Ко времени приезда Ф. Э. Дзержинского в Варшаву - этот крупный промышленный и культурный центр Королевства (Царства) Польского[1] - польское рабочее движение накопило большой опыт, имело славные революционные традиции, связанные с деятельностью первой марксистской партии рабочего класса в Польше «Пролетариат». В программе этой партии, написанной одним из ее создателей и руководителей, видным польским революционером Людвиком Варыньским, провозглашалась интернациональная солидарность польского пролетариата с революционным рабочим движением в России, с рабочими всех стран в борьбе против эксплуататоров. Руководители «Пролетариата» были связаны с группой «Освобождение труда», группой Благоева и «Обществом переводчиков и издателей» в Москве. Они помогали русским революционерам переправлять из-за границы нелегальную литературу[2].
«Пролетариат» за время своего существования несколько раз подвергался разгрому царскими жандармами, но всякий раз восстанавливался и продолжал активную революционную борьбу[3].
Летом 1889 г. в Варшаве из рабочих и передовых интеллигентов была создана еще одна крупная социал-демократическая организация - «Союз польских рабочих», во главе которой стояли Юлиан Мархлевский, Ян Ледер [46] и Генрик Вилькошевский[4]. Главной задачей «Союз», так же как и «Пролетариат», считал подготовку польских рабочих к социальной революции, а основными тактическими средствами борьбы провозгласил стачки и демонстрации.
Обе социал-демократические организации имели большое влияние на промышленных предприятиях. Под их руководством польские рабочие первыми в России отметили День международной солидарности трудящихся 1 Мая: в 1890 г. рабочие Варшавы провели маевку.
В результате арестов 1891-1892 гг. «Пролетариат» («Второй пролетариат») и «Союз польских рабочих» были разгромлены. К марту 1893 г. после объединения уцелевших кружков «Союза польских рабочих» и «Второго пролетариата» возникла новая марксистская партия - «Социал-демократия Королевства Польского» (СДКП). Руководителями и идеологами ее были Роза Люксембург, Юлиан Мархлевский, Леон Иогихес (Ян Тышка). Вместе с видным деятелем польского революционного рабочего движения, одним из организаторов «Союза польских рабочих» Адольфом Барским они в июне 1893 г. начали издавать в Париже социал-демократическую газету «Справа роботнича» («Рабочее дело»), которая со второго номера стала центральным органом партии. В феврале 1894 г. в Варшаве состоялся первый съезд СДКП[5]. В его резолюции об отношении к русскому рабочему движению говорилось, что съезд выражает полную политическую солидарность и братство польского и русского пролетариата в их совместной борьбе с царским самодержавием.
Но в резолюции съезда содержались и ошибочные положения, наложившие отпечаток на всю позднейшую деятельность партии. В документах съезда, например, ничего не говорилось о гегемонии пролетариата и его союзниках (крестьянстве, национально-освободительном движении) в назревавшей буржуазно-демократической революции. Съезд высказался против самоопределения наций, в том числе польского народа, считая это утопией, удалением от конечной цели пролетариата.
СДКП выступила как организатор и руководитель стачечного движения в Варшаве, Лодзи, Домброве [47] и других промышленных центрах Польши. С 1893 по 1896 г. она основала ряд нелегальных профсоюзов, находившихся под идейным и органа шционным влиянием социал-демократов.
В своем центральном органе «Справа роботнича», в листовках и обращениях СДКП призывала польских рабочих к совместной с пролетариями всей России борьбе против самодержавия и капитализма, пропагандировала марксистские принципы классовой борьбы и пролетарского интернационализма, подвергала острой критике националистическую программу и тактику мелкобуржуазной партии ППС, возникшей в 1892 г.[6] Руководство этой партии сеяло недоверие и вражду к революционному рабочему движению в России, подменяя идеи социализма и пролетарского интернационализма буржуазно-шовинистической программой.
После 1896 г. деятельность СДКП была сильно парализована в результате массовых арестов и разгрома большинства ее организаций. Находившееся за границей Главное правление партии было слабо связано с рабочим и социал-демократическим движением в стране.
Когда Ф. Э. Дзержинский приехал в Варшаву, организации СДКП здесь фактически не существовало. В городе среди рабочих вели агитацию две организации - ППС и Бунд[7]. Отдельные уцелевшие от ареста социал-демократы были деморализованы и никакой организаторской работы в массах не вели, а занимались только пропагандой в нескольких кружках рабочей и учащейся молодежи. Дзержинский быстро ознакомился с обстановкой в городе, завязал связи с передовыми рабочими социал-демократами (в частности, с рабочим-сапожником Яном Росолом и его сыном Антоном) и приступил к восстановлению социал-демократической организации. Уже первые беседы Феликса Эдмундовича (псевдоним Астроном) с рабочими, входившими в ППС, показали, что многие из них (особенно рабочие-сапожники) не разделяют программы и тактики этой партии. Они состояли в ее рядах [48] лишь потому, что в городе не было в то время социал-демократической организации и что ППС снабжала их нелегальной литературой. Дзержинский вместе с Яном и Антоном Росолами развернули агитацию среди рабочих- членов ППС, стремясь привлечь их в ряды социал-демократии. Эта агитация имела наибольший успех среди рабочих-сапожников, которых в Варшаве в то время насчитывалось около 45 тысяч.
Они работали на дому, а раз в неделю относили готовую обувь хозяину-предпринимателю. Как правило, вся семья помогала отцу-сапожнику. Условия жизни и труда сапожников были страшно тяжелыми. Рабочий день длился 14-18 часов, а заработка едва хватало на скудное пропитание семьи. При такой эксплуатации не могло быть и речи об удовлетворении самых элементарных запросов рабочих. Ф. Э. Дзержинский изучал условия их труда и быта, проводил с ними собрания, беседы. На одном из таких собраний присутствовало около 200 человек (это было во время забастовки в фирме капиталиста Эйзенхорна)[8]. Выступая на нем, Феликс Эдмундович на конкретных фактах раскрыл суть капиталистической эксплуатации, разъяснил рабочим, как надо вести переговоры с предпринимателями, призывал стачечников тесно увязывать борьбу за улучшение экономических условий с борьбой за свержение царизма.
«Собрание, - вспоминал один из его участников Я. Лесневский, - ...навсегда осталось в моей памяти. Это было первое широкое знакомство Феликса Дзержинского с сапожниками Варшавы. Он неизменно пользовался огромной симпатией и любовью не только сапожников, но и других рабочих Варшавы»[9].
Под руководством Ф. Э. Дзержинского, Яна и Антона Росолов проводились забастовки сапожников, в ходе которых фабрикантам предъявлялись конкретные требования. Например, в октябре 1899 г. забастовщики потребовали увеличить оплату труда на 30%, установить 12-часовой рабочий день и организовать работу сапожников не на дому, а в мастерских[10]. Частично эти требования были удовлетворены.
В результате 4-месячной агитационной работы Дзержинскому и Росолам удалось отколоть от ППС большие [49] группы рабочих - столяров, металлистов, сапожников, пекарей и воссоздать в Варшаве в конце 1899 г. социал-демократическую организацию, которая была названа «Рабочий союз социал-демократии»[11].
Предстояло и остальных рабочих вырвать из-под влияния ППС. С этой целью Феликс Эдмундович написал популярный реферат, в котором подверг аргументированной критике националистическую программу ППС и изложил задачи социал-демократов. В реферате он коснулся и вопроса о независимости Польши, которым жонглировала ППС, и показал, что ее лидеры только прикрываются лозунгом борьбы за независимость Польши и сознательно умалчивают о том, какие политические права обеспечит «независимая демократическая польская республика» пролетариату[12].
Дзержинский писал: «Только социалистический строй, следовательно, является конечной целью нашей борьбы, и было бы утопией думать об установлении его сейчас в Польше...»
Требование независимой Польши в данных условиях может только отрицательно сказаться на рабочем движении в Литве и Польше, где работают и поляки, и евреи, и литовцы, немцы, староверы (русские. - Авт.), латыши[13].
Этот реферат агитаторы переписывали от руки и широко распространяли по всему городу, содействуя тем самым революционному воспитанию рабочих.
Варшавская социал-демократическая организация во главе с Ф. Э. Дзержинским руководила забастовками и собраниями рабочих, печатала на гектографе прокламации, создала пять кружков для подготовки агитаторов: три - среди сапожников и пекарей, по одному - среди столяров и металлистов. На занятиях, которые вел Феликс Эдмундович, изучались вопросы партийной программы, тактики и текущие дела.
В организации остро ощущался недостаток нелегальной марксистской литературы. Социал-демократы располагали всего лишь одним экземпляром брошюры Розы Люксембург «Независимость Польши и рабочее дело» и [50] двумя комплектами газеты «Справа роботнича», которые «ценили на вес золота»[14]. В этих условиях большое значение приобретала устная агитация среди рабочих. Несмотря на постоянную угрозу ареста, Дзержинский принимал в ней самое активное участие. Он ежедневно выступал на нелегальных рабочих собраниях. «Я должен был сам и писать, и агитировать, и завязывать сношения с интеллигенцией, и гектографировать, - вспоминал Феликс Эдмундович. - Мне угрожал арест, но прекратить свою деятельность я не мог, так как необходимо было удовлетворять запросы рабочих»[15].
Он одновременно поддерживал связи с литовскими социал-демократами интернационалистами, стремясь объединить социал-демократов Польши и Литвы в одну партию. В конце декабря 1899 г. Дзержинский провел в Вильно совещание с местными социал-демократами М. Козловским, Э. Соколовским, П. Сукнялявичюсом, на котором изложил план создания объединенной партии, обосновал необходимость решительной борьбы с ППС и укрепления связи рабочего движения в Литве и Королевстве Польском с общероссийским пролетарским движением.
Было решено также, что варшавская организация СДКП - «Рабочий союз социал-демократии», подготовит и издаст проект программы объединенной партии, а в начале 1900 г. намечалось созвать учредительный съезд.
Для практической реализации принятых решений на совещании был избран временный организационный центр во главе с Ф. Дзержинским, в состав которого вошли также Я. Росол, М. Козловский, Э. Соколовский[16].
Возвратившись из Вильно в Варшаву, Дзержинский организовал издание на гектографе проекта программы объединенной пролетарской партии Польши и Литвы. В начале 1900 г. в организационный центр, который стал именоваться Центральным Комитетом, был кооптирован бежавший из ссылки один из деятелей «Рабочего союза Литвы» С. Трусевич (Залевский). Так было положено начало образованию партии - Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ). Съезд заграничных групп СДКПиЛ в Лейпциге (февраль 1900 г.) [51] констатировал создание СДКПиЛ[17]. В избранный на съезде ЦК вошли Ф. Дзержинский, М. Козловский, С. Трусевич-Залевский.
В январе 1900 г. Феликс Эдмундович с товарищами активно взялся за организацию подпольной типографии. Однако осуществить это помешал очередной арест. В воскресенье утром 23 января 1900 г. во время собрания в одном из рабочих кружков Дзержинский был арестован и заключен в X павильон Варшавской цитадели. В ночь с 23 на 24 января на квартире родителей был арестован и Антон Росол - 18-летний рабочий-революционер, друг и соратник Ф. Э. Дзержинского[18].
Арест Феликса Эдмундовича и других активных социал-демократов явился тяжелым ударом по молодой, еще не окрепшей партии. Я. Росолу и уцелевшим от репрессий агитаторам вскоре удалось возобновить деятельность варшавской социал-демократической организации. В июле 1900 г. в Варшаве был создан комитет СДКП в составе пяти рабочих, который подготовил созыв ее II съезда.
В августе того же года в Отвоцке (недалеко от Варшавы) состоялся съезд социал-демократических организаций Королевства Польского и Литвы. На нем присутствовало девять делегатов из Варшавы, Ченстоховы, Ковно, Вильно, от «Заграничного союза польских социал-демократов» и Главного правления партии. Съезд подтвердил принятое ранее название партии - Социал-демократия Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ) и провозгласил, что основывает свою работу на политической программе международной социал-демократии и полном признании программы СДКП, принятой в 1894 г., и программы «Союза рабочих Литвы» 1896 г.
Ближайшей политической задачей выдвигалось завоевание конституции, основанной на полной автономии польского, литовского и других народов, а в качестве конечной цели - федерация свободных народов[19].
Съезд принял также решение о вступлении в более близкие сношения с русскими социал-демократами. Было избрано Главное правление партии из пяти членов. Согласно уставу ее организации в Королевстве Польском и [52] в Литве были автономными: каждая имела свой Центральный Комитет в составе пяти человек[20].
Значение II съезда СДКПиЛ состоит в том, что он завершил процесс создания единой марксистской партии и польского и литовского пролетариата накануне крупных классовых битв.
Феликс Эдмундович все это время находился в тюрьме (сначала в Варшаве, затем в Седльцах) под следствием. Жандармы усиленно собирали против него обвинительный материал.
В «деле» Ф. Э. Дзержинского значится, что при обыске у него была изъята книга Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», гектографированное воззвание к рабочим обувной фабрики Брохиса в Варшаве, призывавшее к стачке, две тетради со статьями - «Очерк социал-демократической программы Королевства Польского» и «Наше отношение к борьбе за независимость Польши и за самоуправление края»[21]. Далее следователь записал, что «руководителем сходки был дворянин Феликс Дзержинский, известный под кличкою «Переплетчик», который произнес речь о необходимости слияния польской рабочей партии, в видах низвержения царизма, с русскими социал-демократами, причем обещал снабдить присутствующих нелегальной литературой С.-Петербургского издания». Следователи пытались сломить политического узника, заболевшего в тюрьме туберкулезом, не только физически, но и морально, заставить его «разочароваться» и навсегда отказаться от революционной борьбы. Но не таков был 23-летний профессиональный революционер. На допросах он держался мужественно и стойко и не скрывал, что является убежденным социал-демократом, врагом царского правительства, что живет в Варшаве нелегально и занимается исключительно пропагандой среди рабочих.
О моральной стойкости, силе духа Феликса Эдмундовича говорят и строки из его письма сестре Альдоне, написанного в Седлецкой тюрьме 8 октября 1901 г. «Я намного моложе тебя, - писал он, - но думаю, что за свою короткую жизнь я впитал столько различных впечатлений, что любой старик мог бы этим похвастаться... [53] Я не умею наполовину ненавидеть или наполовину любить. Я не умею отдать лишь половину души. Я могу отдать всю душу или не дам ничего. Я выпил из чаши жизни не только всю горечь, но и всю сладость, и если кто-либо мне скажет: посмотри на свои морщины на лбу, на свой истощенный организм, на свою теперешнюю жизнь, посмотри и пойми, что жизнь тебя изломала, то я ему отвечу: не жизнь меня, а я жизнь поломал, не она взяла все из меня, а я брал все от нее полной грудью и душой!»[22]
В этих словах нет никакого преувеличения, в них кровью собственного сердца молодой революционер сам и по-своему прямо и метко дал себе действительно правдивую характеристику. Уже с юных лет он никогда не любил казаться тем, чем не был на самом деле. «В этом революционере, - как точно подметила Клара Цеткин, - все было настоящее, честное: его любовь и его ненависть, его воодушевление и его гнев, его слова и его дела»[23].
По окончании следствия министр юстиции предложил выслать Дзержинского на четыре года в Архангельскую губернию под гласный надзор полиции, зачислив ему в срок высылки предварительное заключение. Однако департамент полиции не согласился с этим якобы слишком «мягким» наказанием.
В начале января 1902 г. Ф. Э. Дзержинский был переведен из седлецкой тюрьмы в Московскую центрально-пересыльную тюрьму, а оттуда «по высочайшему повелению» выслан на пять лет в Восточную Сибирь. Местом ссылки был определен город Вилюйск (610 километров к северу от Якутска). Находясь в московской тюрьме, он принял участие в манифестации политических заключенных, организованной в знак солидарности с отправляемой в Сибирь очередной партией политзаключенных, за что был лишен свидания и переписки с родными на один месяц.
В конце февраля Феликс Эдмундович этапом был доставлен в Александровскую пересыльную тюрьму под Иркутском. В письме сестре Альдоне 5 марта он сообщал, что находится в Восточной Сибири, более чем за 6 тысяч верст от родного края, что с наступлением весны, когда вскроются реки, его повезут еще на 3-4 тысячи верст дальше на север, в Вилюйск. В тюрьме сидело много [54] ссыльных, ожидавших, когда власти объявят места их поселения.
Медленно тянулись дни и недели, а жандармы не спешили. Дзержинский наконец не выдержал. Вместе с группой политических ссыльных он подготовил письмо-протест на имя начальника тюрьмы Лятоскевича, в котором содержалось требование сообщить им места назначения и скорее отправить туда. Начальник тюрьмы переслал этот протест иркутскому губернатору.
Близился май. Но ответа не было. Тогда ссыльные во главе с Дзержинским потребовали от начальника тюрьмы ответа на их протест. Вместо ответа начальство попыталось усмирить политических ссыльных с помощью уголовников, приговоренных к вечной каторге за насилия и убийства. Но политические ссыльные не испугались, окружили уголовников. Дзержинский мгновенным броском свалил самого матерого бандита и отнял у него нож. Подоспевший к месту происшествия начальник тюрьмы распорядился уголовника посадить в карцер, а политическим «принес извинения» за «происшедшее недоразумение».
- Это заранее продуманный акт. Мы требуем немедленной отправки на поселение! - гневно бросил в глаза тюремщику Феликс Эдмундович.
К вечеру положение политических ссыльных ухудшилось. Им запретили ходить из камеры в камеру и общаться между собой. Тогда у Дзержинского созрело смелое и дерзкое решение: утром следующего дня во время прогулки политические нападают на надзирателей, обезоруживают их и выдворяют за ворота тюрьмы, а сами становятся хозяевами положения. Утром 6 мая 1902 г. этот план под руководством Дзержинского был блестяще осу ществлен и над тюрьмой взвился красный флаг с надписью «Свобода!». Территория тюрьмы была объявлена «свободной республикой», а Феликс Дзержинский стал ее председателем[24].
Перепуганное насмерть тюремное начальство вызвало войска, конную жандармерию. В село Александровское прибыл иркутский вице-губернатор.
«События в централе и алый флаг, развевающийся над тюрьмой, всполошили всех»[25], - вспоминал бывший житель села Александровское А. Стариков. [55]
Об этом стало известно и в Петербурге. Оттуда распорядились немедленно устранить инцидент мирным путем. Два дня с заключенными велись переговоры через тюремный забор. От них требовали немедленно разбаррикадировать ворота тюрьмы, снять красный флаг и разойтись по своим камерам. Но заключенные не уступали, они держались мужественно и стойко.
На третий день чиновник особых поручений сообщил Дзержинскому, что губернатор согласен выполнить часть требований восставших. С этим Феликс Дзержинский не согласился.
- Нас здесь 44 человека, - ответил он. - Все мы умрем, но не сдадимся, пока все наши условия не будут выполнены.
Тюремное начальство, боясь широкой огласки происшедшего, было вынуждено уступить и выполнить основные требования политических ссыльных. Только после этого в 2 часа дня 8 мая ворота тюрьмы открылись и восстание прекратилось[26].
12 мая 1902 г. Дзержинского и других ссыльнопоселенцев из Александровской тюрьмы направили этапом по Якутскому тракту в Верхоленск. По пути следования была сделана остановка в селе Качуг, примерно в 25 километрах от Верхоленска. От Качуга Лена судоходна, и здесь ссыльных грузили на небольшой пароход и отправляли вниз по течению дальше на север, к Якутску, оставляя поселенцев на местах, указанных властями.
Обычно в Качуг по традиции собирались ссыльнопоселенцы со всего уезда для встречи первой «весенней партии» ссыльных, прибывавших из Александровской пересыльной тюрьмы. Каждый искал знакомых, чтобы поговорить, узнать вести с родины. Так было и на этот раз.
Уже в пути у Феликса Эдмундовича вызревал план побега. О своем намерении бежать он поделился с встретившим его в Качуге знакомым еще по заключению в X павильоне в Варшаве членом ППС ссыльным Г. Валецким (впоследствии он стал социал-демократом)[27].
Было решено, что Дзержинский и эсер-террорист Сладкопевцев останутся под видом больных в Верхоленске якобы до следующей партии ссыльных и оттуда совершат побег. На десятый день после отправки из Александровского [56] прибыв в Верхоленск, они обратились к местному фельдшеру с просьбой проверить состояние здоровья и определить возможность дальнейшего следования на север. Тот после осмотра больных выдал справку, что Дзержинский и Сладкопевцев, «страдающие туберкулезом легких, ввиду сильного упадка сил и общего состояния здоровья, в настоящее время, при холодной и сырой погоде, не могут следовать далее, так как положение их очень серьезно, почему полагал бы необходимым отправить в Верхоленский приемный покой до следования 2-й арестантской партии при более теплой погоде»[28].
Начальник конвоя согласился с заключением фельдшера: оба политических ссыльных были оставлены временно в Верхоленске.
Началась усиленная подготовка к побегу. Была куплена лодка, на которой предполагалось спуститься ночью вниз по реке верст 100 до деревни Жигалово, оттуда по шоссе выйти к Сибирской железной дороге.
Этот план был осуществлен 12 июня 1902 г. Дзержинский и Сладкопевцев навсегда оставили Верхоленск и, преодолев огромные трудности, вновь оказались на свободе[29]. На семнадцатые сутки после побега Феликс Эдмундович возвратился в Варшаву, а оттуда вскоре уехал за границу, в Берлин.
Здесь в это время находилось Главное правление СДКПиЛ в составе Р. Люксембург, Ю. Мархлевского, Я. Тышки, А. Барского, Я. Ганецкого. Это была первая встреча и личное знакомство Ф. Э. Дзержинского с руководством партии.
В Берлине он ознакомился с ленинской газетой «Искра»[30], с книгой В. И. Ленина «Что делать?» и другой литературой. С целью восполнить пробел в знаниях, образовавшийся в силу вынужденного двухлетнего пребывания в тюрьме, Ф. Дзержинский, по словам А. Барского, с необычайной жадностью набросился «на новинки марксистской литературы, читал запоем на польском и русском языках»[31]. [57]
В августе 1902 г. в Берлине состоялась конференция СДКПиЛ, в работе которой принял активное участие Ф. Э. Дзержинский. По его инициативе были приняты решения о создании Заграничного комитета СДКПиЛ, об издании газеты «Червоны штандар» - печатного органа партии, об укреплении партийных организаций в Варшаве, Лодзи, Белостоке и других городах Королевства Польского и Литвы, об усилении работы среди молодежи. Конференция избрала Ф. Э. Дзержинского в состав Заграничного комитета СДКПиЛ и утвердила его секретарем комитета. С этого времени он становится одним из признанных и любимых руководителей Социал-демократии Королевства Польского и Литвы.
После конференции с большим трудом товарищам по партии удалось уговорить Феликса Эдмундовича поехать на некоторое время в Швейцарию отдохнуть и подлечить свое подорванное тюрьмой и ссылкой здоровье. Отдых и лечение он умело сочетал с политическим самообразованием. «Работаю немного - 6-8 часов в день, - сообщал он сестре Альдоне, - так что мне хватает свободного времени и для чтения, и для отдыха, и дл~я прогулок»[32]. Немного окрепнув, Дзержинский переехал в Краков, который входил в состав Австро-Венгрии, и снова с головой ушел в партийную работу. «Поселяюсь в Кракове для работы по связи и содействию партии из-за кордона. С того времени меня называют Юзефом»[33], - так записал об этом периоде своей жизни и деятельности Ф. Э. Дзержинский в автобиографии.
В Кракове, выполняя решения партийной конференции, он организовал издание газеты «Червоны штандар»[34]. Отсюда, из Кракова, ценой огромных усилий Дзержинский организовал транспортировку газеты и другой нелегальной литературы в Королевство Польское. Он наладил связи с подпольными организациями СДКПиЛ, сам нередко нелегально выезжал в Варшаву и другие города, на месте подбирал и инструктировал агитаторов, проводил партийные собрания и конференции, готовил массы к предстоящим революционным боям, В Кракове Юзеф создал из проживавших там членов [58] СДКПиЛ партийную секцию, развернул пропаганду и агитацию среди польских эмигрантов.
Напряженная, по 18-20 часов в сутки, работа, а также сырая осенняя погода отрицательно сказывались на слабом, подорванжж здоровье Дзержинского: остро давал себя знать туберкулез легких. Его старый товарищ Б. Кошутский, работавший в то время ассистентом в санатории «Братская помощь» для студентов в Закопане, предложил ему приехать в санаторий и подлечиться. Феликс согласился. Его зачислили как учащегося зубоврачебного училища под фамилией Юзефа Доманского[35]. Здесь он пробыл два месяца, до конца декабря 1902 г., а затем, немного окрепнув, снова возвратился в Краков и окунулся в родную «стихию».
По заданию Главного правления партии Дзержинский объезжает группы польских социал-демократов за границей, знакомится с их работой, дает задания. Он по-прежнему много внимания уделяет своевременному выпуску «Червоного штандара», участвует в совещаниях редколлегии газеты, подсказывает новые темы, находит интересные материалы, нередко работает в типографии в качестве корректора, надежными, только ему известными путями переправляет газету через границу в Королевство Польское. Феликс Эдмундович ведет переписку с подпольными партийными организациями, подбирает шифры, новые адреса. С утра до поздней ночи длился его рабочий день. Порою не хватало времени для того, чтобы написать несколько слов сестре Альдоне.
В лаконичных открытках ей Феликс время от времени жалуется, что его одолевает тоска по родине, что он рад бы оставить Краков, но дело требует «здесь сидеть, и я буду сидеть».
В это время В. И. Ленин и созданная им газета «Искра» вели усиленную подготовку II съезда РСДРП. Организационный комитет обратился к Главному правлению СДКПиЛ, чтобы оно было готово послать на съезд своих делегатов. Одновременно польским товарищам сообщалась и его повестка дня.
Являясь последовательным сторонником объединения всех социал-демократов России, Дзержинский от имени своего и Варского 7 июля 1903 г. обратился с письмом в Заграничный комитет СДКПиЛ, в котором предложил [59] созвать очередной съезд и обсудить вопросы, связанные с вхождением СДКПиЛ в состав РСДРП и выборами делегатов на II съезд РСДРП[36]. Это предложение было принято. В работе проходившего в Берлине в июле 1903 г. IV съезда СДКПиЛ вместе с другими руководителями партии участвовал и Дзержинский. По вопросу об отношении к РСДРП было принято следующее решение: «Желательно иметь совместную социал-демократическую организацию для всего российского государства. Это - главная задача данного момента и имеет основное значение, в отношении которого организационные формы составляют вопрос деталей»[37].
Далее съезд высказал пожелание, чтобы во всех внутрипартийных вопросах, касающихся агитации и организации в Королевстве Польском и Литве, польские социал-демократы пользовались самостоятельностью и чтобы в состав Центрального органа (ЦО) РСДРП вошел польский товарищ. Изложить решения IV съезда СДКПиЛ на II съезде РСДРП поручалось Барскому, Ганецкому, Дзержинскому. Феликс Эдмундович был избран в Главное правление СДКПиЛ.
В июле-августе 1903 г. состоялся II съезд РСДРП. «Всемирно-историческое значение съезда состоит в том, что на этом съезде завершился процесс объединения революционных марксистских организаций и была образована партия рабочего класса России на идейно-политических и организационных принципах, которые были разработаны В. И. Лениным. Возникла пролетарская партия нового типа, партия большевиков, великая ленинская партия» - говорится в постановлении ЦК КПСС «О 70-летии II съезда РСДРП»[38].
Однако на этом съезде не произошло объединения СДКПиЛ и РСДРП ввиду ошибочной позиции, занятой делегатами СДКПиЛ Барским и Ганецким[39] по национальному вопросу. В программной комиссии съезда они выступили против включения в программу партии пункта о праве наций на самоопределение, предлагая заменить его «формулировкой, исключающей интерпретацию в националистическом [60] духе»[40]. Польские товарищи неверно истолковывали право наций на самоопределение, полагая, что оно означает обязательное государственное отделение независимо от конкретных условий. Они не понимали, что отказ партии российского пролетариата от признания права наций на самоопределение объективно играл бы на руку великодержавному шовинизму[41].
После того как предложение делегатов СДКПиЛ было отвергнуто, они покинули съезд, оставив заявление с обоснованием своей точки зрения[42].
II съезд РСДРП поручил вновь избранному ЦК. возобновить переговоры с СДКПиЛ по вопросу объединения двух братских партий.
1903 и 1904 гг. Ф. Э. Дзержинский продолжал работать в Кракове в качестве заграничного представителя Главного правления СДКПиЛ. Он выезжал в Варшаву, Лодзь, Домбровский бассейн, где руководил работой партийных конференций, выступал на рабочих собраниях, нередко перевозил нелегальную литературу. Все это время Феликс Эдмундович настойчиво пропагандировал идею о необходимости объединения польской социал-демократии с РСДРП. На конкретных примерах раскольнической, оппортунистической деятельности Бунда и ППС в Польше он показывал, какой огромный вред рабочему движению приносят эти националистические партии, вся «социал-демократическая работа сводится к домашней политике своего прихода»[43].
Доказывая необходимость единой для всей страны социал-демократической партии, построенной на принципе пролетарского интернационализма, Ф. Э. Дзержинский подчеркивал, что «не может быть движения пролетарского отдельных национальностей, а должно быть одно пролетарское движение - одна партия социал-демократическая, которая стремилась бы охватить весь пролетариат без различия национальностей»[44].
В январе 1904 г. началась русско-японская война. Царь рассчитывал, что победа в войне укрепит самодержавие [61] и не допустит развития революции. Но получилось наоборот.
Дзержинский и другие руководители СДКПиЛ заняли правильную ленинскую позицию, выступая за поражение царского правительства в этой несправедливой с обеих сторон войне. Газета «Червоны штандар», печатные воззвания Главного правления СДКПиЛ, распространяемые в Королевстве Польском, разоблачали империалистический характер войны, призывали польский пролетариат воспользоваться ослаблением царизма и совместно с русским пролетариатом свергнуть его. «Долой самодержавное правительство! Да здравствует социализм! Война - войне! Хлеба и работы!» - такие призывы содержались в нелегальной польской партийной печати в период русско-японской войны.
Феликс Эдмундович решил организовать в Кракове выставку пропагандистских плакатов и карикатур на царизм в связи е поражением в войне на Дальнем Востоке. Для выставки уже было подготовлено большое число материалов, но австрийские власти не разрешили ее, чтобы не обидеть «дружественное правительство».
Русско-японская война быстро накалила обстановку как в России, так и в Польше. Варшавская и другие организации СДКПиЛ развернули большую издательскую работу, а также устную пропаганду и агитацию. Полиция сбилась с ног, разыскивая подпольщиков и их типографии. Начались массовые аресты социал-демократов.
В апреле 1904 г. царские жандармы напали на след одной из нелегальных типографий в Варшаве. Во время налета на нее находившийся там известный революционер социал-демократ Марцин Каспшак убил двоих и ранил троих жандармов и полицейских; «Выстрелы Каспшака, - говорил позднее Ф. Э. Дзержинский, - как электрическая искра, разбудили рабочие массы и призвали их под знамена активной борьбы»[45].
Несмотря на то что многие организации СДКПиЛ после мая 1904 г. были сильно ослаблены в результате массовых арестов, влияние их агитации в массах возросло. Политические демонстрации и забастовки в Варшаве и в других городах не прекращались все лето и осень 1904 г.
Дзержинский спешит на переднюю линию борьбы. В начале нового 1905 г. он переезжает из Кракова в Варшаву, [62] чтобы непосредственно руководить революционными выступлениями масс. Пролетарии Варшавы помнили его еще по работе в 1899-1900 гг. «В партийной среде,- писала С. С. Дзержинская,- говорили о нем, как о самом бесстрашном и самоотверженном деятеле партии, рассказывали целые легенды о его мужестве, о его героических побегах из ссылки»[46].
Многие рабочие и социал-демократы Варшавы хорошо знали и любили товарища Юзефа за его неисчерпаемую энергию, революционный энтузиазм, отвагу и самоотверженность, непоколебимую веру в неизбежность победы пролетариата.
«Юзеф, так же как Роза Люксембург, - вспоминал А. Барский, - становится наиболее популярным, наиболее любимым вождем польского рабочего класса. И с этого времени никто из польских товарищей не может себе представить СДКПиЛ без Юзефа.
Юзефу никогда не хватало времени и сил, чтобы уравновесить свою глубокую «веру» (в победу социализма. - Авт.) с «делами», день был для него слишком коротким, сутки слишком малы, человеческие силы слишком ограничены. Но по мере роста движения и приближения 1905 года Юзеф вырастал в какого-то гиганта воли и энергии, а когда наступили январские дни и он сразу же в январе переехал на постоянную работу в Варшаву, силы его как-то удесятерились, он был вездесущий, полон свежей инициативы и энергии, неутомимый, заражающий других своей волей и энтузиазмом»[47].
Таким был Дзержинский накануне первой народной революции в России. Он политически воспитывал польский пролетариат, готовил его к решительной борьбе с царским самодержавием.
* * *
Ружейные залпы 9 января 1905 г. на Дворцовой площади в Петербурге положили начало первой русской революции. Вести о расстреле царскими войсками мирной демонстрации у Зимнего дворца как искры разлетелись по польским землям. Во главе революции в Королевстве Польском встала СДКПиЛ, верная своему интернациональному и революционному долгу. [63]
Ф. Э. Дзержинский, приехавший в Варшаву, оказался в самой гуще революционных выступлений польского пролетариата.
Уже в понедельник 10 января 1905 г. польские социал-демократы выпустили листовку, разъяснявшую события в Петербурге и необходимость поддержки российской революции польскими рабочими. По примеру пролетариата России они прекратили работу на фабриках, заводах, железных дорогах, шахтах и начали всеобщую забастовку в Варшаве, Лодзи, Ченстохове и других городах Польши[48].
В. И. Ленин, находившийся в это время в Женеве, пристально следил за революционным подъемом в России. «Начинается восстание. Сила против силы... К пролетариату Петербурга готовы примкнуть Москва и Юг, Кавказ и Польша. Лозунгом рабочих стало: смерть или свобода!»[49] - так оценивал он историческую обстановку. 12 января 1905 г. Владимир Ильич писал: «Всеобщая стачка охватывает провинции... Манифестируют рабочие в Лодзи, готовится восстание Варшавы...»[50]
Революционная волна в Варшаве и в других промышленных центрах быстро нарастала. В конце января Ф. Э. Дзержинский сообщил своим товарищам в Заграничный комитет СДКПиЛ о ходе всеобщей забастовки в Варшаве. Он информировал их о том, что пролетариат готов к борьбе, что к забастовке рабочих крупных предприятий присоединяются мелкие ремесленные мастерские, работники городского транспорта. «По поведению полиции видно, что завтра выступят войска»[51].
Душой пролетариев Варшавы и руководителем партийной работы стал Дзержинский. Впоследствии Барский вспоминал: «В наступившем разливе революционной стихии на этом все расширяющемся поле действия Юзеф жил всеми фибрами души - это была его стихия, его жизнь, кипучая, полная, богатая радостями партийных успехов в нарастающем движении»[52].
Он не знал устали, обходил предприятия Варшавы, беседовал с рабочими, советовал, учил стойкости и мужеству [64] в борьбе с царизмом. В его руках были все связи, явки, финансы, ключи для расшифровки нелегальной переписки. А революционная волна захлестнула другие промышленные центры Королевства Польского. Движение разрасталось. 22 января Феликс Эдмундович уже в Лодзи. Он установил связь с действующим там комитетом СДКПиЛ, с центральным кружком агитаторов и с удовлетворением отметил рост влияния партии среди масс.
Большевистская газета «Вперед», выходившая в Швейцарии, почти в каждом номере печатала корреспонденции о начавшейся всеобщей забастовке в Варшаве, о стачке в Лодзи, о рабочем движении в Домбровском угольном бассейне, в Катовицах, Калише и других городах[53]. Газета подробно освещала революционную борьбу такого верного союзника пролетариата России, каким являлся польский рабочий класс.
В. И. Ленин собрал подробные сведения о начавшемся движении в Польше в знак солидарности с рабочими Петербурга и сам составил информацию для газеты «Вперед» о событиях в Варшаве и Лодзи[54]. Этим и другими выступлениями в большевистской печати Владимир Ильич с первых дней революции стремился обратить внимание на борьбу польского пролетариата, который под руководством своего авангарда - СДКПиЛ боролся за те же требования, которые были начертаны на красных знаменах рабочего класса России.
В этот исключительно ответственный момент в жизни партии и польского пролетариата еще ярче развернулся организаторский талант Дзержинского. Его неисчерпаемая энергия, беспредельная вера в грядущую победу народных масс были без остатка отданы делу революции.
Демонстрации, политические стачки, вооруженные выступления рабочих требовали от партии усиления руководства борьбой масс. Феликс Эдмундович отдает много сил и энергии укреплению местных партийных комитетов СДКПиЛ, призванных возглавить массовые выступления революционного народа. Он посещает партийные организации, помогает им наладить пропаганду и агитацию, призывает смелее вовлекать в движение молодежь. Он составляет план работы в провинции, внимательно изучает жизнь, быт, положение рабочих. [65]
Находившийся с ним в то время в Варшаве член Главного правления СДКПиЛ Я. Ганецкий впоследствии вспоминал: «Трудно представить себе ту железную, неистощимую энергию, с которой он работал. Редко для него существовал ночной отдых. Бывало, лишь силой можно было заставить его поесть. Работал он по 18-20 часов в сутки. Сегодня Дзержинский в Варшаве, завтра в Лодзи, то он едет в Чемстохов, в Домбровский район, в Литву. Организует, укрепляет повсюду местные комитеты, выправляет их линию классовой борьбы, организует местные конференции, выступает на рабочих митингах, составляет прокламации»[55]. Каждую минуту ему грозила опасность попасть в лапы полиции.
Напряжение и загруженность работой были так велики, что многие письма заканчивались словами: «Кончаю - уже четыре часа, - а завтра (собственно говоря, сегодня) я должен встать в восемь часов»[56].
Дзержинский организует новые партийные комитеты, помогает подобрать кадры, обучает, воспитывает профессиональных революционеров, оказывает им материальную и моральную поддержку. В одном из писем он сообщал об организации им русской группы СДКПиЛ, состоявшей из «толковых и энергичных людей». Феликс Эдмундович сформулировал их задачи так: «политическое самообразование и приобретение навыков практической работы, агитация и организация среди русских рабочих и интеллигенции, материальная и техническая помощь»[57]. Из этой группы Дзержинский подбирал товарищей для агитации в армии, где ее нужно было вести на русском языке.
Его радовали успехи местных организаций: хорошо проведенные забастовки, выдвижение актуальных революционных лозунгов и требований, инициатива, самодеятельность и активность социал-демократов.
Практика польского революционного движения подтверждала правильность ленинского положения о роли партии в руководстве революцией, о необходимости повышения активности, сознательности, дисциплинированности каждого члена партии. Поэтому Дзержинский придавал серьезное значение идейной подготовке партийных [66] кадров, расширению круга активистов, агитаторов, пропагандистов, их обучению. Он помогал членам комитетов создавать кружки агитаторов по профессиям, в которых наряду с пропагандой теории марксизма обсуждались и текущие вопросы политической жизни. Например, в Варшаве самым активным и многочисленным был кружок металлистов. Его слушатели создали организации СДКПиЛ на предприятиях, проводили собрания представителей фабрик и заводов[58]. В этом отношении Феликс Эдмундович следовал призыву В. И. Ленина - превратить каждый завод в крепость пролетарской партии. Подобные кружки он помог создать из числа рабочих - каменщиков, сапожников, шорников, столяров и тружеников других профессий.
Их надо было обеспечить подготовленными кадрами руководителей, «С этой целью, - писал Дзержинский товарищам за границу, - нам надо найти для каждого кружка интеллигента-пропагандиста (который приобрел бы в этом кружке опыт партийной работы и мог бы быть в будущем руководителем)»[59]. Когда он в очередной раз приехал в Лодзь, чтобы помочь местному комитету СДКПиЛ, то убедился, что там среди социал-демократов мало «дельных и политически развитых рабочих»[60], не хватает настоящих крепких организаторов. По инициативе Дзержинского партийные организации усилили воспитание передовых рабочих и интеллигентов, вовлекали их в СДКПиЛ. Так, в революционные дни 1905-1907 гг. получили закалку молодые революционеры, в будущем видные деятели, польского, российского и международного, рабочего движения С. Мушкат-Дзержинская, Э. Прухняк, С. Бобинский, С. Пшедецкая и многие другие.
Феликс Эдмундович внимательно, терпеливо отбирал людей для организаторской и политической работы в массах, выращивал профессиональных революционеров, заботился: о том, чтобы актив партии получал достаточную информацию.
Он сам часто выступал в рабочих кружках на предприятиях Варшавы, Лодзи, Ченстоховы, Домбровского бассейна, на: собраниях и митингах, «Надо было видеть, как эти люди сразу воспрянули духом, - писал Дзержинский об одной из его встреч е рабочими, - как в них зародилось [67] мужество, вера в свои силы, - когда я стал им говорить о великих задачах рабочего класса, о единстве пролетариата разных национальностей и государств, о рабочей социал-демократической партии, о том, что свобода и политические права нужны нам как воздух, как хлеб»[61].
Рабочих подкупала простота Дзержинского, его мужество и верность делу пролетариата. И это в огромной степени способствовало воспитанию партийных кадров.
В первые дни революции, с ростом активности трудящихся масс, не хватало агитационной литературы, что отрицательно сказывалось на деятельности СДКПиЛ. «Всеобщая забастовка, - писал Дзержинский своим товарищам за границу, - показала нам, что мы должны начать массовую политическую агитацию, а это совершенно невозможно при том количестве прокламаций, которые здесь получаю. Полагаю, что нам следует во всех городах приступить к местному производству, над чем мы сейчас усиленно работаем, надеюсь, с успешным результатом»[62].
После того как была налажена работа двух нелегальных типографий в Варшаве и в Лодзи, Дзержинский попросил заграничное руководство партии присылать рукописи листовок, написанных шифром или химическим текстом, чтобы печатать их в местных нелегальных типографиях.
Феликс Эдмундович добивался своевременного распространения листовок в массах. Например, в письме 30 марта 1905 г. он предупреждал: «Прокламация перед 1 Мая должна быть распространена уже в половине апреля. Пришлите нам рукопись»[63].
Подготовку в Варшаве к 1 Мая - празднику международной солидарности - Дзержинский начал задолго. В половине апреля 1905 г. была организована специальная комиссия и боевые дружины. «Знамена уже готовы, - сообщал он. - Ораторы и боевые дружины - тоже. Майская комиссия этим занимается».
Листовка Клавного правления - СДКПиЛ «К 1 Мая! Ко всем рабочим в городе и деревне» была отпечатана и распространена вовремя. Польские рабочие смогли ознакомиться с ней, заранее организоваться и выйти на демонстрацию под лозунгами: «Да здравствует всеобщая [68] забастовка в день 1 Мая! Долой царизм и войну! Да здравствует Учредительное собрание и республика с национальной автономией! Да здравствует восьмичасовой рабочий день! Да здравствует социализм!»[64]. На экземпляре, сохранившемся в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, вверху листовки имеется надпись Дзержинского: «Стереотип». Это свидетельствует о том, что листовка была набрана за границей, а печаталась в подпольной типографии в Варшаве.
Листовки и другая первомайская литература были заблаговременно доставлены в комитеты.
1 Мая рабочие Варшавы прервали работу и вышли на улицы. Состоялись митинги, демонстрации. Польский пролетариат, готовясь к борьбе с царизмом и с буржуазией, провел самую крупную массовую демонстрацию. Руководили ею Ф. Дзержинский, В. Барский, Я. Ганецкий и другие.
Два часа продолжалось шествие варшавских трудящихся. Они шли по улицам Варшавы с красными знаменами, транспарантами, пели революционные песни «Варшавянку», «Червоны штандар» и провозглашали лозунги: «Долой войну!», «Долой царизм!».
Когда демонстранты достигли Иерусалимских аллей, раздался выстрел из револьвера, затем по ним был открыт огонь. Царские войска стреляли в рабочих, женщин, детей. Феликс Эдмундович был среди демонстрантов, на его глазах падали убитые и раненые. С. С. Дзержинская вспоминала позже: «Юзеф, пренебрегая грозящей ему опасностью, спасал на месте расстрела раненых, пряча их от полицейских и помогая поместить в больницы наиболее тяжело пострадавших»[65].
На другой день после расстрела властями безоружных людей Дзержинский собрал членов Варшавского комитета СДКПиЛ. На заседании было решено 4 мая провести забастовку протеста против расправы царских войск над участниками демонстрации.
2 мая Варшавский комитет выпустил листовку с призывом «Да здравствует революция!», а 4 мая трудящиеся города организованно провели забастовку. Прекратили [69] работу фабрики, заводы, мастерские, учреждения, театры, магазины.
Ленинская газета «Пролетарий», следя за революционной борьбой польских рабочих, подробно описала многочисленную первомайскую демонстрацию в Варшаве[66]. Подчеркивая единство интересов российского и польского пролетариата, III съезд РСДРП почтил память погибших вставанием и принял резолюцию протеста против зверств царизма в Польше. В ней выражалось негодование по поводу «новых убийств народа, организованных преступным правительством 1 Мая в Варшаве и Лодзи...»[67].
События 1-4 мая 1905 г. в Варшаве показали зрелость польского пролетариата, силу организаций СДКПиЛ. Они привели к вооруженному столкновению в Лодзи.
В воскресенье 18 июня 1905 г. в рабочем районе города Лагевницах социал-демократы созвали митинг, на котором было решено организованно пройти по улицам. Полиция встретила безоружных рабочих выстрелами. Несколько демонстрантов было убито и ранено. Похороны жертв революции вылились в мощную двухдневную демонстрацию. Предприятия были закрыты. Рабочие вышли на улицы с красными знаменами и черными траурными лентами. 21 июня на центральную улицу Лодзи Петроковскую неожиданно выскочил отряд вооруженных казаков. Врезавшись в колонны демонстрантов, они рубили их саблями, избивали, расстреливали в упор, топтали копытами лошадей. Трудовая Лодзь обагрилась кровью рабочих.
В ответ на зверства царской полиции пролетарии Лодзи подняли вооруженное восстание. Город стал похож на осажденный лагерь. Разгорелись жестокие уличные бои. Полиция, установив на крышах и чердаках домов пулеметы, вела огонь по героическим бойцам революции.
Схватка плохо вооруженных рабочих с полицейскими и солдатами была неравной. Восставшие отступили.
В. И. Ленин считал борьбу пролетариата Лодзи примером героизма и беззаветной храбрости. «И рабочие, даже не подготовленные к борьбе, даже ограничивавшиеся [70] сначала одной обороной, показывают нам, - писал В. И. Ленин, обращаясь ко всем революционным рабочим России, - в лице пролетариата Лодзи, не только новый образец революционного энтузиазма и геройства, но и высшие формы борьбы»[68].
Восстание лодзинских рабочих получило широкий отклик среди пролетариев всей России. Дзержинский и его товарищи в Варшаве немедленно организовали выпуск листовок от имени Главного правления и Варшавского комитета СДКПиЛ, призывавшие трудящихся к всеобщей стачке в знак солидарности с рабочими Лодзи.
Однако Лодзинский комитет СДКПиЛ таким размахом событий был захвачен врасплох и не смог обеспечить единого руководства восстанием, а также доставку оружия, в чем несомненно сказалась недооценка польской социал-демократией политического и организационного руководства движением, отсутствие технической подготовки.
Подъем революционного энтузиазма лодзинских рабочих и слабость партийного руководства позволили Дзержинскому сделать вывод: «Вообще материал и условия здесь очень хорошие и достаточные, не хватает только руководящей руки, ленинского «кулака», организатора»[69]. Таким образом, уроки Лодзинского вооруженного восстания подвели его вплотную к ленинскому пониманию роли пролетарской партии в революции как организатора, руководителя, воспитателя масс. Находясь все время в огне революционной борьбы, Феликс Эдмундович учил социал-демократические комитеты овладевать всеми ее формами.
На 17 июля 1905 г. Варшавским комитетом СДКПиЛ была назначена межрайонная партийная конференция. К полудню поездом из Варшавы на станцию Дембе Вельке начали прибывать ее участники, направляясь в находившийся поблизости лес. Полиции стало известно, что в числе собравшихся будут члены Варшавского комитета СДКПиЛ, и она направила к месту собрания драгунов и стражников, которые вскоре окружили участников конференции.
Находившийся здесь же Дзержинский громко скомандовал: [71]
«Товарищи! Быстро давайте сюда все нелегальное, что есть у вас. Мне в случае ареста терять нечего»[70]. Тем самым он взял на себя всю ответственность. В списке захваченных документов был большевистский орган ЦК РСДРП ленинская газета «Пролетарий» и другие документы. Вскоре варшавское жандармское управление доносило, что заключенный под стражу, назвавший себя Иваном Эдмундовичем Кржечковским, при расследовании оказался Феликсом Эдмундовичем Дзержинским, бежавшим из ссылки[71]. Вместе с ним были арестованы В. Матушевский, А. Краевский и другие руководящие деятели СДКПиЛ. Их доставили в тюрьму Павиак. Дзержинский третий раз оказался за решеткой.
Тем временем большевики мобилизовывали революционные силы для проведения массовых политических стачек и подготовки вооруженного восстания. Стачка, начавшаяся 6 октября 1905 г. в Москве, быстро охватила промышленные центры и превратилась во всеобщую. Царское правительство, напуганное ростом революции, пошло на некоторые уступки, стараясь тем самым спасти самодержавие. 17 октября 1905 г. царь издал манифест, содержавший лживые обещания свободы слова, собраний и других свобод. Под напором революционных выступлений была объявлена амнистия, и Дзержинский 2 ноября 1905 г. вышел из тюрьмы на заполненные людьми улицы Варшавы. В городе продолжалась забастовка. Не работали ни городской транспорт, ни извозчики. Г. Валецкий, выпущенный с Дзержинским в одно и то же время, рассказывал, что до города пришлось им идти пешком. «По дороге Дзержинский все время возвращался к одной и той же мысли: не верить их конституциям, никаких иллюзий, ни в коем случае не легализироваться...»[72]
Феликс Эдмундович вместе с другими освобожденными товарищами пришел прямо на конференцию, проводимую Варшавским комитетом СДКПиЛ в связи с нараставшей революционной волной в условиях октябрьской стачки, охватившей всю Россию. «Можно себе представить, - вспоминал А. Краевский, - какой овацией мы их встретили!»[73]. Якуб Гольденберг, председательствовавший [72] на конференции, немедленно передал Дзержинскому свои функции.
Очень важная часть его выступления особенно запомнилась одному из участников конференции, Ю. Красному: «...теперь надо к оружию, к оружию, только с оружием... Слово оружие, то есть вооруженная борьба, заполнило всю речь, и она сейчас звучит у меня в ушах...»[74]
Дзержинский в кругу варшавского партийного актива пропагандировал обоснованные В. И. Лениным пролетарские формы и средства революционной борьбы. Он призывал сокрушить царизм и завоевать демократическую республику силой оружия.
В понимании задач и целей революции Феликс Эдмундович нередко шел дальше своих товарищей по борьбе. Бывали случаи, когда он признавал присланные из-за границы рукописи листовок не отвечавшими задачам текущего момента. «Сейчас идет речь совсем о другом, - писал он об одной из таких листовок: - разъяснить, что теперешняя забастовка - это начало революции, что она имела колоссальное политическое значение и какое именно, что это не поражение, а начало борьбы...»[75] Дзержинский обращал внимание не только на содержание листовок, но и на их язык, доходчивость и был решительно против поучений, наставлений. По мнению Феликса Эдмундовича, великолепно изучившего душу, нужды, жизнь, быт рабочего человека, перед пролетариатом нужно ставить ясные, четкие политические задачи. Опыт борьбы подсказывал ему, как активизировать рабочие массы печатным словом, предназначенным для пропаганды и агитации. «Нам нужно непременно это издать, - писал он за границу о программной брошюре. - Все пункты нашей программы с разъяснением исторического процесса, который доведет до социализма, с разъяснением понятия класса и классовости, политической партии, диктатуры, отношения к другим партиям, тактики нашей партии...»[76]
Здесь Дзержинский выступает как теоретик революционной борьбы. Говоря об отношении к другим партиям, он имел в виду прежде всего ППС. Вопрос о ней особенно остро встал в период революции. Правое руководство [73] ППС шло по пути раскола пролетариата, отвергая всякую возможность совместной борьбы русских и польских рабочих. Дзержинский постоянно следил за связями ППС с рабочими на фабриках, заводах, за ее агитацией в различных слоях населения.
К полемике с ППС, к выступлениям ее членов в рабочих кругах Дзержинский подходил продуманно, умело. Он с удовлетворением сообщал в Заграничный комитет СДКПиЛ, что «наши рабочие взялись энергично за агитацию среди ППСовских рабочих, и это им удается»[77]. Феликс Эдмундович считал, что нельзя воздвигать «стену между рабочими ППС и нашими», а привлечь их на свою сторону можно путем агитации, глубокого разъяснения программы социал-демократов.
Практическая деятельность, опыт борьбы подсказывали ему новые формы и методы работы. Массовую агитацию можно вести не только с помощью листовок. «Прокламации нужны, когда мы призываем к действию, когда выставляем лозунг в ответ на действия правительства и правящих кругов»[78]. Задушевная беседа, по его мнению, приносит немалый эффект. «Недостаток литературы для интеллигенции можно бы до известной степени заменить партийными лекциями»[79].
Придавая большое значение устной и печатной агитации и пропаганде для активизации стачечного движения рабочих, Дзержинский просил Розу Люксембург и других товарищей, работавших за границей, присылать больше литературы, и прежде всего популярных листовок, обращений к крестьянам, к интеллигенции, к войску.
Он понимал, что лозунги партии быстрее усваиваются трудящимися тогда, когда она обращается конкретно к рабочим той или иной профессии. «Каждый кружок, каждая специальность должны будут иметь профессиональных агитаторов»[80], - писал Дзержинский за границу.
По его мнению, агитация тогда будет массовой, когда охватит рабочих всех национальностей, проживающих на территории Королевства Польского.
На предприятиях Лодзи, например, трудились тысячи немецких рабочих, и Феликс Эдмундович заботился, чтобы [74] привлечь их к революционной борьбе вместе с польскими и русскими рабочими. Требовалась специальная литература на немецком языке. Дзержинский стремится разыскать готический шрифт для местной типографии. «Вопрос о немецких изданиях для Лодзи, - сообщал он в Главное правление СДКПиЛ, - сейчас очень важен, и пренебрегать этим нам не следует. Лодзинский комитет содержит для немцев агитатора - очень дельный парень»[81]. Он заботится и о литературе на русском языке, которая использовалась в основном для агитации среди солдат.
Таким образом, Дзержинский ясно представлял себе, что массовая агитация не может быть одинаковой для всех и должна обязательно удовлетворять потребности разных слоев населения. Поэтому он добивался, чтобы партийные организации дифференцированно вели политическое воспитание рабочих, интеллигенции, солдат, крестьян[82].
Что касается последних, то СДКПиЛ не выдвигала аграрной программы и ее организации в Королевстве Польском не имели четких указаний о работе среди крестьян. Однако за январскими выступлениями 1905 г. пролетариата России, в том числе и Польши, началось массовое крестьянское движение. Дзержинский уже 13 февраля 1905 г. просит Розу Люксембург написать и издать манифест для крестьян[83]. 23 февраля он настаивает: «Манифест для крестьян здесь нужен. Приложите все старания, чтобы выслать нам хотя бы рукописи манифестов. Это была бы кампания, которая завоевала бы нам огромные массы»[84]. Письмо Дзержинского свидетельствовало о начавшемся революционном подъеме в польской деревне и о том, что он видел в аграрном движении резерв революции.
По его инициативе были выпущены обращения Главного правления СДКПиЛ «Слово к братьям крестьянам», «К деревенскому люду!», где партия призывала крестьян присоединиться к борьбе городских рабочих против царизма[85]. Правда, Главное правление СДКПиЛ обращалось [75] прежде всего к сельскохозяйственным рабочим, не принимались во внимание малоземельные крестьяне и совсем не упоминалось о середняке.
Под влиянием Дзержинского местные комитеты СДКПиЛ в ряде случаев распространяли свою деятельность на деревню и руководили крестьянским движением.
Выступая на V съезде СДКПиЛ в июне 1906 г., он с удовлетворением сообщал о том, что социалистические идеи дошли до деревни, но еще нет «правильной организации сельских рабочих»[86], хотя условия настоятельно диктовали партии начать массовую агитацию среди крестьян, чтобы привлечь их на сторону пролетариата.
Дзержинский огромное значение придавал также работе среди войск. Революционные события и социал-демократическая агитация вызвали брожение в воинских гарнизонах, расквартированных в Польше. Большевики считали пропаганду и агитацию в армии, привлечение ее на сторону революции важной задачей в общей борьбе с царизмом. Ее вела на территории Королевства Польского Военно-революционная организация РСДРП, созданная еще в 1904 г. и тесно связанная с СДКПиЛ.
Ф. Дзержинский, по существу, был организатором и руководителем военно-революционной деятельности в войсках и от имени СДКПиЛ держал связь с ВРО РСДРП[87]. Он сообщал товарищам за границу, что Южный комитет СДКПиЛ развернул в армии большую работу и «революционизировал целые полки»[88]. Совместная работа СДКПиЛ и Военно-революционной организации РСДРП в воинских частях явилась ярким проявлением единства интересов, целей русских и польских трудящихся. Немалая заслуга в укреплении этих интернациональных связей принадлежала Дзержинскому. В его письмах нередко встречается фраза: «...я был вчера у русских социал-демократов...»[89] Все чаще в практической деятельности РСДРП и СДКПиЛ выступали совместно, стояли на общих или близких позициях, стремились к тесному сотрудничеству и единству. В итоге летом 1905 г. при активном участии Дзержинского был [76] заключен договор СДКПиЛ и РСДРП о совместных действиях в находившихся на территории Королевства Польского частях царской армии.
Работа партии в воинских частях набирала силу. Феликс Эдмундович тесно связывал ее с общепартийной деятельностью СДКПиЛ. Неоднократно он сам выезжал в Пулавы, в окрестностях которых были расквартированы 71-й белевский и 72-й тульский полки.
Весной 1905 г. возникла ситуация, предвещавшая революционный взрыв в воинских частях. Началось с того, что в полках разнеслась весть о намерении царского правительства направить их на Дальний Восток для участия в русско-японской войне. Руководство ВРО оценило обстановку как готовность солдат к восстанию. В Пулавы прибыли Ф. Дзержинский, В. Антонов-Овсеенко, А. Барский, Э. Прухняк, чтобы приступить к руководству восстанием, назначенным на 22-25 апреля, а затем, ввиду его неподготовленности, перенесенным на 27 апреля. Однако восстание не удалось. 30 апреля полки в Пула-вах были окружены казаками. Только необычайная находчивость Дзержинского помогла ему и его товарищам Барскому и Прухняку избежать казацкой шашки и ареста.
Агитационная работа в войсках подвела Феликса Эдмундовича к ленинскому выводу о важной роли армии в победе вооруженного восстания. СДКПиЛ твердо стояла на позициях интернационализма, классовой борьбы пролетариата против царизма и буржуазии, однако в то время она не сумела понять ленинских идей о вооруженном восстании. Из всех руководителей СДКПиЛ Дзержинский более глубоко уяснил указания В. И. Ленина по этому вопросу, о чем свидетельствует, в частности, заявление Феликса Эдмундовича в ноябре 1905 г. на краевой конференции СДКПиЛ: «Теперешняя наша работа среди войск должна иметь целью организовать солдат для вооруженного восстания»[90].
Эта конференция была созвана в Варшаве в обстановке бурного развития революции. В ее работе участвовали Ф. Дзержинский, Ю. Мархлевский, А. Барский, Я. Тышка, 3. Ледер, И. Уншлихт, Я. Ганецкий, Б. Весоловский и другие видные деятели партии. Польские социал-демократы [77] обсудили вопросы о современном положении и задачах партии, об отношении к Учредительному собранию, о профсоюзах, об отношении к крестьянскому движению, о работе в войсках и другие. Конференция разоблачала лживый царский манифест 17 октября, призывала не верить царским посулам и продолжать борьбу за свержение существующего строя.
С докладом о партийной работе в армии выступил Дзержинский, обосновавший необходимость усиления пропаганды и агитации в солдатских массах. Конференция приняла решения, мобилизующие польский пролетариат на совместную со всем российским рабочим классом борьбу за свержение самодержавия, разрушение буржуазно-помещичьего строя, установление демократической республики, автономии для Польши, за созыв общероссийского Учредительного собрания.
Документы конференции имели большое значение для развития массового революционного движения в Польше.
Однако в них были и ошибочные положения (не подчеркивалась роль пролетариата как руководителя широких масс, и прежде всего трудящегося крестьянства, отсутствовало требование права наций на самоопределение, не указывалось на необходимость низвержения царизма путем вооруженного восстания).
Выступление польского пролетариата в декабре 1905 г. было серьезной помощью Московскому вооруженному восстанию, так как забастовка на польских железных дорогах и революционные бои в Королевстве Польском не позволяли царским властям перебросить в Россию войска на его подавление. Эта борьба - выражение солидарности польского и русского рабочего класса.
Во время Московского вооруженного восстания Дзержинский приехал в Домбровский угольный бассейн. Забастовкой солидарности тогда уже был охвачен ряд шахт. В Домброве Гурничей собралась партийная конференция СДКПиЛ. На ней выступил Дзержинский. Участвовавшей в конференции С. Бобинский позже вспоминал, что его удивило то, как великолепно Феликс Эдмундович ориентировался в делах партийной организации, хорошо знал состояние агитационной работы на отдельных шахтах и предприятиях.
Дзержинский обратил внимание молодого революционера на важность собирания конкретных фактов из [78] жизни и борьбы рабочих фабрик и шахт, вплоть до самых, казалось бы, незначительных. Придавая большое значение местным корреспонденциям, посылаемым в Главное правление и в газету СДКПиЛ «Червоны штандар», Дзержинский просил Бобинского собирать у товарищей материал о партийных делах, о стачках, обо всем, что происходит в шахтах, в мастерских, на предприятиях. «Весь этот разговор, - рассказывал потом С. Бобинский, - характеризовал метод работы его, умение поддерживать живую связь с организациями».
В конце декабря 1905 г. одна за другой останавливались шахты, фабрики, заводы в Домброве Гурничей, Сосновце, Заверче. Забастовка в шахтерских районах Польши вступала в высшую стадию.
В Домбровском бассейне были сосредоточены серьезные партийные силы. Активно действовали Ф. Дзержинский, С. Бобинский, Д. Эльбаум, Э. Прухняк и другие, фактически руководившие революционной борьбой. Самым крупным металлургическим предприятием в угольном бассейне была Гута Банкова. Сигнал о начале стачки, о прекращении работы подавали рабочие с Гуты Банковой - такова была традиция. Поэтому Дзержинский и его товарищи решили провести там митинг. Речь шла о сигнале в буквальном смысле слова - о заводском гудке. Дзержинский с трудом пробрался на территорию завода, а когда рабочие проголосовали за стачку, прибыли отряды солдат, вызванные администрацией. Тогда Феликс Эдмундович принял смелое решение: найти сирену и дать спасительный гудок - сигнал к забастовке во всем угольном бассейне. Не зная ни людей, ни расположения участков завода, он искал сирену и только тогда, когда раздался ее протяжный звук, ушел с завода и скрылся от полиции.
Этот период в Домбровском бассейне был чрезвычайно богат революционными событиями. Комитет СДКПиЛ Домбровского бассейна активно участвовал в борьбе за установление новой власти, о которой Дзержинский сказал на V съезде СДКПиЛ: «...там свыше десяти дней фактически существовала только одна власть - власть, возглавляемая социал-демократией»[91]. Тем самым он еще раз подчеркнул руководящую роль партии в борьбе пролетариата. [79]
Политическая обстановка, вызванная революцией, еще острее потребовала единства социал-демократических организаций России. В жестокой схватке российского пролетариата с царизмом отношения между двумя братскими партиями - российской и польской социал-демократией - становились все более тесными. Все чаще обе партии действовали на основе тесного сотрудничества и единства. Совместная работа среди солдат была лишь одним из факторов в процессе сближения РСДРП и СДКПиЛ, основу которого составляло боевое и растущее единство рабочих России и Польши в их борьбе с общим врагом - царизмом.
Для агитации среди различных слоев польского населения и других национальностей Дзержинский стремился наладить постоянную и систематическую информацию о событиях, происходивших во всей России[92]. Это позволяло организовать изучение и обмен опытом борьбы пролетариата разных районов страны. Он испытывал особенно большую потребность в русской литературе и чуть ли не в каждом письме в Главное правление партии просил ее присылать.
Борьба за свободу и независимость была общей борьбой польского и российского пролетариата. Со своей стороны СДКПиЛ неизменно подчеркивала и разъясняла польским рабочим, что их интересы тождественны интересам русских рабочих, что они могут победить только в совместной борьбе. Авангарды российского и польского пролетариата были готовы к объединению в единую партию СДКПиЛ выработала проект условий такого объединения.
На IV съезд РСДРП в Стокгольм выехали представители СДКПиЛ - Ф. Дзержинский, А. Барский и Я. Ганецкий. Здесь Феликс Эдмундович впервые встретился с В. И. Лениным, ставшим до конца жизни его учителем, соратником,другом.
Организационное единство двух братских партий, которого удалось достигнуть на съезде, имело большое политическое значение для сплочения российского и польского пролетариата. Традиционный революционный союз между партиями был закреплен объединением в единую социал-демократическую марксистскую партию. [80]
В. И. Ленин, приветствуя это слияние, заявил, что оно послужит наилучшим залогом дальнейшей успешной борьбы и укрепления боевого нерушимого союза[93].
Вскоре после IV (Объединительного) съезда РСДРП, в июне 1906 г., состоялся V съезд СДКПиЛ.
Он подверг резкой критике оппортунистические взгляды меньшевиков на характер и движущие силы революции, их тактические планы «земской кампании», участия в выборах в Булыгинскую думу, план создания «революционного самоуправления» без свержения самодержавия и позицию по отношению к I Государственной думе[94].
Отчет Главного правления на съезде сделал Дзержинский. Этот документ имеет большое политическое и историческое значение, как достоверный, исчерпывающий источник, свидетельствующий о состоянии польского рабочего движения в первый год революции, о росте активности пролетариата Польши, роли польской социал-демократии в руководстве движением, о крепнущей пролетарской солидарности польского и российского рабочего класса[95].
Феликс Эдмундович диалектически рассматривал формы борьбы, менявшиеся в зависимости от развития революции. Близко к ленинской идее звучало его заявление о признании польской социал-демократией массовой политической стачки как эффективной формы пролетарской борьбы. Он считал, что от широких народных выступлений, какими явились демонстрации 1 Мая в Варшаве и Лодзи, «остался лишь один шаг к массовым выступлениям с оружием в руках - к вооруженному восстанию»[96].
Об отношении Дзержинского к внутрипартийной борьбе в РСДРП на ее IV съезде можно судить по его высказываниям на V съезде СДКПиЛ: «Кто боролся с нами на съезде? - «меньшевики». Кто поддерживал нас? - «большевики»»[97].
Весь пролетариат Польши высоко оценил факт объединения двух братских партий. Об огромном значении его для революционной борьбы рабочего класса ярко [81] сказал Дзержинский: «Принцип, что в Российском государстве должна существовать только одна партия рабочего класса, установление обеими сторонами того факта, что обе организации стоят на чисто классовой точке зрения, на почве пролетарского социализма, - этих предпосылок было достаточно, чтобы партия наша по мере сил стремилась к объединению с Российской социал-демократической рабочей партией»[98]. Съезд утвердил отчет Главного правления СДКПиЛ, принял новый устав партии, проект которого подготовил Дзержинский, и вынес ему благодарность за неутомимую деятельность[99].
Позиции польской социал-демократии способствовали укреплению общего антименьшевистского фронта, сотрудничеству широкого круга польских революционеров с В. И. Лениным, с большевиками. Дальнейшие взаимоотношения СДКПиЛ с партийным центром осуществлялись через представителей Главного правления в ЦО и в ЦК, введение которых предусматривалось условиями слияния СДКПиЛ с РСДРП и организационным уставом, принятыми IV (Объединительным) съездом РСДРП. Таким представителем, делегированным Главным правлением в ЦО, стал Ф. Дзержинский, приехавший 7 августа 1906 г. в Петербург, где в это время находился В. И. Ленин. Развернув огромную идейно-политическую и организационную деятельность, Ленин руководил. Центральным Комитетом, легальной большевистской газетой «Новая жизнь» и всей революционной работой большевиков.
Феликс Эдмундович прибыл в Петербург в период острейшей борьбы большевиков с меньшевиками по важнейшим принципиальным вопросам революции и решительно поддержал большевистских членов ЦК. Твердую антименьшевистскую линию польской социал-демократии, которую проводил Дзержинский в этот период, трудно переоценить. Он выступал на заседаниях Центрального Комитета, отстаивая позиции большевиков, пересылал большевистскую литературу в комитеты СДКПиЛ, налаживал связи между руководством польской социал-демократии и большевистскими печатными органами. С этого времени революционная деятельность Дзержинского приобретает общероссийский масштаб. Он становится [82] активным деятелем российского революционного движения.
Из переписки Дзержинского с Варшавой видно, что руководящие деятели партии большевиков подробно посвящали его в свои планы, стремились привлечь польских социал-демократов к активному участию в большевистской печати.
Решение Варшавского комитета СДКПиЛ, пересланное через Дзержинского[100] в «Пролетарий», о необходимости созыва нового съезда РСДРП было для Ленина чрезвычайно важным. Конфликт большинства партии с меньшевистским ЦК нарастал. Голос Дзержинского имел большое значение. «Большевики завтра поставят это требование в ЦК, я их поддержу»[101], - писал он товарищам в Варшаву. В своих письмах Дзержинский рассказывал о напряженной обстановке на заседаниях ЦК, где обсуждался вопрос о созыве чрезвычайного съезда. «Дело дошло до скандала, - сообщал Феликс Эдмундович,- так как я разгорячился и ругнул их за их (меньшевиков. - Авт.) оппортунизм»[102]. Он по всем вопросам поддерживал позиции большевиков. «Как видите, воюю, вношу предложения, - указывал Дзержинский в письме в Главное правление. - ...Большевики говорят, что мое пребывание здесь полезно, что в результате этой борьбы ЦК с нами больше считается и вследствие моего «неистовства» меньшевики менее уверены в себе»[103].
В Петербурге Дзержинский посещал большевистские собрания, встречался и беседовал с В. И. Лениным и его соратниками[104].
Он сыграл немалую роль в пересылке в Польшу работ В. И. Ленина и другой большевистской литературы, в частности газет «Пролетарий», «Эхо», «Казарма», «Солдатский путь». В ряде писем он сообщал: «Я отправил вам 300 брошюр Ленина о роспуске Думы»[105]; «Послал вам на адрес Манъки брошюры Ленина»[106]. [83]
Под влиянием Владимира Ильича и других большевиков Дзержинский все глубже осознает значение ленинских идей для революционной борьбы российского и польского пролетариата. Некоторые его предложения появились на основе изучения опыта Московского вооруженного восстания. «...Я пришел к убеждению, - писал он из Петербурга, - что нам нужны маузеры; могу здесь успешно этим заняться, а также апельсинами (т. е. бомбами. - Авт.) - нужны ли они и предпринять ли мне шаги?»[107] Вооружение рабочих - это важнейший поворот в деятельности польских социал-демократов. Их решительная поддержка большевистской тактики в отношении Государственной думы также играла немаловажную роль. Сообщая о выборах во II Думу, Дзержинский изложил своим товарищам мнение Ленина, который «изменяет свое отношение - говорит, что если до выборов не будет восстания, то нужно будет принять участие в выборах, что теперь условия уже не те, что раньше, что поскольку в Думе были и будут меньшевики, то нужно, чтобы и они (большевики) были, что это прекрасная трибуна, что, наконец, Дума существовала, сорвать ее не удалось и с этим необходимо считаться. Правда, Ленин еще не установил своих взглядов, но во всяком случае идет по этому направлению»[108].
Дзержинский просил своих товарищей в Варшаве подумать над этим вопросом, ибо изменение тактической линии большевиков ставило и СДКПиЛ перед необходимостью принятия другого решения. В результате СДКПиЛ полностью поддержала новую большевистскую тактику в избирательной кампании по выборам во II Государственную думу.
Эти вопросы были вынесены на общероссийскую конференцию в Таммерфорсе (ноябрь 1906 г.). В числе делегатов от СДПКиЛ был и Дзержинский. Все польские социал-демократы стали на сторону большевиков. Однако конференция большинством голосов приняла меньшевистскую резолюцию, допускавшую блоки с либеральной буржуазией. В противовес этой резолюции В. И. Ленин внес «Особое мнение»[109], т. е. большевистскую платформу, которую [84] подписал Дзержинский и все его товарищи, делегаты СДКПиЛ.
С Таммерфорсской конференции он возвратился в Варшаву, где польская социал-демократия развернула во время выборов во II Государственную думу широкую агитационную деятельность под большевистскими лозунгами.
В декабре 1906 г. Дзержинский поехал в Лодзь. Там фабриканты объявили локаут и тысячи рабочих оказались выброшенными на улицу без средств к существованию. Феликс Эдмундович составил отчет о локауте на предприятиях Лодзи и о положении рабочего класса в этом большом промышленном центре.
Возвратившись в Варшаву, он направился на конспиративную квартиру, где накануне полиция устроила трехдневную засаду. Дзержинский и другие партийные активисты были арестованы и доставлены в ратушу. Их поместили в тесную грязную камеру[110].
Хотя Феликс Эдмундович был очень переутомлен, однако не смог сидеть без дела и достал у тюремной администрации воду и щетку. «Через несколько часов в камере все: пол, двери, стены, окно - было чисто вымыто, - вспоминал потом один из товарищей. - Дзержинский работал с таким самозабвением, как будто уборка эта была важнейшим партийным делом»[111].
Его продержали в ратуше три недели, а затем перевели в следственную тюрьму Павиак, камеры ее имели шесть шагов в длину и три в ширину. Для Дзержинского, страдавшего заболеванием легких, эти условия были особенно тяжелы, но энергия, как всегда, кипела в нем. Вначале он стал старостой социал-демократической группы заключенных, а потом организовал школу, где, в зависимости от степени подготовки, занимались изучением от азбуки до теории марксизма[112].
Дзержинский, которого товарищи в шутку называли «инспектором», прилагал немало усилий к тому, чтобы арестованные максимально использовали время в тюрьме для повышения своих политических знаний, необходимых в дальнейшей борьбе с царизмом. [85]
В то время, когда Дзержинским томился в Павиаке, СДКПиЛ готовилась к участию в очередном, V съезде РСДРП. Местные комитеты проводили конференции и выбирали делегатов на съезд, который предполагалось провести в мае 1907 г. в Лондоне.
Шла острая борьба с меньшевиками. Решительная поддержка польской социал-демократией большевистской партии по тактическим вопросам сыграла положительную роль в разоблачении оппортунизма меньшевиков.
Польские делегаты по всем важнейшим вопросам полностью поддержали большевиков[113].
Дзержинский, которого товарищи в шутку называли «инспектором», прилагал немало усили.
Находившегося в тюрьме Ф. Дзержинского съезд заочно избрал в ЦК РСДРП[114].
Дзержинский, которого товарищи в шутку называли «инспектором», прилагал немало усили. На третий день после окончания съезда благодаря стараниям друзей и родных Феликса Эдмундовича удалось освободить из тюрьмы под залог в тысячу рублей, которые дала партия, а внес их брат Игнатий[115].
Дзержинский, которого товарищи в шутку называли «инспектором», прилагал немало усили.
За Дзержинским был установлен еще более строгий полицейский надзор. Отдохнув в имении «Вылонги», около города Казимежа Люблинской губернии, у Игнатия[116].
Дзержинский, которого товарищи в шутку называли «инспектором», прилагал немало усили, подкрепив здоровье, Феликс Эдмундович снова целиком отдается партийной работе. [86]
[1] Так называлась русская часть Польши после последнего, третьего раздела страны в конце XVIII в. между Австро-Венгрией, Пруссией и Россией.
[2] См. «История Коммунистической партии Советского Союза», т. I, стр. 150, 151.
[3] С 1888 г. вновь восстановленная Марцином Каспшаком организация называлась «Второй пролетариат».
[4] См. «История Коммунистической партии Советского Союза», т. 1, стр. 151.
[5] См. там же, стр. 166.
[6] В 1906 г. ППС раскололась на ППС-левицу и на правую шовинистическую, так называемую ППС-революциониую фракцию («фраки»). ППС-левица под влиянием партии большевиков, а также под воздействием СДКПиЛ постепенно переходила на последовательно революционные позиции. В декабре 1918 г. ППС-левица объединилась с СДКПиЛ в единую Коммунистическую рабочую партию Польши (КРПП).
[7] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. I, стр. 2.
[8] См. «Рыцарь революции», стр. 55.
[9] Там же.
[10] См. там же, стр. 54.
[11] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 26-27.
[12] Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма (далее - ЦПА ИМЛ), ф. 76, oп. 1, д. 5, л. 31.
[13] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 6, л. 2 об.- 3.
[14] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 28.
[15] Там же.
[16] См. «Пролетарская революция», 1926, № 9(56), стр. 69; «Очерки истории Коммунистической партии Литвы», т. 1, стр. 95.
[17] См. «Очерки истории Коммунистической партии Литвы», т. 1, стр. 95-96.
[18] А. Росол заболел в тюрьме туберкулезом и умер в июне 1902 г.
[19] См. «История Польши», т. II. М., Изд-во Академии наук СССР, 1955, стр. 376.
[20] См. «Очерки истории Коммунистической партии Литвы», т. 1, стр. 96.
[21] См. «Пролетарская революция», 1926, № 9(56), стр. 27-28.
[22] Феликс Дзержинский. Дневник заключенного. Письма, стр. 24.
[23] «Рыцарь революции», стр. 324.
[24] См. Н. Трушин. Восстание в Александровском централе. «Енисей», 1972, № 2, стр. 55-59.
[25] «Советская молодежь», Иркутск, 26 октября 1972 г.
[26] См. «Енисей», 1972, № 2, стр. 59.
[27] См. «Рассказы о Дзержинском. Сборник воспоминаний». М., «Детская литература», 1965, стр. 75.
[28] «Хрестоматия по истории Иркутской области», 1969, стр. 115.
[29] Этот побег Ф. Э. Дзержинский позже описал в статье, опубликованной в газете «Червоны штандар» («Красное знамя») № 1 за 1902 г.
[30] В «Искре» № 24 от 1 сентября 1902 г. сообщалось о побеге из Сибири Ф. Э. Дзержинского.
[31] «Рыцарь революции», стр. 58.
[32] Феликс Дзержинский. Дневник заключенного. Письма, стр. 54.
[33] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 3.
[34] Первый номер вышел в ноябре 1902 г., а последний - в июле-августе 1918 г. Первыми редакторами газеты были А. Барский, Ю. Мархлевский, Я. Тышка.
[35] См. «Рассказы о Дзержинском», стр. 65.
[36] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 44-45.
[37] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 35, л. 3.
[38] «Об идеологической работе КПСС. Сборник документов». М., Политиздат, 1977, стр. 392-393.
[39] В связи с тем, что II съезд РСДРП просил прислать не трех, а двух делегатов, Ф. Э. Дзержинский на съезде не присутствовал.
[40] «Второй съезд РСДРП. Протоколы». М., Госполитиздат, 1959, стр. 141.
[41] См. «История Коммунистической партии Советского Союза», т. 1, стр. 459-460.
[42] См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 25, стр. 311.
[43] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 42.
[44] Там же, стр. 40.
[45] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 92.
[46] «Рассказы о наших земляках». Молодечно, 1959, стр. 5.
[47] «Рыцарь революции», стр. 59.
[48] См. «Социал-демократия Польши и Литвы в революции 1905 г.: М., «Иностранная литература», 1956, стр. 144-166.
[49] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 9, стр. 178.
[50] Там же, стр. 202.
[51] «Исторический архив», 1955, № 4, стр. 61.
[52] «Рыцарь революции», стр. 59.
[53] См. «Вперед», 14 февраля, 15 марта 1905 г.
[54] См. Ленинский сборник XXVI, стр. 139-142.
[55] «Рассказы о Дзержинском», стр. 71.
[56] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 67.
[57] Там же, стр. 64.
[58] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 56.
[59] Там же, стр. 56.
[60] Там же, стр. 87.
[61] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 57.
[62] Там же, стр. 47.
[63] Там же, стр. 74.
[64] «Социал-демократия Польши и Литвы в революции 1905 г.», стр. 246-247.
[65] С. С. Дзержинская. В годы великих боев. М., «Мысль», 1975, стр. 33.
[66] См. «Пролетарий», 9 июня 1905 г.
[67] «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», т. 1. М., Политиздат, 1970, стр. 121.
[68] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 10, стр. 310-311.
[69] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 88.
[70] С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 37.
[71] См. «Красный архив», 1926, т. 3(16), стр. VIII-X.
[72] «Рассказы о Дзержинском», стр. 77.
[73] Там же, стр. 83.
[74] «Пролетарская революция», 1926, № 9(56), стр. 39.
[75] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 62.
[76] Там же, стр. 86.
[77] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 75.
[78] Там же, стр. 76.
[79] Там же, стр. 77.
[80] ЦПА ИМЛ, ф. 76, оп. 1, д. 130, л. 1.
[81] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 88.
[82] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 53.
[83] См. там же.
[84] Там же, стр. 59.
[85] См. «Социал-демократия Польши и Литвы в революции 1905 г.», стр. 201, 418.
[86] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 99.
[87] См. там же, стр. 51.
[88] Там же.
[89] Там же. Работу в армии тогда вели В. А. Антонов-Овсеенко, С. Ю. Багоцкий, Ф. Н. Петров и другие.
[90] Протокол конференции написан рукой Ф. Дзержинского. ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 136.
[91] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 95.
[92] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 83.
[93] См. «Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП». М., Госполитиздат, 1959, стр. 412.
[94] См. «Исторический архив», 1957, № 3, стр. 119-137.
[95] См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 92-113.
[96] Там же, стр. 94.
[97] «Исторический архив», 1957, № 3, стр. 123.
[98] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 109.
[99] ЦПА ИМЛ, ф. 164, оп. 1, д. 29, л. 21; ф. 76, oп, 1, д. 119.
[100] ЦПА ИМЛ, ф. 163, oп. 1, д. 199, л. 12.
[101] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 114-115.
[102] Там же, стр. 121.
[103] Там же, стр. 121, 122.
[104] См. там же, стр. 114, 115, 118, 119, 121.
[105] Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 119.
[106] ЦПА ИМЛ, ф. 76, oп. 1, д. 157. Манька - член Русской группы СДКПиЛ Ашкенази.
[107] Ф. Э. Лзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 119.
[108] Там же, стр. 114.
[109] См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14, стр. 103.
[110] См. «Рассказы о Дзержинском», стр. 88.
[111] См. С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 76.
[112] См. там же.
[113] См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 15, стр. 344.
[114] См. «История Коммунистической партии Советского Союза», т. 2, стр. 226.
[115] См. А. Ф. Хацкевич. Солдат великих боев. Минск, 1970, стр. 96.
[116] См. С. С. Дзержинская. В годы великих боев, стр. 83.