Варшава

Патек сообщил мне вчера вечером, 1) что он почти закончил свою предварительную работу по выяснению пожеланий Польши в отноше­нии мира с большевиками; 2) что следующей его задачей является под­готовка ответа представителям Советского правительства; 3) что про­ект этого ответа будет представлен на рассмотрение великих держав, чтобы до отсылки его в Москву[1] получить их мнение и предложения.

Я беру на себя смелость добавить к этим пунктам следующее:

1. Важно, что сейм и пресса, кажется, трезво смотрят на вопрос о мире. Пока еще в газетах не было ни одного ясного высказывания на этот счет; некоторые радикальные элементы говорят даже о необходимости [518] быть осторожными в сношениях с представителями Советского правительства. Польский народ, в общем, отдает себе отчет, что без ма­териальной поддержки со стороны союзников Польша окажется в без­надежном положении в случае большевистского нападения. Все пони­мают, что если даже Польша сможет отстоять свои границы, то и тогда, при отсутствии поддержки со стороны союзников, перед ней не откро­ется перспектив решения вопроса в ближайшем будущем и единствен­но, что ее ожидает, - это долгие годы войны, которая уже теперь быстро истощает страну. Все классы яснее и яснее понимают, что перс­пективы на будущее из рук вон плохи, и если представители правитель­ства выскажутся за мир, они не будут возражать против такого реше­ния.

2. Патек сказал, что его ответ будет содержать заявление о целях, преследуемых Польшей при заключении любого мира. Польша потре­бует гарантий прав польского меньшинства на территориях, оставшихся под властью большевиков. Она также потребует гарантий безопасно­сти для Румынии и прибалтийских государств. Патек считает, что Поль­ша действует не только правильно, но и дальновидно, стремясь обеспечить безопасность своих соседей. Что касается частных вопросов, за­тронутых им в своем ответе, то он ничего определенного о них не сказал.

3. Патек заявил, что ответ польского правительства не будет ото­слан до тех пор, пока он не получит мнения о нем союзных держав, добавив при этом, что представители польского правительства стремят­ся[...][2], насколько возможно, действовать в прямом соответствии с их желаниями. Он совершенно определенно сказал, что, по его мнению, державы не смогут уклониться от своей доли ответственности за реше­ние, которое будет принято.

Мы были бы, я уверен, справедливо возмущены, если бы Польша предприняла столь важный шаг, не известив нас об этом или не получив на то нашего согласия. И наоборот, совершенно очевидно что и мы имеем по отношению к Польше некоторые обязательства. Мы вос­становили Польское государство, руководствуясь высокими моральны­ми побуждениями, стремясь исправить величайшую несправедливость. Надежды, вызванные постоянной поддержкой и дружбой, способство­вали, в известной степени, созданию существующего ныне положения. Насколько я могу судить, в настоящее время представители польского правительства готовы поступить так, как хотят того великие державы. Определенные каналы открывают перед нами в настоящее время не­сколько путей. Я полагаю, что выбор пути может оыть сделан по наше­му усмотрению:

а) если державы считают, что в общих интересах будет лучше, что­бы Польша заключила мир с большевиками, и готовы прямо заявить об этом, то я думаю, что польские представители пойдут на это[3];

б) если державы хотят, чтобы Польша продолжала борьбу, и гото­вы оказать ей необходимую материальную поддержку, то я убежден, что это вполне осуществимо;

в) если нет возможности увеличить материальную поддержку, но тем не менее желательно в общих интересах, чтобы Польша продол­жала борьбу одна столько времени, сколько это окажется возможным, [519] то я склонен полагать, после недавних бесед с Патеком и другими, что Польша будет [...][4] и ответственность, и жертвы, связанные с этим.

До сих пор союзные державы были склонны предоставить Польше взять на себя всю ответственность. Возможно, это наиболее разумный путь, по которому и следует идти, пока Польша не сформулирует окон­чательно свои решения. Я осмеливаюсь, однако, со всей почтитель­ностью сказать, что, по моему мнению, теперь, когда пришло время принять решение, державы не могут из уважения к самим себе бросить Польшу на произвол судьбы, отказав ей в советах и руководстве, кото­рые нужны ей сейчас больше, чем когда-либо прежде[5].

Гибсон

«Papers Relating to the Foreign Relations of the United States», 1920, vol. III, p. 378-380.

[1] См. док.: Нота министра иностранных дел Польши Ст. Патека английскому посланнику в Варшаве Г. Румбольду об условиях, на которых польское правитель­ство готово начать мирные переговоры с Советской Россией (Польша, 15 марта 1920).

[2] Пропуск в тексте.

[3] В сообщении МИД Польши от 19 февраля 1920 г. говорилось: «...Г-н Пулаский телеграфирует, что посланник Гибсон получил указание предоставить полякам полную свободу действий в вопросе переговоров с большевиками. Но в то же время посланник должен подчеркнуть, что сдержанность Соединенных Штатов не оставляет никаких на­дежд на получение Польшей военной помощи в случае продолжения войны...» (AZHP, 296).

[4] Пропуск в тексте.

[5] Копии этого донесения были посланы в Лондон и Париж.

Текст воспроизведен по изданию: Документы и материалы по истории советско-польских отношений. - Т. II. - М., 1964. С. 518-520.