2 ноября 1907 г., Токио

Милостивый государь Александр Петрович,

Я только что получил доверительное и интересное сообщение лично от Барона Гото, сущность которого считаю долгом вкратце изложить:

Энергичный и влиятельный управляющий Маньчжурской железной дорогой с самого начала нашего знакомства неоднократно говорил мне о своем стремлении развить сношения между Россией и Японией на той почве, которая, по его мнению, наибольшие залоги успеха, - на чисто практических основах обмена товаров и создания обоюдного торгового доверия. Недавно состоявшееся соглашение облегчает ему этот нелегкий и до сих пор мало торный путь, и он убежден, что это соглашение может быть разработано именно на том деле, которым он руководит; вследствие этого он желал бы без потери времени доказать, что наше сближение, так радостно принятое в Японии, есть не только чисто политический уговор, но может послужить основой для установления более практических, специальных связей, обоюдных интересов.

Его план следующий: он думает, что первым шагом должен был бы быть заказ железно-дорожного материала - в особенности рельсов - в России; этот заказ был бы сперва сделан только для Маньчжурских линий, но впоследствии мог бы распространиться [26] и на все казенные пути в Японии. Для предварительного исследования условий, цен и пр. Он на днях частным образом отправляет одного из своих секретарей, Нацуаки, долго жившего в России, в сопровождении техника-инженера, а потом, в конце февраля сам поедет, чтобы окончательно дать заказ; он предполагает пробыть недели две в Москве и месяца два-три в С<анкт->Петербурге.

Барону Гото стоило не мало трудов, чтобы превозмочь предрассудки некоторых членов Генро - как-то Ямагата и Кацура - но он, наконец, успел заручиться их согласием - несмотря на то, что англичане, на основании союза (?), считают, что имеют право монополизировать все подобные заказы или, по крайней мере, не допускать их в других странах без своего одобрения - и поэтому дело держится в такой глубокой тайне, что он просил меня не только не говорить о нем, но ежели я найду нужным написать о нем в Императорское Министерство, сделать это от себя - даже помимо Канцелярии; к тому он также опасается, что ежели наши заводчики заблаговременно узнают, до его приезда, то они возвысят цены и назначат такие, которые ему нельзя будет показать. Хотя я и считаю его осторожность преувеличенной - по крайней мере, по отношению к моей Канцелярии - но чтобы в случае неосторожности с другой стороны, от которой эта новость могла бы дойти до Лондона, Берлина и Вашингтона, - я согласился избрать этот экстренно-конфиденциальный путь.

С Гото и Японией и всем имеющим дело с ней надолго придется считаться; он теперь выставляет себя только духовным наследником Руссофильской политики Князя Ито - но несомненно метит ему и в политические преемники, когда первый Государственный человек Японии сойдет со сцены.

Наш Финансовый Агент также был посвящен в эту тайну и, донося своему начальству в С<анкт->Петербурге, настоятельно просил не разглашать дело, которое может потерпеть неудачу, ежели иностранные конкуренты о нем пронюхают заранее, до приезда Бар<она> Гото в С<анкт->Петербург.

С глубочайшим почтением и таковой же преданностью, имею честь быть

Вашего Высокопревосходительства покорнейший слуга

Ю. Бахметев