Иван Харитонович Бодякшин (1889-1963)
Сын малоземельного крестьянина села Першеево Лукояновского уезда Нижегородской губернии, И. X. Бодякшин, окончив церковно приходскую школу и сдав экстерном экзамен на звание учителя начальной школы, учительствовал в родном селе. Там он и узнал о начале первой мировой войны. На фронте рядовой Бодякшин был ранен, затем, окончив военное училище, стал прапорщиком. Февральская революция застала его в Ржеве, в 70-м запасном пехотном полку. В партию большевиков Бодякшин вступил в марте 1917 г. и сразу стал одним из руководителей большевистской организации военного гарнизона и города. Трудящиеся и революционные солдаты избрали его в Ржевский исполком городского Совета. Бодякшин участвовал в работе II, III, V, VIII Всероссийских съездов Советов, долгое время находился на ответственной партийной и советской работе.
Воспоминания были написаны в 1922 г. и посланы в Москву со следующей сопроводительной запиской: «Т. Бубнов! Согласно объявления в Правде шлю на Ваше имя свою статейку об Октябрьских воспоминаниях, - просьба напечатать в каком-либо из журналов или газет. Где будет напечатано, сообщите по адресу: г. Александровск, Запорожский Губком, Завагитпропом Бодякшину. С тов. приветом Бодякшин. 23.IX.22 г.». Рукой А. С. Бубнова - тогдашнего заведующего агитпропом ЦК РКП (б) - на записку была наложена резолюция: «Т. Михайлов, т. Лепешинский. Для Октябрьского сборника». Эти воспоминания Бодякшина, хранящиеся в Центральном партийном архиве ИМЛ при ЦК КПСС (ф. 70, оп. 3, д. 552), остались, однако, ненапечатанными и были впервые опубликованы М. П. Ирошниковым только спустя сорок четыре, года (см.: Новый мир, 1966, № 11, с. 161-164). При подготовке настоящего издания текст воспоминаний сверен с подлинником, хранящимся в ЦПА ИМЛ, восстановлены сделанные в публикации 1966 г. купюры.
То было так недавно, как будто только вчера, но с тех пор прошло пять лет - это со дня Красного Октября 1917 года.
Передо мной и сейчас еще вереницей проходят лица и фигуры принимавших деятельное участие в этом великом деле переворота. Я до сего времени, несмотря на множество событий, переживаний и т. д., не могу забыть имена членов своей партийной организации - уездной и губернской, где мне приходилось в те дни работать. А многих уже и среди живых нет. Отдали свою жизнь за дело рабочего класса. Сколько сил, сколько порыва, революционного пыла было у нас! Я помню себя тогда еще совсем молодым, но годы борьбы, с одной стороны, закалили меня, с другой - и состарили.
А сколько нам давала радости, счастья, энтузиазма каждая победа нашей партии?!
Организация не жила, а кипела, бурлила через край, пенилась вовсю. Веселые и радостные были времена, только нет времени о них писать и вспоминать. Работа протекала в те времена в сутки целых 24 часа, в Совете работали, в Совете обедали, в Совете спали, в Совете дежурили.
Я в те времена работал в г. Ржеве, был членом партии большевиков, членом горсовета, уисполкома, членом и председателем нескольких комиссий. Между прочим, непосредственно числился в 70-м пехотном полку на должности младшего офицера, кажется, 9-й роты. [65]
Солдаты как своей роты, так и всего полка и гарнизона всегда и всюду выставляли мою кандидатуру первым. Уж больно большая у меня с ними была дружба, но не об этой дружбе я буду вспоминать, а о тех действиях, где мне приходилось участвовать.
В первых числах октября мы получили извещение о том, что в Питере на 22-25-е октября созывается Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов...[1]
Всколыхнулось наше солдатское море гарнизона, вспыхнули ярким огнем и рабочие города Ржева.
Заседание горсовета. Выборы делегатов. Дружным хором, как эхо революционного Питера, который звал нас на съезд, выступали члены нашей партии: Алексеев, Горнов, Яковлев, Щербина, Платор, Орлов, Люляк, Тимофеев, Поздняков, старик Жигунов, - нам вторили анархисты Волнухин, Булаев, Кончиц. Резко нападали на нас плехановцы - Гимельфарб, Андреев, Козьмин, Циперпилер, а равно и эсеры Бодейко, Сирота, Кудрявцев, Статьев и прочие. Но мы победили. Делегатов решили в Питер послать, избранными оказались я и т. Иоффе, оба большевики.
Но перед Питером нужно было ехать на 2-й губернский тверской съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Тут тоже избрали нас с Иоффе, плюс еще избрали одного меньшевика из «диких», как он сам себя именовал.
15 октября - Тверь. Собрался съезд, на съезде большинство коммунистов.
Руководили съездом: Вагжанов, Криницкий, Баклаев, Макаров, Богданов, Александров со стороны местных большевиков. Со стороны левых эсеров - Абрамов, Синицын, Шиганов, со стороны правых - Вольский, Алексеева, Стругомницкий и прочие, со стороны меньшевиков - Забелин, Панов, Пухальский, Сходин, Лейкарт. Силы наших противников были крупные, говорили все по-научному, ибо среди них большинство были врачи и адвокаты.
Но мы победили. Нас оказалось большинство. Временному правительству вынесли недоверие и решили послать делегатов на II Всероссийский съезд Советов в Питер. На съезд всего поехало человек пять: из Твери Богданов и Александров, из Ржева я и Иоффе и один, кажется, из В[ышнего] Волочка. [66]
В Питер мы с тов. Иоффе прикатили 19 октября, прямо направились в Смольный институт.
Смольный кипел. Жизнь била ключом вокруг Смольного. Автомобили, броневики, пулеметы, орудия, матросы, рабочие, солдаты. Сверху донизу день и ночь Смольный был переполнен. Делегаты с фронта приходили в полном походном порядке, с винтовкой на плечах и при патронташах. Рабочие тоже - или с винтовкой, или с наганом.
Весь Питер из себя представлял огромный митинг. На улицах, на площадях, в трамваях, в учреждениях, в театрах, в клубах, в цирках, в казармах, в университете, в библиотеках, во дворцах, на судах и на пароходах, на фабриках и на заводах, в рабочих кварталах - везде и всюду люди собирались и говорили о революции, о свободе, о воле, о равенстве, об Учредилке, о земле, о фабриках и заводах, о 8-часовом рабочем дне, о четыреххвостке[2].
Шумели газеты, работали без устали редакции.
Весь Питер был форменным образом разделен на два лагеря, и середины не было.
Вечером - заседание пленума Питерского Совета со всеми представителями воинских частей.
20-го решено устроить день Советов[3] - митинги в воинских частях, на всех фабриках и заводах в пользу передачи власти в руки Советов. Тов. Троцкий выступал с докладом о положении дел и о том, что организовался в Питере Военно-революционный штаб. Все представители воинских частей, как один, голосовали за предложение тов. Троцкого. Помню, только один юнкер возражал и то что-то несвязно и глупо.
В день Советов я был послан для доклада на митинг в Патронный завод[4], где от нас, большевиков, выступало двое - я и еще один молодой товарищ (фамилию коего забыл), от левых эсеров выступал Спиро, от меньшевиков - не помню кто. Предложение большинством принято наше: «Вся власть Советам!» Меньшевики остались с нйсом, правых эсеров даже и не было. Спиро поддерживал нас.
На заседании фракции накануне переворота появился т. Ленин, без всякой растительности на лице и на голове. Гром аплодисментов сыпался со стороны аудитории. Мне на первых порах т. Ленин показался совсем молодым, но потом подошел ближе к столу, чтоб лучше посмотреть на дорогого вождя пролетариата. Зиновьев, наоборот, [67] диаметрально противоположно Ильичу явился - весь в волосах, с большой бородой. Тов[арищи] Ленин и Зиновьев приветствовали приехавших делегатов.
Вся аудитория горела верой в свое дело. По мано-веник» руки вождей готова была на всякие могучие подвиги.
Я за этот период уже успел несколько раз побывать в цирке «Модерн» на Петроградской стороне, послушать лекции тт. Троцкого, Каменева, Луначарского, М. Рейснера, анархистов Карелина и Поссе. Цирк «Модерн» был в то время высшей революционно-политической школой. Ежедневно 10-тысячная масса рабочих и солдат черпала там точные политические сведения о событиях[5].
Наконец Октябрьская ночь, историческая, с 25-го на 26-е.
Дан певуче, отвратительно-надоедливо сказал, что II Всероссийский съезд собрался, признал его официально. Вслед за этим приветствия, клятва солдат защищать только революцию, но не фронт. Постыдное бегство Мартова, Дана, Абрамовича[6] и прочих. Падение Керенского совместно с отрядом Бочкаревой[7].
Трудно забыть некоторые подробности. Речь Дана во время открытия съезда тянулась часа два, уж он молол, молол, чего-чего только не наговорил. Ему и кричали «Долой!», и звонили - все делали, но ничто не помогало.
В президиум вошли только коммунисты и левые эсеры.
Приветствия: вереницей выступали представители из армий. Эсер Сидякин выступил из фронтового комитета, что армия стоит за Временное правительство, но его обрезал вслед за ним выступавший фронтовик этой же армии т. Кривощапов - коммунист.
Выступали с приветствиями и с наказом со всех армий, и у всех была одна мысль и одно желание: «Долой войну!», «Да здравствуют Советы!»
Но горячие головы Мартова, Дана, Гоца[8] и прочей компании это не учли и со съезда ушли.
Крестьянин Питерской губ[ернии] Пьяных, по-видимому кулачок, выразил свои чувства Временному правительству, Керенскому, Чернову и Авксентьеву, а делегат крестьянин Тверской губернии т. Жигунов передал привет и поклон от тверских крестьян съезду, т. Ленину, т. Троцкому и всему президиуму, сказал: «Спасибо [68] за доброе дело!» Затем т. Троцкий в своей речи это отметил.
Ночи напролет шли в заседаниях и совещаниях. Все время сведения неслись: «Керенский отдал приказ развести мосты и потушить электричество», «Мосты в наших руках!», «Временное правительство арестовано», «Керенский сбежал», «Зимний дворец пал».
Воистину была ночь бессонная, тревожная и горячая. Делегаты съезда, матросы, Красная гвардия, рабочие, солдаты шли стеной на Зимний дворец, на юнкеров. Крейсер «Аврора» дал два выстрела, и Зимний дворец замолчал[9]. Впечатлений, переживаний море.
Помню заседание фракции, обсуждается наказ о земле[10]. Оглашает его т. Каменев[11], масса вносится поправок.
Оглашают декрет о земле. Я вношу три поправки:
а) вставить слова «рядовых крестьян», где говорилось: «земля крестьян и казаков не конфискуется и не отбирается»;
б) выбросить пункт, где говорится о том, что дезертиров лишают земли, и
в) выбросить пункт об отдаче под суд за растаскивание имущества помещиков крестьян[ами].
Т[оварищ] Каменев спросил мнение Владимира Ильича, Владимир Ильич против моих поправок не возражал. Поправки мои приняты[12].
На Пленуме я выступал против слова «дезертир» в наказе[13] - т. Каменев уверил, что его выбросят, президиум средактирует. Но против моего предложения выступал кто-то из эсеров - очень был огорчен, что я задел Керенского в своем выступлении. Я же на сей счет директиву получил от т. Володарского[14].
Заседание кончилось поздно ночью или утром. Трамваи нас дежурили. Мы располагались на Питерской стороне в госпитале.
Кончается съезд, все мы разъезжаем[ся] по разным городам. Я был в Твери, в Н[ижнем] Новгороде, в Лукоянове, в Ржеве и в Москве. Везде власть перешла в руки Советов.
Интересно приехал после этого съезда я к себе в деревню, село Першеево Нижегородской губ[ернии] Лукояновского у[езда]. Сколько у меня было рассказов!
Мой родной дядя был председатель сельского Совета (или тогда еще староста). Сходки, сходки, каждый день сходки. Сегодня берут землю помещиков Пушкина [69] и Нефедьева, вчера взяли церковную и несколько кулаков - Даняевых, Давидовых, Надежкиных. Весело сейчас в деревне. Из соседней лесной дачи все возят и сколько хотят - лесу. Деревня проснулась, она ожила.
Меня избрали на I уездный съезд Советов в город Лукоянов. Я там был единственный большевик и наделал дебош, перепутал все карты эсерам. Тяпькину и К°. Все мои резолюции и предложения проходили. Эсеры готовы были драться, но солдаты, прибывшие уже с фронта, были на моей стороне.
При мне в селе происходили выборы в Учредительное собрание. Крестьяне все спрашивали моего совета и опускали в урну за большевиков. Мой отец был председателем комиссии. Местные эсеры готовы были повеситься, что победа на нашей стороне.
Деревня рада была Октябрю. Она власть установила свою на местах. Полиция пропала, милиция Керенского только пьянствовала. Да попы частенько в церквах громили и анафеме предавали большевиков.
А хутора и усадьбы помещичьи все растаскивались и растаскивались. Захват был произведен полностью. Ну и был Октябрь денек! Есть о чем вспомнить!.. [70]
[1] Решение I Всероссийского съезда Советов, состоявшегося 3-24 июня (16 июня - 7 июля) 1917 г. в Петрограде, о созыве II съезда Советов в середине сентября саботировалось меньшевистско-эсеровским ВЦИК. 23 сентября было принято решение об открытии съезда 20 октября (2 ноября), а 30 сентября (13 октября) опубликовано воззвание ЦК. РСДРП (б) с призывом к борьбе за созыв съезда Советов. Бюро ВЦИК не удалось сорвать созыв Всероссийского съезда, но срок открытия был перенесен еще раз с 20 на 25 октября (7 ноября) (см.: Революционный Петроград. Год 1917. Л., 1977.)
[2] «Четыреххвосткой» называли положение о всеобщих, прямых, равных, при тайном голосовании выборах в Учредительное собрание.
[3] Речь идет, вероятно, о состоявшемся в Петрограде 22 октября (4 ноября) 1917 г. «Дне Петроградского Совета» (см. примеч. 6 к воспоминаниям П. Ф. Арсентьева).
[4] Патронный Петроградский завод в Выборгском районе был основан в 1869 г. В январе 1917 г. здесь насчитывалось 8300 рабочих. В дни Октябрьского вооруженного восстания завод выдал Красной гвардии 182 тыс. патронов.
[5] Значительная часть лекций, митингов и докладов проводилась агитаторским отделом ПК. По сведениям, приводимым в его «Журналах учета», в период с 28 октября (10 ноября) 1917 г. по 1 (14) февраля 1918 г. агитаторским отделом было проведено митингов, докладов и лекций общим числом 484. О не зафиксированных в «Журналах учета» ста подобных мероприятиях говорилось на страницах газеты «Правда», т. е. общее их количество оказалось 584 (Фрайман А. Л. Форпост социалистической революции. Л., 1969, с. 30).
[6] Л. Мартов (Ю. О. Цедербаум) (1873-1923) - один из лидеров меньшевизма. В 1895 г. член Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». На II съезде РСДРП (1903 г.) возглавил меньшевиков. В 1905 г. член Петербургского Совета. После Октября протестовал против арестов контрреволюционеров, закрытия буржуазных газет и роспуска Учредительного собрания. В 1920 г. эмигрировал; Ф. И. Дан (Гурвич) (1871-1947) - один из лидеров меньшевиков, видный публицист. В социал-демократическом движении с 1894 г. После Февральской революции 1917 г. идеолог «революционного оборончества» и коалиции с буржуазией. Член Исполкома Петросовета и президиума ВЦИК Советов (эсеро-меньшевистского). Октябрьскую революцию встретил враждебно. Работал врачом в системе Наркомздрава. В 1922 г. выслан за границу. Умер в США.
О Р. Абрамовиче см. примеч. 11 к воспоминаниям П. Ф. Арсентьева.
[7] Имеется в виду первый женский батальон, сформированный в Петрограде младшим унтер-офицером (с июня - прапорщик) 28-го Полоцкого пехотного полка М. Л. Бочкаревой. «Женский батальон смерти» в июле 1917 г. участвовал в боях на Западном фронте. Уцелевшая его часть в августе - сентябре 1917 г. была развернута в 1-й Петроградский женский батальон, который размещался на станции Левашово по Финляндской ж. д. 24 октября (6 ноября) штаб Петроградского военного округа отдал приказ командиру женского батальона гвардии штабс-капитану А. В. Лескову оставить женский батальон в столице для защиты Временного правительства. Не желая вмешиваться в политическую борьбу, А. В. Лосков вывел батальон из Петрограда, оставив в Зимнем дворце 2-ю роту (137 чел.). После первых выстрелов по дворцу около 22 час. 25 мин. рота сдалась, была разоружена и препровождена в казармы Павловского, затем Гренадерского полков; 26 октября (8 ноября) отправлена в Левашово, а к 10 (23) января 1918 г. женский батальон прекратил существование.
[8] А. Р. Гоц (1882-1940) - один из лидеров партии эсеров, член ЦК. После Февральской революции член Исполкома Петросовета, товарищ председателя ВЦИК (эсеро-меньшевистского). Октябрьскую революцию встретил враждебно. В 1922 г. осужден по процессу правых эсеров. После освобождения по амнистии - на хозяйственной работе.
[9] Сообщение мемуариста о двух выстрелах «Авроры» нуждается в уточнении. 25 октября (7 ноября) в 21 час 40 мин. прозвучал сигнальный выстрел с Петропавловской крепости, после чего комиссар «Авроры» приказал комендору повторить сигнал холостым выстрелом с бакового орудия крейсера. Всего же во время штурма Зимнего дворца по нему было выпущено 40 шрапнельных снарядов: два шестидюймовых, остальные трехдюймовые. Обстрел дворца велся из крепости с двух точек: с приплеска Невы, где находились три трехдюймовые полевые пушки, и с Нарышкинского бастиона, где кроме полуденной вестовой пушки стояли три шестидюймовые орудия (см. подробнее: Старцев В. И. Штурм Зимнего. Л., 1987, с. 96-107).
[10] Вечером 26 октября (8 ноября) между 19 и 21 час. действительно состоялось заседание фракции большевиков, делегатов съезда. На нем в присутствии В. И. Ленина обсуждались написанные им проекты декретов о мире и о земле, а также другие вопросы (см.: В. И. Ленин. Биографическая хроника, т. 5. М., 1974, с. 5-6).
[11] Л. Б. Каменев (Розенфельд) (1883-1936) - видный партийный и государственный деятель, член РСДРП с 1901 г. После Октября - председатель Моссовета, заместитель Председателя Совнаркома, предс. СТО. Член ЦК (1917-27), член Политбюро ЦК (1919-26), ВЦИК и ЦИК СССР. Исключен из рядов ВКП(б). В 1936 г. расстрелян. В 1988 г. реабилитирован.
[12] Вероятнее всего, Бодякшин на заседании большевистской фракции съезда и его пленарном заседании выступал против одного из положений статьи 8-й крестьянского наказа, в тексте которого дезертиры были приравнены к «порочным членам общины». Вторая ошибка мемуариста состоит в утверждении, что были приняты все три его поправки к проекту декрета о земле. Пункт «б», относившийся к крестьянскому наказу, не мог быть принят, так как Ленин видел необходимость сохранить крестьянский наказ в неизменном виде: «Крестьяне кое-чему научились за время нашей восьмимесячной революции, они сами хотят решить все вопросы о земле. Поэтому мы высказываемся против всяких поправок в этом законопроекте...» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 27). Не могла быть принята и поправка «в» - об устранении ответственности перед революционным судом и местными Советами за какую бы то ни было порчу конфискуемого помещичьего имущества, так как именно решительные и строгие меры, о которых говорилось в пункте 3-м ленинского проекта, должны были в значительной степени способствовать успешному осуществлению основных положений крестьянского наказа и всего декрета. Первая поправка «а», по-видимому, была учтена Лениным при окончательном редактировании текста проекта декрета о земле.
[13] Этот факт действительно имел место и подтверждается как газетными отчетами о втором заседании съезда, так и свидетельством присутствовавшего на этом заседании Дж. Рида (см.: Рид Д. 10 дней, которые потрясли мир. М., 1959, с. 125).
[14] В. Володарский (М. М. Гольдштейн) (1891-1918). В революционном движении с 1905 г. (Бунд, «Спiлка»). В 1913 г., отбыв ссылку, эмигрирует в США. В годы первой мировой войны - интернационалист, один из ведущих публицистов русской социалистической газеты в Нью-Йорке «Новый мир». После возвращения в Россию в мае 1917 г. непродолжительное время примыкал к «межрайонцам», 23 мая избран в Исполнительную комиссию ПК РСДРП (б), на VI съезде партии выступал с докладом о деятелъности столичной организации. С сентября 1917 г. - член президиума Петросовета, в октябре - зав. агитационным отделом, с ноября - товарищ председателя Петросовета. Делегат II Всероссийского съезда Советов, избран членом ВЦИК, делегат III и IV съездов Советов. С момента образования Петрокоммуны - комиссар по делам печати, пропаганды и агитации. Основатель и редактор «Красной газеты», видный оратор и публицист. Убит эсером Сергеевым 20 июня 1918 г.