Рамки, в которых может развернуться будущая война, известны в общих чертах, так как вытекают из заранее установленного правительством плана. Что же касается способов ведения операций на основе этого плана, то они зависят от условий, в которых будут протекать эти операции. [214]

Поэтому в мирное время необходимо самым точным образом изучать план операций, чтобы быть готовым в случае войны примениться к любым возможностям. Однако, результаты этого изучения не должны вылиться в жесткую схему. Лучшим доказательством правильности этого тезиса является провал плана Шлиффена, явившегося выражением ошибки немцев именно в этом духе.

С другой стороны, не подлежит сомнению, что по окончании сосредоточения войск инициатива и свобода действий главнокомандующего подвергнется значительному ограничению, поэтому его намерения и проекты будущих военных действий, хранимые им в тайне, должны быть основой плана сосредоточения.

Руководство операциями входит в исключительную компетенцию главнокомандующего. Из этого вытекает, что и определение их общих очертаний зависит лично от него. Правительство возлагает на него задачу, содержащуюся в общем плане войны, поэтому он должен действовать самостоятельно, применяя собственные методы, и свободно располагать средствами, которые правительство отдаст в его распоряжение в случае войны.

Его действия, вытекающие из общего плана войны, никоим образом не должны подвергаться ограничению со стороны слишком далеко идущего контроля и формальных рамок. Как уже было ранее отмечено, правительство имеет полное право переменить главнокомандующего, если оно не удовлетворено достигнутыми им результатами, но оно ни в коем случае не должно вмешиваться в его компетенцию, т. е. принимать непосредственное участие в руководстве операциями. Это единственно допустимый логический и здравый метод работы. Примеры подобного рода имеются в истории. Германское правительство сняло по этим причинам Мольтке II в сентябре 1914 г. и Фалькенгайна в августе 1916 г. Этот принцип относится также к выполнению обязанностей главнокомандующего в мирное время.

Итак, лицо, намеченное быть главнокомандующим во время войны, решает самостоятельно в мирное время зависящие от него предварительные вопросы, касающиеся сосредоточения. Главнокомандующий должен ясно и определенно отдавать себе отчет в своих оперативных намерениях, которые [215] могут заключаться в применении обороны на одной части фронта и в наступлении в избранный им момент на другом участке. Несмотря на это, главнокомандующий ограничится лишь сообщением министру национальной обороны условий, в которых он хочет в будущем провести свои намерения, но самые намерения должен сохранить в тайне. В связи с этим он может потребовать укрепления к определенному времени на некотором пространстве границ и группировки в указанных им районах некоторого количества войск. По его указаниям генеральный штаб должен установить основы главного сосредоточения и разработать одновременно с этим подробный план воинских перевозок; для этого нет необходимости в точном знании оперативных намерений главнокомандующего.

Предварительное стратегическое развертывание собственной армии, проводимое, по возможности, вблизи границ, всегда оказывает очень большое влияние на первые операции, заранее подготавливая их в некотором, определенном направлении и в более или менее определенном духе.

По этой именно причине сосредоточение большинства французских сил, проведенное в августе 1914 г. в соответствии с планом XVII к востоку от Мааса, продолжало оказывать влияние на действия Жоффра в октябре 1914 г., т. е. через 3 месяца после начала военных действий.

Это понятно, так как иначе и быть не могло, несмотря на чрезвычайную мощь современной военной техники и новейшие, столь усовершенствованные в настоящее время перевозочные средства, поскольку в войне участвуют миллионные армии. Сосредоточение в назначенном месте колоссальных масс, которыми пользуется современная война, требует продолжительных и точных работ генерального штаба. Изменение же установленного таким образом плана перед лицом противника может быть произведено с помощью постепенных и требующих времени перегруппировок и передвижений.

Таким образом, предварительное сосредоточение войск должно быть сообразовано с дальнейшими оперативными намерениями главнокомандующего, от которых зависит первоначальное [216] общее распределение сил, а также их дальнейшее расчленение по мере хода войны.

Времена, когда Кунктатор мог медлить со своими решениями, ожидать с целью приспособления их ко всевозможной обстановке, ушли в прошлое. Однако, при этом оперативные намерения не должны быть преждевременно материализованы в точно определенном плане, так как это - неизбежно приведет к поражению, подобному тому, которое постигло Германию в 1914 г., когда она начала войну на основе слишком схематично установленного плана, отличавшегося отсутствием гибкости. Таким образом, избегая, при изучении будущих операций всякого схематизма, мы будем руководствоваться здравым смыслом, отнюдь не исключая никакой гипотезы. В этом случае интуиция действительно великого вождя, безусловно, имеет очень большое значение, позволяя ему принять заранее достаточно четкое и точное решение. Несмотря на это, легенда о том, будто бы Наполеон так далеко ушел в своем предвидении, что в 1805 г. мог на целый месяц вперед сказать: «я нанесу им поражение в этом месте», не отвечает действительности; он тщательно изучал различные варианты. Основой его действия во время войны были всегда распоряжения, настолько эластичные вначале, чтобы не предрешать арбитральным образом позднейших решений, зависящих от условий момента.

В 1914 г. ген. Жоффр задержал окончательное решение до 20 августа, хотя подчиненные ему войска были готовы к действию уже 18 августа. В ответ же на запрос относительно обороны угольного бассейна Бриэ, он сообщил соответствующей комиссии: «Оперативный план нельзя изложить письменно, главнокомандующий держит его в своей голове». Этот ответ хорошо определяет метод работы главнокомандующего, когда речь идет об его окончательном «ходе».

1914 г. стоит изучить более серьезно, так как бои этого времени заключают в себе чрезвычайно характерные и поучительные примеры. Именно с момента взрыва мировой войны оказалось, что ее действительность, всегда столь отличная от рассматриваемых в мирное время гипотез, перетасовывает все ранее принятые решения. Это имело место [217] по обеим сторонам Западного фронта, где были противопоставлены друг другу два слишком мало гибких плана сосредоточения и заранее принятые идеи маневра.

Так называемый «план Шлиффена» был в своей основной концепции простым и привлекательным, но одновременно с этим он был развернут до последних пределов логики. Решение, заключающееся в нем, было исчерпывающим и точным. Однако, Шлиффен таким образом спроектировал свои Канны, что его план был схемой, выполнение которой не терпело никаких задержек и тем более непредвиденных потрясений. Однако, кроме этого, он обеспечил себе максимум шансов на успех, сосредоточив громадные силы в намеченном месте, а именно - на западе, на правом фланге германского фронта, за счет сил, предназначенных для боя на остальных оперативных театрах.

Его преемник, Мольтке II, не обладая его темпераментом и не будучи приверженцем крайнего догматизма, частично исправил его план и уменьшил массу германских дивизий, сгруппированных на северо-западном фланге, чтобы укрепить общую безопасность государства. Однако, немцы сочли эту предусмотрительность Мольтке II ошибкой, вследствие которой план Шлиффена потерпел поражение, а между тем до сих пор он считается гениальным.

Следует отметить, что все же план Шлиффена был слишком бумажным и вовсе не считался с условиями, которые через 10 лет оказали столь решающее влияние на его выполнение. Таким образом, Мольтке был, по существу, ближе к нормальному методу установления оперативного плана в мирное время.

Главной ошибкой Мольтке - как, впрочем, и всех немцев - было неправильное выполнение этого плана, который осуществлялся в августе 1914 г. чисто автоматически, без необходимого также и в это время контроля. Точно так же развертывалась германская кампания 1914 г., во время которой каждая армия стремилась к своей цели почти отдельно и надеясь на себя, в то время как действия этих армий не были согласованы с главнокомандующим в той степени, которая, безусловно, необходима для достижения успеха в современной войне. [218]

Понятно, что этот недочет германской главной квартиры являлся в значительной степени последствием состояния средств связи и сообщений того времени. Тем не менее можно установить, что наличие этих средств не могло бы в значительной степени изменить обстановку, так как германский главнокомандующий не располагал в то время никакими резервами и, следовательно, был обречен пассивно относиться к развертывавшимся событиям и терпеть слишком самостоятельные действия подчиненных ему командиров.

Такое положение вещей не позволило Германии использовать результаты победы в пограничном бою и привело к ее первому поражению на Марне.

Не подлежит сомнению, что недостаток энергии у Мольтке вычеркнул несколько козырей из критикуемого нами плана Шлиффена. Известно, что произведенное Мольтке ослабление удельного веса массы, сосредоточенной первоначально на правом фланге германского фронта, и значительное уменьшение, вследствие этого, размаха и силы направленного оттуда удара, имело серьезное влияние на окончательный результат первого решающего столкновения германских и французских войск. Действительно, эти ошибки были полностью использованы противником и перевесили на его сторону чашу успеха в начальный период войны. Ведь, даже наиболее гениально задуманный план кампании не годится никуда, если в момент развертывания сосредоточенных на этой основе сил, в тот момент, когда главнокомандующий должен сосредоточить и выявить всю свою энергию, этой последней нехватит. Известно также, что если бы даже Шлиффен был жив и сам руководил действиями в соответствии со своим планом, составленным за 10 лет до этого, то, натолкнувшись на непреодолимые и неожиданные для него затруднения, он, по всей вероятности, не достиг бы намеченного успеха, приспосабливая собственные оперативные намерения к событиям, происходившим в 1914 г. во Франции.

Французская сторона противопоставила Германии тоже неудачный план войны, хотя ген. Жоффр, став начальником генерального штаба, решительно порвал с пассивностью, тяготевшей над французской армией в результате проигранной [219] в 1870 г. войны, и решительно повернул к наполеоновским традициям. Таким образом, он подготовил, а в 1914 г. пытался осуществить план, главной целью которого являлось стремление опередить противника, поведя наступление большого масштаба и парализуя, таким образом, его инициативу.

Он, однако, забыл при этом про осторожность и правильное предвидение, которые являются одними из главных условий всяких действий. Он стремился завязать во что бы то ни стало генеральное сражение с участием почти всей армии, действующие части которой, безусловно, отличались первоклассными моральными качествами, но боевая подготовка которых не была на высоте своих задач, а резервные части не были достаточно сплочены. Такое стремление было неразумно в условиях того времени. Некоторое благоразумие в этом отношении напрашивалось само собой, особенно в начале войны, т. е. в период, наиболее изобилующий неожиданностями и непредвиденными событиями.

Однако, Жоффр был преисполнен модной в то время теорией о несравненных преимуществах наступления и громадном перевесе моральных сил над материальными. Он принял с большой смелостью и хладнокровием чрезвычайно серьезные решения о наступлении на всем фронте всеми подчиненными ему войсками, сосредоточивая свой главный удар в центре фронта, на границе между Бельгией и Люксембургом.

Жоффру была известна возможность нарушения Германией бельгийского нейтралитета. С 1911 г. он был в этом почти уверен. Он не знал лишь, ограничит ли противник свой обход на Маасе районом Льеж - Намюр или развернет свой правый фланг к северу от Мааса.

Однако, он не придал большого значения этой неуверенности, так как в согласии с доктриной эпохи, провозглашавшей «безопасность в наступлении», энергичный удар в центр неприятельского фронта должен был парализовать обход правого фланга германской армии.

Кроме того, Жоффр предпринял некоторые меры против этого обхода, который был возможен с бельгийской территории. Он рассчитывал, что сможет противопоставить [220] противнику бельгийскую армию, а также английский экспедиционный корпус и свои дивизии, сосредоточенные на левом фланге.

Быть может, он даже сомневался в действительности этих мер. Так, по всей вероятности, было около 18 августа 1914 г., когда Жоффр убедился, что бельгийская армия не в состоянии выполнить выпавшую на ее долю задачу, что англичане и армия ген. Ланрезака опоздали и что между ними нет достаточной связи. Полученные Жоффром приблизительно в это время сведения указывали, что главные силы германских дивизий пересекают бельгийский Люксембург с юго-востока на северо-запад в одном или в двух переходах, в то время как его армия была готова к наступлению, которое должно было быть направлено во фланг колонн, находившихся на марше. Поэтому он 20 августа издал приказ о наступлении в центре с тем, чтобы захватить противника в момент развертывания его маневра, еще до того, как правый германский фланг станет для французской армии опасностью в полном значении этого слова. Теоретически в его расчеты входила бельгийская армия, спровоцированная к участию в войне нападением Германии. Но она была слишком слабой (6 пехотных дивизий и 1 кавалерийская дивизия), а кроме того, находилась в стадии полной реорганизации, вследствие чего не могла выполнить задачи, навязанной ей ходом событий.

Таким образом, в начальный период войны бельгийская армия не могла сыграть более серьезную роль, кроме прикрытия с севера сосредоточения французской армии. В особенности она не была в состоянии удержать набежавшую волну германской армии, которая очень быстро затопила почти всю Бельгию и заставила бойцов этой страны искать убежища в стенах Антверпена.

Немногим большее значение имел в то время английский экспедиционный корпус (4 пехотных дивизии и 1 кавалерийская дивизия). Наспех сосредоточенный на бельгийско-французской границе, ввиду нарушения бельгийского нейтралитета, он мог быть готовым к действиям лишь 24 августа, т. е. слишком поздно, чтобы оказать влияние на развертывавшееся с большой быстротой германское наступление. [221]

Сам Жоффр был сильно стеснен собственным оперативным планом XVII, основная идея которого слишком долго затемняла картину реальной действительности, поэтому он слишком поздно заметил главную опасность, угрожавшую французам с севера.

Тогда оказалось, что так как французская армия на основе произведенного сосредоточения втянута в пограничные бои, то ее рассредоточение в размерах, вытекавших из обстановки, являлось нелегкой задачей. Поэтому предпринятая Жоффром перегруппировка 5-й армии не дала положительных результатов ввиду опаздывания сосредоточения английского экспедиционного корпуса и ухода в Антверпен бельгийской армии. Предполагавшееся контрнаступление этих двух групп погибло в зародыше. Точно так же приказы Жоффра от 21 августа оказались невыполнимыми, несмотря на упорный героизм французских полков. После чрезвычайно кровавых столкновений, продолжавшихся несколько дней, французская армия проиграла пограничное сражение и, находясь под угрозой с тыла, была вынуждена к отступлению почти на всем протяжении фронта.

План XVII провалился. Относящиеся к этому времени директивы и приказы Жоффра иллюстрируют, как трудно было собрать разбросанные на основе этого плана дивизии, необходимые для того, чтобы ликвидировать германский обход с севера.

Война не допускает бесплановых действий. Однако, события 1914 г. ярко подчеркнули, что плановость и методичность не должны заходить слишком далеко. Таким образом, оперативный план не должен стеснять свободу действий главнокомандующего и превращать его в раба теоретических выводов. Тем хуже для дела, если план опирается на мертвую рутину, столь обманчивую при столкновении с серьезным противником.

Всякий оперативный план должен в возможно большей степени учесть будущее значение современного вооружения, действующего на большие расстояния и особенно действительного в случае применения на флангах противника. Столь же серьезную роль играет в настоящее время быстрота средств сообщения, дающих возможность организовать сильные и вместе с тем весьма подвижные резервы. [222]

Принцип экономии сил будет играть в будущей войне особенно важную роль при наличии длинных и трудных для обороны границ. Распыление имеющихся в нашем распоряжении частей под предлогом достижения максимальной безопасности было бы принципиальной ошибкой. В действительности решающей победы можно достигнуть, лишь сосредоточив в намеченном месте большие, чем у противника, силы и напав на него внезапно. Для этой цели требуются значительные силы. Их можно найти путем экономной организации обороны на других участках фронта. Именно этим путем Германия в 1914-1918 гг. добилась известных успехов в Сербии, Румынии, Польше и России (они совпали с переходом к оборонительному способу действий на западе в 1915 г., а также с концом 1916 и с 1917 гг.). Соединение энергичных наступательных действий с действиями, имеющими характер оперативной обороны, может дать самые лучшие результаты. В случае же, если совокупности сил нехватает для сохранения непрерывного фронта и для атаки на решающем участке, рекомендуется организовать действия с целью выиграть время. Полученные таким образом резервы должны находиться исключительно в распоряжении главнокомандующего и быть так расположены, чтобы их можно было быстро использовать в любом решающем направлении. Необходимо во что бы то ни стало избегать истощения этих резервов в течение прикрывающих боев, несмотря на то, что к главнокомандующему, безусловно, будут поступать требования о присылке этих резервов. Созданная таким образом маневренная масса не должна быть растрачена во время участия в действиях местного значения. Кроме того, следует констатировать, что наличие долговременных укреплений, а также содействие со стороны бдительной авиации и конницы позволят в наше время усилить резервы главного командования без уменьшения прочности обороны границ государства; идеалом является возможность сохранения в резерве трети всех сил.

В момент начала наступления эти резервы должны быть сосредоточены на столь узком участке фронта, чтобы обеспечить безусловное превосходство над противником. Сосредоточение этих сил должно происходить тайно, а начало [223] их действий должно быть неожиданным; самые действия должны происходить весьма энергично и быстро.

Применяя подобные методы действия, мы можем надеяться достигнуть решения даже в том случае, если противник будет иметь над нами общий численный перевес. Сербы достигли этим путем значительного успеха в войне с австрийцами в 1914 г. (освобождение Белграда). Таким образом, действия подобного рода отнюдь не являются химерой.

Этот метод необходим и весьма полезен, но лишь в пределах, облегчающих маневр войск, сосредоточенных на важнейших оперативных направлениях. Распыление сил, вызванное желанием равномерного прикрытия всего театра военных действий, было бы ошибкой, грозящей самыми плохими последствиями. Оно является особенно опасным для стран с длинными границами и лишенных, подобно Франции, постоянной опоры.

Распределение войск в той части фронта, которая имеет исключительно оборонительное значение, будет целесообразным тогда, когда оно будет гарантировать свободу действий и позволит организовать маневр, который отличался бы всей полнотой гибкости и подвижности, свойственной современным армиям, способным в гораздо большей степени, чем в прошлом, к массовому сосредоточению.

Предусмотренная в оперативном плане маневренная резервная масса должна располагать большим количеством боевых средств. В состав резервов главнокомандующего должны входить лучшие части, хорошо обученные и подобранные и вместе с тем располагающие наиболее мощными средствами. Это должны быть подвижные части: кавалерия, самокатные части и полностью или частично моторизованные пехотные и артиллерийские части. Туда должны войти: главная масса боевой авиации, тяжелая и сверхтяжелая артиллерия, танки и бронесилы. При проектировании и использовании этих сил нужно проявить решительность и вместе с тем быть очень осторожным. Использование их в неверном направлении повлечет за собой поражения, чреватые тяжелыми последствиями. Это мощное, но единственное и ломкое орудие войны должно стать в руках главнокомандующего тараном, посредством которого он должен, [224] обороняя границы государства возможно меньшим количеством подчиненных ему войск, разбить и уничтожить главные силы противника.

Создание маневренной массы подобного рода избавит нас от односторонне истолкованной систематической и пассивной обороны, которая на обширных фронтах всегда и неизбежно ведет к поражению. Отсутствие такой массы объясняет частичные неуспехи Польши в 1920 г., тем более, что рассредоточение польских дивизий, с целью создания необходимых резервов, было в течение продолжительного времени невозможно; именно поэтому решавшее исход войны сражение было перенесено с Двины и Днепра на Вислу, Вепж и Буг.

Предусмотренная оперативным планом исходная группировка и расчленение резервов главнокомандующего должны быть настолько гибки, чтобы дать возможность вести с одинаковым успехом и наступление и оборону. При этом необходимо избегать в начале войны слишком стремительных действий, так как их неуспех очень плохо отразился бы на настроении армии и населения. При обширных и занимающих большое протяжение театрах необходимо остерегаться естественного в таких случаях стремления к применению маневра в очень большом масштабе, что может привести к слабо согласованным действиям и вредному распылению сил. Следует также помнить, что применение больших масс авиации или конницы для глубоких рейдов может преждевременно раскрыть намерения главнокомандующего и ослабить силы, столь необходимые в период сближения и в бою, а позднее - для использования достигнутых успехов.

Мы уже доказали, что окончательное и подробное фиксирование оперативных планов в мирное время невозможно.

Нас можно было бы упрекнуть в том, что в истории имеются примеры, подтверждающие прямо противоположный тезис. Действительно, можно указать на случаи, когда заранее составленные планы давали положительные результаты. [225]

Образцы действий подобного рода были даны Наполеоном, который в 1805 г. перешел границу Баварии с целью обхода справа и охвата австрийской армии; или когда в 1806 г., переходя Франкенвальд, он осуществил свое заранее обдуманное намерение отрезать прусскую армию от ее путей сообщения. Точно так же Молътке в 1866 г. предусмотрел генеральное сражение в Богемии.

Тем не менее история дает нам гораздо большее число несравненно более значительных примеров планов, при проведении которых опровергались первоначальные стратегические предположения и полководец вынужден был импровизировать непредусмотренный ранее маневр.

В 1809 г. Наполеон хотел захватить главные силы эрцгерцога Карла на р. Изаре, но смог добиться этого лишь под Эсслингом и Ваграмом. В 1870 г. Мольтке стремился дать сражение на р. Саар, а пришел к нему западнее р. Мозель у Сэн-Приво. В 1914 г. другой Мольтке, казалось, шел по правильному пути, добиваясь охвата левого фланга французской армии, однако, был вынужден констатировать, что его собственный правый фланг охвачен волной неприятельских войск.

Между тем, в прошлом, когда переброски войск совершались, как правило, со скоростью, не превышавшей 20 км в день и когда сеть путей сообщения была повсюду весьма незначительна, своевременное предвидение вероятного продвижения противника было сравнительно легкой задачей. В наши дни гибкость и разнообразие движения армии столь велики, что предвидение событий в решающие моменты можно считать химерой. Поэтому теперь отнюдь нельзя строить подобные гипотезы задолго до начала действий противника. В настоящее время надо довольствоваться изучением местности и вытекающими из этого выводами Это изучение является необходимостью, так как оно создает основы плана сосредоточения, который должен быть подробно установлен заранее. Можно даже считать, что план Шлиффена был, собственно говоря, лишь планом сосредоточения и что Мольтке II совершил основную ошибку, рассматривая его во всех деталях как план операций, - тем более, что он действовал так, как будто в действительности случайность, отсутствие чувства меры, ошибки подчиненных, [226] политика и другие обстоятельства не могли создать условия, противоположные тем, которые были предусмотрены теоретически. Мольтже II даже не думал об этом, хотя роль главнокомандующего в руководстве операциями заключается именно в умении противодействовать влияниям подобного рода и вызванным ими изменениям обстановки.

Допуская возможность дискуссии на эту тему, когда речь идет о прошлом, необходимо с полной уверенностью установить, что в будущей войне при современном состоянии моторизации и той легкости, с которой в настоящее время происходит диференциация оперативных перевозок, слишком подробное оперативное предвидение чрезвычайно опасно.

Ввиду этого лицо, намеченное в мирное время быть во время войны главнокомандующим, должно иметь лишь общую концепцию (а не план) операций, функцией которой должен быть максимально гибкий план сосредоточения. Это лицо должно разработать основные гипотезы на тему о будущей войне, а также возможности маневра, укладывающегося в рамки каждой из них, но ни в коем случае не должно заранее формулировать свои намерения.

Разработку подобного рода можно вести на карте или на местности. Можно ее углублять с помощью военных игр и настоящих маневров, но этот метод может привести к весьма нежелательным разоблачениям. Не следует забывать, что бельгийцы уже в 1906 г. знали об изменениях, внесенных в план Шлиффена (обходное движение через Льеж и Брюссель), хотя этот план был принят в Германии лишь в 1905 г. Во Франции по наблюдениям за учениями германского Большого генерального штаба, происходившими до 1914 г., было установлено, что они основаны на нарушении бельгийской территории. Таким образом, учения подобного рода чрезвычайно рискованны как с политической, так и с военной точек зрения. Сохранение тайны в этом вопросе напрашивается само собой.

Наоборот, очень важно, чтобы действительные условия, дающие возможность приспособить план сосредоточения к различным оперативным предположениям, подверглись самой тщательной и непрерывной подготовке. Укрепления, [227] шоссейные и железные дороги, подробно разработанные варианты перевозок, склады военного снабжения, соответствующие документы генерального штаба - все это должно быть заранее подготовлено, чтобы главнокомандующий смог принять и затем осуществить решения, навязанные ему действительными условиями.

В этих условиях вопрос взаимодействия союзных армий в случае войны является весьма важным. С военной точки зрения, весьма желательно, чтобы это взаимодействие было установлено заранее и с возможно большей точностью. В прежних договорах всегда предусматривался этот факт. Так, например, тройственное согласие обязывало Австро-Венгрию начать действия в Галиции в точно определенный день и определенными силами. Но, увы, военная история даст весьма много примеров невыполнения подобных обязательств^[1]. В будущем это будет иметь место еще чаще, вследствие усложнения международных отношений. Таким образом, внешние союзы не могут стать в такой степени, как прежде, основой безопасности государства. Последнее может полностью рассчитывать лишь на собственные силы. В результате этого главнокомандующий не будет основывать свои оперативные намерения на помощи союзных войск, так как эта помощь может запоздать или даже вовсе не осуществиться. [228]

<< Назад | Содержание | Вперед >>