Монархия употребляла всевозможные средства, чтобы обесценить значение первого республиканского восстания, но ей не удалось этого добиться.

Наше дело, вынужденное к отступлению, но не побежденное, теперь широко известно в хижинах крестьян и квартирах горожан.

Оно живет в сердцах народа, как славная традиция. Оно украшает могилы наших павших братьев, а когда цветы на этих могилах увядают к вечеру, неизвестная рука заменяет их на утро новыми.

В одиноких горных хижинах, в домах долин висят тысячи портретов вождей повстанцев; их имена поминаются в народных песнях, они живут и звучат даже в играх и песнях детей.

Наша вера в чистоту и справедливость нашего дела вложила нам в руки знамя. Надежда на освобождение великого народа от тысячелетней тирании опоясала нас мечами. В расчете на мощное восстание храбрых людей мы пошли вперед через горы.

Нас подгоняли не низкая страсть, не авантюризм, не эгоистическое самолюбие. Мы были детьми народа и сражались за собственное дело.

Пусть многие из нас изнемогают на чужбине.

Пусть многие из нас вернулись к вечной свободе раньше, чем выполнена наша великая задача. [251]

Но когда, наконец, не будет ни князем, ни господ, когда поколения будут следовать друг за другом под народным знаменем свободы, равенства и братства, когда отец расскажет сыновьям, достаточно выросшим, чтоб быть способными носить оружие, повесть о прошлых днях, когда гордый народ возвеселится своими повседневными трудами и будет сознавать свою собственную силу, тогда вспомнят о сынах народа, впервые провозгласивших войну тирании князей и проложивших путь германской республике.

Базель

Текст воспроизведен по изданию: Социальная борьба в Западной Европе XIX века в подлинных документах. - Ч. 1. - Л., 1924. С. 251 - 252.