Он обладал всеми лучшими качествами большевика: преданностью революционной борьбе, железной силой воли, несгибаемым мужеством, природной сметливостью и глубокой порядочностью.

Сын латышского батрака, Петерс в 1904 г. встал в ряды ленинской партии. Он участвовал в сражениях революции 1905-1907 гг., прошел застенки царской охранки, школу политической эмиграции. После Февральской революции вернулся в Россию, вел большую организаторскую и агитационно-пропагандистскую работу среди латышских стрелков, которые послали его своим делегатом на II Всероссийский съезд Советов. В дни вооруженного восстания Петерс - комиссар ВРК, а с декабря 1917 г. - председатель Ревтрибунала, член коллегии и заместитель председателя ВЧК. Мастерское перо прогрессивного американского журналиста А.-Р. Вильямса запечатлело для нас облик Петерса в тот период: «Петерс был невысокого роста, тонкий и изящный. У него было доброе лицо, немного курносый нос и вьющиеся волосы. Он очень любил поэзию... Через несколько месяцев имя этого мягкого, деликатного и до того мало кому известного молодого человека запестрело на первых полосах всех газет мира как имя одного из главных помощников руководителя ЧК «железного» Феликса Дзержинского» (Вильямс А.-Р. Путешествие в революцию. М., 1972, с. 33). На боевом счету чекиста Петерса немало важных операций против контрреволюционеров - ликвидация опасных заговоров, мятежен и провокаций. Он был храбрым и умелым командиром КраснойАрмии, сражаясь на многих фронтах гражданской войны. После гражданской войны Петерс долгое время работал в ЦК партии, органах ВЧК- ОГПУ. Незаконно репрессирован. Реабилитирован посмертно.

Данные воспоминания воспроизводятся по тексту их первой публикации в журнале Истпарта ЦК ВКП(б) «Пролетарская революция», 1924, № 10, с. 5-11.

Трудно писать воспоминания о событиях, которые произошли 7 лет назад, тем более если во время этих событий не делалось заметок. Может быть допущено много неточностей, особенно если писать о таком органе, как ВЧК в 1918 году. Год этот был годом самой тяжелой борьбы, годом наглейших наступлений врага, не стеснявшегося ни в способах, ни в методах борьбы. Темне менее я постараюсь остановиться на главных моментах работы ВЧК и изложить их так, как они остались в моей памяти. < ...>

ВЧК была создана следующим постановлением Совнаркома от 20 декабря 1917 г.[1]: «Назвать комиссию Всероссийской Чрезвычайной Комиссией при СНК по борьбе с контрреволюцией, саботажем и утвердить ее»[2]. Задачи комиссии: 1) преследовать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, с чьей бы стороны они ни исходили, 2) предавать суду Революционного Трибунала всех саботажников и контрреволюционеров, выработать меры борьбы с ними, 3) вести только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения. Комиссия разделяется на отделы: 1-й Информационный, 2-й Организационный - для организации борьбы с контрреволюцией по всей России и 3-й отдел - Отдел борьбы. Комиссия обращает внимание на печать, саботаж, [246] эсеров, саботажников и стачечников. Меры - конфискации, лишения карточек, - опубликование списков врагов народа и так далее.

Для проведения в жизнь этого короткого, но многозначащего декрета была назначена коллегия в следующем составе: председатель - Дзержинский, члены - Петерс, Ксенофонтов, Аверин, Серго, Петерсон Карл Андреевич, Евсеев, Трифонов. Но в этом составе комиссия собралась только один раз. На следующий же день все товарищи, кроме Дзержинского, Петерса, Ксенофонтова и Евсеева, получили новые назначения, и вместо них были назначены в коллегию товарищи Фомин, Щукин, Ильин и Чернов. В таком составе коллегия начала организовывать борьбу с контрреволюцией. До образования ВЧК борьбу с контрреволюцией вел питерский Военно-революционный комитет, который был создан питерскими рабочими еще при Керенском, но во время Октябрьской революции был пополнен 13 членами ВЦИК и превратился во Всероссийский военно-революционный комитет. Когда же был образован нормальный аппарат пролетарекдй власти - Совнарком и соответствующие наркоматы, тогда постановлением ВЦИК была назначена Ликвидационная комиссия в количестве 7 товарищей для ликвидации Военно-революционного комитета. Эта комиссия должна была прекратить свое существование на другой день после издания вышеупомянутого декрета Совнаркома[3].

Положение ВЧК было не из легких. Задачи передней стояли колоссальные. Правда, буржуазия еще не сорганизовалась. Широких контрреволюционных заговоровеще не нащупывалось, потому что контрреволюция еще не была загнана в подполье, она существовала открыто в лице «Комитета спасения родины и революции», в лице буржуазной, эсеровско-меньшевистской печати, в лице кадетских, эсеровских и меньшевистских лидеров, которые вели открытую агитацию против Советской власти. Но вся эта ненавидящая Советскую власть группа, начиная от черносотенцев и кончая меньшевиками, жила в ожидании; сил для активного выступления против Советской власти у них не было, и они пошли по пути дезорганизации всех мероприятий Советской власти, подрыва ее авторитета и ожидания, что эта власть падет сама собой. И с этими действиями контрреволюции ВЧК пришлось, главным образом, бороться в первые дни своего создания. [247]

Самым больным в этот период явлением для Советской власти была стачка интеллигенции - саботаж, который охватил не только Питер, но и всю страну. Бороться с этим явлением было чрезвычайно трудно. Интеллигенция получала большие суммы на поддержку саботажа и от собственной буржуазии, и от иностранных миссий. На обысках у лиц, организующих саботаж, были найдены подписные листы, на которых были десятки тысяч пожертвований со стороны отдельных буржуев в пользу саботировавшей интеллигенции. Уловить лиц, стоявших во главе и организовавших саботаж, было чрезвычайно трудно, однако ВЧК проделала немалую работу для того, чтобы дезорганизовать саботажников и заставить их пойти на уступки пролетариату.

Следующая опасность, которая в первый момент организации ВЧК чрезвычайно сильно дезорганизовывала Советскую власть, подрывала ее авторитет, - это пьяные погромы. Для борьбы с пьяными погромами еще при Военно-революционном комитете была образована специальная комиссия во главе с тов. Бонч-Бруевичем. Им не приходилось принимать участие в борьбе с пьяными погромами. Помнится, как пьяные погромы использовались белогвардейцами в своих целях для того, чтобы дезорганизовать силы пролетарской власти. На месте, где происходили погромы, собирались колоссальные толпы народа; везде шныряли белогвардейские типы, которые шептали массам: «Вот большевики призывали к равенству, говорили, что после революции все будет народное, а вас сейчас разгоняют, не дают вам пить вино, они берегут это для себя». Пьяные погромы доходили до таких размеров, что стоило немалых трудов справиться с ними[4].

Потом немало вреда приносил Советской власти и бандитизм, который очень часто совершался под флагом анархизма. В Питере бандитизм был чрезвычайно распространен после Октябрьской революции и доходил до того, что опасно было вечером выйти на улицу. Тысячи и десятки тысяч солдат с фронта, приехавшие в Питер, очутились в безвыходном положении, всех накормить Советская власть была не в состоянии, и пошли грабежи. Начали с буржуев, а потом грабили кого попало. В Москве положение с бандитизмом было еще серьезнее. Я помню, по приезде ВЧК в Москву здесь существовало две власти: с одной стороны, Московский Совет, а с другой - штаб черной гвардии в помещении быв. [248] Купеческого клуба на М[алой] Дмитровке. Этот штаб черной гвардии действовал и распоряжался как власть, устраивал на улицах облавы, отбирал оружие и ценности, захватывал буржуазные особняки, забирал ценности, а буржуазное тряпье раздавал направо и налево населению. Таким путем бандиты, сами приобретя ценности (серебро, золотые вещи и др.), еще завоевали симпатию обывателя, который не мог понять, чем большевистское общенародное равенство отличается от «анархического» разделения имущества. Приведу курьезный пример: анархисты захватили в большом количестве опиум и решили этот опиум продавать и деньги пустить на издание анархической газеты «Черное знамя». Опиум потом был отобран ВЧК.

По приезде в Москву коллегия ВЧК обсудила этот вопрос и решила начать самую энергичную борьбу с налетами и бандитизмом. Тем более, что в ВЧК имелись проверенные сведения, что в этих занятых особняках под видом анархистов живут белогвардейские офицеры, которые, выдавая себя за анархистов, дурачат рядовых солдат и организуют их для использования в борьбе с Советской властью. Но наше предложение было принято московскими властями не особенно хорошо. В Москве вообще тогда была мирная тенденция, и оружие этому штабу анархистов выдавал Московский военный комиссариат. Потом, при следствии, выяснилось, что они получали из военного комиссариата винтовки, бомбы и даже пулеметы. Эта нерешительность только ухудшала положение и давала возможность болезни распространиться шире. Дело прошлое, сейчас можно об этом и сказать, - москвичи вообще плохо приняли ВЧК. Этому способствовали еще два факта. Первый: сейчас же после нашего приезда из Питера наши сотрудники вошли в какую-то чайную пить чай (там же, оказалось, продавали самогон), и пьяные хулиганы-бандиты напали на наших сотрудников и убили одного из них. Бандиты были пойманы, и 7 из них в ту же ночь расстреляны. Второй: наши сотрудники пошли как-то в цирк, там клоун Бим-Бом пробирал Советскую власть. Сотрудники, недолго думая, решили его арестовать, и арестовать на сцене. С этим решением они двинулись к Бим-Бому. Когда они подошли и объявили его арестованным, публика сначала думала, что это так получается в представлении Бим-Бома. Сам Бим-Бом в недоумении открыл рот, но увидя, что дело серьезное, бросился бежать. [249] Сотрудники открыли стрельбу. Поднялась паника, и ВЧК долго припоминали эти два факта.

Но уже 13 апреля почва для решительной борьбы с черной гвардией была подготовлена до такой степени, что решили приступить к ее ликвидации. Были мобилизованы все силы, назначен специальный оперативный штаб. Поставили на грузовик небольшое орудие, и для начала борьбы наметили главные особняки черной гвардии. Оказалось, что силы черной гвардии были чрезвычайно преувеличены, т. е. они были преувеличены не в смысле количества, но в отношении качества. Самый штаб черной гвардии на М[алой] Дмитровке оказал кое-какое сопротивление, но после нескольких выстрелов из маленького орудия анархисты бежали. Остальные особняки сдавались без выстрелов или после нескольких выстрелов. Словом, в течение одной ночи власть черной гвардии в Москве была ликвидирована, около 400 человек арестовано. Коллегия ВЧК постановила в течение 2-3 дней разобраться в этих делах, назначив для этого специальную тройку. Следствие по делу «анархистов» показало, что действительно настоящих анархистов в этой организации состояло несколько человек, но громаднейшее большинство были люди, которые хотели жить просто без всякого дела, при помощи налетов, непредставлявших в это время большой опасности, и делить буржуазное добро. А часть захваченных оказались офицерами и белогвардейским элементом.

Контрреволюционных организаций, как я уже говорилв самом начале, как таковых, в то время не наблюдалось. Были отдельные вербовочные пункты, которые вербовали силы для алексеевской армии[5] и посылали их на юг. По линии расправы в этот период в ВЧК была масса курьезов. Достаточно вспомнить, что коллегия ВЧК не расстреляла Пуришкевича[6] и известного провокатора Шнеура, не говоря о других, более мелких фигурах. Не было еще того опыта, который приобрелся через несколько месяцев работы.

Чрезвычайно скверно обстояло дело с организацией аппарата. Это дело было в тяжелом положении и во всех организовавшихся наркоматах, но там все-таки, несмотря на саботаж интеллигенции, кое-кто оставался, кое-кто давал кое-какую помощь наркомам, в то время как в ВЧК нужно было железной метлой вымести все, что имело хоть малейшее отношение к бывшей царской охранке или охранке Керенского. Когда мы перешли из [250] Смольного в помещение бывш. градоначальства на Гороховой, 2, то весь аппарат ВЧК состоял из нескольких лиц; канцелярия находилась в портфеле Дзержинского, а вся касса, сперва 1 000 руб., а потом 10 000 руб., которые были получены для организации ВЧК, у меня, как казначея, в ящике стола. С организацией аппарата, повторяю, обстояло чрезвычайно скверно. Только что совершилась революция, только что пролетариат сверг буржуазную власть. Специальные охранники, которые воевали с пролетариатом, делали обыски, высылали в Сибирь, гноили в тюрьмах, посылали на виселицы, - все это оставалось свежим в памяти у каждого коммуниста. А тут организовалась новая власть - власть рабочихи крестьян, и снова обыски, аресты, расправа.

Многим не были ясны и разница между репрессиями в прошлом и настоящем, и тяжести, стоящие перед революцией. Многие не понимали, что октябрьские дни не разрешили вопроса классовой борьбы, что это только начало, что враг не дремлет, что он притаился, набираясь сил, и что борьба предстоит с ним не на жизнь, а на смерть, поэтому нет времени для сентиментальных мечтаний, надо добить врага. Не понимали, что положение чрезвычайно тяжелое - голод, страна разорена - и что пролетариат и трудящиеся в целом не сразу поймут революцию до конца. Все эти обстоятельства настраивали многих так сентиментально, что они неохотно шли в органы ВЧК, неохотно хотели идти на обыски и аресты, вести следствия, и нужна была полоса длительной борьбы и поражений, чтобы каждому революционеру стало ясно, что революция не делается в шелковых перчатках, что там, где есть война, - есть жертвы, что другого выхода нет. И уже летом 1918 года, когда мне приходилось в Московском Совете делать доклад о раскрытом эсеровском и меньшевистском заговоре и передавать содержание материалов, найденных на обыске, меньшевики, которые тогда еще входили в Московский Совет, кричали на меня: «Охранник!» Я заявил, что горжусь быть охранником власти трудящихся. Меньшевики подняли невероятный вой, а рабочие как партийные, так и беспартийные покрыли мое заявление громовыми аплодисментами. Пролетариат понял роль органа охраны власти трудящихся. Аппарат ВЧК рос медленно, но в него входили самые лучшие и преданные делу товарищи. Когда ВЧК эвакуировалась в Москву, то она имела около 120 сотрудников. <...> [251]

[1] В воспоминаниях Я. X. Петерса все даты приведены по новому стилю. - Сост .

[2] Всероссийская чрезвычайная комиссия при СНК по борьбес контрреволюцией и саботажем (ВЧК) была создана по предложению В. И. Ленина на заседании СНК 7(20) декабря 1917 г. В тот же день состоялось первое заседание ВЧК. 21 декабря 1917 г. (3 января 1918 г.) Совнарком принял дополнительное постановление, в котором были конкретизированы функции ВЧК и уточненыее взаимоотношения с Наркоматами юстиции, внутренних дел и Президиумом Петроградского Совета (Ленинский сборник, XXI, с. 113-114). Подробнее о работе ВЧК см.: В. И. Ленин и ВЧК. Сб. документов. М., 1975; Голинков Д. А. Крушение антисоветского подполья в СССР, кн. 1. М., 1986.

[3] Комиссия работала в составе 8 человек, представителей ВРК и Петроградского Совета, и завершила свою работу 14 декабря (Фрайман А. Л. Форпост социалистической революции. Л., с. 177-178).

[4] В Петрограде насчитывалось до 700 частных складов с огромными запасами спиртных напитков. Винные погромы достигли наибольшего размаха в ночь на 4(17) декабря, когда в городе было зарегистрировано 69 нападений на винные склады и лавки.

Советская власть провела большую работу по прекращению погромов и наведению революционного порядка в городе. При Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов был создан комитет по борьбе с погромами. Чрезвычайным военным комиссаром Петрограда по борьбе с пьянством и погромами был назначен Г. И. Благонравов. 6(19) декабря город был объявлен на осадном положении. «Попытки разгромов винных погребов, складов, лавок, магазинов, частных квартир и проч. и т. п., - писала в тот деньгазета „Известия", - будут прекращаемы пулеметным огнем без всякого предупреждения».

[5] Бывший генерал от инфантерии царской армии М. В. Алексеев с ноября 1917 г. начал формировать в Новочеркасске так называемую Алексеевскую офицерскую организацию, явившуюся ядром Добровольческой армии.

[6] В. М. Пуришкевич (1870-1920) - крупный помещик, ярый реакционер, монархист. Один из организаторов создания черносотенного «Союза русского народа». После Октября вел борьбу против Советской власти, был организатором офицерского контрреволюционного заговора, раскрытого в начале ноября 1917 г.

<< Назад | Содержание | Вперед >>