Дорогой Яков Захарович,

1. Несмотря на крайнюю напряженность международной обстановки, французское правительство не изменяет своей позиции нерешительности, бездеятельности и легковерия перед лицом событий, создающих непосредственную угрозу для общего мира и прямую опасность для самой Франции. Ни захват Австрии Германией, ни критическое положение Чехословакии, ни польский ультиматум Литве, ни появление новых германских и итальянских войск на самой испано-французской границе, ни, наконец, вызывающие заявления Муссолини, грозящего Европе великой войной,- не заставили французов встрепенуться, одуматься и что-либо предпринять, хотя бы для самозащиты. По-прежнему, словно некое заклинание, твердят они свою формулу «невмешательства». Как и раньше, не отрывают глаз от Англии, в которой видят единственную надежную защиту. По-старому не хотят понять, что первое же проявление решимости, твердости и независимости французской внешней политики, как это было при Луи Барту, могло бы немедленно образумить зарвавшихся агрессоров, напомнить Англии об опасности ее собственной изоляции и ободрить к борьбе за мир все здоровые силы демократической Европы. Поль-Бонкур, от которого можно было бы ожидать больше смелости и самостоятельности, по существу, продолжает линию Дельбоса. Призывы Ллойд Джорджа, явившегося в Париж для агитации в пользу активного сопротивления великих держав Европы воинствующему фашизму, остаются гласом вопиющего в пустыне. Несравненно больше внимания и сочувствия вызывает Черчилль, настойчиво предупреждающий Францию против помощи Испании и слишком ясно дающий понять, что Англии не по пути с французским правительством Народного фронта. Формы ради делаются запоздалые дипломатические представления в Берлине после свершившегося захвата Австрии войсками Гитлера. Лишь скрепя сердце, по настоянию Бенеша подтверждается давно всем известное, но, к сожалению, оставляющее лазейки для Гитлера, обязательство - оказать помощь Чехословакии, если она подвергнется [80] открытому нападению Германии. Серьезного противодействия не оказывается и Польше, совершающей свой наезднический наскок на Литву. Лишь бессильно разводя руками, признает Франсуа-Понсе в разговоре с нашим поверенным в делах в Берлине, что Польша явно помогает Гитлеру в его действиях, направленных против Чехословакии. Сами французы не предпринимают ничего. Они хотят, чтобы за них действовали другие. И вот с величайшим бесстыдством дают они кое-кому понять, что Советский Союз при желании мог бы сделать для Испании значительно больше. Поль-Бонкур через посланника Чесяно убеждает румын помочь Чехословакии, разрешив советским войскам пройти через их территорию. А Кулондр и Леже заговаривают с Вами о том, в чем может выразиться наша помощь Чехословакии.

С такими людьми, с подобным правительством Франция неизбежно дойдет до катастрофы. Спасти ее может лишь крутой поворот всей ее политики. Когда он совершится и наступит ли еще? Во всяком случае, этого не произойдет ни при правительстве Блюма, ни при вероятном кабинете Даладье. Вывести Францию на путь внешней политики возрождения сможет лишь организованная демократия страны, способная твердой рукой подавить сопротивление нынешних «хозяев» Франции и призвать к союзу с собой все живое в Европе, готовое отразить натиск фашизма.

2. В свете трусливой и пассивной внешней политики нынешнего французского правительства особенно тревожным представляется положение Чехословакии.

Правда, в последних разговорах т. Александровского с Бенешем и Крофтой оба собеседника полпреда старались его заверить, что стране их не угрожает непосредственная опасность. Однако у Бенеша оптимизм является, как известно, его физиологической особенностью. Что касается Крофты, то он служит лишь рупором нынешнего президента республики. Так или иначе, Бенеш пытался доказывать Александровскому, что Германия еще не готова к серьезной войне. Зато чехословацкая армия предана родине и президенту и будет мужественно драться за отечество. Франция, конечно, окажет Чехословакии военную поддержку. Для Англии огромным шагом вперед представляется заявление Чемберлена, что она не оставит Францию без своей помощи. В плане коллективной защиты Чехословакии против фашистской агрессии [81] весьма значительную роль может сыграть и Румыния. По мнению Бенеша, предоставление Красной Армии свободного прохода через румынскую территорию имело бы решающее значение для обуздания Германии. Поэтому Франция и даже Англия должны соответствующим образом воздействовать на румынское правительство, дабы склонить его к согласию на эвентуальное открытие своей границы перед Красной Армией. Тот же неизлечимый оптимизм сказывается в оценке Бенешем и Крофтой и внутреннего положения Чехословакии. Бенеш категорически заверяет, что оппозиционным элементам не удастся ни провести Генлейна в состав правительства, ни добиться образования кабинета без участия социалистов. В случае нужды Бенеш апеллирует к народу и обратится за поддержкой к армии, которая ему предана. Об автономии, требуемой партией Генлейна для судетских немцев, не может быть и речи. Правительство Бенеша не пойдет дальше тех уступок в пользу немецкого меньшинства, которые допускаются действующей конституцией. Крофта зашел так далеко, что уверял т. Александровского, будто Франция гарантирует свою помощь Чехословакии даже в том случае, если генлейновцы выступят против правительства собственными силами, не опираясь на германскую интервенцию.

Излишне доказывать крайнюю неубедительность всех этих рассуждений. Оппозиция лихорадочно мобилизует и консолидирует свои силы в Чехословакии. Объединенный немецкий фронт вступает в коалицию с аграриями, реакционной партией Крамаржа, шовинистическими и клерикальными элементами словаков[1]. Генлейновцы открыто выбрасывают лозунг сепаратизма. Небезызвестный Каганек, связанный с Беком и Розенбергом и ныне редактирующий центральный орган аграриев «Венков», ведет бешеную агитацию за смену правительства. Не исключено, что в ближайшем будущем мы будем свидетелями серьезнейших внутренних осложнений в Чехословакии. Нечего и думать, чтобы французское правительство пришло на помощь своему союзнику. Если бы даже Чехословакия подверглась открытому нападению Гитлера, помощь Франции могла бы свестись к «символической» мобилизации Францией армии на восточной границе по линии Мюлуз - Страсбург - Метц. Как раз против этой линии немцами возведены после ремилитаризации Рейнской зоны самые мощные оборонительные [82] укрепления. Они ставят неодолимую преграду перед французами и обрекают их в лучшем случае на позиционную войну. Повторяю, этот «лучший случай» представляется мне весьма маловероятным. [...] С товарищеским приветом