Присутствуют:  В. Д.  Н а б о к о в,  М. М.  В и н а в е р,  С. А.  Н и к о н о в,  А. А.  С т е в е н,  А. П.  Б а р т,  П. С.  Б о б р о в с к и й.

Совет министров, не имея возможности в течение последних двух недель, ввиду тревожного времени, подробно изложить в журнале мотивы принимаемых им спешно решений, постановил составить настоящий общий журнал о событиях последних двух недель, каковые события представляются в следующем виде.

В пятницу 28 марта на совещании совета министров с командующим Добровольческой армией ген. Боровским и начальником его штаба ген. Пархомовым, последние заявили правительству, что положение на фронте в общем твердое, и Добровольческая армия будет всеми силами защищать Крым, но что, к сожалению, только что получены сведения об оставлении ст. Сальково, что, по словам ген. Боровского, объясняется слабостью той части, на которую возложена была защита Сальково. А на следующий день утром ген. Пархомов запросил по телефону, может ли застать министров, и, получив утвердительный ответ, явился в помещение совета министров и заявил, что армия отступила к мосту, отдав весь Чонгарский полуостров, несколько пушек и бронированный поезд, что мост не подготовлен для взрыва и что правительству необходимо приступить к эвакуации.

Правительство решило, что необходимо принять срочные меры для защиты перешейков, которые оказались гораздо менее защищенными, чем правительство имело основание предполагать по прежним заявлениям командования Добровольческой армии.

Вследствие сего правительство назначило инженера С. Н. Чаева главноуполномоченным по снабжению армии в распоряжение командующего армией, ассигновав в его распоряжение на указанную цель один миллион рублей.

Что же касается эвакуации, то правительство решило лишь избрать лицо, которому поручить разработать план эвакуации и на всякий случай сделать к ней все приготовления; однако самой эвакуации не производить. И когда возникли слухи о предположении правительства оставить Симферополь, и слухи эти вызвали даже запрос французского командования, обращенный к министру внешних сношений, последний в беседе, напечатанной во всех крымских газетах, выяснил истинную точку зрения правительства, и поднявшаяся, было, паника значительно успокоилась. [139]

Несколько дней спустя в Симферополь прибыл командующий союзными войсками в Крыму, полковник Труссон, выехавший на следующий день вместе с командующим армией и председателем совета министров на позиции у Сиваша. Все исполненные Чаевым работы на Сиваше полковник Труссон признал вполне удачными - мост к тому времени удалось уже взорвать, но на обратном пути в Джанкое получено было известие об отступлении нашей армии от Перекопа. Полковник Труссон заявил, что он окажет нашей армии всяческое содействие - техническими средствами и живою силою, как греческою, так и французскою, но при условии, если она удержит вторую линию у озер. В противном случае он никакой помощи оказать не сумеет, и большевики будут через 3-5 дней в Симферополе, а он стянет все союзные (собственно греческие) войска обратно в Севастополь.

В субботу вечером получено было известие, что вторая линия сдана, и одновременно с этим известие из Севастополя о том, что полковник Труссон, ввиду такого положения дела, никакой больше помощи не окажет. Совет министров решил командировать немедленно в Севастополь министра внешних сношений для выяснения вопроса о защите Севастополя; затем, исходя из указаний полковника Труссона об оставшемся 3-5-дневном сроке, назначил отъезд правительства на понедельник. А в воскресенье утром начальник штаба Добровольческой армии сообщил, что большевики приближаются уже к Дюрменю, что до прихода войск в Симферополь остается только два-три дня и что, по приказу ген. Деникина, штаб Добровольческой армии в Симферополе должен закончить эвакуацию к среде 9 апреля. При таких условиях правительство решило переехать и перевести весь правительственный аппарат в Севастополь, с тем, чтобы оттуда управлять той частью территории Крыма, которая будет свободна от большевиков, если только союзники будут защищать Севастополь. В Симферополе же решено возложить всю гражданскую власть на министра внутренних дел, который должен был оставаться в Симферополе в качестве представителя гражданской власти до самой последней минуты.

В заседании совета министров, происходившем 8 апреля вечером в Севастополе, в помещении министерства внешних сношений, было доложено:

1. Министр внешних сношений, выехавший по поручению правительства из Симферополя в ночь с 5 на 6 апреля, тотчас по получении сведений о том, что французское командование, ввиду сдачи нашими войсками второй линии позиции у озер, решило отозвать союзные войска, сообщил правительству телеграммою от 4 апреля и дополнил свое сообщение устно в настоящем заседании о ходе своей беседы с полковником Труссоном, к которому он отправился тотчас по прибытии в Севастополь для выяснения вопроса о том, будут ли французские власти защищать Севастополь. Полковник Труссон заявил министру, что он ожидает на-днях прибытия батальона в 1.000 человек, и что, если он прибудет, Севастополь может держаться в течение 7 дней. А для того, чтобы прочно защищать Севастополь, нужно не менее [140] 10.000 человек, которых у него нет. Полковник Труссон обнаруживал во время беседы большое волнение по поводу того, что Добровольческая армия не удержала второй позиции, что посланный в качестве арьергарда греческий отряд был выдвинут вперед и понес большие потери ввиду бегства добровольцев; причем заявил, что он готов был помочь армии, хотя и малочисленной, но желающей драться, но совершенно не желает помогать армии, бегущей с поля битвы, а в ответ на указание, что среди добровольцев имеется 300 человек раненых и убитых, заявил, что никто этих цифр не проверял.

2. Министр-председатель, министр внешних сношений и министр полиции доложили, что в понедельник, по получении известия, что отряд полковника Слащова подошел к Армянску и что наша отступившая армия предприняла наступление, они явились к полковнику Труссону и заявили как ему, так и вслед за этим адмиралу Амету на судне «Jean Bart», что правительство оставило Симферополь на время, ввиду указаний военных властей, в том числе и самого полковника Труссона, согласно коим с момента оставления нашими войсками второй линии позиций до занятия большевиками Симферополя пройдет не более 3-5 дней, что эвакуация правительству была предложена Добровольческой армией, которая сама назначила срок для эвакуации штаба на среду, 9 апреля, но что, как только наступление увенчается успехом и противник будет откинут на вторую линию, правительство вернется в Симферополь. Полковник Труссон, нисколько не возражая против принятой правительством меры, заявил, что никаких распоряжений относительно защиты Севастополя у него нет, что удерживать Севастополь он не может в течение трех дней, и что надо стараться выиграть время (gagner le temps). Адмирал Амет первоначально выразил неудовольствие по поводу того, что правительство оставило Симферополь, но затем, выслушав объяснение министров, признал, что они были правы (Vous en avez raison), и в заключение предложил правительству сделать нечто практическое, а именно образовать комиссию по эвакуации. Полковник Труссон выразил готовность поехать на следующий день в Симферополь вместе с председателем совета министров для свидания с генералом Боровским и с организаторами немецкой стрелковой бригады[1]) - для того, чтобы после удачи наступления приняться за организацию единой армии со включением в нее как годных частей Добровольческой армии, так и союзных отрядов - не только греческих, но и французских, а также новых местных формирований (немецких, татарских и других).

3. Председатель совета министров сообщил, что он утром 8 апреля выехал вместе с полковником Труссоном в Симферополь, но что в Симферополе получилось известие о неудаче нашего наступления и об отходе наших частей на Джанкой, вследствие чего поездка полковника Труссона оказалась бесцельной, и полковник заявил, что он считает положение безвозвратно потерянным и потребует немедленно возвращения всех греческих войск. [141]

4. Министры торговли, финансов и труда сообщили, что, во исполнение возложенного на них накануне поручения организовать, согласно пожеланию адмирала Амета, комиссию по эвакуации, они созвали утром 8 апреля в помещении начальника округа совещание, в котором приняли участие, кроме названных министров, министр внешних сношений и министр народного просвещения, товарищ министра внутренних дел Винберг, начальник штаба крепости генерал Рерберг, главноуполномоченный по эвакуации Каринский и начальник округа Рыбарский. На совещании выяснилось, что еще накануне образована была, по требованию французских властей, эвакуационная комиссия, так называемая франко-русская, под председательством коменданта крепости генерала Субботина, в составе представителей как русского морского командования, так и французского командования, морского и сухопутного, вследствие чего совещание решило ограничиться откомандированием в состав указанной комиссии, в качестве представителя гражданской власти, главноуполномоченного по эвакуации Каринского и начальника округа Рыбарского; заседание комиссии должно было состояться в 7 час. вечера.

5. Министр юстиции и министр внешних сношений заявили, что, узнав, в отсутствие министра-председателя, уезжавшего в Симферополь, об образовании указанной франко-русской комиссии и желая, ввиду ожидавшегося отплытия адмирала Амета, переговорить с ним о судьбе выраженного им правительству пожелания, решили предварительно свидеться с генералом Субботиным. Запросив в 5 час. дня по телефону, могут ли они увидеть генерала Субботина, они получили ответ, что генерал находится уже в заседании франко-русской комиссии в штабе командующего флотом. Отправившись туда, министры вызвали из заседания генерала Субботина, который им заявил, что действительно сейчас происходит заседание, в котором, кроме него, участвуют главный командир порта адмирал Саблин, заместитель адмирала Амета, командир судна «Vergniaud» команд. Вуазен, комендант «Buse Navale» Pelle Desforges и представитель полковника Труссона, что ими распределяются транспорты для эвакуации, что дело с транспортами для нас обстоит очень плохо, так как французы и греки забирают для себя самые лучшие транспорты, повидимому, для отправки своих войск. К адмиралу Амету министрам, ввиду позднего времени, уже не удалось поехать.

6. Наконец, военный министр заявил от имени председателя комиссии генерала Субботина ходатайство об отпуске 500.000 рублей на «эвакуацию и на оборону», а морской министр адмирал Канин заявил от имени адмирала Саблина ходатайство об ассигновании 2 1/2 миллионов рублей для оплаты тружеников флота, мотивируя это ходатайство тем, что без такой оплаты эвакуация неосуществима.

Обсудив, при указанных условиях, общее положение, совет министров в заседании 8 апреля пришел к заключению, что эвакуация не только предуказана командованием Добровольческой армии и предложениями, [142] исходящими от адмирала Амета, но и осуществляется уже действиями комиссии, назначенной по соглашению между военным командованием, русским и французским, - как морским, так и сухопутным, - и что это мероприятие вполне соответствует разъяснениям, данным полковником Труссоном, о необходимости выиграть время и о предположении защищать Севастополь не более 3-7 дней. Ввиду сего совет министров признал своим долгом обеспечить населению возможность спастись от опасности, грозящей ему при приближении большевиков, и при беззащитности последнего убежища, каким являлся до того времени Севастополь в представлении правительства и значительной части населения. Совет министров ассигновал потому в распоряжение председателя франко-русской комиссии генерала Субботина 500 000 рублей, выслушав затем сообщение явившегося к концу заседания главноуполномоченного по эвакуации Н. С. Каринского о состоявшемся только что с его участием заседании комиссии по эвакуации, совет министров принял к сведению, что в комиссии главноуполномоченному удалось с большим трудом обеспечить на транспорте «Рион» 1 000 мест для эвакуации правительственных чинов, и то лишь при условии, что главноуполномоченный возьмет на себя заботу по погрузке на тот же транспорт 500 легко раненых. Все другие транспорты заняты в распоряжении коменданта крепости генерала Субботина, который заявил, что эвакуация всего гражданского населения, за исключением указанных 1 000 человек, должна быть предоставлена ему. Вслед затем разрешен был вопрос о выдаче служащим эвакуационного содержания, причем предложение о применении в полном объеме закона о 6-месячном содержании было отклонено, ввиду состояния кассы, и решено было выдать служащим лишь 3-месячное эвакуационное содержание. На следующее утро, по случаю прибытия на Севастопольский рейд греческого адмиральского судна «Килькис», министр внешних сношений сделал командующему судном адмиралу Какулидису визит, во время которого возбужден был вопрос о принятии правительства на суда, ввиду опасности, грозящей ему не только от появления большевиков извне, момент которого можно более или менее учесть, но главным образом от единичных покушений со стороны возбужденных приближением большевиков большевистски настроенных масс. Предположение это осуществилось на следующий день: в четверг 10 апреля члены правительства с их семьями, за исключением Н. Н. Богданова и М. М. Бутчика, сели на находившееся под греческим командованием судно «Трапезонд». Предварительно члены правительства сочли нужным оповестить о своем решении как морское, так и сухопутное французское командование. С этою целью министр внешних сношений и министр юстиции, по поручению совета министров, отправились на флагманское судно «Jean Bart», где, ввиду отъезда адмирала Амета в Одессу, были приняты старшим по рангу командиром судна Вуазеном и начальником штаба адмирала Амета Казнавом. Оба они никаких возражений против перехода правительства на союзное [143] судно и против предположенного отъезда правительства на этом судне в Константинополь не встретили, обусловив, однако, окончательный свой ответ согласием полковника Труссона. Надлежит указать, что к этому времени французское командование решило объявить в Севастополе Осадное положение, не войдя, однако, с правительством ни в какое по этому поводу соглашение и не предложив ему взять на себя гражданскую власть при военном губернаторе, каковым объявил себя полковник Труссон. При таких условиях правительственная власть, и без того ограниченная уже пределами одного Севастополя, превращалась в нечто, лишенное всякого реального содержания. Оба министра отправились к полковнику Труссону, которому объяснили, что, при создавшемся положении, при переходе почти всей власти в руки его, Труссона, как военного губернатора, и назначенного им себе в помощники генерала Субботина, остаток власти, сводящийся исключительно к решению в масштабе городского хозяйства финансовых и продовольственных вопросов, может быть передан городскому самоуправлению. Полковник Труссон вполне согласился с планами правительства, не встретив никаких возражений против отъезда, и просил лишь после посадки правительства на судно сообщить об этом для того, чтобы он мог тотчас сделать свое официальное сообщение.

В четверг, 10 апреля, совет министров перешел на пароход «Трапезонд» и там составил определение, коим, объявляя об оставлении территории Крыма, предложил органам городского и земского самоуправления принять на себя исполнение обязанностей гражданской власти, каковое постановление министр внешних сношений при особом письме немедленно препроводил полковнику Труссону. В пятницу, 11 апреля, около 5 час. вечера, на пароход «Трапезонд» явился русский офицер, предъявивший правительству писанную карандашом записку генерала Субботина, коею он предлагал офицеру немедленно отправиться на «Трапезонд» и пригласить всех членов правительства явиться к военному губернатору полковнику Труссону в морские казармы, с тем что, в случае неявки, министры будут отвечать по закону, и ни одно судно не будет выпущено из порта. Министры отправились на берег, где в сопровождении офицера явились к полковнику Труссону. Последний указал, что, за израсходованием значительных сумм на эвакуацию, в кассе не осталось никаких средств, и потому он требует, чтобы правительство немедленно вернуло все деньги, розданные им чиновникам, иначе он не выпустит ни одного парохода из рейда. А когда правительство указало, что часть расходов (на уплату жалованья) произведена была во исполнение закона, которого правительство не могло не исполнить, а другая часть была ассигнована правительством по требованию франко-русской эвакуационной комиссии, причем генерал Субботин, независимо от ассигнованных ему 500.000 руб., самовольно взял из банка еще 500.000 рублей, пригрозив и с своей стороны правительству, в случае сопротивления, запрещением выезда, полковник Труссон ответил, что закон наш он уничтожает (je l'annule), [144] и он его не смущает; что генерала Субботина и адмирала Саблина он в тот же день посадит в тюрьму, а правительству дает срок для внесения денег до 11 часов утра следующего дня. Председатель совета министров обратил при этом внимание полковника Труссона на то, что форма приглашения членов правительства с угрозою применения репрессивных мер представляется совершенно неуместной. Во время беседы полковник Труссон, между прочим, указал, что, по сведениям, сообщенным ему финансовым комиссаром французской эскадры Шардоном, у Крымского правительства имелось дней 5 тому назад 11 миллионов, и все эти деньги израсходованы. Ввиду решительных возражений министра финансов, указавшего, что в кассе неделю тому назад имелось не более 7 миллионов и что из них более 2 1/2 миллионов взято по текущим счетам, полковник Труссон предложил министру финансов снестись по этому поводу непосредственно с комиссаром. На следующее утро, в 8 часов, министр финансов, в сопровождении председателя совета министров, министра внешних сношений и министра юстиции, отправились на судно «Jean Bart», предполагая не только объясниться с комиссаром по поводу сообщенных им неточных сведений, но и указать лично адмиралу Амету на совершенную недопустимость приемов полковника Труссона как по существу, так и по форме их. Адмирал Амет отказался принять делегацию, финансовый же комиссар получил от министра финансов точные, по дням, сведения о движении сумм в кассе краевого банка и краевого казначейства за весь последний месяц, причем выяснилось, что 11 миллионов имелось в кассе только 18 марта, после чего наличность, под влиянием усиленных требований владельцев текущих счетов, постепенно таяла и к 5 апреля упала до 7 миллионов, - заинтересовался вопросом об эвакуированных ценностях, находящихся на судне «Кагул», и [?] в Севастопольском казначействе должно находиться около 25 миллионов краткосрочных обязательств государственного казначейства, под обеспечение коих выпущено правительством свыше 20 миллионов рублей разменных знаков, и, кроме, того имеется около 700 000 рублей денег министерства продовольствия и еще некоторые ценности, и что если правительственной власти требуются средства на удовлетворение государственных нужд, она может позаимствовать их из указанных источников. В 11 час. утра делегация совета министров, в составе председателя совета министров, министра финансов, министра внешних сношений и министра юстиции, ознакомившись предварительно с движением по всем счетам за последнюю неделю в государственном банке и в казначействе, вручила полковнику Труссону ноту за подписью всех министров (см. приложение)[2], доказывающую правильность всех мер, принятых правительством, и всех расходов, им произведенных. Полковник Труссон, приняв делегацию, чрезвычайно резко отказался, было, даже прочитать ноту и приложенный к ней расчет и кратко заявил: «Где деньги, дайте деньги, [145] иначе не уедете. Мне нужны деньги, а не ваши разъяснения». На указания министров, что у Крымского правительства остались деньги в других местах, где имеются отделения банка (в Керчи, Ялте, Феодосии), а в Севастополе касса, естественно, иссякла, ибо из нее пришлось уплачивать жалованье чиновникам всего Крыма, полковник Труссон ответил, что ссылка на Керчь, Феодосию и Ялту его не удовлетворяет, но что он согласен получить нужные ему на расходы по Севастополю - 8-10 миллионов рублей из государственных ценностей Крыма, эвакуированных в Севастополь, а до получения этих денег он правительства не выпустит. Делегация четырех министров заявила, что никаких других денег у нее нет, что она готова передать все спасенные правительством ценности на хранение французским властям, с тем чтобы им расходовались необходимые суммы на нужды края, а остаток был бы затем передан в одну из русских миссий в Европе, но никоим образом не попал бы в руки большевиков. О таком согласии делегации составлен был особый акт на русском и французском языках (приложения II и III)[3], и оба экземпляра вручены тут же полковнику Труссону. Последний, приняв акт, направил его к начальнику штаба адмирала Амета на предмет производства ревизии эвакуированных ценностей, с тем чтобы до перевода денег на «Jean Bart» министры не были выпущены. В тот же день начался осмотр ценностей на «Кагуле» и в казначействе, закончившийся, однако, лишь на следующий день. Вечером в тот же день, 12 апреля, морское союзное командование предъявило к министрам, находящимся на «Трапезонде», требование покинуть судно и перейти на другое, стоящее на рейде судно «Надежда», так как «Трапезонд» должен уйти в Константинополь, а министры выпущены быть не могут. Через час на судно «Надежда», где были уже собраны все члены правительства, явился французский морской офицер от имени адмирала Амета и заявил, что адмирал Амет желал бы быть в курсе движений гг. министров (étre au courant des mouvements des m.m. les ministres). На следующий день в 1 час дня возобновилась ревизия; к трем часам дня в результате ее обнаружено в составе эвакуированных ценностей, кроме весьма значительного количества процентных бумаг, 5 миллионов краткосрочных обязательств, 750 000 рублей денежных знаков министерства продовольствия и на 1 миллион обязательств краевого казначейства. О вероятном месте нахождения остальных краткосрочных обязательств министр финансов доложил совету министров, перевод какового письма сообщен был полковнику Труссону (приложение IV)[4]. Тем не менее, ни в день 13 апреля, ни в следующий день 14 апреля, ни, наконец, 15 апреля никаких распоряжений об отъезде правительства дано не было, а правительство оставалось на судне в Севастопольском рейде, пока 15 апреля под вечер на высотах, окружающих Севастополь, не раздалась пушечная и пулеметная стрельба большевистских войск. Канонада, [146] все более приближавшаяся к рейду, продолжалась уже 4 часа, когда, наконец, в 10 часов вечера 15 апреля отдан был приказ «Надежде» уйти в море.

Совет министров постановил:

1. Действия министров, о коих изложено в сем журнале, и, в частности, акт, подписанный делегацией четырех министров 12 апреля о передаче ценностей французским властям, утвердить.

2. Все изложенное занести в журнал и копию его сообщить как союзным правительствам, так и русским послам при них.

Председатель совета министров, министр земледелия С. Крым.
Министр юстиции Влад. Набоков.
Министр внешних сношений М. Винавер.
Министр народного просвещения С. Никонов.
Министр финансов А. Барт.
Министр торговли А. Стевен.
Министр труда, краевой секретарь П. Бобровский.

[1] Немецкая бригада была сформирована из добровольцев немецких колонистов. Подобные же части формировались из греков, татар и т. д.

[2] «Приложения» к журналу в распоряжении редакции нет. (Прим. ред.)

[3] Так как это один и тот же акт, мы даем в приложении только русский его текст.

[4] Этого «приложения» в распоряжении редакции нет. (Прим. ред.)

Текст воспроизведен по изданию: Крымское краевое правительство в 1918/19 г. // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 03 (22). - C. 139-147.