На подлиннике помета: «Вечером около 22 часов. Подполк. [подпись]».

- У аппарата генерал-лейтенант Лукомский. Если председатель Государственной Думы может мне передать то, что он хотел сказать генералу Алексееву, то я могу принять.

- Здравствуйте, Александр Сергеевич. Как изволите поживать? [39]

- Здравия желаю, Михаил Владимирович. Ради бога, говорите, в чем дело?

- Положение тяжкое. Когда вернется генерал Алексеев и подойдет к аппарату?

- Генерала Алексеева его величество позвал к себе в вагон, и он там находится. Поэтому я затрудняюсь сказать, когда вернется генерал Алексеев, но я в курсе всех вопросов и могу, если вам угодно предложить мне вопрос, на него ответить.

- Могу вам сообщить, что сегодняшний день проходит спокойнее, и, повидимому, все приходит более или менее в порядок. Вчера пришлось войти в соглашение с левыми партиями и, установив несколько общих положений, заручиться их обещанием прекратить беспорядок. Начиналась форменная анархия, бессмысленная и неудержимая, и значительно более интенсивная, чем в 1905 году. Эти беспорядки были настолько велики, что грозили перейти в поголовную резню и общую потасовку населения и солдат. Дабы избежать кровопролития, порешили войти в соглашение, главным пунктом которого было установление необходимости Учредительного Собрания. Затем ряд требований всяких свобод, еще неустановленных по манифесту 17 октября и которые крупными жертвами и пролитием крови на полях битвы русский народ вполне заслужил. Сегодня значительно тише, солдатские бунты ликвидируются, нижние чины возвращаются в казармы, и город мало-по-малу принимает приличный вид. Надеюсь, что скоро заработаем на оборону и на организацию необходимой победы. Иного выхода нет. Акт отречения государя императора встречен спокойно, но еще, по моей просьбе генерал-адъютанту Алексееву, не опубликован. Соблаговолите сделать распоряжение о немедленном его опубликовании, а вместе с ним одновременно акт отречения великого князя Михаила Александровича. Сегодня утром был привезен от государя императора акт отречения от престола в пользу великого князя Михаила Александровича. Он еще не опубликован здесь и будет опубликован завтра. Одновременно будут опубликованы два акта: отречение императора от престола и манифест великого князя Михаила Александровича следующего содержания[1].

Хотя эти акты не опубликованы, но слух о них прошел и встречен населением с ликованием. Произведен салют с крепости новому правительству в 101 выстрел. Завтра передам вам по прямому проводу на усмотрение генерала Алексеева текст присяги для войск, которую соблаговолите привести в исполнение. Прошу вас сообщить мне, какие известия с фронта?

- У аппарата генерал Алексеев. На фронте благополучно, но главнокомандующие в течение целого дня запрашивали о времени опубликования акта 2 марта, ибо слухи об этом проникли в армии, в ряды войск и население, порождали недоумение и могли закончиться [40] нежелательными проявлениями. Безотрадно положение Балтийского флота, бунт почти на всех судах, и боевая сила флота, повидимому, исчезла. Мы лишимся весною одного из элементов борьбы с флотом противника, что может повлечь за собою гибельное последствие. Это результат промедлений в объяснении чинам флота сути акта 2 марта. По имеющимся сведениям, так же печально и безнадежно состояние войск Петроградского гарнизона, окончательно развращенных пропагандою рабочих, против чего не принимается, повидимому, никаких мер. Немало солдат покинули ряды своих частей и разбредаются по домам, зараза касается понемногу и других запасных полков, расположенных недалеко от столицы, до Нарвы включительно. Много нужно будет положить труда, усилий войсковым начальникам действующей армии, чтобы выполнить свой священный долг перед родиной и спасти действующую армию от позорной и пагубной заразы военной измены. Все зараженные запасные полки являются при данных условиях временно утраченными для родины и армии до приведения их в порядок, водворения суровой дисциплины и перевоспитания людей. Накануне почти начала боевых операций мы теряем немалое число подготовленных укомплектований для пополнения потерь. В Черноморском флоте пока благополучно. Вот грустная картина с военной точки зрения. Полагаю, что новое правительство должно притти на помощь армии, призвать к порядку развращенные части и прежде всего положить предел пропаганде рабочих. От этого именно будут зависеть дальнейшая прочность армии и возможность победы. Суровые меры на первое время должны образумить забывших дисциплину. Манифест 3 марта передан теперь же великому князю Николаю Николаевичу, так как получил от него повеление - до опубликования законным порядком не объявлять армиям манифестов, между тем умолчание ведет к тем нежелательным явлениям, о которых я сказал выше. Более пока прибавить ничего не могу, кроме слов: боже, спаси Россию! Алексеев.

- Искренно жалею, что ваше высокопревосходительство так грустно и уныло настроены, что тоже не может служить благоприятным фактором для победы, а я вот и все мы здесь настроены бодро и решительно. Вчера получили от командующего Балтийским флотом телеграмму о том, что в Балтийском флоте все успокоилось, все бунты ликвидированы, и флот приветствует новое правительство. Желательно, чтобы под влиянием наших доблестных начальников фронтов и армий такое же настроение было прислано нам со всего фронта, для того, чтобы, наконец, объединение и дружно всем народом вместе с армией, без недомолвок и взаимных подозрений, взяться за расправу проклятого немца. В начале ленты сообщил вам о необходимости немедленного опубликования двух переданных актов: одного - об отречении государя и другого - манифеста великого князя Михаила Александровича. Мы здесь тоже восклицаем: боже, спаси Россию, но прибавляем: Да здравствуют сильная великая матушка Русь, ее славная дружная [41] армия и великий русский народ! Прошу ваше высокопревосходительство сообщить, как встретила армия опубликованные акты, на основании сообщений и донесений командующих фронта и армиями. В начале ленты сообщал вам, что мало-по-малу здесь все успокаивается, и мы в скором времени с удвоенной энергией приступим к работе на оборону. Желаю вам всего лучшего. Родзянко.

- Благоволите, ваше высокопревосходительство, выслушать две телеграммы: 1) от 7 часов 30 мин. вечера 3 марта: «На «Андрее», «Павле» и «Славе» бунт. Адмирал Небольсин убит. Балтийский флот как военная сила сейчас не существует». Подписал: Непенин. 2-я телеграмма, в дополнение к только что изложенной, кратко: «Бунт почти на всех судах». Подписал: Непенин. Вы видите, как быстро развиваются события и как приходится быть осторожным в оценке событий. Конечно, я извещу вас о том, как будут встречены войсками действующей армии оба акта. Все начальники от высших и до низших приложат все усилия, чтобы армия продолжала быть сильным, могучим орудием, стоящим на страже интересов своей родины. Что касается моего настроения, то оно истекает из того, что я никогда не позволяю себе вводить в заблуждение тех, на коих лежит в данную минуту ответственность перед родиной. Сказать вам, что все благополучно, что не нужно усиленной работы по оздоровлению, - значило бы сказать неправду. Будьте здоровы, всего хорошего. Алексеев.

- Ваше высокопревосходительство, не сердитесь на меня. Я забыл справиться, как ваше здоровье и принесло ли вам пользу достаточную ваше пребывание в Севастополе?

- Сердечно благодарен. Работаю почти попрежнему. Поправился, за некоторыми еще существующими дефектами, не мешающими работать. Еще раз будьте здоровы.

[1] Далее следует текст манифеста Михаила Романова об отречении.

Текст воспроизведен по изданию: Февральская революция 1917 года // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 03 (22). - C. 39-42.