Зиновьев Григорий Евсеевич - российский революционер, советский политический и государственный деятель.

Товарищи, я очень извиняюсь, что задержал вас, опоздал. Это объясняется тем, что я хотел получить последние сведения о положении на Петроградском фронте. Я должен сказать с самого начала, что положение под Петроградом чрезвычайно серьезное и, можно сказать, прямо тяжелое. У противника нет сколько-нибудь больших сил. Общее впечатление всех наших товарищей, ведущих дело на фронте, таково, что у него сил меньше, чем было в мае. В мае были бронепоезда, была большая артиллерия, чего не видно пока сейчас - ни бронепоездов, ни артиллерии. И, тем не менее, передовые отряды противника, хотя и очень маленькие, просочились местами на растоянии 40 верст к Петрограду. Вот почему, товарищи, больше не может быть и мысли о какой-либо беспечности. Весь Петроград должен быть немедленно переведен в эту ночь на самую военную ногу. Все рабочие Петрограда должны быть готовы к самому трудному. Никаких оснований для какой бы то ни было паники нет. Я повторяю, силы противника меньше, чем они были в мае. Трудность нашего положения - и это не секрет ни для кого - объясняется тем, что мы должны были бросить на помощь Южному фронту многие части, и в связи с этим мы здесь ослабели. Трудность дальнейшая заключается в том, что отдельные части измучились на фронте, пробывши по 6-9-10 месяцев в боях, а дальше наступили осенние холода и т. д. Вот чем объясняется откат. Вы знаете, какие бывают положения в гражданской войне. Совсем недавно, две недели тому назад, из Петрозаводска приезжали сюда к нам товарищи, которые считали положение под Петрозаводском совершенно безнадежным. Противник подходил на несколько верст. Но не прошло и двух недель, товарищи встрепенулись, рабочие подобрали силы, противник отогнан на 90 верст, вчера взято 7 пушек и 7 пулеметов. Противник крайне слаб и при первом ударе бежит, и, наоборот, до тех пор, пока он не получил серьезного удара кулаком, он все больше и больше наглеет. Мы переживаем [171] тот момент, когда противнику легко даются его успехи, и когда в связи с этим он наглеет с каждым часом. У него есть пара эскадронов конницы по 150 - 200 человек, и они собираются иногда по 20 человек в деревне. Разумеется, сплошного фронта под Петроградом так же, как на всех остальных фронтах, нет. Но необстреленные части часто сдают. Бывают настолько неопытные, неискушенные части, что достаточно противнику пустить три пустых ракеты для того, чтобы начались паника и шум, будто бы это особые какие-то снаряды. Вот почему дело заключается в том, чтобы нам найти несколько тысяч человек, которых ничем не испугаешь, и которые раз навсегда решили свой Красный Петроград защитить. Общее положение вокруг Петрограда в балтийских государствах таково, что Петроград спасти вполне можно. Никакого общего наступления со стороны Финляндии против нас нет, точно так же, как и со стороны Эстляндии. И, разумеется, не потому, что буржуазная Финляндия или Эстляндия нас любит, а по той простой причине, что общее положение им не позволяет предпринять против нас какие бы то ни было серьезные шаги.

Под Псковом несколько дней тому назад, дня три тому назад белые пользовались поддержкой эстонцев: по сведениям воинской разведки, эстонцы дали 4 бронепоезда. Наши полки на время были поколеблены, но за два дня положение было восстановлено, и теперь и под Псковом и за Псковом мы стоим более прочно, чем когда бы то ни было с тех пор, как мы отобрали Псков. Со стороны Эстляндии попытка помочь белым была очевидная, но с этой попыткой мы справились быстро. Буржуазная Финляндия до сих пор ограничивается только мелкими провокационными выходками, никакого общего наступления на финском участке нет, и я уверен, что не будет, по той причине, что политическое положение таково, что даже буржуазия финская десять раз подумает, прежде чем решится пойти против нас. В частности урок, который получила латышская буржуазия, я думаю, ни в коем случае не может пропасть даром. В Латвии, вы знаете, что совершилось: там русские отряды офицеров такие, как те, которые напирают на Петроград; под крылышком латышской буржуазии, ею обласканные, обогретые, соединились они с немецкими генералами и скинули власть латышской буржуазии потому, что хотят поставить там русских помещиков. [172] Никакой самостоятельности Латвии они не признают. Когда финская буржуазия видит такой урок, разумеется, у ней пропадает - даже у буржуазии финской - охота связываться с русскими белогвардейцами. Вот общая обстановка, которая, таким образом, сводит дело к тому, что мы имеем борьбу только с русскими белогвардейскими шайками. Мы не имеем общего наступления финнов и эстонцев, мы имеем перед собой одного врага - русского офицера и поддерживающие их отчасти мелкие отряды эстонцев и финнов, вышедших из-под подчинения. Враждебные отряды по самым максимальным цифрам исчисляются в 3 - 4 тысячи. Вчера мне довелось беседовать с помощником командира одного из полков, человеком, который, к сожалению, я должен сказать, очень мало похож на боевого командира своего полка, больше похож на испуганного человека. Когда я спросил, сколько на том участке, где он был, против нас борется белых, он сказал: «Большая цифра, очень большие силы». Когда же я стал добиваться, сколько же именно, он назвал цифру в 200 человек, и я думаю, что при этом у него двоилось - если не больше - в глазах. Таковы отряды, которые выступают против нас. Это не регулярная серьезная армия, это ударные отряды, очень похожие на корниловские отряды, с которыми в свое время пришлось иметь дело. Мы можем отбить их, даже если бы не было ни одного регулярного солдата, питерские рабочие и работницы были бы в таком же настроении по отношению к белым, как и в свое время к Корнилову, я уверен, что нет основания питать к Юденичу другие чувства, чем к Корнилову. Без единого солдата со стороны, мы могли бы - я уверен, что мы это и сделаем - уничтожить те банды, которые идут против нас, потому что на нашей стороне громадный перевес: база, которую представляет собой Петроград, громадная артиллерия, колоссальные средства, и мы вовсе не находимся в безвыходном положении. Мы не можем также сказать, что у нас нет ни одного регулярного солдата: вы видели, как мы в течение трех дней отправляли отряд за отрядом. Мы отправили отряд курсантов, закаленных в бою, которые в свое время взяли Ямбург, отправили тысячи матросов, которые в свое время брали Красную Горку, тем не менее, мне кажется, сейчас решающее слово принадлежит нам, питерскому пролетариату. Если он найдет достаточное количество сил, наберется такой же решимости, как рабочие других городов в свое время, мы вполне отстоим свой город. [173]