Владивосток

...С момента свержения в области советской власти в конце июля минувшего года фактическое управление областью находилось в руках земства, и население ничем особо не выражало своих симпатий к большевикам и не проявляло никаких стремлений к восстановлению Советов. Восстановление земских учреждений хотя и прошло без особенной и открытой поддержки населения, но не встречало и противодействия. Активные советские работники и сторонники большевиков вынуждены были скрываться и некоторое число их переселилось в Ольгинский уезд как наиболее глухой и бездорожный...

Назначение областного комиссара, Верховного уполномоченного, уход Директории и избрание Верховным Правителем адм. А. В. Колчака, незакономерные[1] действия отряда Калмыкова - все было использовано к тому, чтобы внушить населению определенное убеждение в том, что правительство посягает на «свободы народа и завоевания революции»...

К концу 1918 г. стало ясно, что волнения в области неизбежны. Первые вести о восстании в Амурской области дали возможность местным большевикам начать пропаганду и подготовить население к выступлению.

Население обманывали слухами о победах большевиков на Урале, падении Омского правительства, взятии Красноярска, Иркутска и т. п., и оно постепенно поддавалось на эту провокационную работу. Но, конечно, поднять его только такими способами было нельзя, и руководители использовали для этого некоторые мероприятия правительства, а именно: распоряжение об отобрании одежды и оружия под угрозой смертной казни, мобилизацию унтер-офицеров и, наконец, призыв 1898 и 1899 гг...

В данный момент во всем Ольгинском уезде только три пункта не захвачены большевиками, это: с. Шкотово с железной дорогой до Кангауза, с. Владимиро-Александровское на Сучане и поселение в бухте Датта: крайний пункт области. Район Сучанского рудника и ветка рудничной железной дороги находятся под охраной американцев... В Сучанском районе руководители большевиков находятся в постоянных сношениях с американцами, появляются вооруженные в районе американской [101] охраны и никаким преследованиям не подвергаются.

Японцы ведут совершенно определенную и открытую борьбу с большевиками в Амурской области, но здесь деятельность их не носит столь определенного и ясного характера. Связаны ли они наличностью во Владивостоке представителей союзного командования и дипломатических представителей или по каким-либо другим причинам, но они ни разу не вступали в борьбу с большевиками, отговариваясь неимением сил. Только в последнее время, в связи с нападением большевиков на Шкотово[2], они послали туда роту солдат (следом пошел и отряд союзников, исключая американцев), но, по имеющимся у меня сведениям, отряд этот отзывается обратно...

Наиболее странным и непонятным является посылка японского броненосца «Миказа» в Ольгу. Об этом не знал не только я, но и Верховный уполномоченный и его помощники по военной части. Зато на борт броненосца был принят и доставлен в Ольгу и обратно председатель Ольгинской уездной земской управы Масленников, против которого имеются достаточно сильные косвенные улики в участии и руководстве восстанием. На днях Масленников арестован.

В Ольге японские офицеры вступали в сношение с восставшими, и те заверили их, что они не большевики, а только «отстаивают права народа, нарушенные правительством Колчака».

Надо заметить, что перед прибытием на борт японских офицеров там побывал Масленников и дал указания как и что говорить японцам. Были приняты меры к тому, чтобы никто из семейств убитых и вообще пострадавших не мог войти в сношение с японцами и сказать им как и что происходило.

Какие выводы сделали японцы из этой поездки, мне, к сожалению, неизвестно, но состоящий при штабе японской армии генерал-лейтенант Суэкичи Хагино, с которым мне приходилось иметь частные разговоры, неоднократно говорил мне, что японцам тяжело вести борьбу с большевиками, так как приходится бороться с русским народом и возбуждать его против себя, а также жертвовать своими солдатами...