- Позвольте сообщить вам общее положение вещей внутри империи. В столицах стало спокойно, порядок среди населения и в войсках водворился. Из других городов империи поступают утешительные вести. Совершившиеся факты в столицах избавили от бурных переживаний в прочих городах. Все ваши телеграммы, сообщающие о грозном проникновении в армию революционного течения, вызвали следующие решения Временного Правительства. Сегодня ночью выезжают на все фронты официальные депутаты Думы, вчера были напечатаны объявления от Временного Правительства гражданскому населению, сегодня печатается такое же обращение к войскам. Прошу принять во внимание, что догнать бурное развитие невозможно, события несут нас, а не мы ими управляем. Я вам ответил о решении правительства на три пункта вашей телеграммы о государе. Сегодня будут командированы представители для сопровождения поезда. Совершенно убежден в полной безопасности проезда: желательно знать, для еще большей уверенности в этом, путь дальнейшего следования из Романова. Сегодня получил телеграмму от верховного главнокомандующего, что он выезжает из Тифлиса и предполагает прибыть в ставку 10-го. Я телеграфировал ему об общем положении вещей, а на все конкретные вопросы его, требующие указаний, чем руководствоваться в дальнейших действиях, обещал переговорить лично в ставке. [59]

Однако здесь заключается самый сложный вопрос - великий князь желает, сохраняя наместничество на Кавказе, быть одновременно главнокомандующим. Больше недели употребляю все усилия, чтобы склонить течение в его пользу; состав Временного Правительства в большинстве считает крайне важным признание его главнокомандующим. Вопрос наместничества совершенно отпадает, вопрос главнокомандования становится столь же рискованным, как и бывшее положение Михаила Александровича. Остановились на общем желании, чтобы великий князь Николай Николаевич, в виду грозного положения, учел создавшееся отношение к дому Романовых и сам отказался от верховного главнокомандования. Общее желание, чтобы верховное главнокомандование приняли на себя вы и тем отрезали возможность новых волнений. Подозрительность по этому вопросу к новому правительству столь велика, что никакие заверения не приемлются. Во имя общего положения страны считаю такой исход неизбежным, но великому князю я об этом еще не сообщал, не переговоривши с вами. До сего дня вел с ним сношения как с верховным главнокомандующим.

- Очень благодарен за скорое решение вопроса. О путешествии государя сейчас сказать вам дальнейший путь от Романова не могу. Повидимому, сейчас этот вопрос решается на семейном совете; постараюсь выяснить и дополнительно поставлю вас об этом в известность.

Для водворения порядка в армии нам нужна нравственная поддержка правительства в виде его воззвания, что для России, для ее блага и для одержания победы нужна армия дисциплинированная, сохраняющая строгий порядок во всех без исключения воинских частях и повинующаяся своим начальникам, поставленным Временным Правительством. Для нас это будет то нравственное средство, при помощи которого начальствующие лица будут иметь возможность растолковать людям, чего ждут от армии родина и ее новое правительство.

Сейчас получил просьбу генерала Брусилова о том, чтобы было отдано распоряжение о признании правительством военных властей Киевского военного округа с начальником во главе и что все должны исполнять их требования в районе Киевского военного округа, так как округ этот составляет тыл юго-западного фронта и находится на театре войны.

Такое распоряжение сразу облегчит работу в округе, установит правильные отношения между всеми властями и будет способствовать водворению и поддержанию порядка.

Перехожу к самому деликатному вопросу. Характер великого князя таков, что если он раз сказал: признаю, становлюсь на сторону нового порядка, то в этом отношении он ни на шаг не отступит в сторону и исполнит принятое на себя. Безусловно думаю, что для Временного Правительства он явится желанным начальником и авторитетным в армии, которая уже знает о его назначении, получает приказы и обращения. [60]

В общем, он пользовался большим расположением и доверием в средних и низших слоях армии, в него верили. Я могу еще раз только повторить, что для нового правительства он будет помощником, но не помехою. Относительно Кавказа, думаю, можно прийти к соглашению путем словесных переговоров. Если настроение среди членов правительства таково, что перемена почему-либо признается необходимою, то в этом случае лучше выждать приезда великого князя сюда и здесь переговорить вам лично с ним. Из разговора, мне кажется, убедитесь, какого надежного в его лице будете иметь исполнителя и сторонника. Отстранение вызовет с его стороны, конечно, нежелательную обиду. Только после личных переговоров с великим князем, когда так или иначе установится решение, можно будет обсудить вопрос о заместителе. Вопрос также деликатный, так как необходимо обеспечить от трений между верховным главнокомандующим и главнокомандующими фронтами.

Если полного единодушия, согласия и искреннего подчинения не будет, то мы получим комбинацию, при которой трудно будет рассчитывать на здоровую работу нашего крупного войскового организма, растянувшегося на 1.600 верст в Европейской России и свыше 1.000 верст на Кавказе. Особенно тягостно тогда будет служебное положение того же великого князя. Это общие мысли, которые я разовью вам при личном свидании, но убежденно говорю вам, что члены правительства могут с полным доверием отнестись к совершившемуся уже назначению.

Бог приведет, с каждым днем положение правительства будет становиться более прочным, твердым, авторитетным. При таких условиях, если явится в том надобность, замена в будущем будет более безболезненна, чем теперь; в данную минуту для армии нужно спокойное течение жизни и в смысле назначения высших начальников. К этому назначению она уже привыкла за несколько дней, знает человека и встретит его с доверием. Мы все с полной готовностью сделаем все, чтобы помочь правительству стать прочно в сознании армии; в этом направлении ведутся беседы, разъяснения, и думаю, что ваши делегаты привезут вам отчеты весьма благоприятные. Помогите, чем можете, и вы нам, поддержите нравственно и своим словом авторитет начальников. Нам нужно пережить благополучно совершающийся ныне некоторый болезненный процесс в организме армии, и, с этой точки зрения, сохранение за великим князем главнокомандования имеет большое значение. Вот мое искреннее убеждение, у вас сохранится в руках для будущего возможность всяких перемен, благовидные предлоги всегда найдутся, но пока не вносите коренной ломки в вопросе высшего управления армии. Я кончил: быть может, вам угодно сказать мне что-либо теперь же или же командировать к вам моего генерала или же будет можно развить весь наш разговор при личном свидании? Алексеев.

- Дорогой Михаил Васильевич, необходимо ответить вам по существу сейчас. Все ваши соображения разделяются здесь вполне всеми [61] членами правительства, все понимают, насколько важно для армии иметь вождя, которому верят. Прошу вас верить, что дело здесь не в личном доверии или недоверии нашем к Николаю Николаевичу, а совсем в другом. Все ваши соображения были бы решающими в этом вопросе месяц тому назад, но теперь дело другое. Уже год, как соотношение тыла и армии изменилось, и участь нашей великой задачи стала зависеть и решаться больше тылом, чем армией; теперь же, когда совершился величайший переворот, размеров которого никто не ожидал, тыл решает все: события рождаются психологией масс, а не желанием правительства. Мы считаем, что устранение в той или другой форме великого князя еще не даст крушения всего дела, а назначение его может дать такие явления в тылу, которые решат участь всей армии и всего нашего дела. Примите во внимание, что благородное решение великого князя Михаила Александровича привлекло к нему симпатию громадных масс и открывает в будущем возможность новых горизонтов и спасло его и нас от новой бури. Учитывая все это, не смеем рисковать и думаем, что лучшим исходом был бы такой же великодушный акт со стороны великого князя Николая Николаевича. Если б он своим высокоавторитетным голосом в армии призвал ее подчиниться лицу, на которого согласились бы [?] передать главнокомандование, это бы не означало отказ с его стороны от принятого им решения, напротив, это был бы первый шаг в его помощи к укреплению нового строя и еще больше подняло бы его популярность. Выезд государя желателен раньше приезда верховного главнокомандующего. Ваше предложение прислать сюда генерала для переговоров очень приветствую. С вами будет говорить Александр Иванович. Одну минуточку. Еще соображение о личной обиде, которая может быть вызвана в сердце великого князя Николая Николаевича. Я уверен, что при предложенном мною пути [?] не могут возникнуть в благородном сердце Николая Николаевича. Сейчас будет говорить Александр Иванович Гучков.

- Сейчас прочел ваш разговор с князем Львовым. Раньше находил возможным комбинацию с главнокомандованием великого князя Николая Николаевича, находил ее желательным со всех стратегических и деловых точек зрения, а с политической точки зрения находил ее возможным. Но события идут с такой быстротой, что теперь это назначение укрепило бы опасное подозрение в контр-революционных попытках, а это подозрение является ныне самым опасным элементом, заставляющим народные массы сохранять боевую позицию. Лично я убежден в безусловной лойяльности великого князя в отношении нового порядка, но совершенно невозможно это убеждение внушить народным массам. Поэтому высказываю свое твердое убеждение в совершенной необходимости отказа великого князя от главнокомандования в пользу вашу. Благородный патриотизм великого князя пусть продиктует ему это решение, которое очень поможет нам водворить успокоение в умах здесь в центре, без чего не успокоится и ваш центр. Кончаю, жду вашего мнения. [62]

- Если вопрос стоит так, то к 10 или 11 марта приезжайте сами в Могилев, чтобы в словесной беседе выяснить деликатную сторону вопроса самому великому князю. Кстати, нужно будет обсудить вопрос, не следует ли остановиться при выборе заместителя на лице, занимающем место одного из главнокомандующих, к которому народные массы могут отнестись с большим доверием, чем к человеку, работавшему в должности начальника штаба. Необходимо считаться, как я высказал князю Львову, с тем, чтобы новое назначение было принято и всеми главнокомандующими без неудовольствия. Осложняется несколько вопрос с подчинением румынского короля, который считается главнокомандующим соответствующим фронтом. Подчинение его очередному генералу явится, конечно, для него тяжелым, а давать ему самостоятельность вместе с тремя русскими армиями недопустимо. Итак, лучше всего решить вопрос личными переговорами с великим князем, ибо в письме и на бумаге трудно выяснить условия современной обстановки, резко меняющей его положение. Я кончил.

- Положение столь серьезно, что все вопросы о деликатности должны быть навсегда устранены. Великий князь поймет всю необходимость того шага, который мы рекомендуем. Несомненно, что румынский король должен быть всецело подчинен верховному главнокомандованию русской армии. Никого другого, кроме вас, мы не видим. Если мы теперь упустим время, то через несколько дней обстановка может еще измениться. Вы пользуетесь доверием правительства и популярностью в армии и народе. И то и другое вы можете в один миг удесятерить, приняв ряд решений, которые будут встречены с полным одобрением и горячим сочувствием страны и армии. Так, например, если бы вам удалось немедленно отстранить от командования западным фронтом генерала Эверта, полная неспособность которого известна всем, начиная от вас и кончая последним солдатом. Если в дальнейшем примете подобные меры устранения заведомо неспособных генералов, то ваше положение упрочится быстро и твердо. Но эти решения должны быть приняты безотлагательно. Лучше сделать эти шаги добровольно, чем под принуждением. Никогда не был я так уверен в своей правоте, как давая вам эти советы. Ждем вашего решения.

- Все такие меры я в данную минуту как начальник штаба принять не имею права, ибо мне это не предоставлено законом. Уже объявлено великим князем, что 4 марта он вступил в должность, нужно изменить первоначально положение служебное, а засим только можно можно выполнять те или другие решения. Примите во внимание нашу бедность выдающимися силами генералов, широкие же меры встретятся с недостатком подходящих людей; заменять одного слабого таким же слабым - пользы мало. Вот, что я могу сказать в ответ на поставленные мне вопросы. Алексеев.

- Вполне понимаю, что вы не можете привести такие меры теперь в исполнение, нам нужно ваше внутреннее решение. Можем ли мы рассчитывать, что вы поддержите тот совет, с которым мы обратимся [63] к великому князю, об отказе от главнокомандования? Совершенно не могу согласиться относительно затруднительности найти даровитых генералов для замены ряда бездарностей. Такие новые назначения, произведенные с одного маха, вызовут величайший энтузиазм как в армии, так и в стране, и завоюют вам и новому правительству громадное доверие. Приезд князя Львова и мой в ближайшие дни в ставку совершенно исключен. Мы будем в состоянии переговорить с великим князем только по телеграфу. Понимаю всю затруднительность вашего личного положения, но умоляю вас дать ваше согласие на те решения, которые мы вам рекомендуем. Если мы с вами не примем их свободно и добровольно, то они нам будут навязаны со стороны, что, действительно, способно расшатать армию. Ждем вашего решения. Гучков.

- С глубоким огорчением я должен буду говорить с великим князем, которому, я полагаю, вы пришлете письмо, а затем уже дополните его разговором по аппарату. Лично я очень хотел бы остаться в моем настоящем положении, готовый честно сотрудничать с каждым, кого избрало бы правительство на должность верховного. Некоторые причины заставляют меня желать этого решения, если иного выхода нет, - конечно, долг прежде всего, и придется принять неминуемое, хотя в моем здоровьи остались после болезни некоторые следы, о чем я должен откровенно сказать. Потревожу вас совершенно неподходящим посторонним вопросом. Граф Фредерикс приказал отцепить свой вагон в Гомеле и просит разрешения ехать в Петроград. Если такое разрешение возможно, дайте его старику, совершенно уже утратившему память и способность распоряжаться даже собою. Алексеев.

- От имени князя Львова и своего повторяю, что кроме вас никого у нас не имеется в виду. Письмо великому князю, о котором вы пишете, будет послано. Покажите ему также настоящую ленту. Можно также поговорить по аппарату. Советуем графу Фредериксу пока не возвращаться в Петроград. Разрешение может быть ему дано, но нет никаких гарантий полной его безопасности. Очень мне не хотелось бы подвергать его, человека совершенно незапятнанного, какому-либо риску. Передайте графу, что, с его семьей все благополучно; подробности о ней сообщу позднее. Кончаю. Гучков.

- До свидания. Алексеев.

Текст воспроизведен по изданию: Февральская революция 1917 года // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 03 (22). - C. 59-64.