В. И. А., ч. I. 1917 г., д. № 820, л.л. 211-215.

Н е  п о д л е ж и т  о г л а ш е н и ю.

За отчетный период подробные и систематические сведения поступили с юго-западного и северного фронтов, от остальных фронтов [245] доставлялись только эпизодические сведения. Таким образом, настоящая сводка не может дать правильней картины о состоянии армий всех фронтов, а отображает лишь положение дела в отдельных частях.

Общее настроение армий продолжает быть напряженным, нервновыжидательным, каким оно было в первой половине месяца. Главными мотивами, определяющими настроение солдатских масс, попрежнему является неудержимая жажда мира, стихийное стремление в тыл, желание поскорее прийти к какой-нибудь развязке. Кроме того, недостаток обмундирования и продовольствия, отсутствие каких-либо занятий, ввиду ненужности и бесполезности их, по мнению солдат, накануне мира - угнетающе действует на настроение и приводит к разочарованию. В этом отношении особенно характерный отзыв дает командир XII армии, который говорит, что армия представляет из себя «огромную, усталую, плохо одетую, с трудом прокармливаемую, озлобленную толпу людей, объединенных жаждой мира и всеобщим разочарованием». Такая характеристика без особой натяжки может быть применима ко всему фронту вообще. На почве этого разочарования наблюдается усиленное развитие в частях войск национальных притязаний - украинцев, литовцев, латышей и поляков; особенного обострения указанные притязания достигли в XII армии.

Переходя к перечислению отдельных фактов, рисующих состояние армии, необходимо указать прежде всего на значительное число случаев отказа от исполнения боевых распоряжений относительно смены тех или иных частей с позиции. Таких случаев было зарегистрировано: в XII армии - 2, I - 3, Особой и XI - по 1-му, VII - 4, IX - 2. Кроме того, со стороны многих частей раздаются настойчивые требования отвода их в тыл, под угрозой оставления к определенному сроку позиций (1-я Кавказская стрелк. див. I армии, 13 сиб. див., 431-й и 432-й пех. п. 108 див.VII армии); самовольно оставили позиции части 11-й сиб. див. X армии, причем увещевания местных комитетов, членов Ревкома, командного состава не достигли цели; тоже 296 Грязовецкий полк и одна рота 431 полка VII армии; 691 полк и 306 п. 46 корпуса Особой армии отказались выступить на позиции. Между прочим, в 141 полку XII армии был выработан план ухода в тыл, согласно которому, в случае отказа ротных командиров, постановлено их убить, а затем обратиться к батальонным и полковому командирам, потребовать особый поезд и ехать в Псков. Мотивом этого ухода было выставлено, с одной стороны, перемирие, делающее лишним стояние полка на фронте, а с другой - необходимость участия в выборах в Учредительное Собрание. План пока не приведен в исполнение.

Случаи братания участились и распределяются между отдельными армиями следующим образом: в Особой - 7, XI - 3, VII - 7, и по всему Румынскому фронту. Командный состав и комитеты принимали все меры к недопущению или прекращению братания. В некоторых случаях - на участке 74 и 76 п. п. 12 корпуса, 296 п. 41 корпуса 13 сиб. див. VII армии - братание происходило по инициативе противника [246] с провокационной целью; это было замечено членами Ревкома, которые обратились к противнику с воззванием о недопустимости братания ввиду общих переговоров о мире. На территории упомянутого 296 п. была организована сходка наших солдат и противника, которая длилась 20 мин.[1]. Во 2 див. 1 Туркестанского корпуса Особой армии наши и немецкие солдаты разгуливают вместе, причем последние доходят до наших резервных рот; то же наблюдается и на участке 431 п. 108 див. VII армии. Особенно усиленное братание наблюдается на территории 19 див. 12 корпуса VII армии, где за неделю - с 20 по 27 ноября - было два случая увода в плен наших солдат во время братания; кроме того, пользуясь легкомысленным доверием наших солдат, австрийские офицеры 21 ноября ходили по своему берегу р. Сбруча с планшетками и с фотографическими аппаратами и снимали наши окопы. Уговоры и увещания офицеров и комитетов вызывают озлобления. В районе 432 полка завязана меновая торговля с неприятелем, окопы украшены белыми флагами, раздается музыка. В 442 полку 57 див. Особой армии офицерам, протестовавшим против братания, угрожали штыками. К прискорбным результатам привело братание на территории VI армии, где 3 наших солдата пошли к проволочным заграждениям противника, здесь их сфотографировали, дали табаку. Возвращаясь, они нашли головку дистанционной трубки, при разборе которой все три были ранены.

Отношение к командному составу попрежнему недоверчивое. Наиболее печальные факты, с этой точки зрения, имели место в следующих случаях: в 227 нолку Особой армии на глазах командира и офицеров убит прапорщик Баранов; рядовой 43 полка VII армии убил двумя выстрелами из винтовки подпоручика 123 полка, при попытке арестовать его солдаты оказали сопротивление, и убийца скрылся. Во второй батарее 39 корпуса Особой армии в землянку командира была брошена бомба, которой контужено три офицера; в 1 Кавказской артиллерийской бригаде I армии выстрелом через окно ранен командир батареи. Кроме того, подвергнуты аресту 50 офицеров 126 див. Особой армии, двигавшейся на Луцк (впоследствии все офицеры освобождены после ликвидации самого выступления дивизии); командир 541 Велижского п. и 6 офицеров (XII армии) по обвинению в контр-революционности; командиры 237 Грайворонского полка и командир 9 роты того же полка (I армии).

Предупреждая закон о выборности командного состава, некоторые части стали осуществлять у себя это право ранее его официальной санкции. Так, в 4 самокатном батальоне (Особ. армии) были отстранены командир 3 роты и заведующий хозяйственной частью, и на их место избраны солдаты. В 648 дружине командиром избран комиссар; комитет летучего пункта 3[2] Гвардейской див. отстранил начальника и [247] завладел всем имуществом: комитет санитарного поезда сместил старшего врача, завед. хозяйством и сестер милосердия и избрал новых лиц (XI арм.); в 5 Кавказской див. был смещен делопроизводитель хоз. части за отказ выдать несколько перьев, в чем было усмотрено желание со стороны делопроизводителя помешать выборам в Учредительное Собрание (XII арм.); в 74 див. 41 корп. было вынесено постановление об упразднении должностей дивинта и начальника хозяйств, части с передачей их функций особым комиссиям (VII арм.); в 53 Сиб. стрелк. полку отказались принять прибывшего после эвакуации командира; комитет частей штаба XI армии постановил реквизировать собственных офицерских лошадей, обыскать уезжающих офицеров и отбирать у них оружие, перевести офицеров на общежитие.

Параллельно с приведенными фактами нельзя не отметить отрадного явления: полной солидарности командного состава 32 дивизии VIII армии с комитетами и дружной работы офицеров наравне с солдатами во всех организациях; точно также полное соглашение достигнуто между командным составом и Ревкомом XII армии, где командарм Новицкий и все комкоры беспрекословно подчинились власти Ревкома.

Что касается работ и занятий, то, как сказано в вводной части, таковые вообще не производятся, за весьма ничтожными исключениями; везде мотивами выставляется ненужность работ ввиду скорого мира, в некоторых же случаях, сверх того, в качестве мотивов приводится малая дача хлеба - 737 Абловинский полк I армии.

Погромное движение заметно растет и принимает организованный характер на территории 11 див.VІІ армии, где разоряется и уничтожается имущество как помещиков, так и крестьян. Командный состав и комитеты бессильны в борьбе с этим злом. Между прочим, солдатами 1З Сиб. див. той же армии был произведен еврейский погром в районе расположения штадива, дальнейшее развитие которого было приостановлено с помощью пулеметной команды. На участке X армии в имении Дуброво солдаты, вооруженные ружьями и бомбами, разграбили все имущество - домашнюю птицу, скот, белье, посуду и деньги. Вместе с тем для предотвращения погромов национальный блок XII армии признал желательным образование при армии и ставке комиссии из представителей национальных организаций по одному от каждой для охраны местного населения от грабежей национальными полками.

Обращаясь, в заключение, к тем фактам, которые характеризуют отношение армий к новому политическому строю, надлежит прежде всего заметить, что симпатии солдатских масс вполне определенно склоняются на сторону этого строя, приобретающего с каждым днем все большее и большее число приверженцев, начиная с крупных войсковых частей - фронтов, армий - и кончая более мелкими единицами - полками, ротами и т. п. Сделанный вывод иллюстрируется следующими конкретными данными. В 3 Сибирском корпусе II армии вся власть перешла в руки Военно-Революционного Комитета, над командным составом установлен контроль, выделена особая оперативная [248] комиссия, выборы командного состава прошли без особых трений; в VII армии тоже власть в руках Ревкома; во всех войсковых частях III армии образованы Ревкомы, к которым перешла вся полнота власти. Армейский Комитет пользуется громадным влиянием и авторитетом, во все учреждения назначены комиссары. Такой же Комитет образован на всей территории XI армии. 32 пех. див. VI армии вынесла постановление о бесповоротном признании власти Совета; съезд юго-западного фронта признал необходимым передать всю власть на фронте вновь избранному Общеармейскому Комитету и установить контроль над оперативной деятельностью в контакте с секретариатом Украинской Рады.

Центральный комитет служащих почтово-телеграфных учреждений северного фронта, протестуя против требований комиссара, чтобы все распоряжения п.-т. отдела были санкционированы им, обращает внимание Ревкома на пагубные действия его агента и призывает к правильной работе и тесному сплочению вокруг своих организаций для защиты Учредительного Собрания, верховного хозяина земли русской.

За начальника военно-политического отдела
упонаштаверха [подпись].

[1] Далее зачеркнуто: «и не дала никаких результатов в виду отсутствия немецких офицеров».

[2] В подлиннике исправлено синим карандашом напечатанное «5» на «3».

Текст воспроизведен по изданию: Накануне перемирия // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 04 (23). - C. 245-249.