Признаки нараставшего подъема общественно-демократического движения к началу 1900-х гг. стали настолько очевидными, что не заметить этого не могли и правящие круги. В дневнике военного министра А. Н. Куропаткина сохранилась запись его разговора с министром финансов С. Ю. Витте, сделанная 1 января 1902 г., сразу же после возвращения из Зимнего дворца. «Мы ходили по зале, где были собраны члены Гос. совета, министры, сенаторы. Там же стояли офицеры Кавал. полка, - записал Куропаткин. - Показывая на толпу эту рукою, Витте сказал: „Уверяю вас, что все они, за малым исключением, кроме офицеров, думают о конституции в России". Потом он поправился и сказал, что не так выразился, что надо принять, что 80% находившихся в зале недовольны правительством...».[1]

Заговорили о земстве. Витте начал доказывать Куропаткину неизбежность «для земства стать силою, ограничивающей самодержавие». «Однако он признал, что рост промышленности ведет к развитию недовольства среди рабочих, вызывает противоправительственное движение, что фабричные рабочие, техники и пр. отличный, все растущий элемент для революционной пропаганды». Куропаткин тотчас же ухватился за это признание и как сторонник сохранения и развития земского влияния заявил, что наряду с рабочими столь же опасная среда, «плодящая недовольных и, главное, дающая главный контингент сочувствующих», - чиновничество. «По моему мнению - продолжал Куропаткин, - надо именно держать людей от земли и пахарей, и землевладельцев в особой земской, консервативной группе, дабы в ней самодержавие нашло опоры и против либеральных рабочих и против либеральных чиновников». Военный министр отстаивал идею сохранения неограниченного самодержавия, утверждая, что если «дадут конституцию и представительное собрание, то депутаты с окраин... дружно соединившись, отвоюют себе права, которые приведут Россию к штатам, к государству, состоящему из конгломерата народностей, но не к великой русской державе...». «Давление, которое мы оказываем на окраины, - возражал в свою очередь Витте, - приведет нас скорее к революции, чем если бы мы дали окраинам относительную свободу».[2]

Этот затянувшийся диалог двух министров (как бы они ни были откровенны друг перед другом) свидетельствовал если не о понимании [93] ими всей глубины происходивших в стране событий, то по крайней мере о достаточно ясном представлении всей серьезности кризиса внутренней политики правительства. Земская тема заняла в этом разговоре не случайно столь значительное место. К началу нового столетия она стала объектом самых острых споров в правящих сферах в связи с поисками выхода из того политического тупика, в который уперлось самодержавие. Полемизируя в 1901 г. с П. Б. Струве, В. И. Ленин предостерегал против недооценки «значения земства, как орудия укрепления самодержавия посредством половинчатой уступки, как орудия привлечения к самодержавию известной части либерального общества...». «Земство - кусочек конституции. Пусть так, - писал В. И. Ленин. - Но это именно такой кусочек, посредством которого русское „общество" отманивали от конституции. Это - именно такая, сравнительно очень маловажная, позиция, которую самодержавие уступило растущему демократизму, чтобы сохранить за собой главные позиции, чтобы разделить и разъединить тех, кто требовал преобразований политических».[3]

Децентрализация и развитие местного самоуправления рассматривались некоторыми из представителей русской бюрократии как средство сохранить в неизменном виде власть самодержавия и в то же время удовлетворить претензии оппозиционно настроенных кругов русского общества. Этих взглядов придерживался, в частности, Н. X. Бунге, оказывавший в самом начале царствования Николая II известное влияние на царя, а соответственно и на политику, проводившуюся И. Л. Горемыкиным как министром внутренних дел. Получив назначение на этот пост из рук К. П. Победоносцева, Горемыкин не мог противостоять его реакционному курсу. Однако министр внутренних дел решился пойти против линии Победоносцева - Дурново и выступить с проектом продолжения земской реформы и введения земских учреждений в западных и некоторых окраинных губерниях России.

Проект земской реформы 1864 г. предусматривал введение земств в 44 губерниях, управлявшихся «по общему учреждению». Однако Положение о земских учреждениях 1 января 1864 г. было введено лишь в 34 губерниях. Земская реформа не коснулась девяти западных губерний: Виленской, Витебской, Ковенской, Гродненской, Минской, Могилевской, Киевской, Подольской и Волынской.[4] Правительство отказалось также от распространения Положения 1864 г. на ряд окраинных губерний, сравнительно мало населенных, со слабо развитым помещичьим землевладением, к числу которых были отнесены, в частности, Архангельская и Астраханская. Земские учреждения не были введены также в Оренбургской губернии, где значительную часть населения составляли казаки и башкиры. Однако на протяжении 70-80-х гг. вопрос о необходимости введения земских учреждений в тех или иных губерниях, не охваченных реформой, не раз ставился по инициативе, исходившей от губернских властей или местного дворянства. [94]

Поворот самодержавия к реакции в 1880-х гг. нашел свое отражение и в его политике по отношению к земству. Новое Положение, введенное 12 июня 1890 г. в 34 земских губерниях, предусматривало значительные изменения в избирательной системе: наряду с имущественным цензом были введены еще и сословные курии. Гласные от крестьян назначались губернатором из числа кандидатов, выдвинутых на волостных сходах. Новый закон способствовал усилению влияния дворян в земском управлении и одновременно правительственного контроля над ним.[5] Для этой цели были созданы, в частности, губернские по земским делам присутствия.

Введение Положения 12 июня 1890 г. никак не отразилось на ходатайствах о реформе хозяйственного управления в неземских губерниях. В конце 80-х-начале 90-х гг. они все чаще и чаще стали появляться в губернаторских отчетах и рапортах. Во всеподданнейшем отчете киевского губернатора Л. П. Томара за 1894 г. вопрос о необходимости введения в губернии земских учреждений был поставлен самым решительным образом. Губернатор жаловался на трудности управления хозяйством империи без хорошо организованных земских учреждений, на отсутствие у населения «того оживления и интереса к местным общественным делам, которое в земских учреждениях возбуждает энергию, привлекает деятельных и хорошо знающих местные условия лиц». Судя по пометам Николая II, он отнесся с достаточным пониманием к этим жалобам киевского губернатора. «На все эти вопросы представить мне соображения», - потребовал царь. «Это верно, - согласился он с замечанием губернатора, - что при отсутствии земских учреждений губернская администрация не имеет органов, которые могли бы выполнять сложную работу раскладки земского сбора"».[6]

Николай II оставил также сочувственную отметку: «Мне кажется, он прав, представить разъяснения» на отчете волынского губернатора Ф. Ф. Трепова за 1894 г., писавшего о необходимости введения в губернии земских учреждений и института земских начальников. Трепов, как и киевский губернатор, утверждал, что введение земских учреждений должно способствовать «общему подъему благосостояния населения» губернии, а допуск «в качестве земских гласных к участию в местных общественных целях всех местных жителей, в том числе и поляков», послужит «для последних лучшею школою русского гражданского воспитания».[7]

В связи с «высочайшими отметками» Государственный совет 15 февраля 1896 г. поручил министру внутренних дел до истечения срока действия земских смет на трехлетие с 1896 по 1898 г. подготовить и представить в Государственный совет свои соображения «по вопросу о преобразовании учреждений, ведающих дела о земских повинностях в губерниях, [95] где не введены земские учреждения, и о мерах, кои могли бы способствовать правильной подготовке земского хозяйства».[8]

Поручение Государственного совета не было неожиданным для Горемыкина, ибо в Министерстве внутренних дел еще при Дурново начали собирать материалы о возможности хозяйственных преобразований в губерниях, где не было введено положение о земских учреждениях.[9]

Летом 1896 г. Горемыкин разослал письма ряду лиц и прежде всего губернаторам девяти западных и четырех окраинных губерний. Министр запрашивал сведения о населении и хозяйственном состоянии губерний, распределении земельной собственности. Он не скрывал того, что настроен в пользу реформы.[10]

Запросы Горемыкина вызвали весьма разноречивые отзывы с мест. Губернаторы западных губерний почти единодушно высказались за необходимость хозяйственных преобразований в крае, однако отношение их к возможности распространения Положения 12 июня 1890 г. на западные губернии было различным. За введение в западных губерниях нового Положения «в полном объеме» высказался только ковенский губернатор.[11] По мнению киевского, волынского и гродненского губернаторов в западных губерниях это Положение должно было быть введено с некоторыми изменениями, которые обеспечивали бы русским помещикам «подобающее» влияние в земских делах.[12] Могилевский губернатор присоединился к сторонникам распространения Положения на западные губернии, однако он выступал за то, чтобы сосредоточить всю земско-хозяйственную деятельность в губернском земском собрании и губернской земской управе. Бывший с 1889 по 1896 г. киевским, подольским и волынским генерал-губернатором граф А. П. Игнатьев, а также подольский, минский, витебский и виленский губернаторы высказались за то, чтобы вместо введения в Западном крае земских учреждений образовать «особые правительственные установления», ведающие всеми отраслями земского хозяйства, дать им более широкие полномочия и «ввести в их состав представителей от владельцев имений и других недвижимых имуществ по приглашению от правительства».[13]

Очевидно для Горемыкина столь разное и даже оппозиционное отношение со стороны губернаторов к реформе было несколько неожиданным, и в конце 1896 г. он был вынужден заявить в Комитете министров, что не сумеет подготовить общий ее проект к сроку, установленному Государственным советом.[14] Подчеркнуто сдержанное отношение к реформе [96] с самого начала занял министр финансов, отказавшийся высказать свое заключение до тех пор, пока Министерство внутренних дел не представит соответствующий документ.[15]

Между тем к концу 1896 г. реформа земского хозяйства в окраинных губерниях стала оживленно обсуждаться в печати. Поддерживая линию Министерства внутренних дел, «Новое время» 3 декабря 1896 г. поместило пространную и сочувственную заметку о докладе комиссии по введению в Ставропольской губернии земских учреждений чрезвычайному губернскому земскому собранию. Смысл доклада сводился к тому, что в Ставропольской губернии не встречается препятствий для введения земских учреждений, в то время как отсутствие их влечет за собой экономическое и культурное отставание. В статье выражалась надежда, что «с открытием... земских учреждений» не только изменится общее положение в Ставропольской губернии, но и можно будет рассчитывать на «введение суда присяжных».

16 июля 1897 г. в «Новом времени» промелькнуло сообщение о том, что вопрос о введении земских учреждений на Кавказе в течение нескольких месяцев обсуждается в местных газетах и только две из них - «Кавказ» и «Черноморский вестник» - высказываются против реформы.

Но если полуофициозное «Новое время» все-таки поддерживало (хотя и осторожно) курс Горемыкина, решительным его противником выступили «Московские ведомости». Опубликованная в номере от 10 июля 1897 г. статья «Самоуправление на окраинах» была пронизана злой иронией по адресу «инородческой интеллигенции» на Кавказе, в Балтийских губерниях и Северо-Западном крае, переживающей «вот уже без малого целый год... небывалый подъем духа» в связи с хлопотами о введении земских учреждений. «Московские ведомости» обрушились с критикой не только на местную, но и на столичную печать за то, что та «усердно отстаивает земство на окраинах», считая его «не только культурным фактором, но также орудием сближения окраин с центром». Издателям «Московских ведомостей» не по душе было и городское самоуправление на окраинах, не говоря уже о земском. «Политиканствующая инородческая интеллигенция, - утверждалось в статье, - которой в земском самоуправлении будет принадлежать, как и в городском, руководящая роль, не преминет и, конечно, сумеет воспользоваться им для своих целей и своих задач, которые не только не имеют ничего общего с нашими целями и нашими задачами на окраинах, но находятся в полном и резком противоречии с ними».

Впрочем, «Московские ведомости» без одобрения относились к земской деятельности и во внутренних губерниях России. 13 июля 1897 г. газета обвинила земство в том, что «оно не замедлило выродиться в какое-то антиправительственное установление, около которого с жадностью сгруппировались... доморощенные конституционалисты», видящие в нем первую ступень в осуществлении заветной их мечты о «венчании здания». «Московские ведомости» пугали конституцией. Голос «Московских [97] ведомостей» должен был прозвучать как серьезное предостережение для министра внутренних дел. И после смерти М. Н. Каткова в 1887 г. за газетой стояли влиятельные силы, она была связана с Министерством финансов и пользовалась его поддержкой.

В связи с противоречивым отношением на местах и в сферах к введению земских учреждений в Западном крае Горемыкин распорядился составить проект реформы так, чтобы он носил компромиссный характер и, с одной стороны, не отличался «в существенных чертах от устройства, какое дано земскому управлению во внутренних губерниях», а с другой - обеспечил бы в Западном крае «утверждение начал... русской гражданственности». По этому проекту «применительно к общим началам Положения 12 июня 1890 г.» в западных губерниях должны были быть образованы губернские земские собрания и губернские и уездные земские управы. Губернские земские собрания должны были состоять «из представителей от всех классов плательщиков земских сборов, избираемых от частных владельцев на общих для всех сословий уездных избирательных собраниях, а от крестьян, владеющих надельной землей, на волостных сходах».[16] В губернских земских собраниях, помимо избранных гласных, должны были участвовать губернский предводитель дворянства в качестве председателя (если император не назначил на этот пост специальное лицо), уездные предводители дворянства, председатель и члены губернской земской управы, городской голова губернского города, местные управляющие государственными имуществами и удельными округами и депутат от православного духовенства, по назначению епархиального начальства.

Председатели и члены губернских и уездных земских управ должны были быть назначены от правительства, «по возможности» из числа лиц, владевших в пределах губернии имущественным цензом, необходимым для участия в земских выборах.

Проект предусматривал право министра внутренних дел вносить после проведения реформы свои предложения в Комитет министров «об образовании уездных земских собраний в тех уездах западных губерний, где решительное преобладание в среде землевладельческих классов элементов, безусловно преданных русской государственности, откроет к тому возможности» и о постепенном распространении на эти уезды, равно как и на губернии в целом, всех правил, установленных Положением о земских учреждениях 1890 г.[17]

Этот проект, составленный по распоряжению Горемыкина, был разослан губернаторам всех девяти западных губерний, а также вновь назначенным генерал-губернаторам Северо- и Юго-Западного края генерал-адъютантам Троцкому и Драгомирову. В то же время губернаторы были приглашены в марте 1898 г. в Петербург для участия в Особом совещании под председательством товарища министра внутренних дел А. Д. Оболенского, специально созванном для решения вопроса о введении земств в Западном крае. [98]

Участникам совещания было предложено ответить на два вопроса: «Действительно ли единственным способом к упорядочению земского в западных губерниях хозяйства является введение в них земских учреждений?» и если да, то «желательно ли распространение на эти губернии Положения о земских учреждениях 1890 г. в полном объеме или следует «ограничиться... учреждением одних губернских земских собраний, с сосредоточением в них распорядительной власти по всем делам земского хозяйства губернии и образованием в уездах лишь исполнительных органов в той или иной форме?».[18] Таким образом, губернаторы могли принять решение и о введении в западных губерниях Положения 1890 г. в полном объеме.

После непродолжительного обмена мнениями участники совещания единогласно признали необходимость проведения земской реформы. Однако только ковенский, киевский и волынский губернаторы считали возможным учреждение земских собраний как в губерниях, так и в уездах. Из них один ковенский губернатор был за безоговорочное введение в своей губернии Положения 1890 г. в полном объеме. Остальные губернаторы с незначительными оговорками присоединились к проекту Министерства внутренних дел.[19] За немедленное введение в юго-западных губерниях Положения о земских учреждениях в полном объеме выступил генерал-адъютант Драгомиров. Он, кроме того, настаивал, чтобы выборы уездных гласных от частных владельцев производились в одном, общем для всех сословий, избирательном собрании, а к участию в них были допущены: крестьяне, принадлежавшие к составу сельских обществ уезда, если они владели в установленном размере землей или недвижимым имуществом, и уполномоченные от священнослужителей, владевшие в уезде либо церковной землей в размере, определенном в законах межевых и в законах о состояниях, либо установленным для частных собственников имущественным цензом. Должности председателей и членов земских управ, по мнению Драгомирова, следовало замещать не иначе как лицами русского происхождения.[20]

Генерал-адъютант Троцкий высказался против введения земских учреждений в какой бы то ни было форме в Северо-Западном крае. Он предлагал ограничиться только усовершенствованием органов земского хозяйства «путем расширения их полномочий и привлечения к участию в земском деле выборных представителей населения».[21] Так, вместо губернских и уездных распорядительных комитетов, Троцкий предлагал «учредить губернские и уездные по земским делам присутствия» под председательством в первом случае губернатора, а во втором - предводителя дворянства или «особого лица по назначению от правительства». В состав этих административных органов должны были войти ряд официальных лиц и гласные: от землевладельцев от 3 до 6 в уездные присутствия и по 2 от уезда - в губернские; от крестьянских обществ 2 в уездные и по одному от уезда в губернские присутствия. На тот случай, [99] если бы все-таки было принято решение о введении земских учреждений в Западном крае, Троцкий выставлял множество оговорок, которые должны были быть приняты.

Таким образом, Горемыкину все-таки не удалось добиться полного единодушия «на местах» в оценке даже компромиссного проекта реформы и в итоге развернувшейся полемики министр внутренних дел выступил с пространными «соображениями», внеся некоторые поправки и уточнения в первоначально подготовленный проект.[22] Горемыкин опять-таки подчеркнул, что отдельные отрасли земского хозяйства в западных губерниях находились в ведении административных учреждений, действовавших «независимо друг от друга». Единственным, связывавшим их звеном был губернатор. Служащие разного рода комитетов, комиссий и присутствий в большинстве своем далеко не всегда были знакомы с местными нуждами и потребностями, земское хозяйство не имело настоящих уездных исполнительных органов, они существовали «только на бумаге», я в результате «западные губернии в своем земско-хозяйственном развитии далеко отстали», по сравнению с теми, где действовало Положение о земских учреждениях.[23] Горемыкин, наконец, обращал внимание на то, что в западных губерниях не было «правильной раскладки повинностей между отдельными местностями и плательщиками», в результате чего, писал Горемыкин, «наименее состоятельные классы населения... несут тройное на земские надобности обложение, тогда как высшие - более достаточные - уплачивают один лишь губернский земский сбор и несут издержки на поставку лесных материалов для дорожных сооружений».[24]

Из этой характеристики земского хозяйства в западных губерниях Горемыкин, естественно, делал вывод, что необходимо либо создать там новые правительственные учреждения, «с приглашением или без приглашения в их состав представителей местного населения», либо ввести земские учреждения, применив Положение 12 июня 1890 г., но с изменениями, учитывающими местные особенности.

Сам Горемыкин выставлял себя принципиальным сторонником земских учреждений, утверждая, что системе административного управления присущ «недостаток хозяйственной инициативы». Он заявлял о необходимости передать управление земским хозяйством в руки «плательщиков местных земских сборов» и уравнять в западных губерниях его с «хозяйством городским», «управление коим уже с 1875 г. установлено там на основании городового положения, действующего и во внутренних губерниях империи».[25] [100]

Проект введения земских учреждений в Западном крае был составлен так, чтобы ограничить в них представительство польских помещиков. Для этой цели Горемыкин предлагал отказаться от установленного Положением 1890 г. порядка выборов по сословиям, а использовать Положение о земских учреждениях 1864 г., которое предусматривало выборы гласных на съездах: уездных землевладельцев, городских избирателей, а также выборных от сельских обществ. В Западном крае, за исключением Киева и Вильно, «владельцы недвижимого имущества» принадлежали в большинстве своем к еврейскому населению, не допускавшемуся к участию в делах земского хозяйства. Потому Горемыкин предлагал в западных губерниях «объединить в одном собрании и в одном съезде всех лиц, владеющих в пределах уезда как земельным, так и иным, кроме земельного, цензом, дающим право на участие в выборах», а на Киев и Вильно распространить порядок земского представительства, установленный для столиц и Одессы.[26]

Сосредоточение управления всей хозяйственной частью края только в губернских земских собраниях должно было служить этим же целям. «После долгого застоя разбудить сразу общественную жизнь как в губерниях, так и в уездах было бы неосторожно», - писал Горемыкин, - предлагая ограничиться в уездах созданием лишь исполнительных хозяйственных органов. Замысел Горемыкина состоял в том, чтобы вместо уездных земских собраний «организовать особые местные совещания», которые «являлись как бы местными комиссиями губернского земского собрания» и занимались предварительным рассмотрением уездных смет и других материалов. Особые совещания должны были состоять из губернских по данному уезду гласных и личного состава уездных земских исполнительных органов. Заседания совещаний должны были проходить под председательством уездного предводителя дворянства и носить строго деловой и непубличный характер.[27] Их созыв должен был предшествовать созыву губернских земских собраний и зависеть от него. Что же касается состава губернских земских собраний, то Горемыкин (речь об этом шла и в первоначальном проекте) считал необходимым ввести в состав губернских собраний в Западном крае целый ряд лиц, помимо тех, что были предусмотрены Положением 1890 г.

Так, предполагалось включить в состав губернского собрания городского голову, председателей уездных земских управ, если таковые будут образованы, или уездных земских агентов. Наконец, Горемыкин был за то, чтобы учесть предложение Драгомирова и приглашать в губернские собрания с правом решающего голоса представителя военного ведомства.

При выборах гласных от частных землевладельцев Горемыкин предлагал сохранить для западных губерний порядок, установленный действовавшим [101] Положением, однако он допускал возможность, в случае если это будет признано необходимым, и проведение двустепенных выборов.[28]

Сложнее обстояло дело с исполнительными органами земского управления губернскими и уездными земскими управами. Против создания уездных управ выступил Могилевский губернатор, предложивший заменить их агентами. Горемыкин не возражал категорически против такой возможности, он считал систему агентов более дешевой и применимой в «губерниях малокультурных», таких как Архангельская, Астраханская или Оренбургская.[29] Вместе с тем в западных губерниях министр настаивал на сохранении той же «в общих чертах» организации исполнительных земских органов, какая существовала в губерниях внутренних, т. е. должны были быть созданы «губернские и уездные земские управы в виде учреждений коллегиальных с возложением на первые общего руководства, а на последние непосредственного заведывания делами земского хозяйства в уездах».[30] Однако степень самостоятельности земских управ в западных губерниях (по сравнению с внутренними) предполагалось ограничить, а замещение должностей «председателей и членов земских управ как губернских, так, тем более, уездных, ближе стоящих к населению», производить «на первое, по крайней мере, время по назначению от правительства, а не по выбору собрания». Свободное избрание членов губернской и уездной земских управ, по закону состоявших на государственной службе, породило бы, по утверждению Горемыкина, «неимоверные на практике затруднения». «Высочайшие повеления», ограничивавшие замещение поляками должностей на государственной службе в западных губерниях «распубликованы не были, а были лишь преподаны к руководству министрам и местному в тех губерниях начальству».[31]

Председателей и членов земских управ в западных губерниях министр считал возможным вербовать из числа лиц, уже состоявших на государственной службе в должности членов от правительства в губернских распорядительных комитетах, непременных членов губернских и уездных по крестьянским делам присутствий, председателей съездов мировых посредников. При этом Горемыкин предлагал распространить на западные губернии порядок, установленный для Вятской, Олонецкой, Пермской и семи уездов Вологодской губерний, по которому в должность председателей и членов земских управ могли быть назначены лица, не имевшие имущественного ценза.[32]

В итоге соображения министра относительно введения земских учреждений в западных губерниях свелись к следующим пяти пунктам.

«1) Земские установления образуются, применительно к общим началам Положения 12 июня 1890 года, в составе губернских земских собраний и губернских, и уездных земских управ как исполнительных органов. [102]

2) Губернские земские собрания составляются из представителей от всех классов плательщиков земских сборов, избираемых от частных владельцев на уездных избирательных собраниях, а от крестьян, владеющих надельной землей, на волостных сходах.

3) В губернском земском собрании сверх положенного числа гласных участвуют: а) губернский предводитель дворянства, который председательствует в оном, в случае, если государю императору не благоугодно будет назначить для сего особое лицо; б) уездные предводители дворянства; в) председатель и члены губернской земской управы; г) городской голова губернского города; д) местные управляющие государственными имуществами и удельным округом; е) депутат от духовного ведомства, если епархиальное начальство признает полезным его назначить; ж) по делам, касающимся подлежащего уезда, председатель уездной земской управы или лицо, его заменяющее; и з) в тех из западных губерний, которые непосредственно примыкают к границе, представитель военного ведомства, если командующий войсками округа признает полезным его назначить.

4) Губернским земским собраниям представляется распорядительная власть, надзор за исполнительными органами и решение дел, отнесенных, на основании Положения о земских учреждениях 1890 г., а равно подлежащих уставов и узаконений, к предметам ведения губернских и уездных земских установлений.

5) Председатели и члены губернских и уездных земских управ, а равно заменяющие уездные земские управы агенты назначаются от правительства из числа лиц, отвечающих тем особым условиям, которые требуются для занятия в крае должностей по службе государственной, и по возможности владеющих в пределах губернии имущественным цензом».[33]

Горемыкин видел цель предстоящей реформы в продолжении уже предпринятых преобразований ради «окончательного, во всех отношениях слияния западных губерний с прочими коренными местностями Империи». Министр рассматривал реформу «как меру временную» и хотел сохранить за собою право обращаться к царю через Комитет министров с ходатайствами об образовании уездных земских собраний в тех уездах западных губерний, где это окажется возможным, и о подчинении «земских учреждений этих уездов, равно как и в целых губерниях, действию всех правил, установленных Положением 12 июня 1890 г.».[34]

В Киевской и Волынской губерниях оседло жило в своих имениях только 50% русских помещиков, а в остальных семи западных губерниях и того меньше - 40 %. Поэтому Горемыкин предлагал распространить на западные губернии правила, установленные (ст. 20) Положением о земских учреждениях 1890 г. для Вятской, Олонецкой, Пермской и семи уездов Вологодской губернии, разрешавшие участвовать в земских избирательных собраниях и избираться в земские гласные управляющим имениями, если они имеют соответствующие полномочия от владельца. По Положению о земских учреждениях 1 января 1864 г. крестьяне, владевшие [103] на правах собственности крупными участками земли (помимо надельной), пользовались правом участвовать в избирательном съезде уездных землевладельцев. Положением 12 июня 1890 г. этот порядок был отменен ради усиления сословного принципа при выборах в земство. Между тем по данным Министерства внутренних дел на 1897 г. крестьяне, имевшие вне надела участки земли в размере, дававшем «право непосредственного участия в земских выборах», составляли в «юго-западных губерниях более 10% общего числа землевладельцев», причем в подавляющем большинстве это были лица русского происхождения. Несколько иная картина наблюдалась в северо-западных губерниях, где крупное вненадельное землевладение было развито слабее, но и там среди этой категории крестьянства преобладали лица православного вероисповедания. Горемыкин был за то, чтобы допустить к участию в земских избирательных собраниях крестьян крупных собственников - владельцев недвижимого имущества.[35]

Отступление от сословного принципа при выборах в земские учреждения неизбежно сказалось в горемыкинском проекте и на определении размеров имущественного ценза для избирателей. По Положению о земских учреждениях 1864 г. размер земельного ценза, дававший право личного участия в избирательном съезде уездных землевладельцев, определялся пространством, соответствовавшим «установленным для данной местности ста душевым наделам». В выборах разрешалось участвовать владельцам заводов, фабрик или других хозяйственных заведений в уезде, оцененных не менее чем в 15 000 р. (что соответствовало стоимости 100-200 душевых наделов) или с годовым оборотом производства не ниже 6000 р.[36]

За четверть века, минувшую после земской реформы 1864 г., стоимость земли значительно возросла, поэтому норма земельного ценза для разных уездов несколько изменилась. Вместе с тем «из состава земельного ценза решено было исключить неудобные земельные угодья» и соответственно допустить понижение его размеров примерно на 10% для тех уездов, в которых имелось «более или менее значительное (свыше 9%) количество неудобных земель».[37] Учитывая эти перемены, Горемыкин считал, что в западных губерниях «главным основанием при определении... размеров земельного владения, которые могли бы давать право непосредственного участия в земских избирательных собраниях..., надлежит принять количество облагаемой земскими сборами земли, которое, по средним» в соответствующей губернии или уезде ценам, «соответствовало бы по стоимости норме, принятой для других видов недвижимостей, - т. е. 15 000 р.». Причем норму земельного ценза Горемыкин определял не ниже 100 десятин, в то время как киевский, подольский и волынский генерал-губернатор считал возможным, «в соответствии с местными ценами на землю» понизить размеры ценза до 80 или даже 65 десятин. Впрочем, при реальном пересчете на десятины земельный ценз в размере 100 десятин предполагалось установить только для трех уездов: [104] Звенигородского и Каневского Киевской губернии и Заславльского - Волынской. Максимальный ценз, достигавший 600 десятин, приходился на Мозырский уезд Минской губернии. В большинстве уездов преобладал ценз в размере от 150 до 250 десятин.[38]

При определении численного состава губернских земских собраний Горемыкин предлагал «принять за основание средний, примерно, комплект гласных, принятых для сих собраний в губерниях внутренних», т. е. от 40 до 65 человек. При этом количество гласных от избирательных собраний должно было быть определено, как и во внутренних губерниях, «в двойном приблизительно числе», по сравнению с гласными от сельских обществ, с тем чтобы предоставить «первенствующее в собраниях значение более развитым и образованным классам».[39] Горемыкин планировал ввести в действие правила о применении Положения о земских учреждениях 12 июня 1890 г. в тринадцати неземских губерниях с 1 января 1900 г. со всеми последующими изменениями в организации управления местным хозяйством.[40]

Детальная разработка проекта реформы и тщательное его обсуждение свидетельствовали о том, что Горемыкин надеялся его все-таки провести в жизнь, хотя и в сильно урезанном варианте. Однако эта надежда не оправдалась. Проект был провален при обсуждении в министерствах.

Безоговорочную поддержку он получил только в Министерстве земледелия и государственных имуществ. Военное министерство и Министерство путей сообщения тоже поддержали проект, ограничившись незначительными замечаниями частного порядка. Зато все остальные министерства высказались категорически против повой реформы. Министерство просвещения считало введение земств в Западном крае «несвоевременным» и выступило против того, чтобы подвергать Положение 1890 г. такой коренной ломке в случае, если бы было принято решение о его распространении на окраинные губернии. Министерство юстиции также порицало проект за очень существенные отступления от Положения 1890 г. Государственный контроль «не возражал против осуществления» реформы в Астраханской, Оренбургской и Ставропольской губерниях, но был против введения земств в девяти западных губерниях по соображениям политическим. Министерство императорского двора и уделов придерживалось такой же точки зрения, но считало необходимым произвести реорганизацию местного хозяйства во внеземских губерниях, оставив в руках правительства контроль над земскими повинностями и преобразовав только органы, «заведывавшие этим делом, изменив их состав, допустив в губернские и уездные учреждения некоторое небольшое число членов по избранию от землевладельцев и крестьян и значительно расширив самостоятельность уездных учреждений, теперь не имеющих никакого значения».[41]

Категорически высказалось против реформы земско-хозяйственного управления в неземских губерниях как основанной на выборных началах [105] ведомство православного вероисповедания. «Наше население не подготовлено к самоуправлению», - заявил обер-прокурор Синода Победоносцев.[42] Решающее значение для провала проекта Горемыкина имела позиция министра финансов Витте, в общем совпадавшая с позицией Победоносцева. Витте выступил с серией отзывов, направленных против проекта.

22 апреля 1898 г. Горемыкин послал Витте для заключения проект представления в Государственный совет о введении земских учреждений в Архангельской губернии. С нее Горемыкин собирался начать проведение своей реформы. Витте ответил только 9 декабря, заявив, что «реформа не может привести к улучшению в состоянии земского хозяйства Архангельской губернии».[43]

Два дня спустя, 11 декабря, в следующем письме Витте высказал «принципиальные соображения о нежелательности территориального распространения земских учреждений, находя и самый способ осуществления реформы... неудобным во многих отношениях». Сосредоточение всего земского хозяйства в губернских организациях должно было, по заявлению Витте, создать «почву для нежелательной и вредной борьбы в губернском земском собрании представителей отдельных районов». Не избрание (как это было предусмотрено Положением 1890 г.), а назначение правительственной властью членов и председателей земских управ, свидетельствующее о «недоверии правительства к политической благонадежности населения» могло только «возбудить» у него «враждебное чувство к земскому управлению вообще и к исполнительным его органам в особенности». Витте пытался доказать, что «стоимость земского управления должна значительно возрасти» с проведением горемыкинского проекта в жизнь и предлагал просто «упорядочить ход местного управления и хозяйства», а для этой цели создать при Министерстве финансов особую комиссию.[44] Однако главным образом Витте повел критику проекта Горемыкина с позиций «принципиальных» соображений.

14 декабря 1898 г. Витте подготовил специальную печатную записку - «Объяснения министра финансов на записку министра внутренних дел о политическом значении земских учреждений», - размножив ее в большом числе экземпляров.[45] В записке доказывалось, что «самоуправление не соответствует самодержавному строю государства», и «строю русского государственного управления, до введения земских учреждений, были чужды начала самоуправления».

Таким образом, Витте, как и Победоносцев, поставил свои возражения Горемыкину сразу же на политическую почву, представив в историческом разрезе борьбу сторонников и противников самоуправления. Важным этапом этой борьбы Витте назвал 1880 г., когда «вопросом дня» стали пути развития местного самоуправления, а в правительственных сферах, «в печати и в обществе» «высказывались два противоположных взгляда» на этот вопрос. Одни (к ним Витте относил либеральные органы [106] печати и большинство членов Особой комиссии для составления проектов местного управления под председательством М. С. Каханова), «указывая на незаконченность» земской реформы, требовали более широкой постановки местного самоуправления. Другие (консервативные органы печати и меньшинство кахановской комиссии) указывали на «раздвоение власти» в местном управлении, на то, что земства заняли положение «государства в государстве», и в итоге требовали подчинения земств органам правительства.

Сочувствие Витте сторонникам этого направления не могло вызывать сомнения, ибо в заключительной части записки министр финансов четко сформулировал свое отношение к земской реформе: «1. На те губернии, в коих не введено еще положение о земских учреждениях, действие такового не распространять. 2. Преобразовать местное управление, как тех губерний, в коих введено Положение о земских учреждениях, так равно и тех, в коих оно не введено: причем в этих последних для заведывания хозяйственной частью образовать особые правительственные органы, с привлечением к участию в них представителей населения».[46]

Таким образом, Витте не только отклонял проект Горемыкина, но и призывал к пересмотру управления земским хозяйством и в тех губерниях, где уже действовало Положение 1890 г. Он доказывал, что «земство не может считаться образцовым учреждением для местного хозяйства и вовсе не представляется единственной целесообразной формой» его ведения, а с успехом может быть заменено особыми правительственными органами. «По моему убеждению, - писал Витте, - то ходячее мнение, что нельзя вести хозяйства посредством чиновников, есть устаревший афоризм... еще 20 лет тому назад никто не предполагал возможности ведения казною такого сложного хозяйства, как хозяйство железнодорожное, никто не допускал мысли о введении винной монополии... В руках самодержавного монарха нет недостатка в средствах, чтобы привлечь на службу государству лучшие силы страны, с сохранением того порядка управления, который соответствует политической идее, лежащей в основе самодержавия, и потому вовсе нет необходимости прибегать к формам управления, существующим при других политических условиях и им соответствующим».[47] Предлагая подменить земскую систему управления хорошо организованным бюрократическим аппаратом, министр финансов стремился распространить общие принципы своей экономической политики на управление местным хозяйством в губерниях и одновременно рекламировал ее как универсальное средство для укрепления экономического могущества самодержавия, не затрагивавшее в то же время его политических основ. Своей запиской министр финансов втягивал министра внутренних дел в полемику на общеполитическую тему.[48]

К февралю 1899 г. в Хозяйственном департаменте Министерства внутренних дел была подготовлена новая записка для Горемыкина. Она не [107] имела общего названия, но уже заглавие первого раздела «Местное самоуправление как основание государственной администрации России» свидетельствовало и о ее направленности и о том, что это ответ министру финансов. Впрочем, автор записки отмечал, что термин «самоуправление» «не имеет юридической определенности» и толковал его весьма расширительно. Он упрекал министра финансов в том, что тот ограничивал «понятие самоуправление распространением его только на земские и городские учреждения» и исключал из этой категории «самоуправление крестьянское и казачье, которым в отношении суда и полиции подчиняются и лица других состояний, но также и другие чисто сословные союзы: дворянские, мещанские и ремесленные общества».[49]

Посвятив специальный раздел своей записки «соображениям министра финансов о несовместимости местного самоуправления государственному строю России», Горемыкин обвинил Витте в попытке представить земскую реформу 1864 г. как результат «молчаливого заговора... сторонников конституционного режима - против оснований государственного строя России». «Местное самоуправление не стоит в противоречии с началом самодержавной монархии, - возражал министру финансов Горемыкин, - какова бы ни была форма устройства... государства... Органы местного самоуправления получают свои полномочия в конечном выводе из того же источника, как и органы бюрократические, т. е. от закона и центральной власти».[50] Горемыкин далее писал, что Витте рассматривает самодержавную монархию через «конституционные очки», смешивает местное самоуправление, относящееся к области «верховного правления», и «народное представительство», что в основу составленной в Министерстве финансов записки положена книга некоего Свешникова «Основы и пределы самоуправления» (СПб., 1892), книга сомнительных, с точки зрения науки, достоинств и не допущенная к защите в качестве магистерской диссертации юридическими факультетами обоих столичных университетов.

Полемизируя с Витте, Горемыкин ссылался на авторитеты Б. Н. Чичерина, А. Д. Градовского и даже К. Маркса, процитировав как «справедливое замечание» отрывок из его письма к Н. К. Михайловскому о том, что «события поразительно аналогичные, но происходящие в среде исторически различной, приводят к результатам совершенно несходным».[51] Ералаш из цитат служил одной цели: доказать самобытность русского самодержавия, укоренившегося «на глубоких нравственно-религиозных основах». Самобытность эту Горемыкин усматривал в том, что с конца XV в. исчезли «последние признаки политической обособленности северно-русских народоправств - Новгородского и Псковского, а с тем вместе [108] и идея властного участия народа в делах верховного управления. С той поры... цари и великие князья московские и императоры всероссийские ни с кем не разделяли уже полноты своей власти. Россия не знала ни феодализма, ни сословий, в смысле политических сил - не было в ней и быть не могло той борьбы их между собою и своим государем, которая создала на Западе Европы конституционный режим. Духовная власть никогда не соперничала... со светской, и церковь... не имела, подобно западной, политических притязаний».[52]

От рассуждений, что «русская история не знает ни одного восстания против власти в пользу народных политических прав», а знает только «бессильные поползновения ограничить царскую власть в пользу боярства при Иоанне IV, при Михаиле Федоровиче, при восшествии на престол Анны Иоанновны», и, наконец, «была безумная попытка, поддержанная обманутыми солдатами, при восшествии на престол Николая I», Горемыкин приходил к заключению, заимствованному из письма К. С. Аксакова 1855 г. Александру II: «...русский народ есть народ не государственный, т. е. не стремящийся к государственной власти, не желающий для себя политических прав, не имеющий в себе даже зародыша народного властолюбия».

Один из разделов записки Горемыкина представлял собою исторический очерк, построенный на тезисе, что «строю русского государственного управления всегда присущи были начала местного самоуправления». Причем «первоначальной по времени формой» местного самоуправления в России были названы «губные» учреждения XVI столетия. Опираясь опять-таки на славянофилов - братьев И. С. и К. С. Аксаковых, А. С. Хомякова и Ю. Ф. Самарина, - Горемыкин делал вывод, что, за исключением «небольшого промежутка переходного времени в половине XVIII века», местное самоуправление было характерной чертой государственной жизни России.[53]

Освобождение крестьян привело к учреждению земства, однако, с самого начала не были выработаны общие уставы, «определяющие собою содержание, цели и способы земской деятельности». «Материальная незавершенность созданных в 1864 году законоположений о земстве, - писал Горемыкин, - и является ключом к правильному пониманию и надлежащей оценке как административной, так и чисто хозяйственной деятельности земств». Именно «отсутствие общих руководящих начал в деятельности земских учреждений» побудило самих земцев к стремлению учредить печатные органы «для разработки важнейших вопросов земского дела» и ходатайствовать с этой же целью «о разрешении съездов представителей земств разных губерний для совместного их обсуждения».[54] Горемыкин не писал об этом прямо, но у читателя должно было создаться впечатление, что «отсутствие руководящих начал в деятельности земских учреждений» как раз подталкивало их к политической деятельности, а попытки Министерства внутренних дел «упорядочить» земское хозяйство препятствовали этому. Но мероприятия Министерства [109] внутренних дел, «принимавшиеся последние годы к упорядочению местного управления, не встречали... сочувствия со стороны финансового ведомства».[55] Теоретические рассуждения о преимуществах казенного (чиновного) или земского (общественного) управления на местах перемежались в записке с жалобами на Министерство финансов, свидетельствовавшими о затянувшейся распре между министрами.

Отстаивая развитие земского хозяйства на местах, Горемыкин находил неубедительными ссылки Витте на практику казенного железнодорожного хозяйства и винную монополию как на примеры успешного решения крупных экономических проблем исключительно средствами государственного вмешательства. Министр внутренних дел ставил под сомнение бесспорный успех и того, и другого эксперимента, твердя одно, что «каковы бы ни были... предположения о возможных успехах деятельности казенных управлений в области хозяйственной, ...деятельность эта, где ей приходилось конкурировать на одинаковых условиях с деятельностью органов земского или городского самоуправления, по результатам своим стояла ниже последнего». Горемыкин, конечно, не мог отказать себе в удовольствии привести в поддержку этой своей точки зрения высказывания Витте двенадцатилетней давности, когда тот преуспевал на ниве частного предпринимательства в Обществе Юго-Западных железных дорог и отстаивал идею эксплуатации железных дорог не казною, а «частными обществами под деятельным контролем правительства». Горемыкин ссылался теперь на эти суждения Витте как на справедливые и свидетельствовавшие о том, что «причина нестроения» местного хозяйства, равно как и государственного, кроется «в отсутствии надлежащего опыта и твердо установившихся административных и финансовых традиций».[56] Так, опираясь на прежние высказывания Витте, Горемыкин пытался опровергнуть один из направленных против реформы тезисов министра финансов о хозяйственной несостоятельности земств, доказанной опытом 60-70-х гг., и еще раз призывал не откладывать реформу на основании имеющихся недостатков в практике деятельности земств или несовершенстве «действующих законоположений» о них.

Заключительная часть записки была посвящена политическому значению введения земских учреждений в Западном крае и государственному значению вопроса о местном самоуправлении. Политическое значение реформы Горемыкин видел в сближении Западного края, «колыбели русской народности, русской государственности, языка и веры» с внутренними губерниями. «Когда говорят о политическом значении проектируемого мероприятия, - писал он, - в смысле опасений, вызываемых возможностью усиления через посредство его польского в крае влияния, то обыкновенно упускают из виду другую политическую же его сторону - укрепление им русского в крае влияния и сплочение этого края через посредство земских учреждений с коренными местностями России... Поднять низшие классы русского населения из векового экономического [110] и нравственного принижения, поставить их на равноправную ногу с господствовавшим дотоле враждебным нам элементом и оживить в массе народа сознание неразрывной связи с общим отечеством - вот те цели, которые уже тридцать с лишним лет являются предметом неусыпных забот правительства».

Наконец, Горемыкин отстаивал государственное значение самоуправления, подчеркивая, что «основой действительной силы всякого государства, какова бы ни была его форма, есть развитая и окрепшая в самодеятельности личность».[57]

На этот раз Витте ответил Горемыкину пространным литературным сочинением «Объяснения министра финансов на записку министра внутренних дел о политическом значении земских учреждений», составленным при участии ближайших своих помощников А. И. Путилова, Н. Н. Кутлера и П. П. Цитовича, отпечатанным типографским способом и с грифом «Совершенно секретно».[58]

Витте выступил с теми же идеями, что и прежде, однако новая записка носила двусмысленный характер, нападки на земские учреждения потонули в ней в обилии рассуждений и цитат, часто заимствованных из произведений либерального толка. Уже одно это обстоятельство и непомерно большой объем записки свидетельствовали о том, что это документ не рабочего характера, и предназначен скорее для публики, несмотря на объявленную его конфиденциальность. После того как в правящих сферах Горемыкин был уже выставлен защитником земства и либералом, Витте должен был позаботиться о том, чтобы в «обществе», куда проникли слухи о «принципиальном разногласии» министров, не приобрести репутацию сторонника полного упразднения земства и замены его «строго-бюрократическими учреждениями.[59] Поэтому он спешил теперь объявить своему читателю, что «ни упразднения земских учреждений, ни какой-либо ломки существующего порядка он не предлагал и не предлагает», а считает необходимым «реформировать лишь то, что признается устаревшим и предназначено к реформе, именно... правительственную администрацию и управление хозяйственной частью в губерниях неземских».[60]

Впрочем, такой осведомленный и проницательный свидетель литературного поединка Горемыкина и Витте, как Куломзин, допускал, что к составлению записки против Горемыкина Витте мог вполне «подстрекнуть» и сам Николай II, «любивший ссорить своих министров и считавший этот прием верхом дипломатического искусства». Однако Куломзин признавал, что ему до конца не ясны мотивы, побудившие Витте в компании с Победоносцевым и Дурново выступить против земской реформы Горемыкина.[61] [111]

В известной мере ответ на этот вопрос можно найти в переписке Витте с Победоносцевым в самый разгар их совместной войны против министра внутренних дел. Антигоремыкинская записка Витте получила одобрительный отзыв Победоносцева. Однако он находил недостаточно категоричными выводы, сделанные в записке, и считал, что Витте, разобрав «по косточкам земские учреждения» и «показав всю их несостоятельность», имел основания заявить о необходимости «не только остановить дальнейшее территориальное развитие такого учреждения», как земство, но «исправить его и поставить на верную почву».[62] От Витте ждали не только критику горемыкинского проекта, но и программу ликвидации существовавших земских учреждений. И Витте предложил ее. Он соглашался с Победоносцевым, что «терпеть нынешнее земство нельзя», но «не вводить земства... нетрудно», а «искоренение земства там, где оно существует..., дело потруднее», и «тут нужна не борьба с земством, а твердая программа действий, которая в результате делала бы земство излишним». «Нужно прежде всего заняться устройством провинциальной администрации, - пояснял Витте Победносцеву свой план действий. - Покуда не будет организовано связное административное управление губернией и уездом, ничего серьезного с земством не поделаешь. Для того, чтобы его уничтожить, нужно его чем-либо заменить, - нельзя же его заменить екатерининскими провинциальными учреждениями. Попутно с этой задачей нужно организовать, не на допотопных началах, хозяйство в неземских губерниях. Если бы этим делом с умом и характером занялись и устроили бы, соответственно современным задачам, провинциальное правительственное управление вообще, и в частности в неземских губерниях, то тогда будет легко уничтожить земство, ибо вместо него будет что поставить». Витте считал, что «в 2-3 года» можно было создать в неземских губерниях более совершенную хозяйственную организацию, чем в земских. Витте утверждал, что «на Западе» самоуправление «побороло единовластие главным образом потому, что правительство не сумело держать организацию своей администрации на высоте современных нужд». «Жизнь шла вперед, а администрация не совершенствовалась... У нас делается нечто подобное, - резюмировал Витте свои рассуждения».[63]

Совершенно секретная записка Витте приобрела широкую известность. В мае 1901 г. она была напечатана в Штуттгарте научно-популярным журналом «Заря», издававшимся редакцией «Искры», с предисловием П. Б. Струве, скрывшимся под псевдонимом Р. Н. С.[64] В. И. Ленин [112] откликнулся на эту публикацию статьей «Гонители земства и Аннибалы либерализма».[65] Она была написана по горячим следам, в июне 1901 г., и В. И. Ленин подверг в ней резкой критике не только земскую политику царского правительства, но и либеральные взгляды П. Б. Струве и его единомышленников. Назвав записку Витте «обвинительным актом против земства»,[66] В. И. Ленин обратил внимание на то, что она «сводит данные нескольких нелегальных произведений (Кеннана, Драгоманова, Тихомирова)»,[67] причем ее автор «частенько не указывает, что он списывает Драгоманова».[68]

К тому времени, когда записка Витте сделалась объектом общественного внимания, поединок министров стал уже достоянием истории. Витте «ссадил Горемыкина» еще в октябре 1899 г., рассказав царю о сношениях того «с сэром Джаксоном, английским капиталистом, поддерживавшим взятками проведение петербургского метрополитена»[69].

Отставка Горемыкина и провал его проекта земской реформы отнюдь не означали, что правительство решило ничего не менять в системе управления неземскими губерниями. В правящих кругах по-прежнему считали, что порядок заведывания земским хозяйством, определявшийся для этих губерний уставом о земских повинностях 1857 г., не соответствовал требованиям времени как с административной, так и с фискальной точек зрения. Поэтому, заняв пост министра внутренних дел, Сипягин сразу же противопоставил проваленному горемыкинскому новый проект земской реформы.

Сипягин представлял дело так, что немедленно после его назначения именно сам Николай II распорядился «обратить особое внимание на необходимость скорейшего приведения к окончанию вопроса о преобразовании местного хозяйственного управления» в западных и окраинных губерниях. В ответ на это требование Сипягин заявил, что, по его мнению, введение там «учреждений, основанных на выборном начале, является преждевременным». Тогда Николай II поручил министру разработать «проект, основанный на началах предоставления заведывания делами земского хозяйства учреждениям правительственным при некотором лишь участии местных людей по назначению МВД». Он был подготовлен «совместными трудами Министерства внутренних дел и финансов» и доложен императору. Тот согласился с проектом и распорядился передать его на обсуждение Особого совещания. В таком виде история появления сипягинского проекта была представлена членам Особого совещания, созванного под председательством министра внутренних дел в конце апреля [113] 1901 г.[70] Хотя Сипягин только упомянул, что новый проект реформы готовился совместно с Министерством финансов, ни у кого из тех, кто был знаком с историей провала проекта Горемыкина, не должно было быть и тени сомнения в том, что они на этот раз имеют дело с документом, составленным на основании антигоремыкинских записок Витте.

Проект Сипягина предусматривал сохранение в Архангельской, Астраханской, Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской, Оренбургской, Подольской, Ставропольской губерниях управления земскими делами за правительственными учреждениями. Однако их устройство должно было быть коренным образом изменено, а в их состав привлечены представители местного населения.

Управление земским хозяйством должно было быть сосредоточено: в Губернском земском комитете, уездных земских комитетах, губернской земской управе и осуществляться земскими уполномоченными в уездах.

В Губернский земский комитет как распорядительный орган под председательством губернатора должны были входить представители ведомств, предводители дворянства, непременные члены Губернского по городским делам присутствия и Губернского присутствия, члены Губернского исполнительного учреждения по делам земского хозяйства, городской голова губернского города и, наконец, земские гласные, назначаемые на три года министром внутренних дел от каждого уезда в количестве от одного до пяти человек «из местных жителей, владеющих в пределах уезда недвижимым имуществом или торгово-промышленным заведением».[71]

Уездные земские комитеты должны были быть созданы «для подготовительного обсуждения некоторых важнейших дел земского хозяйства» под председательством уездного предводителя дворянства и с участием земских начальников, податных инспекторов, других представителей уездной администрации, а также земских гласных «от уезда и от 1 - 5 волостных старшин по назначению губернатора».

Губернская земская управа должна была выполнять функции коллегиального исполнительного органа, а единоличными представителями ее в уездах должны были стать земские уполномоченные.

Компетенция всех этих земских комитетов и управ не была строго определена, однако предполагалось, «в видах децентрализации земского управления», расширить ее до пределов, предоставленных административным [114] органам, действовавшим «на основании положения о земских учреждениях».[72]

Сипягин намерен был несколько ослабить государственный контроль за земским хозяйством. Однако для «предварительного рассмотрения представляемых министру внутренних дел смет и раскладок, проектов операционных планов дорожного хозяйства и вообще дел по земскому управлению», решавшихся по соглашению между министрами внутренних дел и финансов, при Хозяйственном департаменте Министерства внутренних дел должен был быть образован Центральный земский комитет под председательством директора этого департамента. В состав Центрального земского комитета должны были войти, кроме того, по два постоянных представителя от Министерства внутренних дел и Министерства финансов, а также чиновники из других ведомств.

На первом же заседании Соединенных департаментов Государственного совета Сипягин заявил, что хотя его проект «может быть далек от совершенства», но он «никогда не отступит от положенных в основание его начал» и «глубоко убежден, что в 13 губерниях выборов в настоящее время допустить невозможно, так как в них нет элементов, обеспечивающих правильную деятельность выборных учреждений». Непримиримая позиция министра внутренних дел встретила безоговорочную поддержку со стороны министра финансов. Витте также заявлял, что «допущение в этих губерниях выборного начала он считал бы политической ошибкой».[73] Министр финансов воспользовался обсуждением сипягинского проекта, для того чтобы пропагандировать государственное начало в экономической политике. «В настоящее время правительство вполне успешно эксплуатирует свыше 30 тыс. верст железных дорог, - заявлял Витте, - производит громадные операции по казенной продаже питей, и этим, кажется, доказана возможность производить самые сложные хозяйственные операции правительственными органами».[74]

В Министерстве финансов были составлены по поручению Витте справки, содержавшие данные в поддержку проекта Сипягина и дискредитировавшие уже проваленный проект Горемыкина.

В одной из справок, в частности, приводилась резолюция Николая II на всеподданнейшем отчете гродненского губернатора за 1897 г.: «По-моему, введение земских учреждений в западных губерниях несвоевременно». В ней составители справки видели «в высшей степени верную оценку» опасений за устойчивость политического положения в западных губерниях.[75]

Поддерживая проект Сипягина, Витте рассчитывал, очевидно, с помощью намечавшихся преобразований значительно увеличить обложение в неземских губерниях и тем самым ликвидировать разницу в экономическом положении между ними и губерниями земскими, еще раз доказав возможности государственного начала в экономической политике. Эти намерения министров финансов и внутренних дел обратили на себя внимание [115] членов Государственного совета. Так, Н. М. Чихачев, выступивший против проекта Сипягина, заявил, что «главная цель его направлена к предоставлению легкой возможности повысить обложение на земские надобности до тех пределов, до которых оно доведено в губерниях, где введено Положение о земских учреждениях».[76] У некоторых из участников заседания возникло опасение, что министр внутренних дел вообще задумал в перспективе подменить земскую систему хозяйствования казенной, и «проектируемое земское управление должно заменить со временем земские учреждения по Положению 1890 г.» Сипягину пришлось заявить, что «никогда у него не возникало мысли об упразднении действующих десятки лет земских учреждений и что он полагает, что едва ли в России найдется когда-либо министр внутренних дел, который решится предложить подобное упразднение».[77]

Несмотря на то что на этот раз проект земской реформы проводился единодушными усилиями двух самых влиятельных министров, он не встретил безоговорочной поддержки в Государственном совете. Против проекта Сипягина выступили 16 членов Государственного совета (Н. М. Чихачев, А. Н. Куропаткин, Д. Ф. Кобеко, Н. В. Шидловский и др.) - сторонников распространения на 13 губерний Положения о земских учреждениях 1890 г. «с некоторыми, обусловленными местными особенностями, изменениями, но без нарушения главных его начал». По мнению этой группы, «недостаточность» среднего и крупного землевладения, а также слабое «развитие платежных сил» в Архангельской, Астраханской, Оренбургской и Ставропольской губерниях не должны были служить препятствием к введению в этих губерниях земского положения, ибо по уровню своего развития они не уступали земским губерниям Вятской, Олонецкой и Пермской. Противники сипягинского проекта не видели также достаточно серьезных оснований против введения земских учреждений в полном объеме в девяти западных губерниях или «по крайней мере в некоторых из них».[78]

Однако проект Сипягина получил поддержку со стороны 25 членов Государственного совета, в том числе Д. С. Сольского, Э. В. Фриша, С. Ю. Витте, заявивших, что Министерство внутренних дел «не отказывается от мысли о возможности в более или менее близком будущем применить Положение 12 июня 1890 г. на общем основании и к 13 губерниям [116] окраинным и западным», но что в «данный момент» они «еще не подготовлены к подобной реформе».[79]

Отложив окончательное решение этого в сущности основного вопроса о характере проведения земской реформы до Общего собрания Государственного совета, Соединенные департаменты приступили к рассмотрению все-таки самого проекта Сипягина, исходя из того, что он скорее всего будет поддержан большинством. Однако и по существу сипягинского проекта среди членов Государственного совета возникли многочисленные разногласия. Мнения разделились даже относительно названия новых органов управления земским хозяйством. Только одиннадцать членов Государственного совета согласились с предложенными Сипягиным названиями: губернские и уездные земские комитеты, губернская земская управа, земские уполномоченные и земские гласные. 28 членов Государственного совета высказались за то, чтобы название новых учреждений и должностей соответствовало их казенному духу, а именно: губернские и уездные по делам земского хозяйства присутствия, губернские и земские хозяйственные комиссии, уездные чиновники по земским делам и члены губернских и уездных по делам земского хозяйства присутствий.[80] Разногласия возникли по поводу того, должны ли земские гласные (представители местного населения) пользоваться правом совещательного или решающего голоса, по многим вопросам о порядке составления и утверждения земских смет и раскладок, а также об их исполнении.[81]

Все эти разногласия должны были быть вынесены на обсуждение Общего собрания Государственного совета. Однако покушение Балмашева в Мариинском дворце 2 апреля 1902 г., оборвавшее жизнь Сипягина, отразилось на судьбе подготовлявшейся реформы. Положение об управлении земским хозяйством было задержано новым министром внутренних дел В. К. Плеве. Поддержав основную идею сипягинского проекта, Плеве внес в него существенные поправки. Главное состояло в том, что Плеве сразу же исключил из проекта реформы Архангельскую, Астраханскую, Оренбургскую и Ставропольскую губернии, так как «население этих губерний», с его точки зрения, не могло «быть признано достаточно созревшим для той хозяйственной организации, которая предполагалась проектом Министерства внутренних дел».[82]

Новое Положение должно было быть введено в 1903 г. в Витебской, Минской и Могилевской губерниях, «а затем, по мере удобства, и в остальных шести западных губерниях».[83] Итак, по замыслу Плеве проект Сипягина должен был быть принят, но только в урезанном масштабе. 7 декабря 1902 г. предложения Плеве были рассмотрены в заседании Соединенных департаментов. С учетом внесенных им поправок были изменены [117] и журнал заседания,[84] и проект Положения об управлении земским хозяйством, выработанные при жизни Сипягина.[85]

24 февраля 1903 г. Журнал Соединенных департаментов был вынесен на обсуждение Общего собрания Государственного совета. 20 его членов, в том числе опять-таки Чихачев, Куропаткин, Кобеко, Шидловский, высказались за то, чтобы поручить министру внутренних дел подготовить проект о введении в западных губерниях (об Архангельской, Астраханской, Ставропольской и Оренбургской губерниях речь уже не шла) общего положения о земских учреждениях.[86] Однако 41 участник заседания, в том числе великие князья Михаил Николаевич, Михаил Александрович, Алексей Александрович и Александр Михайлович, а также Витте, Горемыкин, Сольский поддержали проект Плеве, оперируя аргументами и данными, содержавшимися в записках, подготовленных Министерством финансов, о национальном составе крупных землевладельцев Западного края.

Министр внутренних дел говорил, с одной стороны, о необходимости усовершенствовать и само Положение 1890 г. как не обеспечивавшее «правильного представительства в земских собраниях», а с другой - и о возможности в более или менее близком будущем применить его на общем основании к девяти западным губерниям.[87] 2 апреля 1903 г. царь утвердил Положение об управлении земским хозяйством в девяти западных губерниях. В течение 1903 г. оно должно было быть введено только в трех губерниях: Витебской, Минской и Могилевской. Время проведения реформы в остальных шести губерниях поручалось определить самому министру внутренних дел.[88] Управление всем земским хозяйством должно было перейти в распоряжение вновь образованных губернских и уездных комитетов, а также губернской и уездной управ по делам земского хозяйства. Губернские комитеты были облечены распорядительной властью, в то время как уездные комитеты должны были созываться для «подготовительного обсуждения важнейших дел земского хозяйства».[89] Исполнительная власть возлагалась в губерниях на губернские, а в уездах - на уездные управы. Председателем губернских комитетов назначался губернатор. В их состав должны были входить губернский предводитель дворянства, управляющий казенной палатой, начальник управления земледелия и государственных имуществ, представитель удельного ведомства (в тех губерниях, где имелись удельные земли), уездные предводители дворянства, непременный член Губернского по городским делам присутствия, непременные члены губернского присутствия (или Губернского по [118] крестьянским делам присутствия), председатель и члены Губернской управы и городской голова.

Кроме того, в состав Губернского комитета должны были входить сроком на три года и с правом решающего голоса земские гласные по два от каждого уезда (министр внутренних дел мог увеличить их число до пяти). Земскими гласными могли быть только лица, постоянно жившие в уезде. Они сами или их жены или родители в течение по меньшей мере трех лет должны были владеть в пределах уезда «обложенным на земские повинности недвижимым имуществом или торгово-промышленным заведением». Земские гласные назначались министром внутренних дел по представлению губернатора, согласованному с губернским и уездным предводителями дворянства. Гласные должны были исполнять свои обязанности (т. е. участвовать в обязательном годичном и созываемым по мере надобности собраниях губернских комитетов) безвозмездно. Если же гласные были из крестьян, то на них распространялись льготы, установленные по ст. 179 Общего положения о крестьянах.[90]

Уездный комитет по делам сельского хозяйства под председательством уездного предводителя дворянства состоял из всех земских начальников и податных инспекторов уезда, уездного исправника, местных представителей ведомства государственных имуществ и удельного ведомства, инженера по дорожной части, городского головы, земских гласных от уезда, непременных членов уездной управы и из волостных старшин уезда от двух до пяти чаловек, назначенных губернатором.[91]

В Губернскую управу входило, помимо председателя, всего три члена (все по назначению министра внутренних дел). Уездные же управы должны были быть образованы под председательством уездного предводителя дворянства и состоять из уездного исправника, одного из податных инспекторов, двух земских гласных от уезда из числа входивших в губернский комитет и непременных членов управы, назначенных губернатором.

Земские сметы и раскладки решено было составлять на год. В первый год они должны были быть представлены министром внутренних дел по соглашению с министром финансов на утверждение Государственного совета. В дальнейшем же Государственный совет должен был рассматривать земские сметы лишь в исключительных случаях.[92]

Весь контроль за земским хозяйством в западных губерниях фактически был сосредоточен в руках министра внутренних дел. При Хозяйственном департаменте министерства в течение 1903 г. должно было быть учреждено специальное совещание по земским делам под председательством директора Хозяйственного департамента из двух членов от Министерства внутренних дел и двух членов от Министерства финансов.[93]

Положение 2 апреля 1903 г. явилось как бы итогом многолетней полемики по поводу возможности введения земских учреждений в западных [119] и окраинных губерниях Российской империи. И это только подчеркивало убожество проведенной Плеве реформы, а также неспособность правительства разрешить проблему местного самоуправления. «История этой реформы, - писало „Освобождение" (1903, № 24), - с полной ясностью обнаруживает неудержимый упадок государственного смысла самодержавия и окончательное вырождение правящей бюрократии».

В истории подготовки земской реформы быть может даже в большей степени, чем в других подобного рода опытах правительства, проявилось его реформаторское бессилие и отразилась непоследовательность в проведении внутриполитического курса.

В основе проекта Горемыкина лежала идея развития местного самоуправления, и в своем первоначальном виде он представлял собой попытку просто распространить Положение 1890 г. на неземские губернии. Законодательная инициатива Горемыкина возникла при поддержке Николая II, к концу 1897 г., впрочем, изменившего свою позицию. Решительными противниками развития местного самоуправления выступили Победоносцев, Дурново и Витте. Министр финансов не только выдвинул свой проект организации местного управления, но и способствовал отставке Горемыкина. Назначение вместо него Сипягина, казалось, создало условия для реализации замысла Витте. Однако реально в намеченном направлении новому министру внутренних дел и министру финансов удалось провести только одно антиземское законодательство - временные продовольственные правила 12 июня 1900 г., в результате чего продовольственное дело было изъято из ведения земств. Это законодательство было встречено в либеральной печати как попытка «омертвить деятельность земства по принятию различных мер, направленных на предупреждение неурожаев, и, таким образом, подготовить почву для полного уничтожения земства, как нежелательного элемента в общей системе государственного управления».[94] Большего в своей земской политике Витте сделать не успел. Гибель Сипягина и восхождение звезды Плеве лишило Витте возможности даже поставить задуманный им эксперимент, а плодами его и Сипягина законодательного творчества воспользовался Плеве. Что же касается нового министра внутренних дел, то в его планы вовсе не входило распространение экономической политики Витте на систему местного управления, и введенное им в действие положение 2 апреля 1903 г. представляло не только урезанный вариант сипягинского проекта, но и лишенный того смысла, который в него вкладывал Витте. [120]

[1] Дневник военного министра А. Н. Куропаткина. Копии 1897-1902 гг. - ЦГВИА СССР, ф. 165, oп. 1, д. 1871, л. 63 и об.

[2] Там же.

[3] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 65-66.

[4] См.: Записка «О преобразовании учреждений, ведающих делами земского хозяйства в губерниях: Архангельской, Астраханской, Виленской, Витебской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской, Оренбургской, Подольской, Ставропольской» 22 авг. 1901 г. - ЦГИА СССР, ф. 1149, оп. 13, д. 246, л. 1.

[5] В начале 90-х гг. число гласных дворян в уездных собраниях составляло более 55%, а в губернских - 89.5%, крестьянских гласных соответственно - 31 и 1.8% (Захарова Л. Г. Земская контрреформа 1890 г. М., 1968. с. 152-153).

[6] ЦГИА СССР. ф. 1287, оп. 10, д. 877, л. 20, 23 об., 24, 139.

[7] Там же, л. 24.

[8] Там же, л. 27 и об.

[9] Записка И. Н. Дурново в Комитет министров 5 июня 1895 г. - ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 887, л. 7 и об.

[10] И. Л. Горемыкин - Могилевскому губернатору Н. А. Зиновьеву 31 июля 1896 г. - ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 887, л. 39-40.

[11] Записка «О применении Положения о земских учреждениях 12 июня 1890 г. к губерниям западным: Киевской, Подольской, Волынской, Виленской, Ковенской, Гродненской, Витебской, Минской н Могилевской». - Библиотека ЦГИА СССР. Коллекция печатных записок [в переплете под общим названием]: «Земская реформа 1898-1903 гг., т. I. Проект И. Л. Горемыкина», с. 4.

[12] Там же.

[13] Там же, с. 6-7.

[14] Выписка из журнала Комитета министров 19 нояб. и 3 дек. 1896 г. - ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 887. л. 143 и об.

[15] С. Ю. Витте - главноуправляющему делами Комитета министров 4 нояб. 1896 г. - Там же, л. 145 и об.

[16] Записка «О применении Положения...», с. 7.

[17] Там же, с. 7-8.

[18] Земская реформа 1898-1903 гг., т. I... Журнал ... совещания по вопросу о преобразовании земского устройства в западных губерниях, с. 188.

[19] Там же, л. 187-223.

[20] Записка «О применении Положения...», с. 10.

[21] Там же, с. 11-13.

[22] Там же, с. 26-153.

[23] Там же, с. 31-36.

[24] Там же, с. 64-65.

[25] Там же, с. 68-73. В то же время Горемыкин был сторонником усовершенствования земского хозяйства. Еще законом 8 июня 1893 г. были установлены правила оценки недвижимых имуществ для обложения земскими сборами. 1 июня 1895 г. был издан закон об образовании специальных дорожных капиталов, а 2 июня 1898 г., уже после того как Горемыкин стал министром внутренних дел, об отчислении в состав этих капиталов соответствующей доли из доходов земств. При Горемыкине же в Министерстве внутренних дел был подготовлен проект изменений и дополнений устава общественного призрения, совместно с Министерством финансов был разработан новый устав об обеспечении народного продовольствия, подготовлен проект закона о предельности земского обложения, и наконец, на основе заключения Особого междуведомственного совещания выработаны «предположения о постепенном отнесении... на счет казны» некоторых из земских расходов, в том числе и по народному образованию (Земская реформа 1898-1903 гг., т. 1 ..., с. 75-76).

[26] Там же, с. 92.

[27] Там же, с. 93, 96.

[28] Там же, с. 98-100.

[29] Там же, с. 101.

[30] Там же, с. 102.

[31] Там же, с. 103-106.

[32] Там же, с. 109.

[33] Там же, с. 110.

[34] Там же, с. 111-112, 114.

[35] Там же, с. 120-121.

[36] Там же, с. 136.

[37] Там же.

[38] Там же, с. 137, 138-140.

[39] Там же, с. 141-142.

[40] Там же, с. 151. См. также: «Заключение министра внутренних дел» + Приложения. - Там же.

[41] ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 890, л. 38-40.

[42] Там же, л. 40 об.

[43] Там же, д. 892, л. 208-212.

[44] Там же, л. 41.

[45] См.: Библиотека ЦГИА СССР. Печат. записка № 219.

[46] Там же, с. 1-27.

[47] Там же, с. 43-47.

[48] Кроме того, Витте высказался против введения земских учреждений по проекту Горемыкина в западных губерниях, а также в Астраханской, Оренбургской и Ставропольской губерниях в своих отзывах от 17 декабря 1898 г. и 24 сентября 1899 г. (ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 890, л. 344 и 347).

[49] Земская реформа 1898-1903 гг., т. 1... Записка И. Л. Горемыкина по Хозяйственному департаменту. Февраль 1899 г., с. 1-2.

[50] Там же, с. 6.

[51] Там же, с. 19. Горемыкин цитировал письмо К. Маркса по публикации в «Юридическом вестнике» (1888, № 10). В современном переводе эта фраза звучит так: «...события поразительно аналогичные, но происходящие в различной исторической обстановке, привели к совершенно разным результатам» (Маркс К. Письмо в редакцию «Отечественных записок». - Маркс К., Энгельс Ф. - Соч. 2-е изд., т. 19, с. 121).

[52] ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 890, с. 21-22.

[53] Там же, с. 34.

[54] Там же, с. 56.

[55] Там же, с. 64.

[56] Записка И. Л. Горемыкина по Хозяйственному департаменту..., с. 68-70. Горемыкин имел в виду книгу С. Ю. Витте «Принципы железнодорожных тарифов» (Киев, 1883).

[57] Там же, с. 73-76.

[58] Библиотека ЦГИА СССР. Печатная записка № 219. См. об этой записке: Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. С. Ю. Витте, М. П. Драгоманов и «Вольное слово». - В кн.: Исследования по отечественному источниковедению. М.; Л., 1964, с. 176-177.

[59] Витте С. Ю. Самодержавие и земство. СПб., 1908, с. 1.

[60] Там же, с. 209.

[61] Куломзин А. Н. Пережитое. - ЦГИА СССР, ф. 1642, оп. 1, д. 200, л. 7-8.

[62] К. П. Победоносцев - С. Ю. Витте [без даты]. - Красный архив, 1928, т. 5. с. 103.

[63] Там же, с. 104-105. См. также: Захарова Л. Г. Кризис самодержавия накануне революции 1905 года. - Вопросы истории, № 8, 1972, с. 136-137.

[64] Самодержавие и земство. Конфиденциальная записка министра финансов статс-секретаря С. Ю. Витте (1899) с предисловием и примечаниями Р. Н. С. Печатано «Зарей». Stuttgart, 1901. В ноябре 1899 г. Витте передал один из экземпляров своей записки для ознакомления предводителю Московской земской управы Д. Н. Шипову. Существует предположение, что через Шипова записка и попала к П. Б. Струве (см.: Шилов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М.. 1918, с. 128; Миронова И. А., Юхт А. И. К истории работы В. И. Ленина «Гонители земства и Аннибалы либерализма». - В кн.: История и историки. М., 1972, с. 128).

[65] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5. с. 21-72. Этой статье В. И. Ленина посвящена большая литература (см., например: Чернуха В. Г. В. И. Ленин о земстве. - В кн.: В. И. Ленин и проблемы истории. Л., 1970, с. 283-310; Миронова И. А., Юхт А. И. Указ. соч., с. 126-163; Пирумова Н. М. Земское либеральное движение. Социальные корни и эволюция до начала XX века. М., 1977, с. 6-16).

[66] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 26.

[67] Там же, с. 39.

[68] Там же, с. 27.

[69] Обнинский В. Последний самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II. Берлин. 1911, с. 52.

[70] Земская реформа 1898-1903 г., т. II. Проект Д. С. Сипягина. Журнал совещания под председательством Сипягина для обсуждения проекта учреждения земского управления в губерниях Европейской России, в коих не введено положение о земских учреждениях 1890 г. Заседания 24, 26, 27 и 30 апр. и 2, 4, 7, 8, 11 и 15 мая 1901 г. - ЦГИА СССР. ф. 1287, оп. 10, д. 890, л. 221-222.

[71] Земская реформа 1898-1903 гг., т. III. Положение 2 апреля 1903 г. Журнал Государственного совета, в Соединенных департаментах Законов, Гражданских и духовных дел, Государственной экономии и Промышленности, наук и торговли 1, 8, 15 и 22 дек. 1901 г. и 12, 19 и 26 янв. и 9 февр. 1902 г. - Там же, л. 201 об. Для привлечения крестьян в земские комитеты предполагалось «установить, что земским гласным может быть назначен крестьянин, принадлежавший к такому сельскому обществу, которое уплачивает в пользу земства сбор, в размере, соответствующим принятой норме» (там же, л. 402-415).

[72] Там же. л. 202.

[73] Краткий отчет о заседании Соединенных департаментов Государственного совета 1 дек. 1901 г. - Там же, л. 323, 328 об.

[74] Там же, л. 326.

[75] Там же, л. 457-462 об.

[76] Там же, л. 327.

[77] Там же, л. 322 об., 323 об.

[78] Журнал Государственного совета, в Соединенных департаментах..., л. 203- 206 об. Проект Сипягина тем более не встретил поддержки в либеральных и земских кругах. Так, известный земский деятель профессор Военно-юридической академии и Академии генерального штаба В. Д. Кузьмин-Караваев подверг этот проект критике в специально написанной брошюре. Кузьмин-Караваев писал, что, для того чтобы изменить положение населения неземских губерний и создать условия, при которых вместо врачей, учителей и агрономов-чиновников появились бы земский врач, земский учитель, земский агроном, земский статистик, «нужна реформа коренная», нужен «переход к самоуправлению». С точки зрения Кузьмина-Караваева, сипягинский проект поставил перед собой неразрешимую задачу - удовлетворить местные потребности, сохранив «административное заведывание ими» (Кузьмин-Караваев В. Д. Проект земского управления в 13-ти неземских губерниях. СПб., 1902, с. 60-62).

[79] Журнал Государственного совета, в Соединенных департаментах..., л. 207.

[80] Там же, л. 273-277, 286-287.

[81] Положение об управлении земским хозяйством в губерниях Архангельской, Астраханской, Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской, Оренбургской, Подольской и Ставропольской. Проект, исправленный и дополненный по заключениям Соединенных департаментов. - Там же, л. 294-320 об.

[82] ЦГИА СССР, ф. 1287, оп. 10, д. 890, л. 10 и об.

[83] Журнал Государственного совета в Соединенных департаментах..., л. 81 об.

[84] Там же, л. 79-173 об.

[85] Земская реформа 1898-1903 гг., т. III... Положение об управлении земским хозяйством в губерниях Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской и Подольской. Проект, исправленный по заключениям Соединенных департаментов. - Там же, л. 174-192.

[86] Журнал Государственного совета в Общем собрании 24 февр. 1903 г. - Там же, л. 37 и об.

[87] Там же, л. 37 об., 38.

[88] Там же, л. 1 и об.

[89] Положение об управлении земским хозяйством в губерниях Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской и Подольской. - Там же, л. 9, 10.

[90] Там же, л. 10, 11 об.

[91] Там же, л. 12 и об.

[92] Там же, л. 13 и об., 21 об., 22.

[93] Земская реформа 1898-1903 гг., т. III... Мнение в Общем собрании Государственного совета о преобразовании учреждений, ведающих дела земского хозяйства в девяти западных губерниях. - Там же, л. 2 об., 3.

[94] Сухоплюев И. 1) Политические причины голодовок. - Русская мысль, 1900, № 11, с. 7. 2) Почему продовольственное дело было изъято из ведения земства? - Земский сборник Черниговской губернии, 1906, № 5, с. 86-123. Специально о законе 12 июня 1900 г. см. также: Robbins Richard. Russia's Famine Relief Low of June 12,1900: A Reform Aborted. - Canadian-American Slavic Studies, 10, N 1 (Spring 1976), p. 25-37.

<< Назад | Содержание | Вперед >>