При первом же знакомстве с декабристом А. В. Поджио (в конце 1824 г.) Пестель, об'яснив ему все основания своего плана, старался убедить его в необходимости истребления всей императорской семьи. Поджио подробно рассказывал на следствии об этой первой встрече своей с человеком, „славой которого - говорит он - все уши мои были полны; я столько знал, столько слышал, что он уже не мог меня удивить ни умом, ни умышлениями, ничем". Пестель начал „с азбуки в политике, преступлении и действии"; „затем, - рассказывает Поджио - ввел меня в свою республику". Наконец, - приступил к заговору о совершении невероятного покушения".

- „Давайте - мне говорит - считать жертвы". И руку свою сжал, чтобы производить счет ужасный сей по пальцам.

Видя Пестеля перед собой, я стал называть, а он считать. Дойдя до женского пола, он остановил меня, говоря:

- „Знаете ли, что это дело ужасное!" , - „Я не менее вас в том уверен"...

Сейчас же после сего опять та же рука стала предо мной. И ужасное число было тринадцать!

Наконец, остановившись, он, видя, мое молчание, говорит так:

- „Но этому и конца не будет! Ибо также должно будет покуситься и на особ фамилии, в иностранных краях находящихся".

- „Да, - я говорю - тогда точно уже конца ужасу сему не будет, ибо у всех великих княгинь есть и дети", - говоря, что для сего провозгласить достаточно отрешение от всякого наследствия, (и) добавив впрочем: „Кто захочет столь окровавленного престола".

Вслед за сим он мне говорит:

- „Я препоручил уже Барятинскому приготовить мне двенадцать человек, решительных для сего!" [84]

На следствии Пестель сначала старался доказать, что Поджио „представил этот разговор в совершенно превратном виде", и что они беседовали „без всех этих театральных движений". Но на очной ставке должен был сознаться, что они, „действительно, жертвы из императорской фамилии считали".