Согласно новому Положению об управлении Мегрелией (II ПСЗ, т. XXXII, отд. 1, № 32323) военный губернатор Н. П. Колюбакин был назначен управляющим Мегрелией взамен княгини Дадиани. Новое Положение ликвидировало автономию Мегрелин и ввело бывшее княжество в состав Кутаисской губернии.
Выступив из Квашихор 22-го числа, я обошел деревни Jleсичины, Чаквинджи, Обуджи и Цаленджихи. Они были очищены [57] от возмутительной присяги и приведены в повиновение. Последняя задержала меня два дня, все же некоторые ее жители, поселенные на покатости гор, упорствуя до конца или чувствуя себя виновнее других, не явились на мой зов. Наконец 27-го числа, или вчерашнего дня, после нескольких предварительных мер джварцы обоих берегов Ингура были не только очищены от противузакоиной присяги, но еще приведены по их обычаям к новой присяге, крепко обязательной, и заплатили некоторую контрибуцию скотом в пользу войска.
Я остался здесь сегодня как для окончательного устройства и успокоения джварского общества, так для снятия присяги с некоторых окрестных деревень. Они собирались около моего дома, когда совершенно внезапно разнеслась весть, что партия бунтовщиков из горных деревень Джгали, Нагуроиу с некоторыми пеленджихцами появилась вблизи лагеря, чтобы наказать жителей, пришедших ко мне. Толпа, наполнявшая мой двор, бросилась опрометью во все стороны. Нимало не медля, команда линейных казаков с некоторыми князьями и дворянами была послана навстречу бунтовщикам, а в обход им - рота Грузинского линейного 1-го батальона. Кавалерия нашла бунтовщиков засевшими около церкви и в опушке леса. Она была встречена выстрелами, от которых ранены: один казак (тяжело), дворянин Гебуадзе, дворянин Чагунава и две казачьи лошади. Конечно, шашки были обнажены и казаки поскакали на дерзновенных. Они разбежались, но не без некоторого сопротивления, и оставив па месте несколько убитых и раненых. Из последних приведено ко мне 7. Вышесказанная рота по трудности места не успела обойти бунтовщиков. Теперь вечер, и я пишу к в. с немедленно по окончании стычки; а потому я не мог еще собрать сведения об ее последствиях или о влиянии, которое она произвела на окрестные населения. Но до сих пор ничто не побуждает меня полагать, чтоб я был в необходимости изменить предположенный мною образ действия и отступить от предначертанного мною маршрута. Я полагаю, что завтра мне можно будет выступить к Зугдидам и таким образом дойти чрез Хеты и Хорги до Хвалони, а потом уже повернуть к Сачиджавам или по направлению к горным селениям. Завтра или послезавтра я узнаю о расположении жителей. Но, принимая в соображение, во-первых, худое настроение умов как от столь продолжительных смут, так от распущенных нелепых слухов, во-вторых, что после случившегося некоторые деревни должны быть наказаны непременно и строго, я покорнейше прошу ваше сиятельство, чтобы немедленно один батальон Тульского пехотного полка с двумя орудиями [58] и провиантом был выслан в Квашихоры, где ожидал бы приказаний моих. Силы значительные должны быть непременно показаны некоторой части населения мингрельского. Я полагаю необходимым пройти с ними через все горные деревни, останавливаясь в некоторых.
Впрочем, чтобы не ввести в. с. в недоразумение, считаю непременным долгом присовокупить, что большая часть виденного мною населения приняла объявление князя наместника и вводимое преобразование с восторгом[1].
Я не переменяю маршрута своего и не иду немедленно на деревни, сделавшиеся сегодня виновнее других, чтобы не придать большой важности случившемуся и в надежде явиться перед ними с силами более значительными. Замечу еще, что Хете и Абас-Тумаи худые деревни. В первой из них живут люди, осмелившиеся угрожать г. Шереметеву оружием[2].
Генерал-майор Колюбакин.
ЦГИА Груз. ССР, ф. 5, Канц. нач-ка гл. управл.,
д. 7407, л. 337-338 об.
«Акты», т. XII, стр. 321; частично, до слов
«не успела обойти бунтовщиков», опубликовано
в сб. «Сельское хозяйство», стр. 674.
[1] 11 августа по всей Мегрелин были разосланы объявления наместника о преобразовании управления, согласно которому главное управление Мегрелией было подчинено кутаисскому генерал-губернатору. Непосредственное управление осуществлял управляющий Мегрелией, назначаемый из русских лиц, при нем был учрежден Совет в составе 2 членов из русских чиновников и 2 из числа «почтеннейших» князей Мегрельского владения. Имения, принадлежавшие владетельному дому, на основании общих законов передавались в опеку, действия которой подчинялись Совету (ЦГИА, Груз. ССР, ф. 5, Канц. нач-ка гл. управл., д. 7407,. л. 243 об.- 244, 299).
Таким образом, вся административная власть была сосредоточена в руках русских чиновников, от которых зависело назначение низших полицейских органов и руководство их действиями. Крепостное право было сохранено, но границы его применения зависели теперь от русской администрации. Вместе с тем Мегрельское восстание 1857 г. и движение крестьян в остальных районах Закавказья заставили правительство приступить к подготовке проекта отмены крепостного права в Грузии.
[2] Напуганное размахом движения царское правительство бросило значительные силы на подавление волнения. Еще в июне в Мегрелию были направлены 2 роты Грузинского линейного батальона с двумя горными орудиями Дедут-Кальского артиллерийского гарнизона и 2 роты Черноморского линейного батальона. Из казаков Донского полка была составлена сборная сотня, которая двигалась «по частям или в совокупности, туда, где надобность укажет». Для «разогнания» крестьян, собиравшихся «по нескольку тысяч человек, частью вооруженных», посылались казачьи отряды, которые внезапно появлялись среди восставших, разоружали их, арестовывали руководителей. Однако крестьяне собирались в новом месте. Тактика войск, по словам генерал-губернатора А. И. Гагарина, заключалась «в беспрерывных объездах и передвижениях с целью препятствовать сбору скопищ» («Акты», т. XII, стр. 264-265; «Сельское хозяйство», стр. 652-654). Позднее находившиеся в Мегрелии войска были усилены еще одной ротой Грузинского линейного батальона и несколькими сотнями казаков Донского полка (ЦГИА Груз. ССР, ф. 5, Канц. нач-ка гл. управл., 1857 г., д. 7408, л. 25-25 об.). Восставших крестьян избивали нагайками, так было в Хвалони (см. примечание 18), Мартвили (высечено нагайками 290 человек) и других местах («Акты», т. XII, стр. 315-316).
В октябре 1857 г. управляющий Мегрелией Колюбакин представил кутаисскому генерал-губернатору А. И. Гагарину список, в котором он указал фамилии всех арестованных и предполагаемую им меру наказания. В соответствии с этим списком 3 крестьянам, «ставшим открыто во главе восстания», Утуа Микаве, Точе (Коче) Тодуа и Левану Кварацхемия, была назначена ссылка в Сибирь на поселение сроком на 15 лет, 20 крестьянам - на 6 лет, 9 крестьянам - на 10 лет; 3 крестьян, «осмелившихся поднять оружие на чиновников», предположено было судить военно-полевым судом и приговор привести в исполнение в Мегрелии. Кроме того, предлагалось наказать сторонников правительницы, которые возбуждали крестьян против русских (кн. Чиковани и др.) (ЦГИА Груз. ССР, ф. 5, Канц. нач-ка гл. управл., 1857 г., д. 7408, л. 3-6 об.).
Наместник кавказский предложил ограничиться удалением арестованных участников восстания во внутренние губернии России на разные сроки (то же дело, л. II-13 об.).
По распоряжению министра внутренних дел 20 крестьян были определены в архангельскую арестантскую роту, 20 человек - в киевские арестантские роты, 10 человек - в костромскую роту на разные сроки заключения, а после освобождения - на жительство в этих губерниях. Князь И. Чиковани отправлен на жительство в Калужскую губ., 4 дворянина-в Пермскую губ. (то же дело, л. 25-25 об.).
Текст воспроизведен по изданию: Крестьянское движение в России в 1857 - мае 1861 гг.: сборник документов. - М., 1963. С. 57 - 58.
| Комментарии |
|