ВИЛЬЯМС АЛЬБЕРТ РИС: Но внезапно отдаленный грохот выстрела поднимает всех на ноги. Все изумлены. Это выстрел пушки с крейсера «Аврора», открывшего огонь по Зимнему дворцу. Тяжелая, но заглушаемая расстоянием канонада доносится с неизменными правильными перерывами, как реквием, возвещающий смерть старому порядку и посылающий приветствие новому. Это голос масс, доносящий, как гром, до слуха делегатов требование: «Вся власть советам!»

В то время как Петроград весь был в сумятице сталкивающихся патрулей и враждебных голосов, люди со всех концов России стекались в столицу. Это приезжают делегаты на II Всероссийский съезд советов, собирающийся в Смольном, куда теперь обращены все взоры.

Смольный, бывший раньше учебным заведением для дочерей дворян, теперь центр советов. Это громадное величественное здание на берегу Невы. Холодный и серый днем, Смольный по ночам светится сотнями ярко освещенных окон и кажется огромным храмом, и точно... это - храм революции.. Два сторожевых факела перед его воротами, поддерживаемые караульными солдатами, горят, как жертвенные огни. Здесь сосредоточены надежды и молитвы неисчислимых миллионов бедняков и обойденных судьбою. Здесь они ждут освобождения от страданий и притеснений многих лет.

Здесь я видел рабочего, худого, в отрепьях, с трудом бредущего по темной улице. Подняв вдруг голову, он заметил массивный фасад Смольного, весь горевший огнями, как золотом сквозь падающий снег. Сняв шапку, рабочий с минуту стоял с обнаженною головою и протянутыми руками. Затем с криком: «Коммуна! Народ! Революция!» он бросился вперед и исчез стремительно в воротах. [14]

С войны, из изгнания, из тюрем, из Сибири стекаются делегаты в Смольный. После ряда лет, когда не получалось ни одного известия о старых товарищах, - неожиданные встречи и возгласы радости, объятия, отрывистые расспросы, жадный обмен мнений о съезде и бесконечные споры.

Смольный теперь огромная площадь, шумная, как гигантская кузница, с ораторами, призывающими к оружию, с аудиторией, то рукоплещущей, то негодующей, со звонками председателей, призывающих к порядку, с грудами оружия, с пулеметами, скользящими по цементному полу, с хорами революционных песен и с громом оваций Ленину и Зиновьеву, когда те появляются в залах.

Все делается с лихорадочной быстротою, и поспешность ежеминутно возрастает. Вожаки рабочих заражают энергией, не зная сна, усталости и слабости нервов, - сказочные люди, поставленные необходимостью отвечать на текущие вопросы революции.

В десять часов сорок минут вечера 7 ноября открывается исторический митинг, столь чреватый последствиями для России и всего мира. После частных партийных митингов делегаты направляются в порядке в большой зал собрания. Дан, представитель антибольшевиков, звонит на трибуне в колокольчик для водворения порядка и объявляет: «Первая сессия Второго съезда советов открыта». Сначала происходят выборы президиума. Большевики получают 14 мест, все остальные партии - 11. Старый руководящий орган уступает свое место, и лидеры большевиков, недавние отверженцы, объявленные вне закона, занимают свои места. Правые партии, состоящие в большинстве из интеллигенции, требуют пересмотра порядка дня. Дебаты - их сила. Они пленяют академическими выпадами. [15]

Но внезапно отдаленный грохот выстрела поднимает всех на ноги. Все изумлены. Это выстрел пушки с крейсера «Аврора», открывшего огонь по Зимнему дворцу. Тяжелая, но заглушаемая расстоянием канонада доносится с неизменными правильными перерывами, как реквием, возвещающий смерть старому порядку и посылающий приветствие новому. Это голос масс, доносящий, как гром, до слуха делегатов требование: «Вся власть советам!» Таким образом перед съездом остро поставлен вопрос: объявит ли он советы правительством России и даст ли он законное утверждение новой власти?

Произошел один из поразительнейших парадоксов истории и одна из колоссальнейших ее трагедий: отказ интеллигенции. Между делегатами насчитывалось множество образованных людей. Интеллигенты сделали «темный народа предметом своего обожания. «Ходить в народ» - стало их религиею. Для народа они переносили страдания бедности, тюрьмы и ссылки. Они волновали неподвижные массы революционными идеями, подстрекая их к восстанию. Беспрестанно превозносились характер и благородство души крестьянина. Короче, интеллигенция сотворила себе кумир из народа. И теперь народ сам восстал с гневом и громом грозного бога, восстал надменно и деспотически. И действовал, как бог.

Но интеллигенция отвергла этого бога, который перестал уже слушаться ее и над которым она потеряла власть. Она потеряла веру в прежнего бога и теперь отрицает его право на возмущение.

Перед этим, ею самою созданным чудовищем интеллигенция пала духом, трепеща от страха, содрогаясь от гнева. Прежнее божество обратилось в дьявола, несущего гибель и увлекающего Россию в хаос и «преступный бунт [16] против власти». И интеллигенты набросились на народ, грозя, проклиная, беснуясь и умоляя. Как делегаты, они отказались признать эту революцию. Они отказались позволить съезду объявить советы правительством России.

Столь ничтожные, столь бессильные, могут ли они признавать или не признавать изменчивые волны моря или извергающий лаву вулкан? Эта революция стихийна, неумолима всюду - в казармах, в окопах, на заводах, на улицах. Официально она здесь на съезде в числе сотен рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Неофициально она здесь же в массе, занимающей каждый дюйм пространства, взлезающей на колонны и подоконники, наполняя зал собрания туманом от своего дыхания и электричеством от напряжения своих чувств.

Народ присутствует здесь для того, чтобы видеть выполнение своей революционной воли - объявление сонетов правительством России. В этом требовании не может быть никаких уступок. Каждая попытка изменить их решение, всякое усилие парализовать их волю вызывают взрывы гневных протестов.

Правые хотят предложить длинную резолюцию. Но толпа проявляет нетерпение.

- Больше никаких резолюций, никаких слов! Мы хотим дела, мы хотам власти советов!

Интеллигенция предлагает, по своему обыкновению, компромиссный выход, создав коалицию всех партий.

- Возможна лишь одна коалиция! - кричат им в ответ - Коалиция рабочих, солдат и крестьян!

Мартов призывает «к мирному разрешению опасности гражданской войны».

- Победа! победа! вот единственное решение! - отвечают ему.

Офицер Кучин пытается устрашить массы тем, что советы изолированы и что вся армия против них. [17]

- Лжец! Штабной! - ревут солдаты. - Ты говоришь от имени штаба, а не от лица солдат в окопах! Мы требуем одного: «Вся власть советам!»

Их воля подобна стали. Никакие угрозы, никакие настойчивые просьбы не сломают и не погнут этой воли. Ничто не может отвлечь их от их прямой цели.

Наконец, приведенный в ярость, Абрамович кричит:

- Мы не можем более оставаться здесь и быть ответственными за эти преступления. Мы приглашаем всех делегатов оставить собрание.

С драматическим жестом он сходит с трибуны и направляется к выходу. Около восьмидесяти делегатов поднимаются со своих мест и прокладывают себе дорогу вслед за ним. Под бурю издевательств и оскорбительных эпитетов, вроде: «Ренегаты!» «Изменники!», интеллигенция выходит из зала и из революции.

Глубокая трагедия! Интеллигенция отшатнулась от революции, вызвать которую она помогала сама; она покинула народ в самый разгар борьбы. Величайшая глупость к тому же! Она не могла изолировать советы, но изолировала самое себя. На стороне советов остались надежные батальоны для защиты.

С каждой минутой приходят известия о новых победах , революции - об аресте министров, о захвате Государственного банка, телеграфной и телефонной станций и Главного штаба. Один за другим опорные пункты власти переходят в руки народа. Призрачная власть старого правительства разбивается молотом восстания.

Комиссар, тяжело дыша, покрытый грязью, всходит на трибуну и объявляет:

- Гарнизон Царского Села высказался за советы. Он стоит на карауле у заставы Петрограда. [18]

Другой вестник сообщает:

- Батальон велосипедистов - за советы.

Тогда Крыленко, весь дрожа от волнения, оглашает телеграмму:

«Приветствие совету от двенадцатой армии! Солдатский комитет принимает командование над северным фронтом».

И в заключение в конце этой тревожной ночи, в результате столь горячих прений - простая декларация:

«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов - Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства, - это дело обеспечено...» и т. д.

Небо и ад! Плач и объятия! Понеслись, заскакали курьеры, зазвенели и загудели телефоны и телеграфы; па фронт помчались автомобили; аэропланы полетели через реки и равнины. Беспроволочный телеграф сообщил весть через океаны. Все вестники разнесли по свету великую новость!

Воля революционно настроенных масс восторжествовала Советы стали правительством.

Историческое заседание окончилось в шесть часов утра. Делегаты, шатаясь от усталости, с опухшими от бессонницы глазами, но ликующие, расходились, спотыкаясь, по каменной лестнице через ворота Смольного.