Первая мировая война шла третий год. Преступная внешняя и внутренняя политика самодержавия поставила страну, ее народы на грань военной и экономической катастрофы.
Еще накануне войны страна стояла на пороге новой революции. Предпосылки второй русской революции вызревали задолго до начала первой мировой войны. В. И. Ленин писал в первом «Письме из далека»: «Первая (1905 г.) (революция. - И. Л.) глубоко взрыла почву, выкорчевала вековые предрассудки, пробудила к политической жизни и к политической борьбе миллионы рабочих и десятки миллионов крестьян, показала друг другу и всему миру все классы (и все главные партии) русского общества в их действительной природе... Первая революция и следующая за ней контрреволюционная эпоха (1907-1914) обнаружила всю суть царской монархии, довела ее до «последней черты», раскрыла всю ее гнилость...» По выражению В. И. Ленина, мировая война явилась лишь «всесильным «режиссером»» и «могучим ускорителем» революционных процессов в стране и чрезвычайно ускорила и невиданно обострила классовую борьбу пролетариата, трудящихся против войны и царизма, буржуазии и помещиков[1].
Империалистическая война поглощала основные производственные, финансовые и людские ресурсы. На военные нужды уходила почти половина всего национального дохода страны в 1916-1917 гг. Армия и флот потребляли свыше двух третей производимых в государстве черных металлов, хлопчатобумажных тканей, всех хлебных продуктов. Около одной трети всего подвижного состава железных дорог работало на оборону. Отсталая в военнотехническом отношении, экономика России не выдержала тяжестей мировой войны[2].
Экономическая разруха охватила все отрасли народного хозяйства царской России. Наиболее узким местом оказался железнодорожный транспорт. Только за 1916 г. [109] паровозный парк сократился на 16%, парк товарных вагонов - на 14%, В результате железнодорожный транспорт не справлялся с перевозками даже необходимого минимума топливных, сырьевых и продовольственных грузов. В период октября 1916 - февраля 1917 г. вывоз угля из Донбасса составил всего 49% плана. Серьезный кризис переживали каменноугольная и металлургическая отрасли промышленности. На 17% упала добыча каменного угля в Донбассе: в ноябре было добыто 171,8 млн. пудов, а в феврале - 143,4 млн. пудов[3]. Катастрофическое положение складывалось в металлургии Юга: в октябре 1916 г. было выплавлено 16,4 млн. пудов чугуна, а в феврале 1917 г. - лишь 9,7 млн. пудов, т. е. на 40% меньше. Значительно сократилось производство железа и стали. Разруха в металлургии объяснялась острой нехваткой квалифицированной рабочей силы, топлива, сырья. В феврале 1917 г. из всех 175 доменных печей не работало 49, а из 329 действовавших печей только 67 работали с полной нагрузкой[4]. В кризисном состоянии находились и другие важные отрасли народного хозяйства.
Крайне неудовлетворительное положение сложилось с продовольственным снабжением армии, флота, промышленных центров. На фронтах накануне революции запасов продовольствия имелось всего на три - пять дней. В октябре 1916 г. Петроград в среднем ежесуточно получал 500 вагонов продовольствия, а в январе 1917 г. ежесуточное поступление продовольствия составило 269 вагонов, в феврале - менее 200. Такое же положение было в Москве, Екатеринбурге, Перми, Екатеринославе, Макеевке и других городах. Государственные запасы хлеба были истощены: на 1 марта 1917 г. имелось всего 20 млн. пудов при ежемесячном потреблении свыше 90 млн. пудов[5].
Страна стояла на пороге финансового банкротства. С августа 1914 по февраль 1917 г. военные расходы достигли 29 626,9 млн. руб., что втрое превысило среднегодовые доходы государственной казны за это время. Государственный же долг за три года (с 1 января 1914 по 1 января 1917 г.) возрос почти в 4 раза - с 8,81 млрд, до 33,58 млрд. руб. и составлял почти четвертую часть национального богатства страны[6].
Все это не могло не отразиться на 6 1/2-миллионной русской армии. К февралю 1917 г. ее боевые и моральные [110] качества были в определенной мере подорваны из-за военных поражений царизма, громадных людских потерь, острой нехватки вооружения, боеприпасов, снаряжения и продовольствия. За 2,5 года войны в царскую армию было мобилизовано около 15 млн. мужчин, что составляло 37% всех людских ресурсов, призванных в армии стран Антанты. Но русская армия резко отставала по уровню военного оснащения от германской и англофранцузской армий. Она имела в 2 раза меньше полевой и в 3 раза меньше тяжелой артиллерии, в 4 раза меньше авиации[7]. При этом, однако, русская армия играла ведущую роль в вооруженной схватке держав Антанты с австро-германским блоком стран, предоставила почти полуторагодовую военную передышку (с ноября 1914 по февраль 1916 г.) для укрепления и усиления англо-французских армий на Западном фронте, приняла на себя за это время основной удар кайзеровских и австро-венгерских дивизий. В результате русская армия понесла самые высокие потери: на тысячу человек английская армия потеряла 6 человек, французская - 59, а русская - 85.
Осенью 1916 г. в России начался общенациональный кризис, охвативший все стороны экономической, политической и военной жизни. Он явился прямым продолжением и развитием объективной революционной ситуации, в состоянии которой находилась страна с весны - лета 1915 г. Революционная ситуация в России являлась составной частью общеевропейской революционной ситуации в условиях первой мировой войны. Осенью 1915 г. на основе анализа реальной политической обстановки В. И. Ленин делал вывод: «Ни тени сомнения не может быть, что в Европе 1915 года есть налицо революционная ситуация, как была в России 1901 года». Вместе с тем накал классовой борьбы и политический кризис внутри России предопределял политический климат и уровень революционной борьбы рабочего класса в Европе. «Империалистская война с в я з а л а революционный кризис в России, кризис на почве буржуазно-демократической революции, с растущим кризисом пролетарской, социалистической революции на Западе»[8], - писал Ленин.
В годы мировой войны, как и в период 1900-1914 гг., Россия продолжала оставаться центром мирового революционного движения, наиболее слабым звеном в мировой [111] системе империализма. Российский пролетариат во главе с ленинской партией шел в авангарде международного рабочего движения, наращивал революционную борьбу против царского самодержавия и буржуазнопомещичьего гнета. Приводимые ниже данные табл. 5 показывают динамику забастовочного движения в крупнейших государствах - участниках войны - России, Англии, Франции, Германии.
Таким образом, по числу революционных выступлений и количеству их участников, по активности, упорству и продолжительности забастовочной борьбы российский рабочий класс значительно опережал пролетариат Англии, Франции и Германии.
Общенациональный кризис был преддверием буржуазно-демократической революции в России, представлял более высокую ступень в развитии революционной ситуации, когда к ее объективным социально-политическим условиям (или признакам) прибавились субъективные факторы: осознание большинством пролетариата и лучшей частью революционного студенчества, солдатско-крестьянских масс необходимости свержения, царизма; усиление руководящей роли рабочего класса в революционно-демократическом [112] движении; возрастание руководящей роли в рабочем и демократическом движении марксистской партии - партии большевиков. Все это давало возможность революционному пролетариату в союзе с солдатско-крестьянскими массами идти на окончательный штурм самодержавной власти[9].
Общенациональный кризис в России разразился раньше, чем в какой-либо из воюющих западноевропейских стран. В. И. Ленин, характеризуя политическую обстановку в стране в канун Февральской революции 1917 г., писал: «...в царской России, где дезорганизация была самая чудовищная и где пролетариат самый революционный (...благодаря живым традициям «пятого года»), - революционный кризис разразился раньше всего. Этот кризис был ускорен рядом самых тяжелых поражений, которые были нанесены России...»[10] В. И. Ленин считал, что общенациональный кризис непосредственно предшествует всякой революции и является «основным законом революции»[11].
Непосредственным двигателем общенационального кризиса в России являлось нарастание революционного движения в осенне-зимние месяцы 1916/17 г. Невзирая на непрекращающиеся репрессии царизма, массовые мобилизации в армию, изменения состава, российский пролетариат наращивал мощь своих стачечных ударов по царизму и буржуазии. Материальное положение пролетариата, и прежде всего питерских и московских рабочих, в конце 1916 - начале 1917 г. в сравнении с уровнем лета - осени 1915 г. значительно ухудшилось, став совершенно невыносимым. Жизненный уровень большинства рабочего класса находился в остром противоречии с ростом как его материальных потребностей, так и классовой сознательности и организованности. Резкое обострение «выше обычного» нужды и бедствий пролетариев и их семей составляло объективную основу (наиболее близкую и понятную им) их нежелания жить по-старому, осознания необходимости свержения монархического строя. Это являлось одним из проявлений общенационального кризиса в стране.
Как показывают данные табл. 6, после второй волны стачечных выступлений (январь - июнь 1916 г.) в рабочем движении наступает заметный спад (июль - сентябрь 1916 г.). С новой силой забастовочная борьба разгорается [113] в октябре 1916 г.: проходит третья волна Стачек и после временного затишья (ноябрь - декабрь 1916 г.) поднимается самая мощная, четвертая волна стачек в январе 1917 г., переросшая в Февральскую революцию. Характерны изменения соотношения удельного веса политических и экономических стачек. Если в период января — июня 1916 г. в политических выступлениях принимало участие 22,6%, а в экономических — 77,4% всех стачечников, то в период июля — сентября 1916 г. — соответственно в политических стачках — 15,3%, а в экономических — 84,7%. Картина существенно меняется в октябре — декабре 1916 г., когда в политических забастовках приняло участие уже 58%, а в экономических — 42% всех стачечников. В январе 1917 г. соответственно удельный вес участников политических стачек еще более возрастает, составив 65 и 35%. Большинство политически активных рабочих вполне осознали необходимость революционного выступления против царского самодержавия с целью его свержения. Как и в предшествующие годы, российский пролетариат играл роль гегемона в общедемократическом движении. Героическая борьба рабочего класса накладывала неизгладимый отпечаток на развитие крестьянского, солдатского, студенческого движения, на движение народов национальных окраин. Она являлась именно той пружиной, которая определяла классовое содержание направленности общедемократического движения в стране, его предельную социальную остроту, накал и темп. Общедемократическое движение отражало нежелание трудящихся масс жить по-старому, углубляло общенациональный политической кризис в стране.
На интенсивное развитие общедемократического движения в стране влияла связь рабочего класса с непролетарскими трудящимися массами города и деревни, и прежде всего с многомиллионными массами середняцко-бедняцкого крестьянства — главным союзником в демократической революции. В. И. Ленин, определяя задачи пролетариата в общедемократическом движении, писал: «Беззаветно смелая революционная борьба против монархии... — борьба, увлекающая за собой все демократические массы, т. е., главным образом, крестьянство. А вместе с тем беспощадная борьба с шовинизмом, борьба за социалистическую революцию... Колебания мелкой буржуазии не случайны, а неизбежны, они вытекают из [115] ее классового положения. Военный кризис усилил экономические и политические факторы, толкающие ее и крестьянство в том числе - влево. В этом объективная основа полной возможности победы демократической революции в России»[12].
Авангардом рабочего и общедемократического движения была большевистская партия, которая своей огромной партийно-массовой и агитационной работой вносила в него организованность и сознательность. Партия большевиков была ведущей и по существу единственной организационной силой массового народного движения.
Военные поражения на фронтах, нарастание экономической разрухи, подъем рабочего и демократического движения оказали решающее воздействие на углубление кризиса верхов. В придворных и буржуазно-аристократических кругах Петрограда и Москвы настроения подъема и уверенности в победе в осенне-зимние месяцы 1916/17 г. сменились паникой и страхом перед грядущей революцией. «Тяжкие, скверные времена, а будут еще горшие; мы их не избежим... - писал сенатор В. Н. Судейкин в декабре 1916 г. - Вот уже переживаю вторую катастрофу. Только избавились, залечились от разрухи 1905-1906 гг., и вновь наступает (катастрофа. - И. Л.)»[13].
Царизм предпринимал попытки спасти свое положение. Однако арсенал средств, с помощью которых царизм пытался предотвратить свой неминуемый крах, был весьма примитивным. Царское правительство продолжало с маниакальностью обреченного применять традиционное средство военно-полицейского подавления всех проявлений революционного и демократического движения. Царизм усилил преследование большевистской партии, сконцентрировал военно-полицейские силы в крупных промышленных районах страны с целью разгрома сил нарастающей революции.
Действия царизма и его государственного аппарата, провалы в военной, внешней и внутренней политике вызывали растущее недовольство российской буржуазии и ее думских лидеров, усиливших критику правительственного курса. Запугивая царизм революцией и хозяйственными затруднениями, буржуазные лидеры рассчитывали добиться от него определенных политических уступок для создания ответственного министерства, которое должно [116] было довести войну до победного конца и расправиться с рабочим движением. Однако этим планам буржуазии не суждено было осуществиться, ибо царизм боялся даже робкой буржуазной оппозиции и был не намерен делить с нею власть. В этих условиях буржуазия намечала определенные действия для осуществления планов дворцового переворота, но опять же из-за боязни революционного пролетариата дальше планов и мечтаний дело так и не пошло.
Верхушечная борьба в лагере господствующих классов углубляла кризис правительственной политики и являлась проявлением кризиса верхов, их невозможности и неспособности управлять старыми методами и средствами. Кризис верхов этого периода представлял собой составную часть общенационального кризиса.
Таким образом, в конце 1916 - начале 1917 г. в стране сложились все необходимые объективные и субъективные предпосылки второй буржуазно-демократической революции.
[1] См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 12-13.
[2] Подробно см.: Сидоров А. Л. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М., 1973.
[3] Статистический сборник за 1913-1917 гг., т. VII, вып. 2. М., 1921, с. 143-148; Волобуев П. В. Экономическая политика Временного правительства. М., 1962, с. 20.
[4] Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы, ч. 2. М-Л., 1957, с. 109, 110, 115, 122.
[5] Волобуев П. В. Экономическая политика Временного правительства, с. 21; Экономическое положение России, ч. 2, с. 225, док. 432, график 9; с. 19, док. 345.
[6] Минц И. И. История Великого Октября. Изд. 2, т. I. М., 1977, с. 280.
[7] История СССР. Россия в период империализма 1900-1917 гг., т. VI. М, 1968, с. 560, 561.
[8] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 56, 27.
[9] См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 218-219; т. 41, с. 69-70. Об этом подробно см.: Красин Ю. А. Диалектика революционного процесса. Методология проблемы. М., 1972.
[10] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 15.
[11] См. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 69-70.
[12] Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 79.
[13] ЦГАОР СССР, ф. 102, оп. 265, 1916 г., перлюстрация, д. 1066, л. 1614. Письмо адресовано в Киев А. В. Стороженко.