Буржуазия в России состояла из двух частей, занявших в буржуазно-демократической революции позиции по разные стороны баррикад. В то время как крупная буржуазия искала путей соглашения и союза с помещиками, мелкая буржуазия, преимущественно зажиточное крестьянство, выступала за революционно-демократическое решение аграрного вопроса в союзе и под руководством пролетариата. В 1912 г. в статье «Либерализм и демократия» В. И. Ленин раскрыл классовые противоречия между либералами и демократами, кадетами и трудовиками, как представителями разных слоев буржуазии. «В современной России, - указывал он, - есть две буржуазии. Одна, это - очень узкий слой зрелых и перезрелых капиталистов, которые в лице октябриста и кадета заняты на деле тем, что делят между собой и Пуришкевичами теперешнюю политическую власть, теперешние политические привилегии...

Другая буржуазия, это - очень широкий слой совсем незрелых, но энергично стремящихся созреть мелких и частью средних хозяев, преимущественно крестьян, которым на деле приходится решать вопрос вовсе не о привилегиях в теперешнюю эпоху исторической жизни России, а о том, чтобы не умереть с голоду от Пуришкевичей»^[1]. Мелкая буржуазия, крестьянство, выступало против власти помещиков, против их землевладения, а крупная буржуазия - за раздел власти с помещиками.

В работе «О некоторых особенностях исторического развития марксизма» (1910 г.) В. И. Ленин еще раз напомнил слова Ф. Энгельса о том, что марксизм не догма, а руководство к действию. Он отметил, что социал-демократическая партия в России изменяла тактику по отношению к буржуазии в связи с «крутыми переломами» развития страны. «Содержание этих изменений, - заметил он, - не могло не быть буржуазным, в силу капиталистического характера эволюции России, но есть буржуазия и [92] буржуазия»^[2]. И далее он пояснил, что крупная и средняя буржуазия по своему классовому положению боялась резких изменений. Она добивалась буржуазных изменений, но с сохранением значительных остатков средневековья и в аграрном строе, и в политической надстройке. А деревенская мелкая буржуазия, переплетаясь с живущим «трудом рук своих» крестьянством, стремилась к иного рода буржуазным изменениям, сметающим всякую средневековую старину, и прежде всего помещичье землевладение^[3].

Таким образом, В. И. Ленин четко делил буржуазию на две социальные части, отличающиеся разной классовой позицией: крупная и средняя буржуазия имела свои классовые интересы, крестьяне, т. е. мелкая буржуазия, - другие. Это коренное отличие классовых интересов предопределялось их отношением к помещикам.

Рассмотрим ленинскую оценку классовых позиций крупной буржуазии, прежде всего социально-экономические основы этих позиций. В 1917 г. в первом «Письме из далека» В. И. Ленин, характеризуя Временное правительство, отмечал: «...это правительство не случайное сборище лиц.

Это - представители нового класса, поднявшегося к политической власти в России, класса капиталистических помещиков и буржуазии, которая давно правит нашей страной экономически и которая ... чрезвычайно быстро организовалась политически...»^[4].

К крупной буржуазии, помещикам и высшим чинам В. И. Ленин относил 3 млн. человек. Методика выделения этой группы раскрывалась им следующим образом: из непроизводительного населения он выделил «крупнобуржуазные» элементы - всех рантье (0,9 млн.) и часть буржуазной интеллигенции, а также крупных военных и гражданских чиновников (0,6 млн.). Из торгово-промышленного населения страны (21,7 млн.) он отнес к крупной буржуазии 7%, исходя из структуры промышленного населения Петербурга по переписи 1890 г., что составило еще 1,5 млн. чел. Таким образом, к крупной буржуазии относилось 1,5 млн. торгово-промышленного населения, 0,9 млн. рантье, т. е. 2,4 млн. чел., не считая буржуазной интеллигенции. В. И. Ленин отмечал, что выделение это весьма приблизительное.

Основным капиталом заправляла лишь небольшая верхушка. По данным советского историка В. С. Дякина, только 32 тыс. чел. (или 120-150 тыс. населения) получали доход свыше 10 тыс. руб. в год^[5]. По его же данным, лицо российской буржуазии определяли акционерные предприятия, на долю которых приходилось [93] 70% прибылей всех крупных предприятий (доход св. 50 тыс. руб. в год)^[6].

В. И. Ленин отмечал крайнюю неравномерность распределения капиталов. В 1917 г. он писал: «...если составить список пяти или даже трех тысяч (а может быть даже и одной тысячи) самых богатых людей в России или проследить... все нити и связи их финансового капитала, их банковских связей, то откроется весь узел господства капитала, вся главная масса богатства, накопленного на счет чужого труда, все действительно важные корни «контроля» за общественным производством и распределением продуктов»^[7]. Эту верхушку буржуазии В. И. Ленин называл «самой главной крепостью финансового капитала», писал, что это «сатрапы нашей промышленности», которые представляли «кучку монополистов, защищенных государственной помощью»^[8].

Источниками формирования и пополнения крупной буржуазии были крестьяне, купцы, мещане и дворяне, иностранные подданные. В. И. Ленин приводил примеры формирования крупной буржуазии из крестьян-кустарей. Савва Морозов был крепостным крестьянином (откупился в 1820 г.), пастухом, извозчиком, ткачом-рабочим, ткачом-кустарем, который пешком ходил в Москву для продажи своего товара, затем владельцем мелкого заведения - раздаточной конторы - фабрики. Умер он в 1862 г., оставив две большие фабрики, а в 1890 г. на 4 фабриках сыновей С. Морозова работало 39 тыс. рабочих, производящих изделий на 35 млн. руб.^[9]. Крупнейшие фабриканты Иваново-Вознесенска - Куваевы, Фокины, Зубковы, Бобровы и др. - вышли из крестьян-кустарей, так же как десятки других^[10]. Из крестьян вышли миллионеры Рябушинские, Прохоровы, Горелины.

Часть крупной буржуазии формировалась из дворян. Из дворян были известный предприниматели, капиталисты графы Бобринские, князь С. М. Голицын, фон Мекк, Мальцев, Шиповы и др. По переписи 1882 г., в Москве 500 потомственных дворян имели фабрики и заводы, а 234-торговые заведения, но крупных среди них было только несколько десятков. Сравнительно много помещиков было среди горнопромышленников Юга страны и Урала, так как они одновременно были и крупными землевладельцами. В 1882 г. на Юге из 41 владельца шахт, присутствовавших на VII съезде горнопромышленников, 17 (или 42%) были помещиками. Значительная часть помещиков была сахарозаводчиками, мукомолами, владельцами заводов по обработке сельскохозяйственного сырья. Не брезговали помещики вкладывать [94] капиталы в акции банков и акционерных кампаний и т. д. Наибольшее число дворян-рантье было в Петербурге.

Крупными предпринимателями на Украине были графы Бобринские, Браницкие, Потоцкие и др. Некоторые крупные капиталисты вышли из числа специалистов-инженеров, выходцев из дворян и разночинцев, начинавших со скромного участия в предприятиях (Авдаков, Горлов, Дитмар и др.)^[11].

Точных сведений о том, какая часть дворян стала капиталистами и вошла в «новый класс», не имеется. Некоторое представление об этом дают выборочные обследования. Так, по данным переписи 1910 г. в Петербурге, обнаруженным в архиве историком В. Я. Лаверычевым, из 138 тыс. учтенных дворян 68 тыс., или около половины, жили за счет доходов с ценных бумаг. Правда, многие из них, а по некоторым сведениям даже большинство, жили весьма скромно^[12]. Все рантье были отнесены В. И. Лениным к крупной буржуазии потому, что они жили на нетрудовые доходы. Но среди рантье были и держатели весьма ценных пакетов акций. Граф Адлерберг имел их на 626 тыс. руб., граф Делянов - на 216 тыс. и т. д. Но и все остальные рантье уже не были полностью помещиками, они приобщались к дележу промышленной и торговой прибыли капиталистического класса. Даже некоторые очень крупные помещики жили главным образом за счет капиталистического дохода от ценных бумаг. У шталмейстера двора В. В. Апраксина стоимость имений оценивалась в 252 тыс. руб., а ценных бумаг он имел на 3,3 млн. руб. Один из крупнейших латифундистов страны - граф А. Д. Шереметев, владевший 29 поместьями в 226 тыс. дес., в 1894 г. имел ценных бумаг на 7,6 млн. руб. Значительный пакет акций имел и его брат С. Д. Шереметев, владелец 151 тыс. дес. земли^[13].

Крупнейшими магнатами финансового капитала были барон Гинцбург, князь Генишев, фон Дервиз и др. При этом Тенишев и Дервиз, как и многие другие, действовали часто через подставных лиц, поэтому даже крупнейших держателей акций не всегда можно установить^[14].

Историку В. С. Дякину удалось обнаружить в фондах Центрального государственного исторического архива (в г. Ленинграде) очень ценные документы - материалы, собранные Министерством внутренних дел в 1906 г. в 367 городах Европейской России о владельцах 25 тыс. торгово-промышленных предприятий. Дворяне составляли 2,2% предпринимателей, купцы и мещане - [95] 81,7%, крестьяне - 5,9%. Но в эти города не входили обе столицы и некоторые крупные города, в которых положение было несколько иное^[15]. Так, по г. Петербургу среди владельцев металлических заводов было 18 дворян (3,6%), 45 купцов (9%), 257 мещан (50%) и 192 крестьянина (37,4%). Здесь значительно больше была доля выходцев из крестьян (в 6 раз) и дворян (в полтора раза).

Статистические данные позволяют сделать вывод о том, что формирование крупной буржуазии в начале XX в. шло главным образом за счет мещан и купечества, затем крестьян и лишь на последнем месте были дворяне.

Экономическое могущество буржуазии быстрыми темпами увеличивалось в эпоху империализма, особенно накануне и в период первой мировой войны. В 1913 г. В. И. Ленин назвал все всероссийское купечество самым могущественным классом капиталистической России^[16]. Рост монополий, финансового капитала неизмеримо увеличивал и экономическую силу буржуазии. Это обостряло противоречие между экономическим усилением буржуазии и сохранением почти всей политической власти в руках помещиков и абсолютизма, отмечал В. И. Ленин в 1912 г.^[17]. Но это противоречие не придавало революционности российской буржуазии. Наоборот, она являлась контрреволюционной. Это было обусловлено не только политическими связями ее с помещиками, не только ее боязнью пролетариата, но также и экономическими причинами. «Российская буржуазия, - писал В. И. Ленин, - тысячами экономических нитей связана и с старым поместным землевладением, и с старой бюрократией»^[18]. Далее он подчеркнул, что политическая беспомощность буржуазии объяснялась экономическими условиями, делающими «буржуазию врагом рабочих и рабом Пуришкевичей, рабом, не идущим дальше воркотни и благопожеланий»^[19]. В период от первой до второй буржуазно-демократической революции царизм вынужден был делать уступки буржуазии, вынужден был пойти на допуск буржуазии в особые совещания, на политический союз с финансовым капиталом. В. И. Ленин указывал, что в последние годы царизма «горстка крепостников-помещиков, возглавляемая Николаем II, была у власти, в теснейшем союзе с магнатами финансового капитала...»^[20]. Класс капиталистических помещиков и буржуазии не только давно правил страной экономически, но и политически «почти совсем» уже был у власти к 1917 г.^[21].

При анализе социального состава населения В. И. Ленин [96] выделял и интеллигенцию, хотя он подчеркивал, что интеллигенция «не есть самостоятельный экономический класс и не представляет поэтому никакой самостоятельной политической силы»^[22]. К интеллигенции В. И. Ленин относил «всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда ... в отличие от представителей физического труда»^[23].

В эпоху капитализма эта категория населения увеличивается очень быстро, так как капитализм предъявляет повышенный спрос на интеллигенцию, с особенной быстротой повышает число служащих^[24]. В России, по переписи 1897 г., было 870 тыс. чел. интеллигенции, а к 1917 г. это число почти удвоилось (до 1,5 млн. чел.). Благодаря своим знаниям, политической грамотности, умению понять интересы определенных классов интеллигенция представляла политическую силу в том случае, если она становилась на сторону определенного класса. Тогда она шире понимала интересы этого класса и выдвигала политических вождей: «...всегда и везде вождями известного класса являлись его передовые, наиболее интеллигентные представители»^[25].

Преобладала в России мелкобуржуазная и буржуазная интеллигенция, но складывалась и пролетарская интеллигенция, состоявшая из рабочих и выходцев из других классов. Пролетарская интеллигенция во главе с В. И. Лениным способствовала политическому пробуждению и воспитанию рабочего класса, вовлечению широких слоев рабочих в революционное движение на основе соединения социализма с рабочим движением. Огромную роль в формировании и воспитании пролетарской интеллигенции сыграла большевистская партия, вносившая в рабочую среду идеологию марксизма-ленинизма.

Отдельные группы интеллигенции резко отличались и по экономическому положению, и по своим классовым позициям. Наиболее обеспеченной была дворянско-помещичья интеллигенция, состоявшая в основном из высших чиновников и высокооплачиваемых служащих. Она стояла на черносотенно-монархических позициях, была предана царизму. Слой буржуазной интеллигенции включал среднеоплачиваемых, достаточно обеспеченных служащих, адвокатов, профессуру. Выразителями ее интересов выступала партия кадетов.

Самой многочисленной была мелкобуржуазная демократическая интеллигенция, представленная в основном низкооплачиваемыми служащими, чиновниками, учителями школ, врачами, студентами. Наиболее крупной группой русской интеллигенции были учителя начальных городских и сельских школ. В статье «Нищета народных учителей» в 1913 г. В. И. Ленин показал [97] их чрезвычайно тяжелое положение. В другой статье этого же года он писал: «Россия бедна, когда речь идет о жалованье народным учителям. Им платят жалкие гроши. Народные учителя голодают и мерзнут в нетопленных и почти нежилых избах»^[26]. Большинство народных учителей получали по 15-30 руб. в месяц (180-360 руб. в год), некоторые еще меньше^[27]. На грани нищеты жила основная масса студентов. Например, в Москве, по данным специальной переписи, средний бюджет студентов в начале XX в. составлял 25 руб. в месяц, а у многих 10-15 руб. Студенты в среднем платили за комнату (на двоих) 11 руб., за обеды (в плохой кухмистерской) - 7 руб. 50 коп., за хлеб - 3 руб., за чай с сахаром - 1 руб. 30 коп. в месяц^[28]. Среди железнодорожных служащих три четверти получали оклады 10-30 руб. в месяц (120-360 руб. в год), т. е. не больше рабочих^[29]. Такие группы демократической интеллигенции были крайне недовольны своим положением, которое иногда было значительно хуже положения рабочих, и активно участвовали в революционном движении под руководством пролетариата, хотя отличались неустойчивостью в периоды спада революции.

Экономическое положение буржуазной интеллигенции было значительно лучше. Она включала чиновников более высоких разрядов, с окладами в 50-100 руб. в месяц (600-1200 руб. в год), которые позволяли жить уже обеспеченно. Конечно, это не означало, что все среднеоплачиваемые служащие относились и по своим убеждениям к либеральной интеллигенции и ее партиям. Например, среди профессоров высших учебных заведений, получавших от 2 до 3 тыс. руб. в год, были и октябристы, и кадеты, но встречались и сочувствующие большевикам. Профессора составляли верхи буржуазной интеллигенции. Такие же оклады были у многих крупных адвокатов, врачей, инженеров. Инженеры получали не менее 1800 руб., в год, учителя казенных гимназий - от 750 до 2000 руб. в год (в зависимости от местности и стажа), столько же и больше получали учителя частных учебных заведений, лицеев^[30].

Представители так называемой цензовой интеллигенции, в основном дворянско-помещичьей, получали высокие оклады. Выше уже говорилось о высоких окладах - 5-10 тыс. руб. в год у крупных чиновников. К ним примыкала военная интеллигенция, высокооплачиваемые служащие сферы материального производства. Их оклады не шли ни в какое сравнение даже с окладами профессоров или средних чиновников. Например, С. Ю. Витте [98] как управляющий частной железной дорогой, получал 50 тыс. руб. в год, а затем как председатель Совета министров - 30 тыс. руб. Начальники казенных железных дорог получали 12-15 тыс. руб., начальники служб - 7-9 тыс. руб. в год., т. е. они получали в 1000 раз больше, например, народного учителя или телеграфиста. Эта цензовая интеллигенция имела дома, много прислуги, собственные выезды и была в основном контрреволюционной.

Таким образом, интеллигенция включала и полупролетарские элементы служащих, влачащих жалкое существование и активно поддержавших и революцию 1905-1907 гг., и Февральскую буржуазно-демократическую революцию, и хорошо обеспеченные верхи буржуазии, и представителей дворянства. Последовательно революционной была пролетарская интеллигенция. Революционность мелкобуржуазной демократической интеллигенции также имела объективные причины, главными из которых было ее тяжелое материальное положение, переплетение политического гнета царизма с помещичьим землевладением и господством крупного капитала и монополий. «Левизна» русской демократической интеллигенции, подчеркивал В. И. Ленин, находила объяснение в нерешенности вопросов буржуазно-демократической революции, и прежде всего аграрного вопроса. Бедственное положение крестьянства, основного трудящегося населения России при отсутствии политических свобод неизбежно должно питать «недовольство во всей почти массе образованного буржуазного общества...»^[31]. Революция 1905-1907 гг. показала и доказала, что «эта группа народничествующих интеллигентов есть крайнее левое крыло чрезвычайно широкого и безусловно массового народнического или трудовического течения, выразившего интересы и точку зрения крестьянства в русской буржуазной революции»^[32]. В то же время В. И. Ленин резко критиковал неустойчивость мелкобуржуазной демократической интеллигенции, призывал партию бороться против этой неустойчивости, привлекая демократическую интеллигенцию к революционной борьбе.

<< Назад | Содержание | Вперед >>