Н а ч а л ь н и к у  ш т а б а  в е р х о в н о г о  г л а в н о к о м а н д у ю щ е г о.

28 февраля сего года я, возвращаясь из отпуска в действующую армию, утром прибыл на Балтийский вокзал. По дороге было все спокойно, хотя слухи о беспорядках в Петрограде дошли уже до Меррекюля, где я жил с семьей. Как только я вышел из вагона на вокзал, меня окружила толпа, частью вооруженная револьверами, шашками и ружьями, и, угрожая оружием, потребовала у меня оружие. Я отказался его выдать. Часть толпы, узнав, что я еду на фронт и сейчас перебираюсь на Царскосельский вокзал, стала кричать: «Оставить [3] ему шашку, ему нужно». Толпа оставила меня, успокоившись, когда я заявил, что не останусь ни одного часа в Петрограде и сейчас же уеду дальше, а пока просила лишь сдать вещи и шашку на хранение, так как иначе не ручается за мою жизнь. Я снял шашку и положил ее с револьвером на чемодан. Толпа разошлась. Перед вокзалом происходила стрельба из пулеметов и ружей и лежал убитый городовой. На вокзале было человек 6 офицеров, у которых насильно отобрали оружие. - Через 15 минут после того, как первая толпа разошлась, на вокзал пришла новая большая толпа с прапорщиком Выборгского полка (вероятно, переодетый) во главе. Толпа была частью вооружена и пьяна. Она также потребовала оружие, но я отказался дать его. Один из лакеев указал, что я его положил под стол на чемодан. Тогда меня схватили за руки и втиснули в толпу, приставляли револьверы к голове, крича, что я - против народа и хочу употребить оружие против него. Я говорил, что еду на фронт, и опять часть толпы за меня заступилась, и меня, помятого, отпустили, но в это время шашку и револьвер утащили. В толпе кричали, чтобы меня убили, но часть ее не допустила этого. После этого я пошел пешком на Царскосельский вокзал, вещи мои нес какой-то человек, назвавшийся посыльным. По дороге мне солдаты честь отдавали, хотя не все, а чернь угрожала и старалась напугать, стреляя через голову на воздух. Около казарм Измайловского полка вся улица была полна солдатами этого полка, но без оружия, также и против казарм Семеновского полка. - Всюду стрельба. По городу разъезжают автомобили с пулеметами и вооруженными солдатами. Видел то же и с матросами гвардейского и флотского экипажей. На всех машинах красные флаги. На улицах разъезжают конные солдаты, имея у лошадей вплетенными в гриву красные ленты. Полиция избивается, и в некоторых местах она засела в дома и защищается. Оставив вещи на Царскосельском вокзале, я пошел к жене моего двоюродного брата генерала Тимрот, в Семеновский полк, и оттуда видел, как солдаты обстреливали дом, в котором засели городовые, причем руководил ими офицер. Окна верхних этажей во многих домах выбиты. Говорят, что первый перешел на сторону революционеров Волынский полк, а последний Семеновский (т.-е. запасные части). Говорят, убито много офицеров. В 5 часов вечера опять нахлынула толпа на вокзал, и я был оттерт от своих вещей. Охраны и жандармов не было, и я не мог пробиться до своего чемодана, а когда толпа поредела, оказалось, что он исчез и с ним все мое имущество, взятое с собой, так что я уехал, имея шинель и папаху. В виду анархии, я нашел совершенно бесполезным разыскивать украденное, обращаться же не к кому, а на предложение ехать в Госуд. Думу, где заседал какой-то комитет узурпировавших власть и называющих себя Врем. Правительством, я, конечно, отказался.

Между прочим я был свидетелем, что многие офицеры соглашались на отправку в Думу. Удерживая одного из них, я чуть не был убит толпой. [4]

Уже в поезде я узнал, что в Думе офицерам предлагали признавать Врем. Правительство и предлагали вступить в ряды революционных войск, но отказавшихся отпускали с конвоем для отправки на фронт.

В общем получается впечатление, что анархия разрастается и что можно ожидать погромов и убийств. Войск, верных присяге, в столице, невидимому, нет, - разве отдельные маленькие части.

О вышеизложенном доношу для доклада начальнику штаба верховного главнокомандующего генералу Алексееву по приказанию генерала-адъютанта Иванова.

Командир 82 пех. Дагестанского его императорского высочества великого князя Николая Михайловича полка полковник барон Раден.

1917 год. 1-е марта.

Текст воспроизведен по изданию: Февральская революция 1917 года // Красный Архив. - М.-Л., 1927 № 03 (22). - C. 3-5.