2 марта. Делькассе сказал мне сегодня утром, что Германия делает энергичные попытки оторвать Россию от ее союзников; он говорит, что это ей не удастся. Однако, я отмечаю некоторую нервность, которая усилится, если Россия будет недовольна позицией Франции и Англии по константинопольскому вопросу.
5 марта. Я встретил Извольского, ожидая на приеме у Делькассе. У Извольского и его хозяина закружились головы - надутые головы, надутые ноги, все надутое. Общественное мнение будет выдвигаться в России в качестве оправдания всякого рода нелепых требований, что восстановит против России Румынию, Болгарию, Грецию, Италию и, как мне думается, общественное мнение в Англии и Франции.
6 марта. Известия о Дарданеллах благоприятны. Комичное зрелище - небольшое русское судно в Средиземном море, присоединившееся к крупным бомбардирующим судам Англии и Франции только для того, чтобы засвидетельствовать свое присутствие.
12 марта. Мне передают, что некоторые из наших высокостоящих военных сомневаются в успехе нашей атаки на Дарданеллы, если она не будет поддержана крупными сухопутными силами.
14 марта. Во время продолжительной вечерней прогулки в Во я имел беседу с Мёррей-оф-Элибанком. По его сведениям, делаются подозрительные шаги к организации партии, которая будет настаивать на заключении мира раньше, чем война будет доведена до конца; в состав ее войдут пацифисты, германофилы, квакеры и часть рабочей партии; член парламента Томас[1] используется правительством для противодействия этому движению.
20 марта. Дела под Дарданеллами идут не так хорошо, как мы надеялись: течение очень сильно, и пловучие мины, пускаемые немцами, представляют новую опасность, против которой еще не найдено надлежащее средство.
27 марта. Делькассе сделал в комиссии палаты по иностранным делам сообщение по вопросу о Константинополе и проливах; ничто не держится здесь в тайне так же, как и в Лондоне. О дарданелльской экспедиции было известно только узкому [51] кругу лиц, по Луи Малле услышал о ней во время обеда от Луи де-Ротшильда, узнавшего эту новость от Альфреда де-Ротшильда, который, в свою очередь, мог подцепить ее во время ежедневных своих визитов к Китченеру в военном министерстве на Даунинг-Стрит 10. Секретов сейчас не существует. Я знаю только одну женщину, которая не болтает.
28 марта. Мне сообщили подробности о разъяснениях, сделанных в комиссии по иностранным делам. Более чем неделю тому назад Делькассе сообщил комиссии, что Франция «приняла формальные обязательства» по отношению к России и ее желания касательно Константинополя. Комиссия высказала признаки серьезного недовольства. Два члена комиссии, из них один - Дени Кошен, заявили решительный протест - последний, быть-может, отчасти с точки зрения католика - против того, чтобы св. София оказалась в руках православных. Делькассе указал тогда, что Франция получит Александретту! Грею приписывают следующие слова, якобы сказанные им Камбону, когда вопрос этот обсуждался между ними: «Но вы, ведь, не станете требовать от меня признания Александретты за часть Сирии?». Осенью Делькассе говорил депутатам о Палестине, но в последний раз он не упоминал о ней; из этого депутаты заключили, что Россия ставит препятствия в этом пункте. Предполагают, что во время посещения президентом республики Петербурга, в июле 1914 г., русскому правительству дана была надежда, и, быть-может, больше чем надежда, что французское правительство не будет возражать против передачи Константинополя во владение России. Многие французские общественные деятели ожидают, что Англия станет возражать против того, чтобы британские и французские силы заняли Константинополь раньше русских, для гарантии хорошего поведения России. Здесь существует авторитетное мнение, что имея, Россию на Кавказе, на Босфоре и на северном конце Багдадской железной дороги, Англия окажется выданной на произвол России в Месопотамии.
Сазонов обнаруживает полную меру глупости. Он воображает, что победа русских под Перемышлем делает его диктатором.
29 марта. Сегодня утром здесь был Эшер. Он намерен посетить Френча в субботу. Он рассказывает, что английские рабочие, занятые в производстве снарядов, так высоко оплачиваются, что отказываются работать более четырех дней в неделю. Я боюсь, что запрещение крепких напитков может [52] вызвать беспорядки. Положение очень затруднительно. Найдет ли в себе правительство смелость, чтобы принять временную воинскую повинность, дабы мобилизовать и подчинить военным законам непокорных рабочих? При таких затруднениях, какие мы теперь переживаем, принципы должны быть выброшены за борт, несмотря ни на какие издевательства политических противников.
[1] Пацифизм в Англии. В начале войны пацифистские течения были очень сильны не только среди английского пролетариата, но и среди значительной части английской буржуазии. Часть либералов, во главе с известным теоретиком пацифизма Норманом Энджелем, стояла на той точке зрения, что война «невыгодна», так как она подрывает английскую торговлю; очень многие были противниками войны по религиозным соображениям («квакеры»), наконец, часть рабочей партии, вернее, громадное большинство Независимой рабочей партии, во главе с Рамзеем Макдональдом, занимало определенную социал-пацифистскую позицию: социалисты-де против всякой войны, так как война означает гибель миллионов людей, разрушение культуры и т. д., и т. д. Нередки были случаи индивидуальных отказов итти на военную службу под предлогом религиозных или социалистических убеждений. Правительство беспощадно расправлялось с такими уклонявшимися, ко всему же пацифистскому движению в целом оно относилось без особых опасений, прекрасно понимая всю его слабость и внутреннюю противоречивость. После того как Независимая рабочая партия приняла участие в Лондонской конференции союзных социалистов, в глазах широких масс окончательно стерлась разница между социал-пацифистами и откровенными социал-патриотами.