1. Когда Ония, сын первосвященника того же имени, бежавший в Александрию к царю Птолемею Филометору и, как мы уже раньше указывали[1], оставшийся там на жительство, увидел угнетение Иудеи со стороны македонян и их царей, то, желая снискать себе прочную славу и вечную память, решил отправить к царю Птолемею и царице Клеопатре просьбу о разрешении воздвигнуть в Египте храм, подобный иерусалимскому, и назначить к нему левитов и священнослужителей из своего собственного рода. В этом намерении особенно укреплял его пророк Исаия, который за шестьсот с лишним лет до него предсказал, что в Египте, безусловно, будет воздвигнут неким иудеем храм в честь Всевышнего[2]. Основываясь на этом, Ония отправил Птолемею и Клеопатре письмо следующего содержания:

«После того как я с помощью Всевышнего во время войны оказал вам целый ряд важных услуг, прибыл в Келесирию, Финикию, в гелиополитанский город Леонтополь с иудейским населением, а также в другие места, где живут представители этого племени, я нашел, что очень многие из них против всякого закона имеют свои святилища и из-за них ссорятся между собой, что случается и среди египтян вследствие массы имеющихся у них храмов и происходящих из-за [16] разных воззрений в религиозных делах разногласий; я нашел там весьма подходящее место в области, посвященной полевой богине Бубастис[3], где было множество леса и обилие всевозможных священных животных;[4] и вот я прошу тебя уступить мне это заброшенное и не имеющее определенного назначения святилище, чтобы я тут мог воздвигнуть Всевышнему храм наподобие иерусалимского, тех же самых размеров. Туда будут в взаимном согласии стекаться все живущие в Египте иудеи и, молясь за тебя, твою супругу и детей, иметь возможность выказывать тебе свою глубокую преданность.

Ведь и пророк Исаия предсказал некогда: "Всевышнему Богу будет жертвенник в Египте". При этом он предвещал еще многое другое относительно этого».

2. Такое письмо отправил Ония царю Птолемею, который, в свою очередь, ответил ему посланием, могущим служить доказательством благочестия как самого царя, так и супруги и сестры его Клеопатры. Дело в том, что последние слагают с себя ответственность за всякое нарушение закона и переносят ее на Онию. Вот как они ответили (ему): «Царь Птолемей и царица Клеопатра посылают Онии привет свой. Мы прочли твою просьбу о разрешении предоставить тебе право восстановить запущенный храм, находящийся в гелиополитанском доме близ Леонтополя и приписываемый полевой Бубастисе. Однако мы очень удивляемся и сомневаемся, будет ли угодно Предвечному святилище, воздвигаемое в столь дурном месте, да еще кишащем священными животными.

Но так как ты уверяешь, что пророк Исаия предсказал об этом давно, то мы предоставляем тебе это право, поскольку оно не противоречит (вашему) закону, и притом с оговоркой, чтобы нас не считали ответственными за какие бы то ни было прегрешения относительно Всевышнего».

3. Получив таким образом в свое распоряжение указанное место, Ония воздвиг (тут) святилище и жертвенник Всевышнему, подобные иерусалимским, хотя и поменьше и победнее. Мне не казалось необходимым останавливаться теперь на размерах и убранстве этого храма, потому что об этом уже писано мной в седьмой книге моей «Иудейской войны»[5]. Онии удалось также найти некоторых единомышленников [17] из иудеев, которые собирались отправлять там обязанности левитов и священнослужителей.

Между тем среди александрийских иудеев и самарян, поклонявшихся храму, сооруженному во времена Александра на горе Гаризим, произошли распри, и они в своем религиозном споре обратились за решением к самому Птолемею; иудеи при этом уверяли, будто по законам Моисеевым построен (лишь) храм иерусалимский, самаряне же утверждали то же самое относительно святилища на горе Гаризим. И вот обе стороны упросили царя образовать со своими приближенными судилище, выслушать доводы обеих партий и наказать смертью неправую сторону. За самарян выступили Саввей и Феодосий, а представителем интересов иудеев явился Андроник, сын Мессалама. Последние поклялись именем Господа и царя, что они будут давать свои показания по сущей истине, и просили Птолемея казнить того из них, кто нарушил бы свою клятву. Тогда царь созвал множество приближенных на совет и приготовился выслушать стороны. Александрийские иудеи очень беспокоились относительно тех мужей, которым теперь приходилось выступать на защиту прав иерусалимского храма, потому что они были бы совершенно подавлены, если бы этот храм, столь древний и почитаемый на всей поверхности земной, не выдержал испытания. Саввей и Феодосий предоставили Андронику первому слово, и вот он начал свою аргументацию с данных закона и с преемственности первосвященства, указал на то, как каждый первосвященник получал свой сан от отца своего и стоял во главе храма, а также на то обстоятельство, что все цари Азии почтили (иерусалимский) храм жертвенными приношениями и необычайно богатыми подарками, но никто из них ни одним словом не обмолвился о храме на горе Гаризим, как будто бы его не было вовсе. Такими доводами и целым рядом подобных соображений Андроник побудил царя признать, что святилище иерусалимское воздвигнуто сообразно постановлениям Моисеевым, и казнить Саввея и Феодосия.

Таковы были дела александрийских иудеев при Птолемее Филометоре[6]. [18]


[1] Это был, по всем данным, Ония IV, который около 160 г. основал храм в египетском городе Леонтополе. См. выше, с. 663, прим. 27.

[2] Ср.: Исаия XIX. 19, где сказано: «Вот тот день жертвенник Господу будет посреди земли Египетской, и памятник Господу - у пределов ее».

[3] Так называлась у египтян богиня луны; она изображалась в виде женщины с кошачьей головой, и ей были посвящены кошки.

[4] Это и были, вероятно, посвященные богине кошки.

[5] Ср.: «Иуд. война», VII, 10, 3.

[6] Эта глава не имеет никакого отношения к данным Библии.


<< Назад | Содержание | Вперед >>