7. Общий ход Смуты. Ее характер и последствия. «В развитии московской Смуты ясно различаются три периода. Первый может быть назван династическим, второй - социальным и третий - национальным. Первый обнимает собою время борьбы за московский престол между различными претендентами до царя Василия Шуйского включительно. Второй период характеризуется междоусобной борьбой общественных классов и вмешательством в эту борьбу иноземных правительств, на долю которых и достается успех в борьбе. Наконец, третий период Смуты обнимает собою время борьбы московских людей с иноземным господством до создания национального правительства с М. Ф. Романовым во главе». (Платонов).
Борьба за власть и за царский престол, начатая московским боярством, привела впоследствии к полному крушению государственного порядка, к междоусобной «борьбе всех против всех и к страшной деморализации[1], которая нашла особенно яркое выражение в тушинских «перелетах» и в тех диких и бессмысленных зверствах и насилиях над мирным населением, которые совершали шайки воровских людей»[2]. [176]
Нет сомнения, что в середине Смутного времени (начиная с 1606 г.) мы наблюдаем элементы «классовой борьбы», или восстания бедных против богатых[3], но в большей мере это было всеобщее междоусобие, которое одна из ярославских грамот второго земского ополчения характеризует в следующих словах: «собрався воры изо всяких чинов учинили в Московском государстве междоусобное кровопролитие и восста сын на отца, и отец на сына, и брат на брата, и всяк ближний извлече меч, и многое кровопролитие христианское учинилося». Современники точно и правильно пишут: «воры из всяких чинов», т. е. из всех сословий и классов общества. Тушинский лагерь второго Лжедмитрия считается характерным «воровским» лагерем, а между тем «у Вора были представители очень высоких слоев московской знати» (Платонов), «Воровские поди» - это была отнюдь не экономическая, но морально-психологическая категория - люди без всяких морально-религиозных устоев и правовых принципов, а таковых нашлось немало во всех классах общества, но все же они составляли меньшинство населения. А кто были те «земские люди», которые поднялись против домашних «воров» и иноземных неприятелей и восстановили разрушенное «ворами» и внешними врагами национальное государство? Это были троицкие монахи, посадские и деревенские, торговые и пашенные мужики центральных и северных областей, средние служилые люди и значительная часть донских казаков, - союз весьма пестрый в классовом отношении.
В период так называемого международного (1610 - 1613) положение Московского государства казалось совершенно безнадежным. Поляки занимали Москву и Смоленск, [177] шведы - Великий Новгород; шайки иноземных авантюристов и своих «воров» разоряли несчастную страну, убивали и грабили мирное население. Когда земля стала «безгосударной», политические связи между отдельными областями порвались, но все же общество не распалось: его спасли связи национальные и религиозные. Городские общества центральных и северных областей, возглавляемые своими выборными властями; становятся носителями и проповедниками национального сознания и общественной солидарности. В своей переписке города призывают одни других «быти в любви и в совете и в соединениии друг с другом» и «в том крест целовати меж себя, что нам с вами, а вам с нами и ожить и умереть вместе», и «за истинно христианскую веру на разорителей нашея христианские веры, на польских и литовских людей и на русских воров стояти крепко, а потом - «выбрати нам на Московское государство государя всею землю Российский державы». Вожди нижегородского ополчения, со своей стороны, призывают города соединиться, «чтоб нам по совету всего государства, выбрати общим советом государя, чтоб без государя Московское государство до конца не разорилося»..., «и выбрати б нам государя все Землею, «всемирным советом».
Смутное время было не столько революцией, сколько тяжелым потрясением всей политической, социальной и экономической жизни Московского государства. Первым, непосредсвенным и наиболее тяжелым его следствием было страшное разорение и запустение страны, в описях сельских местностей при царе Михаиле упоминается множество пустых деревень, из которых крестьяне «сбежали» или «сошли безвестно куды», или же были побиты «литовскими людьми» и «воровскими людьми». В социальном составе общества Смута произвела дальнейшее ослабление силы и влияния старого родовитого боярства, которое и бурях Смутного времени частью погибло или было разорено, а частью морально деградировало и дискредитировало себя своими интригами, «шатостью» и своим союзом с врагами государства.
В отношении политическом Смутное время - когда Земля, собравшись с силами, сама восстановила разрушенное государство, - показало воочию, что государство Московское не было созданием и «вотчиною» своего «хозяина» - государя, но было общим делом и общим созданием «всех городов и всяких чинов людей всего великого Российского Царствия». [178]
[1] О моральной неустойчивости своих современников умный и внимательный наблюдатель (но чересчур витиеватый писатель) Иван Тимофеев говорит: «...всяко неутверждени ни в чем, в делах же и в словесех нестоятемны, по всему вертяхуся, яко коло», - «Все убо первые крепости оскудехом в конец: старии в нас быша младоумии и вместо разума токмо седину едину имуще...» - «...к себе каждо нас хребты о6ращахомся, овии к востоку зрят, ови же к западу. Но сия наша разность многу на ны врагом нашим предиде крепость...
[2] По рассказу современника, шайка «воровских людей» рыскали по всей земле и мучили и убивали людей «всякого возраста и всякого чина»; малых детей, отняв у родителей, поджаривали на огне или разбивали о камни. «И видяще поляки и Литва злое мучительство от своих своим, и уступающе, дивляхуся о окаянной вражии жесточи, и сердцы споими содрагахуся». - Имущество мирного населения подвергалось не только разграблению, но и уничтожению: «Идеже не пожгут домов, или не мощно взяти множества ради домовных потреб, то все колюще мелко и в воду мещуще; входы же и затворы всякие рассекающе, дабы никому же не жительствовати ту». - «Бысть бо тогда разорение Божиим церквам от самих правоверных... - И тогда убо во святых Божиих церквах кони затворяху и псов во олтарех церковных питаху. Освященные же ризы... на потребу свою раздираху». - «Чин же иноческий и священнический вскоре смерти не предаваху, но прежде зле мучаще и огнем в уголь жгуще, пытаще живота (т. е. допрашивая об имуществе), и потом смерти предаваху» (Авраамий Палицын). - В эго страшное время, по свидетельству другого современника, «крови же человеческие, яко водяные источницы, течяще и земля трупием мертвых, яко древием и листвием, покрышася, и главы, яко класы, по земли валяхуся».
[3] Псковский летописец дает краткую и выразительную «формулу» этой борьбы и ее последствий: «...развращение бысть велие по Пскове, большии на меньших, меньшии на больших, и тако бысть к погибели всем».