Копия доклада была направлена в РВСР, ВЧК, в Наркомнац И.В. Сталину, в Совет Обороны В.И. Ленину.

Считаю своим коммунистическим долгом довести до Вашего сведения о нижеследующем:

Будучи на Польском фронте с 1 мая по 15 августа включительно, где я командовал Отдельной Башкавбригадой (Муртазина) и кавгруппой при 12-й армии, согласно приказа 12-й армии я выехал в командировку в Башреспублику, куда приехал 9 сентября 1920 года. До этого я все время участвовал в операциях на Востфронте, при ликвидации Уральского фронта, я не имел возможности ознакомиться с положением Башреспублики, в особенности за последнее время. Бригада не имела совершенно никакой связи, всецело дове­ряя на совесть товарищей, оставшихся в тылу, которые, опираясь на красные победоносные полки Красной Рабоче-Крестьянской армии, должны бы занять­ся восстановлением Соввласти, проведением в жизнь великих идеалов коммунизма, за которую мы проливали кровь на красных фронтах, заняться восстановлением разрушенного хозяйства, тем более, вся бригада верила, что наша Башкирия темна, не просвещена, в царское время служила предметом жесто­кой эксплуатации, начиная с верхов самодержавного правительства, кончая колонизаторскими элементами из кулаков, но в настоящей революционной эпохе возрождения человечества истрепанная до конца гражданской войной Башкирия, на территории которой происходили в течение 2 лет кровавые схватки между капиталом и трудом, уже находится на пути к возрождению и, она, освобожденная Октябрьской революцией, свободно вздохнула, что наши отцы, сестры и братья скоро обгонят нас в области политической и культур­ной зрелости, что Башкирия покрыта сетью школ, как общей, так и политической грамоты. Мы полагали и верили, что в нашем глубоком тылу - Башкирии, имеется авторитетная и сильная власть, проводящая коммунистические идеалы, что к этой творческой работе привлечены наши братья, до этого не имеющие представления, что когда-нибудь им скажут: «Вот тебе власть, власть Советская, вот тебе путь, который доведет тебя до равенства, братства, свободы и любви». Таковы были наши представления на фронте о Башкирии, и это было самой основной мыслью и сильным аргументом на наших митингах. Но увы, по прибытии в Башкирию я и другие товарищи, также прибывшие из фронта, увидели совсем другое.

В Башкирии я нашел у власти людей, которые совершенно не знакомы с постановкой советского аппарата, последствием чего является: неналажен­ность всех органов правления, отсутствие единения и связи между наркомата­ми в области работы, плохой контроль над ними со стороны всех соответству­ющих учреждений и лиц, стоящих во главе и ответственных за всю работу, семьи красноармейцев не были обеспечены ни фабрикатами, ни пайком, и эти известия даже доходили до фронта и возмущали красноармейцев. Не было единого командования, была масса организованных партизанским способом отрядов известных колонизаторских элементов, бывших эксплуататоров, кото­рые действовали на свой риск и страх и производили расправы на местах, тер­роризируя население и поднимая его против власти. Как пример могу указать. В Тамьян-Катайском кантоне в дер. Расулево 28 января 1920 года было рас­стреляно 9 чел., арестованных Белорецким отрядом. Златоустовским, Саркинским и Верхне-Уральским отрядами были расстреляны в поселке Васильевке того же кантона около 200 человек, Верхне-Уральским и Челябинским отря­дами, оперировавшими в районе того же кантона, расстреливались беспощадно [692] по 5 - 10 и 20 чел. почти по всем деревням. В Узянском заводе был сфор­мирован кавалерийский отряд под командой [...][1], который оперировал в де­ревнях Абзяково, Мухаметево, Куракаево, Балабаново, где расстрелы проис­ходили перед моим прибытием. Был расстрелян мальчик 12 лет за то, что он не дал лошадь, изнасилована башкирка, убит старик 70 лет - отец красноар­мейца кавбригады, за то, что отсутствовал сын, который якобы дезертир. От­бирались вещи, имущество башкир в каждой почти деревне, где проходили такие отряды. В Бурзян-Тангауровском кантоне в дер. Халилево был расстре­лян старик отрядом Поленова и Руденко, последние среди башкирского насе­ления прослыли «зверьми».

В районе Уссерганского, Бурзян-Тангауровского и Тамьян-Катайского кантонов расстреляны сотни и тысячи башкир без всякого повода и причин, без предварительного следствия и суда; тюрьмы соседних губерний, как Челя­бинской, Оренбургской, Уфимской и Верхне-Уральской, переполнены крас­ноармейцами и гражданами Башреспублики, а в Верхне-Уральской тюрьме применялись даже расстрелы. В Баймаке в сентябре месяце расстреляны 12 коммунистов-башкир Руденко и Поленовым только из-за того, что эти красноармейцы по происхождению - башкиры, почему и было у поленовцев лозунг: «Смерть башкирам!» Под видом дезертира расстреливали не только дезертиров, даже честных граждан - родителей честных красных башкир­ских бойцов, трупы расстрелянных бросались в шахты, которые переполнены, или же оставались на земле и съедались собаками и дикими зверьми. Если же кто из близких попытался схоронить убитого, то за это расстреливали столько безвинных, сколько трупов. Эти кошмарные, кровавые дни, которые не виде­ла никакая грозная социальная революция в своем эволюционном развитии, продолжались около трех месяцев.

Со стороны центральной Башвласти своевременно энергичных мер к пре­сечению в корне таких свышечеловеческих преступлений не было принято. Поездка пред[седателя] БашЦИКа Мансырева в район этих кровавых собы­тий для народа абсолютно ничего не дала, наоборот, действия т. Мансырева, выраженные в благословении Поленова за его «хороший и отличный террор» и в создании ревкома из приверженцев Поленова, выкинув местных автори­тетных башработников, создали среди населения тенденцию, что власть Со­ветская не ведет к освобождению угнетенных и к истинной коммунистической культуре, а наоборот, мстит некультурному, веками угнетенному финансовым капитализмом народу и подвергает его полному уничтожению, почему следст­вием чего и явились невольные массовые восстания, тем более они усилива­лись, так как Поленовым, как мерой наказания, применялись ужасные для че­ловеческой нравственности и природы способы генерала Тефкелева, помещи­ков и других наймитов капитала, примененные ими в 1872 году, - вешание башкир на колья плетней за восстание против царизма[2] и эксплуатации ка­питала.

Центральные башаппараты находились в самом плачевном состоянии. Наркомздрав бездействовал. Больницы находились в хаотическом состоянии, в приютах среди детей развивалась болезнь, плохо принимались меры к борьбе с эпидемией. Наркомпрос бездействовал, сотрудники просвещения броше­ны на произвол судьбы, не получали жалования за несколько месяцев, не снабжались одеждой, обувью и продуктами, не отпускались учебные пособия, на ремонты школ не обращалось никакого внимания и т.д. и т.д. Наркомвнутдел, как высший административный орган, организующий вокруг себя много других, не проявил никакой инициативы и был в самобезвыходном, бездеятельном состоянии. Башнаркомпродом не были налажены заготовительные и распределительные аппараты по всей Башреспублике: эти аппараты бесчинствовали, [693] занимаясь самоснабжением, и, будучи в материальном отношении более обеспеченными, занимались казнокрадством, и масса сотрудников под судом. В таком же печальном положении были и другие органы. Везде наблю­дается саботаж и шкурничество, засилие кулацкого элемента из бывших коло­низаторов. Не велась партийная работа. Культурно-просветительное дело сто­яло на самом низшем уровне, расплодилось много всевозможных элементов, большинство из пришлых, которые без разбора, без всякой системы сидят на разных постах, не понимающие ни быта, ни психологии башкирского народа и мало интересующиеся состоянием республики.

Центральная Башвласть оторвана от массы, связи не имеется никакой и со­вершенно не пользовалась авторитетом в глазах массы. Более или менее попу­лярные среди народа местные работники из башкир, знакомые с историей, психологией и этнографией башкирского народа, были отстранены от всякой деятельности и поставлены в такие условия, при которых невозможно было проявить собственную инициативу. На них смотрели сквозь шовинистические очки, объявляя их контрреволюционерами. Имелось несколько политических течений среди ответственных работников. Партия была бессильна, парткомы оторваны от массы и от своих ячеек, не имели возможности ни инструктиро­вать, ни руководить партийной работой, всякие конфликты разрешались принудительным и шовинистическим давлением. Вышеизложенное обстоятельство лишь усугубляло партийную рознь и различные течения, конфликты, личные счета, не укрепляло Советской власти; а наоборот, все приводило в упадок, бросая тень на партийную и советскую работу, роняло в полном смысле авто­ритет.

Положение семей красноармейцев было безвыходное. Социальное обеспе­чение их абсолютно не было поставлено на должную высоту и не было тут видно боевого значения его. Не получали по 8 месяцев никакого пособия, несмотря на то, что их сыновья, отцы боролись на красных фронтах [в составе] Башчастей и разрушали армии Антанты. В это время колонизаторские элемен­ты под флагом коммунизма карали их семьи, пустив провокацию, будто бы Башчасти перешли на сторону белогвардейщины, отнимая земли, реквизируя скот и имущество, изнасиловали жен красноармейцев. Сами объявляли добро­вольную явку повстанцев и по явке запирали в подвалы и ночью расстрелива­ли, оправдываясь, будто бы за попытку удрать.

Такая атмосфера и условия жизни не могли пройти мимо моего коммунис­тического долга, и я, желая в корне пресечь все это зло, ликвидировать кро­вавую резню и создать авторитетную коммунистическую власть в Башкирии, скорее сообщил местному Белорецкому канткому РКП(болыиевиков), предло­жив свою коммунистическую услугу, конкретно предлагая:

1) Немедленно отозвать из пределов Тамьян-Катайского и Бурзян-Тангауровского кантонов все карательные отряды, состоящие исключительно из рус­ских.

2) Отменить расстрелы, прекратить реквизиции, конфискации имущества.

3) Немедленно привлечь в парткомы башкоммунистов.

4) Пустить массу агитаторов среди населения для широкой информации и объяснения целей и задач Советвласти и коммунизма.

5) Выпустить воззвание на местном языке от моего имени с призывом о добровольной явке дезертирствовавших элементов, объявляя полную амнис­тию и неприкосновенность явившимся с оружием в руках.

6) Сформировать эскадрон, дивизион и направить их для пополнения кавбригады Муртазина на Запфронт.

7) Немедленно созвать беспартийную конференцию, партконференцию и съезд кантсоветов. [694]

8) Передать мои конкретные предложения по прямому проводу в Башобком РКП(большевиков), БашЦИКу.

Белорецкий кантком РКП(большевиков) принял мои предложения, и все вышеизложенные, по мере возможности, было исполнено, повстанческое дви­жение мною было ликвидировано бескровно к середине октября, но все же карательные отряды продолжали оперировать в этом районе, производя бесчин­ства и резню. Мною вскоре был сформирован кавалерийский дивизион в 350 сабель с полным боевым снаряжением для направления на пополнение кавбригады Муртазина. В это время повстанцы целыми группами начали переходить в мой кавдивизион, с восторгом и желанием отбыть на фронт, по­знав тактику мою правильною, справедливой и отвечающей требованиям массы как работника-фронтовика и сына революционного Урала, знающего быт, условия жизни и психологию Баштрудового народа.

Муртазин, член РКП(б),

член Президиума ВЦИК и Наркомвоендел БССР

[1] Фамилия неразборчива.

[2] Речь идет о восстании башкирских крестьян против отмежевания общинных земель и раз­дачи их чиновникам и частным лицам, осуществлявшихся местными властями по указке царского правительства. Кроме того, движение происходило на почве недовольства башкир русификатор­ской политикой царизма, в частности, принудительным введением русского языка в башкирских школах.

Текст воспроизведен по изданию: Крестьянское движение в Поволжье. 1919 - 1922 гг.: Документы и материалы. - М., 2002. С. 692 - 695.