включая и партийную, переписка строжайше проверялась военной цензурой воюющих и нейтральных стран (Россия, Швеция, Норвегия, Дания, Германия, Швейцария). Поэтому при организации конспиративной переписки партийным работникам приходилось проявлять величайшую изобретательность и осторожность. Основной формой являлась химическая и шифрованная переписка. В материалах полицейской перлюстрации за 1916 г. сохранился интересный документ, раскрывающий организацию петроградскими большевиками переписки с В. И. Лениным. 23 декабря 1916 г. начальник столичной охранки сообщал в Департамент полиции: «Исполнительная комиссия Петербургского комитета РСДРП для сношений с заграничными партийными работниками и руководящим большевистским центром употребляет каталоги разных фирм, при отправке которых между строк пишут нужное сообщение химическими чернилами, незаметными для глаз без соответствующих реактивов. Известный лидер большевиков Владимир Ленин свои сношения ведет таким способом через техническую контору инженера Германа Борисова Красина (Петроград, угол Большой Болотной и Мытнинской улиц, дом № 19/33, кв. 2) на имя Николая Гурьянова Полетаева, проживающего в означенном выше доме в квартире № 5»[20].
Для переписки с В. И. Лениным и ЦК РСДРП, с местными парторганизациями Петербургский комитет пользовался условным шифром. Так, например, фраза в письме «Заказано столько-то платьев» означала, что в Петрограде забастовало столько-то заводов; «Заказ оставлен» - забастовка продолжается; «Уехал дядя (имя), но куда, не знаю» - арестован такой-то партийный работник, но его судьба и место заключения неизвестны и т. п. Ключом к шифрованию текста писем служила повесть американского писателя Джека Лондона «Белый клык»[21].
Преодолевая трудности военного времени, полицейскую слежку и цензуру, в конце 1916 - начале 1917 г. Бюро ЦК и ПК РСДРП удавалось поддерживать регулярную связь с В. И. Лениным и Центральным Комитетом. Это имело огромное значение для судеб российского и петроградского рабочего класса, ибо, получая ленинские [100] указания, Бюро ЦК и ПК практически претворяли их в жизнь, проводили интернационалистски верную тактическую линию в массовом движении. Из Петрограда, из России к В. И. Ленину в Швейцарию шел ценный и широкий поток информации, который воспринимался с огромным удовлетворением. 28 ноября 1916 г. Н. К. Крупская писала большевику В. М. Каспарову: «Из России вести... Получены в Питере 52, 53, 54, 55 номера ЦО (т. е. газета «Социал-демократ». - И. Л.). Как видите, дела идут, остается только... работать вовсю»[22]. В другом письме, от 6 февраля 1917 года, Крупская вновь сообщала Каспарову: «Письма из России весьма радостные. Вчера еще пришло письмо...»[23].
Получая известия из России о нарастании рабочего движения, В. И. Ленин был уверен, что в скором времени в Российской империи разразится революционный взрыв. Неразрывная связь с российской действительностью и революционным движением питала уверенность В. И. Ленина в успехе русской революции.
[1] Самойлов Ф. Н. По следам минувшего. М., 1958, с. 282.
[2] Большевистская фракция IV Государственной думы. Л., 1938, с. 510.
[3] История рабочих Ленинграда, т. 1. Л., 1972, с. 478.
[4] Кондратьев Т. Воспоминания о подпольной работе Петербургской организации РСДРП (б) в период 1914-1917 гг. - Красная летопись, 1922, № 5, с. 236.
[5] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 49, с 37.
[6] ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1914 г., д. 5, ч. 57, т. 2, л. 40-42; ЦГИА СССР, ф. 1405, оп. 530, д. 1058, л. 87-92.
[7] ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1915 г., д. 5, ч. 57, л. 57 об.
[8] Там же, л. 3-8, 38-39, 118-120.
[9] ЦПА ИМЛ, ф. 17, oп. 1, д. 1690, л. 1-4.
[10] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 48.
[11] ЦПА ИМЛ, ф. 17, oп. 1, д. 1841, л. 2 об.
[12] ЦПА ИМЛ, ф. 17, oп. 1, д. 1914, л. 2.
[13] Вопросы истории, 1964, № 2, с. 72.
[14] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 49, с. 301.
[15] Там же, с. 299.
[16] Там же, с. 299-302.
[17] Дашков Ю. По ленинским местам Скандинавии. М., 1971, с. 168-169.
[18] Цит. по: Вопросы истории КПСС, 1960, № 5, с. 73-74.
[19] Шляпников А. Канун Семнадцатого года, ч. 2. М., 1922, с. 38; Шляпников А. Семнадцатый год, кн. 1. М. - Пг., 1923, с. 63.
[20] ЦГАОР СССР, ф. 102, оп. 265, 1916 г., перлюстрация, д. 1167, л. 83. Инженер Г. Б. Красин - большевик-конспиратор, родной брат известного деятеля партии Л. Б. Красина. Н. Г. Цолетаев - большевик-ленинец, рабочий-металлист, бывший большевистский депутат в III Государственной думе, сотрудник партийных газет «Звезда» и «Правда».
[21] ЦГАОР СССР, ф. 102, оп. 265, 1916 г., перлюстрация, д. 1167, л. 84 и об.
[22] ЦПА ИМЛ, ф. 17, oп. 1, д. 1900, л. 1 и об.
[23] ЦПА ИМЛ, ф. 17, oп. 1, д. 1926, л. 1.