Дата установлена по содержанию документа.

2456. Кондурш.[1] вол., 19 января: «На собрании один коммунист призывал записываться в партию, но никто не поступал».

2457. Село Кременки, 19 января: «Жизнь в деревне пролетариату невозможна, хлеб почти весь взяли. Районный продовольственный отдел отказал в выдаче продовольствия».

2458. Старая Майна, 22 января: «Бараки не топят, каждый день умирают от тифа по 20 - 30 человек. Всюду грязь, масса вшей».

2459. Бугуруслан, 17 февраля: «Весь скот и хлеб отобрали. Солдаты велели смолотить последний хлеб и мы остались голодные. Жить очень трудно».

2460. Дермарино, 18 января: «Скотину, хлеб - отбирают, оставляют на едока в месяц 1 пуд соли, 1 ф[унт] керосину и сахару нет. Все на учете, говорят, берут на фронт, а между прочим, все едят в тылу».

2461. Малая Глушица, 8 февраля: «Ввиду эпидемии тифа школьные занятия прекращены, все учительницы мобилизованы во вновь соорганизованный эпидемический отряд».

2462. Детилково, 12 января: «Все отбирают, а нам ничего не дают - ни спичек, ни керосину, а без соли прямо-таки умираем».

2464[2]. Бугульма, 6 января: «Жить становится невозможно, хлеб, скотину отбирают, оставили норму 1 ф[унт], картошки даже вдоволь нет».

2465. Бузулук, 9 января: «В Водной Логачевке восстали все товарищи женщины против коммунистов и евреев. Все единогласно кричат: «Да здравствует Советская власть, долой коммуну и жидов!» Забрали человек 20 коммунистов». [468]

2466. Бузулук, 13 января: «Карательные отряды отбирают хлеб. Найдя спрятанный, берут без денег».

2467. Село Микулино Бугурусланского уезда, 6 января: «Живем очень хорошо, хлеб и скотина есть, ничего не отбирают, пособие получаем».

2468. Абдулино, 12 февраля: «Свирепствует тиф, больницы и лазареты переполнены, могилы не успевают рыть, хоронят в общих».

2469. Эпидемич[еский] бывш[ий] коммунист[ический] эвакуац[ионный] пункт, 16 февраля: «Хорошего нет ничего, мобилизовали всех женщин от 18 до 50-летнего возраста. Освобождают только больных и имеющих грудных детей».

2470. Бузулук, 2 января: «Что вы там воюете? Нас здесь грабят, отобрали 60 пудов хлеба».

2471. Сорочинское, 19 января: «Жизнь очень трудная, скотину и хлеб отбирают, требуют сорок пудов».

2472. Бугульма, 23 января: «Скотину, сено, солому отбирают. На душу оставляют только по одной овце. Вообще невозможно стало жить».

2473. Мелекес, 10 января: «Газет не имеем, живем как в лесу. Поезда не ходят, дров нет. В школе дела идут успешно и за полгода прошли очень много».

2474. Самара, 17 февраля: «Красноармейцы, служащие и рабочие ходят ежедневно очищать железнодорожные, трамвайные пути от снежных заносов. В железнодорожных мастерских идет успешная работа по ремонту паровозов».

2475. Бугульма, 3 февраля: «Хлеб, скотину берут, а солдат мясом не кормят. Много людей умирают от тифа».

2476. Карнеевка, 1 января: «Жизнь - райская, скотину отбирают, не считаясь с имущественным состоянием человека. Хлеба оставляют по одному пуду на человека. Коров ни у кого нет, все сено коммунисты отбирают. Когда же отмучаемся от этой жизни? Нам же ничего не дают: ни керосина, ни соли, ни спичек. Товарищи! Товарищи, не пора ли вам проснуться; вы знаете о муках крестьян, бросьте борьбу с Колчаком и другими начальниками и обратите острые штыки против коммунистов и жидов. Мы погибаем, погибаем. Раньше драли с затылка, а теперь с пяток, потому, что женщины кричали «Долой коммуну!»»

2477. Мелекес, 31 января: «Хлеба у нас ничего не остается. Сначала 30%, затем 60% было взято из нормы. Что же должны делать крестьяне, у которых отбирают все, не оставляют даже на посев; у нас в лавке лежит много товара, между прочим, ничего не дают. У нас село - 62 дома, многие ходят голые, босые и голодные. Красноармейцы страдают на фронте, а семьи их в тылу».

2478. Азнакаево, 12 декабря: «Хлеб у нас отбирают - сначала 56 п[удов], а затем и все остальное, так что хлеба на весну не хватит, будем кормиться со всей нашей семьей».

2479. Красный Яр, 20 января: «Хорошо, что ты записался в коммунисты, только что везде слишком много саботажа и злости».

2542. Самара, 18 января: «Нахожусь под впечатлением ужасного кошмара - декрет центральной власти о переименовании армии в армию трудовую[3], вводится крепостное право что ли? Труд свободного гражданина заменяется трудом раба, хотят целую армию оторвать от семьи, они обращают свободных людей в рабов, думаю, что найдутся люди, которые будут против не только словами».

2543. Екатериновка, 8 февраля: «Советская власть тоже силы напрягает, чтобы спасти народ от голодной смерти и с этой целью направляет в деревню агитаторов для разъяснения». [469]

2544. Щоселок] Мелекес, 24 февраля: «К нам очень много возят мертвых солдат и на кладбище в ледник, у нас ужасно много умирают»«.

2545. Самара, 18 февраля: «Мы все теперь, в действительности, являемся рабами, которых гонят с места на место, теперь еще труднее освободиться, чем в старой армии, время теперь становится тревожным и этого надо ждать, особенно к весне, голод грозит не только городу, но и деревне, так как семена [все] забрали, а к весне едва ли успеют привезти при настоящем состоянии транспорта».

2546. Самара, 18 февраля: «Хотя смертность от эпидемии и уменьшилась, но мертвых продолжают возить возами, зарывать не успевают, кладут раздетых и разутых. В Самаре не жизнь, а каторга. Рабочие и служащие получают нищенские гроши».

2547. Летниково, 11 января: «Скоро и наша школа будет, видимо, закрыта, ученики все больны, все окрестные школы закрыты, большевики не теряют надежды на достижение. Как тяжело стало жить, мы находимся в настоящей кабале, мы вот уже третий день собираем сухари для голодного центра».

2548. Павловка, 31 января: «Советская власть нам совсем не нужна, в каждом дворе умирают и болеют по несколько человек».

2549. Павловка, 9 февраля: «У нас отбирают скот, соому и хлеб, а нам - ну ничего не дают. Мы выбрали делегата, чтоб он заявил о том, что мужики войны не хотят».

2550. Высокое: «Приходится голодать, измучили обысками, производимыми красноармейцами».

2551. Владимировка, 1-й эпидемич[еский] отряд, 27 февраля: «В отряде очень плохо, дают 1 ф[унт] хлеба, пять ложек супу, а суп - одна вода».

2552. Павловка, 31 января: «Берут у нас скот, потом потребовали с нашей деревни 500 коров и 1000 овец, но ведь это, товарищи, невыносимо, потом за скрытие дезертиров положили 12 000 руб. контрибуции, еще 43 000 руб. кроме чрезвычайного налога. Ездит у нас какой-то отряд из прежней стражи. Товарищи, не свободы мы дождались себе, а разорения крестьян; коммунисты говорят: «До тех пор будем с крестьян шкуру драть, пока они не вступят в коммуну», С нас, товарищи, дерут и берут, а нам нет ничего. Забрали излишки хлеба, а теперь кто чего пожертвует. Дорогие товарищи, когда же мы отмучаемся от этой проклятой власти?»

2808. Березово, 13 февраля: «У нас идет сильная конфискация и налоги на землю, хлеб, скот и фураж».

2809. Самара, 3 февраля: «Я очень занят работой для партии. Теперь знаю, что власть укреплена окончательно, что мы победили бесповоротно».

2810. Самара, 2 марта: «На днях я выхожу из школы агитаторов и буду работать среди массы. Нужно гордиться, что наша Советская власть открывает нам глаза на реакционное правительство, в котором мы столько заблуждались».

2811. Самара, 4 марта: «Вы организовали культурно-просветительный кружок среди крестьян. Как это сумели к ним подойти? Когда я ходил работать по внешкольному образованию, то мне мужички говорили, что, мол, теперь поздно, почему раньше не приходили учить?»

2812. Самара, 4 марта: «Война в ближайшие дни закончится и перейдем на трудовой фронт бороться с разрухою. Везде коммунисты заражают своей энергией. Мобилизация коммунистов и масса довели Россию до победы».

2813. Самара, 5 марта: «Работаем часто по очистке снега и заготовке дров. Очень приятно и дружно идет массовая работа».

2814. Самарский уезд, 19 февраля: «Ты спрашиваешь, как у нас живут беспартийные - им везде не доверяют, потому, что они не хотят работать на [470] благо народа и думают этим расстроить Советскую власть. Трудовики не отдадут власти и не положат оружия, пока не уничтожат своего противника».

2815. Самара, 3 марта: «Как у вас насчет советов, у нас недалеко от Самары волнение крестьян, некоторые пошли усмирять их».

2816. Самара, 5 марта: «Живу в очень плохом положении: наг и бос. Сижу в грязи и холоде, пища очень плохая, 1 ф[унт] хлеба и ложка песку, живу в доме дефективных детей».

2854. Самара, 3 марта: «В Бугульме восстание, отсюда ездили усмирять и приезжало несколько человек раненными, говорят, восстали крестьяне и идет сильная драка».

2855. Самара, 20 февраля: «Недалеко от Самары выгнали красных [из] Бугульмы, Бугуруслана и Мелекеса. Идут отрядные бунты, да ждут что-то в Самаре».

2856. Самара, 6 марта: «Настроение в Самаре хорошее, идут хорошие вести с фронтов. Работаем на воскресниках, участвуют не только коммунисты и красноармейцы, но и беспартийные. Эпидемия как будто бы сократилась, но как бы не была другая. Принимают все необходимые меры для предупреждения».

2857. Самара, 3 марта: «В Самарской губернии снова восстание, в конце февраля появилась заметка, что восстания в Бугульме почти ликвидированы, но, однако, и до сих пор [она] в руках восставших башкир. Теперь Красная армия отрезана. В цирке арестовали двух клоунов за то, что они сказали: «Советская власть держится на мадьярских, еврейских мозгах и-русских дураках. Пусть [...][4] Советская власть для того, чтобы научить дураков уму-разуму, а умных - не миндальничать с братией»».

2858. Ягодное, 15 февраля: «У нас все подряд гонят самогонку, почти в каждом дворе говорят у нас, что будет война в Ерхах[5]. [...][6] войной будут взяты Казань и Нижний».

2859. Самара, 4 марта: «У нас свирепствует сыпной и возвратный тиф. Хоть сейчас меньше стало, теперь готовятся к другой болезни холере».

2860. Самара, 4 марта: «Самара в опасности от крестьянского восстания. Восстало 27 уездов».

2861. Село Лобазы, Буз[улукский] уезд, 17 февраля: «В Бузулукском уезде у крестьян все забрали - и скот, оставили 30 ф[унтов] норму на душу, а на скот ничего и 10 п[удов] на посев на одну десятину».

2862. Самара, 4 марта: «Везде стали восстания, наши товарищи ездили на восстание, восстали теперь в Бугульме, много наших ранено и 4 человека убито».

2863. Самара, 8 марта: «Здесь страшная холера и ожидается холера. И даже черная оспа, говорят, что были случаи чумы».

2865. Самара, 7 марта: «Жизнь наша стала такая, что хоть волком вой, кормить стали все хуже и хуже, приходится кормиться только хлебом, который вымениваешь у крестьян на спички. Продукты варят большею частью недоброкачественные. Заболевания между инвалидами участились, отсутствие медикаментов усилило болезнь, и смертность среди них большая. Белье сменяем очень редко, так что вши заедают. Мы их уничтожаем, как это нам Советская власть рекомендует. Заведующим патронатом инвалиды недовольны, но его поддерживает комячейка. Занятия в классах ненормальные, организован клуб, но от него мало толку. Улицы города все загрязнены так, что для холеры самые благоприятные условия».

2866. Суходол, 27 февраля: «К нам на днях пришел отряд и требует хлеб и соль, какого у нас нет. Если отвезешь хлеб, то нам не хватит до нового». [471]

2867. Самара, 9 марта: «За тебя нам никакого пособия не оказывают. Здесь восстание крестьян и татар. В Бугульминском и Ставропольском уездах восстания разрастаются. Много отрядов солдат примкнули к восстанию. У нас в Осиновке отобрали 60% хлеба и еще требуют 20%, так что и осиновцев выведут из терпения и можно ожидать бунта».

2868. Самара, 28 февраля: «Здесь уже начинается эпидемия холеры».

2869. Самара, Сам[арские] пех[отные] команд[ные] курсы, 9 марта: «Мы говорили, что в Москве голод, но нас кормят - не дай Бог, прямо это ужас».

2870. Село Лебяжье Мелекесс[кого] уезда, 28 февраля: «Крестьян оставляют без скота и хлеба, все отбирают».

2871. Бузулук, 2 февраля: «Ходят по квартирам и отбирают мебель, оставляя по одному столу и стулу. Регистрируют швейные машины и пианино».

О дезертирстве

2607. Красный Яр, 17 марта: «Дезертиров всех выгнали. Макарьевские выгнаны. 40 человек расстреляли».

2608. Бузулук, 13 января: «В Кормежке выгнали 130 человек дезертиров».

2609. Бугульма, 5 февраля: «Был принят на военную службу, но я до сих пор дома».

2610. Павловка Бузулукского уезда, 28 января: «Какого черта ты там живешь, зачем? Нам ничего не дают, все отнимают».

2611. Цветово, 30 декабря: «Каждый отряд ищет дезертиров».

2612. Троицкое, 1 января: «Петро, Зеленский, оба Гарнас, Ефим Плецкий, Мишка Абакумов, Влас Коржо, Тримка - живут дома. Говорят, что все оружие сложили, когда же вы сложите? Дезертиров очень много. На фронте стараются побеждать, а у нас беспрерывно заставляют возить скотину в райпродком».

2514. Бузулук, 15 декабря: «Как это не можешь вырваться? Я две тысячи верст прошел без бумаг, а ты 200 боишься».

2515. Сорочинское, 20 января: «Я живу дома, в селе скрываются 45 человек».

2516. Бузулук, 22 января: «Все твои товарищи дома, приезжай и ты». 2560. Покровка, 1 февраля: «Как можно старайся вырваться домой. Тимохин и Антон приехали домой. В Калманке 95 человек дезертиров, и все уехали в лес на работу. Хлеб и скот берут».

2567. Село Зуевка, 17 января: «В Пугачевском, Бузулукском и Самарском уездах дезертиров тьма».

2568. Павловка, 30 января: «Ваши товарищи, которые были там с вами, сейчас все живут дома».

2569. Бузулукск[ий] уезд, 15 января: «Пайка не дают, жить плохо, дезертиров гоняют как собак».

2570. Екатериновка, 14 февраля: «Здесь много дезертиров, но все-таки всех поймали, человек 200».

2571. Пестравка, 12 февраля: «Дезертиры у нас все водятся».

2572. Большая Кандала, 8 января: «Все твои товарищи пришли домой. Сазон вот уже 4 месяца. Живет дома Шагоров 7 месяцев. Жить плохо, отбирают скот и хлеб».

2575. Мелекесск[ий] уезд, 13 января: «Приезжай домой, потому что все дезертируют. Рузанов скрывается дома».

2576. Суходол, 27 февраля: «Только Вы одни служите, а все Ваши товарищи дома. Отец болен, просись домой».

2873. Ново-Майна, 9 февраля: «Не вырвешься ли как-нибудь домой, все твои товарищи дома, только ты один служишь. Пособия мы никакого не получаем». [472]

2874. Крестовое Городище, 15 ноября: «В настоящее время из нас все дома, только вас нет».

2875. Дерев[ня] Завязовка Самарск[ого] уезда, 1 февраля: «У нас находятся все дома, живут дезертирами и рубят лес».

2876. Самара, 7 марта: «Если вся молодежь дома, это нас не удивляет, мы знаем, как в настоящее время расправляется с дезертирами суровая рука Советской власти».

Начальник Самарского губернского

военно-цензурного отделения

Заведующий секретно-осведомительного бюро

[1] Так в тексте.

[2] Здесь и далее нумерация сведений в документе расположена не по порядку.

[3] Имеется в виду постановление Совета Рабоче-Крестьянской обороны от 15 ноября 1920 г. о переводе 3-й армии Восточного фронта и ее переименования в 1-ю Революционную армию труда.

[4] Одно слово неразборчиво.

[5] Так в тексте.

[6] Одно слово неразборчиво.

Текст воспроизведен по изданию: Крестьянское движение в Поволжье. 1919 - 1922 гг.: Документы и материалы. - М., 2002. С. 468 - 473.