Восстание рабочих и трудящихся масс Петрограда могло стать победоносным при двух условиях: массовом вооружении рабочих и поддержке его вооруженными солдатами. Солдатско-крестьянская масса была второй - вслед за рабочими - по степени значения и влияния политической силой в революционном движении. [225]
Петроградский гарнизон являлся третьим по своей численности после Московского и Казанского. Правительство считало возможным держать в Петрограде в годы войны многотысячную военную силу, учитывая близость фронта, высокий накал революционного движения. Если в 1913 г. в составе Петроградского гарнизона насчитывалось 132 тыс. солдат, то в феврале 1917 г. - уже 241,6 тыс., и только на столицу приходилось 200 тыс. солдат. В Петрограде и его пригородах (Царское Село, Петергоф, Ораниенбаум, Стрельна, Красное Село, Гатчина) находилось 16 гвардейских запасных пехотных и стрелковых батальонов, в которых готовились маршевые пополнения для действующих на фронте соответствующих гвардейских полков: 5 (1, 3, 171, 176, 180-й) пехотных запасных и 2 (1-й и 2-й) пулеметных запасных полков. Общая их численность достигала 184 тыс. человек. Кроме того, инженерно-технические войска насчитывали 11,5 тыс. человек, кавалерийские (9-й запасной кавполк) и казачьи (1, 4 и 14-й Донские полки) части - 8,4 тыс. человек[1].
За годы войны в социальном составе Петроградского гарнизона произошли серьезные изменения. В результате массовых мобилизаций, проводившихся царским правительством в 1914-1916 гг., в гарнизоне значительно увеличился удельный вес питерских рабочих и крестьян-бедняков. В. И. Ленин указывал: «Армия во время империалистской войны вобрала в себя весь цвет народных сил...»[2] Большая часть мобилизованных рабочих и крестьянской бедноты оседала в армейских пехотных полках к инженерных войсках. В отдельных армейских полках рабочие и ремесленники составляли до 52% общей численности, а в инженерных соединениях - и до 75%. Такое увеличение удельного веса питерских рабочих в отдельных армейских и инженерных частях происходило из-за непосредственной близости столицы к линии фронта, а также вследствие затруднительного положения на транспорте. В общей массе военного гарнизона столицы рабочие составляли около 10%, в то время как крестьяне - 80, на другие прослойки населения приходилось 10%. Такое соотношение наблюдалось в первую очередь в гвардейских пехотных полках, которые формировались в основном из крестьян отдаленных губерний, что и определяло их известную политическую отсталость в сравнении с армейскими [226] частями. Среди казачьих полков гарнизона преобладали представители средней и зажиточной прослоек крестьянства, однако за годы войны и в них возросло число представителей бедноты. Немаловажную роль е революционизировании солдатско-крестьянской массы Петроградского гарнизона играло и то, что многие гвардейские и армейские полки, казачьи части располагались в пролетарских районах, вблизи от промышленных предприятий. Здесь солдаты имели возможность непосредственно общаться с революционными рабочими[3].
С первого дня февральских событий Большевистский центр придавал огромное значение привлечению питерскими рабочими солдатско-крестьянской массы на сторону революции. Уже вечером 23 февраля представители Бюро ЦК, ПК и Выборгский районный комитет приняли на своем заседании решение: «...усиление связи с солдатами и агитация среди них»[4]. Решения Большевистского центра развязывали инициативу большевиков и передовых рабочих в борьбе за войско.
Наряду с большевиками, но значительно слабее и не столь целеустремленно борьбу за солдатские массы вели и некоторые другие организации. Лишь на третий день революции Междурайонный комитет РСДРП призвал рабочих и студентов к борьбе за войско. К солдатским казармам были направлены агитаторы-студенты[5]. Левые эсеры выдвинули лишь на третий-четвертый день событий лозунг «единения армии с народом»[6]. Меньшевики-интернационалисты по существу бездействовали в борьбе за гарнизон.
При первых известиях об открытых революционных выступлениях питерских рабочих против самодержавия и войны солдаты столичного гарнизона начали волноваться. Сведения о начале революции настойчиво проникали в солдатские казармы, невзирая на офицерскую контрпропаганду. Особенно неспокойно было в 180-м армейском пехотном, в лейб-гвардии Литовском, Московском, Измайловском, Павловском, Финляндском и других полках. В корреспонденции солдат Измайловского полка в большевистскую «Правду» говорилось: «24-го числа распространился слух, что 23-го забастовал Путиловский завод. Это известие подняло среди нас упавший было революционный дух. Нас снова изолировали от всякого мира. Снова мы были заключены в каменный мешок. Это [227] вызвало сильнейшее негодование в среде солдат»[7]. Слухи о революционных событиях в городе волновали солдат, подготавливали их к переходу на сторону восставшего народа.
В первые два дня революции борьба рабочих масс за войско носила в основном случайный характер. Партийные директивы в отношении привлечения войска на сторону революции носили еще общий характер; партийные активисты, рабочая масса не знали еще подлинных настроений солдат и казаков. Основная масса солдат Петроградского гарнизона была блокирована в казармах, изолирована от рабочих демонстраций. Солдатам категорически запрещалось отлучаться в город, казармы усиленно охранялись военными и полицейскими патрулями. Вход в казармы посторонним лицам был строжайше запрещен.
Весь процесс борьбы питерских рабочих за солдатскую массу делится на три этапа: первый - 23-24 февраля- этап взаимоузнавания и сближения с солдатами, этап нейтрализации казачьих разъездов; второй - 25- 26 февраля - этап активной борьбы за солдатско-крестьянскую массу в ходе уличного демонстрационного движения, совместных схваток с полицейско-жандармскими силами; третий - 27-28 февраля - этап окончательного перехода на сторону восставшего народа вооруженной солдатской массы и участия в вооруженном свержении царизма.
Если 23-24 февраля случаи братания между рабочими и солдатами носили единичный характер, то 25- 26 февраля в борьбе рабочих масс за войско - за солдат и казаков - происходит решительный перелом.
Учитывая первые успехи братания, Петербургский и Выборгский районный комитеты дали заводским партийным ячейкам указание: стачечникам и рабочим-демонстрантам по отношению к казакам и солдатам соблюдать осторожность и первыми на них не нападать, в случае же нейтрального поведения казаков и солдат переходить к активной агитации среди них. Это было своевременное решение Руководящего центра большевиков. Проведение его в жизнь позволило в целом ряде случаев 25-26 февраля предотвратить кровавые схватки между безоружными демонстрантами и казачьими разъездами, воинскими патрулями. [228]
25 февраля большевики и рабочие-активисты одержали крупную победу в борьбе за нейтрализацию казачьих частей - с рядом из них удалось установить непосредственную связь. Член Выборгского районного комитета И. П. Жуков свидетельствует: «У нас была постоянная связь с (некоторыми) казачьими частями. Поэтому они, подъезжая к толпе, не бросались на нее, а по два человека проезжали сквозь ряды раздавшейся толпы»[8].
Анализ действий казачьих разъездов за 25 февраля, произведенный по полицейским донесениям, свидетельствует о следующем. Если в течение дня казачьи разъезды приняли участие в 8 разгонах рабочих демонстраций, то в 7 случаях казачьи разъезды (от 1-го и 4-го Донских полков) отказались поддержать карательные действия конной полиции и жандармерии, а в двух случаях приняли участие вместе с демонстрантами в схватках с полицией[9].
Сознательная часть казачества 1-го и 4-го Донских полков от колебаний начала переходить на сторону восставших рабочих, поддерживать их действия против царских карательных сил. Это была первая победа петроградских рабочих в борьбе за солдатско-казачьи массы. Значение этой победы заключалось еще и в том, что 5-10 лет назад казачьи полки считались наиболее верными романовскому трону, не поддававшимися воздействию революционной агитации. Теперь положение менялось: с воскресенья, 26 февраля, казачьи разъезды в наряды не посылались. Казаки были блокированы в казармах, а затем часть из них удалена из Петрограда[10].
Вместе с тем Большевистский центр направлял основное внимание партийцев и рабочих-активистов на борьбу за солдатские массы - главного союзника в революции. Процесс вовлечения солдат в революционное движение носил двоякий характер: самочинный там, где рабочие массы (особенно женщины - работницы, солдатки и подростки) в силу классовой интуиции братались с солдатами в ходе уличного шествия; организованный там, где партийные центры через своих активистов проникали в казармы, организовывали митинги, распространяли листовки.
Перелом в настроениях солдатской массы в пользу революции наметился 25 февраля. В жандармской сводке событий за этот день отмечалось: «Сегодняшний день [229] агитация приняла еще большие размеры и уже можно отметить руководящий центр, откуда получаются директивы... Среди воинских частей, вызванных для устранения беспорядков, наблюдается заигрывание с демонстрантами, а некоторые части, относясь даже покровительственно, подбадривают толпу обращениями: «Напирай сильнее!»» И делался соответствующий вывод: «Если будет упущен момент и руководство перейдет к верхам революционного подполья, то события примут самые широкие размеры»[11]. Власти понимали, что, если рабочее движение сомкнется с вооруженной солдатской массой, им революцию будет не одолеть.
Днем Петербургский комитет РСДРП дал указание большевикам перейти к открытой борьбе за войско, к наступательной агитации по привлечению солдат на сторону революции[12]. Активную революционную работу среди войск в эти дни проводили большевики Ф. 3. Евсеев, Н. А. Милютин, Н. И. Подвойский, И. А. Рахья, А. П. Тайми, Н. Г. Толмачев, А. Б. Каринян, А. К. Скороходов, И. И. Худяков, младшие офицеры П. В. Дашкевич, А. Ф. Ильин-Женевский, солдаты Г. В. Елин, А. С. Енукидзе, А. И. Жилин, К. А. Мехоношин, С. И. Петриковский, А. П. Падерин, А. Д. Садовский, С. А. Черепанов. Видную роль в переходе петроградских солдат на сторону революции сыграли женщины-большевички Н. Ф.Агаджанова, М. Н. Выдрина, Е. Н. Егорова, А. И. Круглова, Д. А. Лазуркина, М. Г. Павлова и др. Большевики и рабочие-активисты проводили борьбу за войско стойко и мужественно, невзирая на угрозу расправ над ними со стороны контрреволюционного офицерства, приговоров военных трибуналов.
В ходе революции складывался рабоче-солдатско-крестьянский классовый союз против царизма. Если 25 февраля только намечался революционный перелом, то 26 февраля перелом в настроениях военного гарнизона расширился и углубился. Этому способствовала кровавая расправа полиции, части правительственных войск над мирными демонстрантами и усиление борьбы рабочих за войско.
Решающий момент обстановки хорошо понимал Большевистский центр. 26 февраля ПК РСДРП выпустил короткую листовку под названием «Братья солдаты!». Листовка призывала: «Помните, товарищи солдаты, что [230] только братский союз рабочего класса и революционной армии принесет освобождение порабощенному народу и конец братоубийственной бессмысленной войне»[13]. Листовки межрайонцев и левых эсеров были отпечатаны к вечеру 26 февраля и только утром следующего дня распространены среди солдат.
Днем 26 февраля борьба революционных рабочих Петрограда за солдатские массы ознаменовалась дальнейшими успехами. Под влиянием непосредственного общения с восставшими массами, революционной агитации многие солдаты в этот день отказались усмирять демонстрантов. Солдаты лейб-гвардии Семеновского полка не произвели по рабочим ни одного выстрела; семеновцев сняли с постов и увели обратно в казармы. Не стали стрелять в народ и солдаты 180-го пехотного полка. Нередко солдаты, выполняя для видимости приказы офицеров, целились выше голов демонстрантов, стреляли в воздух. Настроение не стрелять в народ было почти всеобщим среди петроградских солдат.
Со второй половины дня на сторону восставшего народа стали переходить отдельные группы солдат, например, лейб-гвардии Московского полка на Выборгской стороне. В центральной части города к восставшим присоединился экипаж броневика из 1-го автобронедивизиона, его вывел на улицу солдат-большевик Г. В. Елин.
Около 4 часов дня восстала 4-я рота запасного батальона Павловского полка. Рота размещалась в здании придворно-конюшенного ведомства и состояла из 1500 солдат, главным образом эвакуированных. Это были солдаты-фронтовики, побывавшие на фронте, получившие там ранения и после излечения в госпиталях направлявшиеся в запасные части для прохождения дальнейшей службы. Четвертые роты в каждом из столичных полков (запасных батальонов), укомплектованные эвакуированными солдатами, были наиболее подвержены антивоенным и революционным настроениям.
Восстанию павловцев предшествовали следующие события. В середине дня 26 февраля рабочим стало известно, что на Невском проспекте в расстрелах народных масс принимали участие солдаты-новобранцы учебной команды Павловского полка. Группа рабочих (среди них были большевики завода «Старый Лесснер» Л. И. Борухин и Н. Ф. Свешников) направилась к казармам Павловского [231] полка на Конюшенную площадь и Марсово поле. На возникшем митинге рабочие-ораторы призвали павловцев перейти на сторону революции и потребовали возвратить в казармы солдат учебной команды[14]. Под влиянием рабочей агитации возмущенные павловцы взломали ротный цейхгауз, разобрали винтовки с патронами и вышли на улицу. Проходя по набережной Екатерининского канала к Невскому проспекту, павловцы вступили в перестрелку с конным полицейским разъездом. Вооруженное выступление павловцев не было поддержано рабочими-демонстрантами. К этому времени, в 6 часов вечера, район Невского проспекта, Казанской площади и прилегающих улиц был очищен от пролетарской массы. Не получив поддержки, павловцы вернулись в казармы. Здесь они продолжали волноваться. С помощью прибывшей роты преображенцев удалось арестовать 19 руководителей восстания, которые были направлены в Петропавловскую крепость. Обратно в казармы не вернулся 21 солдат с оружием[15]. Выступление 4-й роты запасного батальона Павловского полка знаменовало начало массового перехода Петроградского гарнизона на сторону революции.
27 февраля в центральной части Петрограда началось вооруженное восстание одновременно с выступлением рабочих на Выборгской стороне. Если в ведущем рабочем районе восстание первыми начали выборжцы, то в городском центре - месте наибольшего скопления гвардейской пехоты - к восстанию первыми присоединились солдаты трех гвардейских полков (запасных батальонов) - Волынского, Преображенского и Литовского. С присоединением к восставшим рабочим Выборгской стороны вооруженной солдатской массы Февральское восстание приняло вооруженный характер. В. И. Ленин указывал: «Петербургские рабочие победили царскую монархию. В геройской борьбе против полиции и царских войск, начав безоружными восстание против пулеметов, рабочие привлекли на свою сторону большую часть солдат петербургского гарнизона»[16].
Таврические и Кирочные казармы трех гвардейских полков и саперного батальона располагались в непосредственном соседстве, в районе улиц Кирочной, Парадной и Преображенской и переулков Саперного, Виленского и Манежного. В узком городском массиве было сконцентрировано [232] не менее 25 тыс. солдат. В предшествующие дни революции (особенно 25-26 февраля) солдаты этих подразделений оказались под революционным воздействием рабочих Выборгской стороны и Невской заставы. Как уже указывалось, перейдя Литейный мост, рабочие-выборжцы обычно не только направлялись на Литейный и Невский проспекты, но и растекались по близлежащим к Литейному проспекту улицам, где останавливали промышленные предприятия, вели схватки с полицией, проводили революционную агитацию среди солдат. С вечера 26 февраля выборжцы в районе Литейного проспекта, Таврической, Шпалерной и других соседних улиц завязали первые баррикадные бои против полиции, пехотных нарядов и кавалерийских разъездов. Все это не могло не оказать революционизирующее влияние на солдатскую массу.
Определенная часть солдат Волынского, Литовского и Преображенского полков находилась под влиянием партии эсеров и меньшевиков.
Однако немалая часть солдат (прежде всего их передовая, пролетарская прослойка) Волынского, Литовского, Преображенского полков, 6-го саперного батальона находилась под большевистским влиянием. Это влияние шло через два конспиративных центра.
Первым центром являлась оружейная мастерская Преображенского полка, располагавшаяся на углу Госпитальной улицы и Греческого проспекта. Мастерская обслуживалась нестроевой ротой преображенцев, в составе которой была немногочисленная группа рабочих-оружейников Путиловского завода. С группой путиловцев (большевистского направления) был связан солдат-преображенец, большевик, член партии с 1912 г. А. Н. Падерин. Поддерживая активную связь с конца 1916 г. с ПК РСДРП и большевистским коллективом Путиловского завода (через Ф. А. Лемешева и Л. М. Тарасову), А. Н. Падерин снабжал оружейников партийной литературой, листовками[17].
Вторым центром была батальонная столовая Литовского полка, помещавшаяся в подвальном помещении в доме № 37 по Кирочной улице. В столовой с конца января 1917 г. кухонным рабочим работал большевик солдат нестроевой роты Ф. А. Мельников, участник революционного движения, проживавший после побега с нарымской [233] ссылки в Петрограде по подложному паспорту на имя А. П. Хомякова. С Ф. А. Мельниковым-Хомяковым поддерживали связь работники Выборгской большевистской организации М. И. Калинин (Лорберг) и Е. Н. Егорова (М. Э. Лиепинь). В зимнее время помещение столовой служило не только пунктом питания, но и местом встречи солдат с родственниками и знакомыми. Иногда под видом этих встреч происходили совместные беседы, собрания революционных солдат с выборжцами, распространялась подпольная литература[18]. В 6-м саперном батальоне революционную работу проводил солдат-большевик, член партии с 1901 г., член боевой дружины Путиловского завода в 1905 г. А. Д. Садовский[19]. Подпольная работа и агитация большевиков способствовали революционизированию литовцев, преображенцев, волынцев и саперов.
Поводом для массового и одновременного выступления в поддержку рабочих Выборгской стороны явилось широкое возмущение солдат Волынского, Литовского и Преображенского полков участием отдельных команд от этих полков в расстреле демонстраций 26 февраля в центральной части города. Особенно солдаты были недовольны карательными действиями учебных команд, зверствами офицеров над демонстрантами. Все это явилось той последней искрой, которая зажгла пламя солдатского восстания против царизма. Предстоящая новая расправа - в понедельник, 27 февраля, - над безоружными рабочими и трудящимися глубоко волновала солдатские массы. В эту ночь многие солдаты в казармах не спали. В ночь на 27 февраля взводные и отделенные командиры 2-й роты учебной команды Волынского полка решили больше офицерских приказов не выполнять, в разгоне и расстреле демонстраций не участвовать, а присоединиться к восставшему народу. Ночное совещание состоялось и в столовой Литовского полка, где помимо солдатских вожаков присутствовало несколько рабочих-выборжцев. Решено было «не стрелять в братьев-рабочих», поддержать их выступлением «против власти царя»[20].
а
Вторая рота учебной команды Волынского полка была поднята в 5 часов утра. Унтер-офицеры Михаил Марков и Тимофей Кирпичников поставили волынцев в известность о принятом ночью решении. Солдаты поддержали идею о выступлении на стороне восставшего народа. Через час из полкового цейхгауза были доставлены патроны [234] и розданы солдатам. Вторая рота в боевом снаряжении выстроилась в длинном коридоре на втором этаже казармы. Пришедших в седьмом часу утра в казарму начальника учебной команды штабс-капитана Лашкевича с младшим офицером волынцы поприветствовали не обычным «Здравия желаем!», а грозным «Ура!». От имени солдат Т. И. Кирпичников потребовал, чтобы офицеры покинули казарму. Лашкевич бросился на казарменный двор. Меткие пули фронтовиков настигли штабс-капитана у казарменных ворот, где он так и остался лежать. Посланцы учебной команды побывали в соседних ротах полка и призвали волынцев присоединиться к восставшим. Казарменный двор огласился криками: «Ура! Довольно крови!» Из полкового цейхгауза солдаты разобрали винтовки и патроны[21]. Так гвардейский Волынский полк начал вооруженное выступление в поддержку восставших пролетариев Петрограда.
На решающем этапе формирования солдатско-крестьянского восстания волынцы отказались подчиняться сковывающим канонам воинской дисциплины и присяги, к тому же большинство офицеров разбежалось. На казарменном дворе раздался призыв: «К преображенцам! К литовцам!», и вся солдатская масса в боевом порядке двинулась по Виленскому переулку к казармам Преображенского и Литовского полков.
Первыми в поддержку волынцев поднялись солдаты Преображенского полка. Восстание преображенцев в Таврических казармах назрело к утру 27 февраля. Когда к казармам Преображенского полка подошли волынцы, то 2-я и часть 4-й роты присоединились к восставшим. В казарме 2-й роты был убит командир полка полковник Богданович. На сторону революции перешли и солдаты Литовского полка. Основная масса литовцев решительно поддержала восставших солдат, другая, небольшая часть проявила колебания, забаррикадировавшись вместе с офицерами в казарме. Понадобилось около часа упорной перестрелки, чтобы сломить сопротивление колеблющихся. Революционные литовцы захватили полковой цейхгауз, разобрали винтовки и патроны. Часть оружия и боеприпасов была погружена на автомобили и вывезена в рабочие районы.
Итак, за три-четыре утренних часа (с 7 до 11) 27 февраля многотысячная солдатская масса Волынского, Преображенского [235] и Литовского полков восстала, захватила казармы, склады с оружием, вооружилась, убила ненавистных офицеров. Солдаты с оружием в руках вышли на улицы. Такого количества революционных вооруженных солдат на центральных улицах еще никогда не видела столица. Реальный результат беспримерной и мужественной пятидневной борьбы рабочих за солдатские массы был очевиден.
Район Кирочных и Таврических солдатских казарм стал вторым после Выборгской стороны центром Февральского вооруженного восстания. Если в Выборгском районе большевикам при поддержке рабочих-активистов удалось в определенной мере овладеть рабочим и солдатским движением и сорганизовать его и этот район в первой половине дня стал центром притяжения лучших революционных пролетарских и солдатских сил, то этого со вторым центром восстания - районом Кирочных и Таврических казарм - не произошло. Этот район стал центром притяжения революционных мелкобуржуазных солдатско-крестьянских масс. Здесь большевистское и пролетарское влияние было пока еще незначительным. В силу своего мелкобуржуазно-крестьянского происхождения большинство солдат гвардейских полков были пока легко восприимчивы к социал-оборонческому воздействию со стороны эсеров и меньшевиков. Непосредственное соседство района казарм с Таврическим дворцом, с его сильными в организационном, агитационном и финансовом плане думскими кадетско-буржуазными и эсеро-меньшевистскими фракциями с их ореолом «антимонархической», «республиканской» оппозиции к романовскому трону создавало благоприятные условия для буржуазного и социал-оборонческого влияния в данном районе.
Часов в 9 утра основная масса восставших солдат двинулась по Кирочной улице к казармам 6-го саперного батальона. Саперы были блокированы полуротой учебной команды в казармах (Кирочная улица, дом № 33). Вскоре волынцы, преображенцы и литовцы ворвались в казармы сапер с криками: «Ура! Товарищи, за винтовки!» Восставшие убили командиров 6-го батальона и 5-й роты сапер. Взломав цейхгауз, солдаты разобрали винтовки и патроны[22]. Многотысячная солдатская масса двинулась к Литейному проспекту. [236]
Двйжение солдат к Литейному объяснялось их стремлением соединиться с восставшими петроградскими рабочими, и прежде всего с пролетариями-выборжцами. Поэтому солдаты считали необходимым захватить район Литейного проспекта и Литейный мост, связывавший центр города с Выборгской стороной. В район Литейного проспекта основная масса солдат устремилась по Кирочной, а также по Фурштадтской, Сергиевской, Захарьевской и Шпалерной улицам.
Около 11 часов 27 февраля вооруженные солдаты при поддержке рабочих-выборжцев после решительной схватки с полицией овладели зданием Главного арсенала и Главного артиллерийского управления (ГАУ), помещавшимся на Литейном проспекте. Начальник складов Главного арсенала генерал-майор Матусов был убит. У Арсенала и ГАУ рабочие и солдаты выставили вооруженную охрану. В руках восставших оказалось более 40 тысяч винтовок и 30 тысяч револьверов. Захват такого количества оружия создавал прочную базу для массового вооружения рабочих и солдат[23].
После захвата Арсенала восставшие овладели зданиями судебных установлений (окружной суд) и Дома предварительного заключения. Все арестанты были выпущены на свободу. Здание окружного суда было подожжено.
Вооруженное восстание народных масс вступало в решающую фазу развития. Захват ключевых позиций на Выборгской стороне и в центральной части города значительно укрепил положение восставших рабочих и солдат. Создавался обширный территориальный плацдарм для дальнейших действий восставших против опорных пунктов самодержавия.
В центре Петрограда, в районе Литейного проспекта, произошло слияние организованного пролетарского движения со стихийно-революционным выступлением солдатско-крестьянской массы в единый мощный революционный поток. Пока это еще была начальная фаза слияния, полностью данный процесс завершился к концу 27 февраля. Слияние двух классово разнородных потоков в ходе революции в Петрограде стало возможным благодаря правильной стратегии и тактике партии большевиков, историческому опыту рабочего класса, сумевших извлечь необходимые уроки из поучительного опыта революции 1905-1907 гг. В результате утвердилось положение петроградского [237] пролетариата как главной движущей силы, гегемона Февральской революции.
С овладением района Таврических и Кирочных казарм - Литейного проспекта среди солдат произошло размежевание сил на две части: активно-революционную и пассивно-революционную. В первой большая часть солдат направилась на Выборгскую сторону, а меньшая - на Невский проспект для оказания помощи восставшим рабочим. Вторая, не менее значительная, чем первая, часть солдат какое-то время находилась в казармах, а затем она также вышла на улицу и начала постепенное движение к Государственной думе[24].
Движение активно-революционной части солдат на Выборгскую сторону и Невский проспект следует рассматривать не как проявление стихийно-неосознанных действий солдатского «бунта» (эта точка зрения имеет широкое хождение в старой русской и новой западной буржуазной и мелкобуржуазной историографии), а как результат непосредственного влияния и общения рабочих с солдатской массой. Следует учитывать и агитационнопропагандистское воздействие большевистских и рабочих агитаторов, появившихся в расположении Таврических и Кирочных казарм в разгар выступления волынцев, преображенцев и литовцев.
Угроза ответных действий со стороны контрреволюции заставила рабочих и солдатских руководителей принимать решительные меры к расширению вооруженного восстания. Около 12 часов дня из района Таврических и Кирочных казарм восставшими солдатами и рабочими были разосланы революционные представители на автомобилях и верхом на лошадях во многие полки столичного гарнизона с призывом присоединиться к революции. К этому же времени двусторонними усилиями рабочих-выборжцев со стороны Нижегородской улицы и солдат и рабочих со стороны Литейного проспекта были смяты караульная рота учебной команды Московского полка и полицейская застава на Литейном мосту[25]. Теперь связь между Выборгской стороной и районом Таврических и Кирочных казарм осуществлялась свободно и бесперебойно. Начавшись в районе Литейного проспекта, слияние рабочего и солдатско-крестьянского восстаний завершилось на Выборгской стороне. Эти события составили поворотный пункт в развитии Февральского вооруженного [238] восстания, послужив толчком к переходу на сторону революции всего солдатского гарнизона.
Пришла в действие и пассивно-революционная часть солдат Волынского, Преображенского и Литовского полков. Присоединившись к восстанию на начальном этапе захвата казарменных помещений, в дальнейшем (т. е. между 9 и 12 часами) они не поддержали своими вооруженными действиями рабочих на Выборгской стороне и Невском проспекте. В этот промежуток времени в районе Таврических и Кирочных казарм эсеры и меньшевики-оборонцы развернули пропаганду за движение солдат к Государственной думе. Эта агитация была поддержана группой младших офицеров, унтер-офицеров и солдат, бывших активистов эсеровской партии, легализовавшихся в момент вооруженного выступления. Получив известие о выступлении солдат, буржуазные и мелкобуржуазные лидеры (А. Ф. Керенский, П. Н. Милюков, Н. В. Некрасов, Н. Д. Соколов) попытались установить связь с солдатскими массами через своих сторонников, партийных активистов и направить их движение к Государственной думе[26].
Призыв о движении к Государственной думе нашел благоприятный отклик среди части солдат Волынского, Преображенского и Литовского полков. Можно предположить, что среди этой части солдат преобладали, с одной стороны, выходцы из буржуазно-городских и кулацко-крестьянских слоев населения и, с другой стороны, элементы наименее организованного, забитого и неграмотного крестьянства. Лучшая часть солдатско-крестьянского войска, наиболее подверженная пролетарскому влиянию, ушла с рабочими-активистами на Выборгскую сторону и Невский проспект, а колеблющаяся и нерешительная часть войска осталась в Таврических и Кирочных казармах, представляя собой благодатную почву для буржуазных и оборонческих призывов и действий. В солдатскую массу, оставшуюся в казармах, был брошен социал-оборонческий лозунг: «К Думе!», и он стал призывом к действию. Логика событий, нарушение присяги, разгон и убийство ряда офицеров в ходе вооруженного выступления заставили эту часть солдат принять решение о необходимости двинуться к Таврическому дворцу, чтобы этим актом окончательно утвердить свое присоединение к революции и «освятить» его законность одобрением Государственной [239] думы. С 12-13 часов дня пассивно-революционная солдатская масса начала двигаться к Таврическому дворцу из района Кирочных и Таврических казарм.
Если демонстрирование у Государственной думы было неприемлемым для питерских рабочих ни 14-15, ни 23-26 февраля 1917 г., то под влиянием различных факторов оно оказалось приемлемым для колеблющейся, политически неопытной части солдатско-крестьянского войска. Восставшие питерские пролетарии и лучшая революционная часть солдат не обращали внимания на существование Государственной думы вплоть до середины дня 27 февраля, т. е. до тех пор, пока там, в Таврическом дворце, не начал конструироваться Петроградский Совет-рабочих депутатов.
[1] Гаврилов Л. М. Состояние резервов фронта накануне Октября. - История СССР, 1967, № 4, с. 21; см. также; Соболев Г. Л. Революционное сознание рабочих и солдат Петрограда в 1917 году. Л., 1973, с. 21; его же. Петроградский гарнизон в 1917 г. - Исторические записки, т. 88. М., 1977, с. 65; Кочаков Б. М. Состав Петроградского гарнизона в 1917 г. - Учен, записки ЛГУ, 1956, № 205. Сер. истории, науки, вып. 24, с. 64-76.
[2] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 40, с. 8.
[3] Кочаков Б. М. Указ. ст. — Учен. записки ЛГУ, 1956, № 205. Серия истории, науки, вып. 24, с. 69—71, 74—75; Вторая и Третья Петроградские общегородские конференции большевиков в июле и октябре 1917 года. Протоколы и материалы. М.—Л., 1927, с. 15; ЦГВИА, ф. 369, оп. 9, 1917 г., д. 93, л. 14.
[4] Свешников Н. Отрывки воспоминаний. — Петроградская правда, 14 марта 1923 г.
[5] Юренев И. «Межрайонка» (1911—1917 гг.). — Пролетарская революция, 1924, № 2 (25), с. 140—141.
[6] ЦГАОР СССР, ф. Коллекция нелегальных изданий, № 35278.
[7] Правда, 21 марта 1917 г.
[8] ЛПА, ф. 4000, оп. 5, св. 512, д. 1342, л. 1.
[9] Подсчеты произведены по данным: ЦГИА СССР, ф. 1282, oп. 1, д. 741; ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1917 г., д. 341, ч. 57; ф. ПОО, 1917 г., д. 669.
[10] Заславский Д. О. и Канторович В. А. Хроника Февральской революции, т. I. Пг., 1924, с. 22.
[11] Февральская революция и охранное отделение. — Былое, 1918, № 1 (29), с. 169.
[12] Залуцкий П. В последние дни подпольного Петербургского комитета большевиков в начале 1917 г. — Красная летопись, 1930, № 2 (35), с. 36—37.
[13] Листовки петербургских большевиков, т. II. Л., 1939, с. 250— 251.
[14] Мартынов Е. И. Царская армия в февральском перевороте. Л., 1927, с. 87—88; ЛПА, ф. 4000, оп. 5, Д. 1319, воспоминания Дм. Ершова (1922 г.), л. 7.
[15] Мартынов Е. И. Указ. соч., с. 88—89; ЦГАОР СССР, ф. ДП, IV д-во, 1917 г., д. 61, ч. 10, л. 14.
[16] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 67.
[17] Личный архив А. М. Ионова. (М.) Старый член партии, большевик с 1912 г., А. М. Ионов долгие годы собирал сведения о работе большевиков в армии. Часть своих сведений он предоставил автору этой книги.
[18] Личный архив А. М. Ионова.
[19] Документы революционной борьбы 1917 г. (из личного архива А. Д. Садовского). - История СССР, 1957, № 4, с. 155; Герои Октября, т. 2. Л., 1967, с. 339-340.
[20] ЦГАОР СССР, ф. ДП, ОО, 1917 г., д. 341, ч. 57, л. 28; Революция 1917 года. Очерк, написанный солдатами учебной команды Волынского полка. Пг., 1917, а также личный архив А. М. Ионова.
[21] Кирпичников Т. Восстание л.-гв. Волынского полка в феврале 1917 г. - Былое, 1917, № 5-6 (27-28), с. 10-14.
[22] Сиполь О. Из воспоминаний. - Петроградская правда, 12 марта 1920 г.
[23] Известия революционной недели, 27 февраля 1917 г.; ЦГВИА, ф. 2262, oп. 1, 1917 г., д. 262, л. 20; Красная летопись, 1937, № 3, с. 73.
[24] Донесение полицейского надзирателя Любицкого в ПОО утром 27 февраля 1917 г. - Былое, 1918, № 1 (29), с. 176.
[25] Дневник солдата. На Выборгской стороне. - Правда, 16 марта 1917 г.
[26] Суханов Н. Записки о революции, кн. 1. Пг., 1919, с. 64.