- Здесь, у аппарата, военный министр Александр Иванович Гучков. Просит начальника штаба верховного главнокомандующего подойти к аппарату.

- Здравия желаю, Александр Иванович. У аппарата Алексеев. Не имея возможности говорить с председателем Государственной Думы, я очень прошу взять на себя передачу ему серьезнейшего для армии вопроса. Сегодня в 6 часов утра М. В. Родзянко просил меня задержать обнародование манифеста 2 марта. Хотя манифест этот дошел только до высших начальствующих лиц, но этим вопрос в отношении армии совершенно не решен, скрыть акт столь великой важности в жизни России немыслимо. Он должен быть безотлагательно обнародован в установленном порядке. Слух о нем уже просочился и в войсковую среду и в население губерний фронта. Главнокомандующие в течение всего дня настоятельно указывают, что дальнейшее [36] промедление объявления войскам содержания этого акта может теперь же повлечь за собой сначала недоумение, а потом последствия весьма грозные. Этот голос всех старших начальствующих лиц должен быть услышан в Петрограде: они доносят о том, что стало болезненным вопросом для всей действующей армии. Выход должен быть найден путем соглашения с лицом, долженствующим вступить на престол. Совершенно не исключена возможность выработки по успокоению страны всех подробностей того или иного государственного устройства. Нужно памятовать, что борьба с внешним врагом в данное время все же остается главнейшей обязанностью каждого русского человека. Расшатав же действующую армию, скрывая от нее истину и действительные намерения правительства, мы подготовим себе печальную участь. Главнокомандующие единогласно свидетельствуют, что сегодня или завтра - крайний срок надлежащего осведомления войск, о чем я донес и великому князю Николаю Николаевичу, ожидая его указаний. Второй вопрос. До настоящего времени правительство, приняв в свои руки власть, не желает обратиться к действующей армии с горячим воззванием выполнять свой святой долг, заключающийся в упорной борьбе с внешним врагом. Желательно такое же воззвание к народу, чтобы он спокойно продолжал свою деятельность, напрягая все силы к той же общей великой цели. Третий вопрос. Считаю себя обязанным настоятельно просить, чтобы все сношения с армиями, все распоряжения органов правительства велись только через вверенный мне штаб и по второстепенным вопросам через главнокомандующих. Только при этом условии мы сохраним столь важные для армии устои подчиненности и порядка, без коих нет вооруженной силы. Возвращаясь к первому вопросу, полагаю вполне возможным в первом манифесте нового царствования объявить о том, что окончательное решение вопросов государственного управления будет выполнено в согласии с народным представительством, хотя бы по окончании войны или наступлении успокоения. Для прочности нравственной и боевой наших войск это вопрос исключительной важности и не допускающий никакого отлагательства. Пять миллионов вооруженных людей ждут объяснения совершившегося. Я пока кончил. Алексеев. 3 марта 18 ч. 2 м.

- Здравствуйте, Михаил Васильевич. Отвечаю вам по пунктам. Первое. Манифест 2 марта был передан мне государем вчера вечером во Пскове. Обнародование его в Петрограде встретило препятствия в том, что великий князь Михаил Александрович, посоветовавшись с составом Совета Министров, вопреки моему мнению и мнению Милюкова, решил отказаться от престола. Предполагается одновременное обнародование как манифеста 2 марта, так и манифеста 3 марта - об отказе со стороны Михаила Александровича. Обнародование обоих манифестов произойдет в течение предстоящей ночи. У власти остается Временное Правительство, с князем Львовым во главе, и в составе вам известном, до созыва Учредительного Собрания, которому надлежит [37] разрешить окончательно вопрос о государственном устройстве. Срок созыва собрания не определен. Пункт второй. Воззвание к армии будет безотлагательно составлено. Пункт третий. Ваше совершенно справедливое желание, чтобы сношения с действующей армией производились исключительно через ставку или через главнокомандующего, с допуском исключения только по мелочным вопросам, будет принято к исполнению. Кончаю. Не имеете ли что-либо мне сказать?

- Имею, Александр Иванович. Неужели нельзя было убедить великого князя принять временно до созыва Собрания власть? Это сразу внесло бы определенность в положение России вообще в серьезный для данной минуты отношения к союзникам[1], а главное - явилось бы отличным способом влиять на настроение армии. Хорошим примером служит Ревель, где при получении первых сведений о манифесте наступило успокоение среди флотских частей и соприкасающихся с ними сухопутных, а когда появился там текст манифеста, то образовалось хорошо[2] приподнятое настроение. Трудно предусмотреть, как примет стоящая в окопах масса манифест третьего марта. Разве не может она признать его вынужденным со стороны? Теперешнюю действующую армию нужно беречь и беречь от всяких страстей в вопросах внутренних. Ведь теперешний Петроградский гарнизон, разложившийся нравственно, бесполезен для армии, вреден для государства, опасен для Петрограда. От этого нам нужно сохранить все части действующей армии, ибо жестокая борьба еще далеко не закончена, и каждый борец необходим отечеству. Хотя бы непродолжительное вступление на престол великого князя сразу внесло бы и уважение к воле бывшего государя и готовность великого князя послужить своему отечеству в тяжелые переживаемые им дни. Уверен, что на армию это произвело бы наилучшее бодрящее впечатление, а ведь в этом теперь залог успешного решения важнейшей государственной задачи. Через полгода же все выяснится ближе, лучше, и всякие изменения протекут не столь болезненно, как теперь. Вот, что я считаю своим священным долгом добавить к ранее высказанному. Слишком тяжелая и ответственная задача лежит на армии и ее начальниках, и нужно облегчить им возможность иметь все мысли и силы направленными против врага внешнего и спасти их от всяких колебаний. Алексеев. 3 марта. 18 ч. 35 м.[3].

- Отвечаю. Вполне разделяю ваши опасения, также мнение, что в интересах быстрого успокоения страны - возвращение ее к нормальной жизни, а также в интересах армии являлось бы крайне важным, чтобы престол был безотлагательно замещен кем-либо, хотя бы временно, впредь до санкции Учредительного Собрания. Однако мои доводы никого не убедили, и решение великого князя было принято свободно и бесповоротно. Приходится подчиниться совершившемуся факту столь громадной исторической важности и попытаться честно [38] и добросовестно упрочить новый строй и не допустить серьезного ущерба для армии. С этим намерением принял я предложенный пост и приложу все мои силы к выполнению этой задачи. Кончаю. Гучков. 6 ч. 33 м.[4]

- Еще одно слово. Могу ли я официально сообщить сейчас главнокомандующим, что предстоящей ночью манифест второго марта будет обнародован?

- Повторяю, оба манифеста будут обнародованы одновременно. Об этом можете сообщить официально. Кончил. Гучков.

- Очень благодарен. Будьте здоровы. Алексеев.

[1] Так в подлиннике.

[2] Так в подлиннике.

[3] Так в подлиннике.

[4] Так в подлиннике.

Текст воспроизведен по изданию: Февральская революция 1917 года // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 03 (22). - C. 36-39.