Сын мой, брат твой Авзоний уже в самую минуту отъезда, поздно подарив меня своим посещением и скоро отняв его и в одно и то же время сказав мне и здравствуй и прощай, заявил, что он возвратится ни с чем, если не принесет тебе чего-нибудь из наскоро набросанных мной пустячков. Уже с полученным паспортом седлался общественный конь, и благородного юношу, одетого в алую тунику, обтягивал пояс, однако же он, приставив писца, принуждал меня говорить, чтобы наскоро сказанное хватала быстрая рука и поспешную речь ловили письменные знаки. Итак, исполняя простой долг вежливости, прерываю долгое молчание не с рачением пишущего, а с необдуманностью диктующего. Письмо поспешное, без порядка в мыслях, без изысканности и искусства в выражениях - чтобы ты все находил в нем делом друга и ничего делом оратора. Считай его высказанным на ходу, данным в напутствие отправляющемуся. Священное Писание говорит: Не вовремя рассказ то же, что музыка во время печали (Сир. 22, 6); поэтому и я, пренебрегая красотами риторического искусства и украшениями ребячески ласкающей речи, обращаюсь к силе Священных Писаний, в которых находится [330] истинное врачевство ран, в которых верные средства против скорбей. Там мать снова приобретает единственного сына на смертном одре, там настигшему горю говорится: Девица не умерла, но спит (Мк. 5, 39), там и четырехдневный мертвец выходит спеленутый на голос зовущего Господа.
Я слышал, что ты в короткое время, почти в одно погребение, похоронил двух дочерей своих, девушек, и что скоропостижная смерть похитила у тебя и целомудреннейшую и вернейшую супругу или, лучше, по силе веры, сестру твою Фавстину, в которой одной ты находил утешение после потери детей. Это похоже на то, что потерпевший кораблекрушение на берегу встречает разбойников и что по изречениям пророков убегающий от медведя наталкивается на льва и простирающий руку к стене уязвляется змеей. Не говорю о последовавшем затем ущербе в хозяйстве; умалчиваю об опустошении варварским неприятелем всей провинции и о разорении во время общего опустошения твоих собственных имений; не говорю о захваченном вьючном и рогатом скоте, о взятых в плен и убитых рабах; и от единственной дочери, которая стала для тебя еще дороже от столь частых потерь и для которой избрал ты благороднейшего зятя, - и от единственной дочери ты получил больше печали, чем радости. Вот перечень испытаний твоих, вот борьба исконного врага с Юлианом, страдальцем Христовым. Испытания эти велики, если ты применяешь их к себе; но если применить их к самому сильному воителю, то это игра и тень борьбы. Блаженному Иову после испытаний бедствиями [331] была оставлена худшая из жен, чтобы научить его богохульству; у тебя взята лучшая, чтобы ты не имел утешения в бедствиях. Иное дело - терпеть ненавистную и иное - желать любимой жены. Он столь многих сыновей похоронил в одном гробе - в развалинах дома своего и, растерзав ризы в выражение родительской любви, простершись на землю, поклонился (Господу) и сказал: Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно! (Иов. 1, 21). Ты, говоря очень умеренно, при погребении своих близких шел за гробом в сопровождении многих родственников и утешающих друзей. Он вместе с этим потерял все богатство, и когда один за другим приходили вестники бедствий, он твердо переносил удары при каждом поражении, выполняя на себе сказанное о мудреце: «Если сокрушенный разрушается мир, бестрепетно падает он под его развалинами» (Гораций). Тебе оставлена большая часть имения, чтобы искусить тебя настолько, сколько ты можешь снести, потому что ты не достиг еще той степени, чтобы можно было направить против тебя все средства испытания.
Прежде богатый владетель и еще более богатый отец вдруг стал нищ и наг. И так как во всем приключившемся с ним он не согрешил перед Богом и не сказал ничего безумного, то Господь, радуясь о победе раба Своего и терпение его считая торжеством для Себя, сказал диаволу: Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла, и доселе тверд [332] в своей непорочности (Иов. 2, 3). Хорошо присовокупил: Доселе тверд в своей непорочности, потому что трудно не сожалеть о невинности, угнетенной несчастиями, и не поколебаться в вере при сознании невинности страданий. В ответ на это диавол говорит Господу: Кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него; но простри руку Твою, и коснись кости его и плоти его, - благословит ли он Тебя? (Иов. 2, 4 - 5). Хитрый и заматоревший в днях злобы враг знает, что есть вещи внешние, которые философами мира называются αδιαφορα, то есть безразличными, и в потере или презирании которых нет полной добродетели; но есть и другие вещи - внутренние, которые, как любимые, составляют предмет сожаления для мудрого. Поэтому он смело отрицает похвалу Божию и говорит, что нисколько не достоин похвалы тот, кто ничего не дал от себя, а все от вне себя, который за кожу свою дал кожу детей и лишился имения, чтобы пользоваться здравием тела. Из этого пусть усмотрит мудрость твоя, что твои искушения достигли только до этого предела, что ты дал кожу за кожу, плоть за плоть и что все, что имеешь ты, готов отдать за душу свою; но что не простерлась еще на тебя рука Божия, не тронута плоть твоя и не сокрушены кости, при боли которых трудно не стонать и трудно в лице благословлять Бога, вместо того чтобы хулить. Поэтому и о Навуфее в Книге Царств говорится, что он не благословил Бога и царя и потому народом побит был камнями (см.: 3 Цар. гл. 21). А Господь, зная подвижника Своего, зная, что этот сильный муж не может быть побежден и в самой опасной и упорной [333] борьбе, сказал диаволу: Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги (Иов. 2, 6). Тело святого мужа предается во власть диавола и сохраняется неприкосновенность души, чтобы вина падала на грешника, а не на того, кто, поразив ум и чувства, извратил душевное состояние.
Итак, пусть другие хвалят тебя и превозносят панегириками победы твои над диаволом, пусть хвалят за то, что благодушно перенес ты смерть дочерей, что благочестивейшую супругу свою ты проводил не как покойницу, а как временно разлучающуюся с тобой, что в сороковой день по успении их ты переменил траурную одежду и освящение мощей мученика возвратило тебе белую одежду, чтобы ты не скорбел о потере своей, о которой скорбел весь город, но радовался при торжестве мученика. Я никоим образом не буду обманывать тебя лестью и ласкать опасной похвалой. Скажу лучше то, что тебе полезно услышать: Сын мой! Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению (Сир. 2, 1). Когда исполнишь все заповеданное тебе, говори: «Я раб, ничего не стоящий, потому что сделал, что должен был сделать. Взял Ты у меня (Господи) детей, которых Ты Сам дал мне; отъял помощницу, которую дал мне в непродолжительное утешение. Не сетую за то, что отъял, но воссылаю благодарение за то, что дал». Богатый юноша некогда хвалился, что он исполнил все предписанное в законе; но Господь сказал ему в Евангелии: «Одного ты не докончил: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим... и приходи, и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Говоривший, что [334] он все сделал, при первой борьбе не мог победить богатство. Поэтому-то и с трудом богатые входят в Царство Небесное, которое требует обитателей свободных, на легких крыльях воспаряющих к небу. Иди, говорит, и продай не часть имения, а все, чем владеешь, и раздай нищим - не друзьям, не сродникам, не ближним, не жене, не детям. Скажу нечто более: ничего не оставляя для себя из-за опасения собственной бедности, чтобы не подвергнуться осуждению с Ананией и Сапфирой (см.: Деян. гл. 5), но все дай нищим и сотвори себе друзей от мамоны неправды, чтобы они приняли тебя в вечные кровы (см.: Лк. гл. 16), чтобы следовать за Мной и стяжанием своим иметь Господа мира; чтобы ты мог воспевать с Давидом: «Часть моя Господь» (Пс. 15, 5; 72, 26) и чтобы, как истинный левит, ничем ты не владел из земного наследства. И еще присовокупляю: продай и отдай имение, если хочешь быть совершенным, если желаешь достигнуть вершины апостольской славы, если хочешь, подъяв крест, следовать Христу, взявшись за рало, не оглядываться назад; если, будучи поставлен на высокой кровле, ты презираешь прежние одежды и если, чтобы убежать от госпожи египтянки, ты оставляешь верхнюю одежду мира (см.: Быт. 39, 12). Поэтому и Илия, поспешая в Царство Небесное, не может войти туда с милотью, но одежду мира оставляет в мире (см.: 4 Цар. 2, 13). Но это, скажешь ты, дело апостольского величия и того, кто хочет быть совершенным. А почему же и ты не хочешь быть совершенным? Почему и тебе, первому в мире, не быть первым и в дому Христовом? Разве потому, что ты имел жену? Но ее имел [335] и Петр, и однако оставил ее с сетями и лодками. Промыслительный Господь, желающий спасения всех и хотящий более покаяния, чем смерти грешника, отнял у тебя это оправдание, чтобы не жена тебя притягивала к семье, а чтобы ты следовал за ней, когда она влечет тебя в райские обители. Для детей, предваривших тебя о Господе, стяжи блага так, чтобы части их служили не к обогащению сестры, а к искуплению души твоей и на пропитание бедным. Этих-то уборов просят у тебя твои дочери; этими-то драгоценностями хотят они украсить свои головы. То, что имело погибнуть в шелковых одеждах, пусть сохранится в дешевых туниках бедных. Они просят у тебя частей своих; соединившись с Женихом, они не хотят быть бедными и незнатными и требуют принадлежащих им украшений.
И нечем защитить тебе знатности и богатства. Посмотри на святого мужа Паммахия и пламенного в вере Павлина пресвитера, которые не только богатства, а и самих себя принесли Богу. Против козней диавола они посвятили Богу не кожу за кожу, а плоть и кости и души свои. Они могут руководить тебя к высшему и примером, и наставлением, то есть и делом, и словом. И ты благороден, и они; но они во Христе благороднее. И ты богат и почетен, и они; они даже из богатых и почетных бедны и бесславны - и потому более богаты и более знамениты, что ради Христа бедны и бесславны. И ты благотворишь, потому что, говорят, служишь потребностям святых, призираешь монахов, очень много жертвуешь церквам. Но это - первые только опыты твоего воинствования. Ты презираешь золото: презирали [336] его и философы мира. Один из них - не говорю о других - бросил в море деньги, вырученные за продажу многих имений, говоря: «Идите от меня в глубину, злые склонности; я топлю вас, чтобы самому не быть потоплену вами». Философ - это животное, жаждущее славы, и презренный раб народной молвы - разом бросил всю свою казну; а ты думаешь, что уже стал на верху добродетели, если пожертвовал часть из целого? Самого тебя хочет Господь в жертву живую, благоугодную Богу. Тебя, говорю, а не твоего, и увещавает к этому различными испытаниями, потому что Израиль вразумляется многими наказаниями и скорбями и потому что Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр. 12, 6). Бедная вдова две лепты бросила в сокровищницу, и так как она пожертвовала все, что имела, то о ней говорится, что она всех богатых превзошла своей жертвой Богу (см.: Мк. 12, 43), которая ценится не по качеству своему, а по расположению приносящих. Хотя многим раздавал ты деньги свои и хотя некоторые облагодетельствованы твоей щедростью, но гораздо больше таких, которым ты ничего не дал, ибо и сокровища Дария, и богатство Креза не могут удовлетворить бедных всего мира. И если ты себя самого отдашь Господу и, будучи совершенным в апостольской добродетели, начнешь идти вослед Спасителю, то тогда поймешь, где ты был и какое последнее место занимал в воинстве Христовом. Ты не оплакивал умерших дочерей, и слезы отца на щеках твоих были осушены страхом Христовым. Но насколько выше Авраам, который [337] добровольно заколол единородного сына и не усумнился, что будущий наследник мира будет жить и после смерти. Иеффай принес в жертву дочь-девицу (см.: Суд. 11, 34-40) и потому-то упоминается апостолом в перечне святых. Не то только приноси Богу, что может похитить вор, ограбить неприятель, отнять конфискация, что может и прийти и отойти, что поступает во владение господам, сменяющимся, как волны, и что - объединяя все одним словом - волей-неволей ты должен будешь оставить при смерти; а приноси то, что у тебя не может отнять никакой враг, похитить никакой тиран, то, что с тобой пойдет в ад или в Царство Небесное и в обители райские. Ты строишь монастыри, и по островам Далмации получает от тебя содержание большое число святых, но ты лучше сделал бы, если бы и сам жил святым между святыми. Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш (см.: Лев. 19, 2). Апостолы хвалятся, что они оставили все и последовали за Спасителем; читаем, что они ничего не оставили, кроме сетей и корабля, и однако они увенчиваются на будущем Суде. Это потому, что, принеся самих себя, они оставили все, что имели.
Это говорю я не в порицание дел твоих и не для того, чтобы умалить благотворительность и милостыни твои, но потому, что я не хотел бы, чтобы ты был монахом среди мирских людей или мирским среди монахов. Слыша, что душа твоя предана Божественному служению, я ожидаю от тебя всего. Если этому совету моему противится или друг, или приятель, или родственник твой и отзывает тебя к наслаждениям роскошного стола, то знай, что он помышляет [338] не о душе твоей, а о своем чреве и что все богатые и роскошные пиры оканчиваются скоропостижной смертью. В течение двадцати дней ты потерял двух дочерей восьми и шести лет, и неужели думаешь, что может долго жить старик? Послушай у Давида, как продолжителен век его: Дние лет наших, в нихже седмьдесять лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь (Пс. 89, 10). Счастлив и достоублажаем тот, кого старость застигнет работающим Христу, кого последний день застанет подвизающимся ради Спасителя, кто не постыдится, когда будет говорить с врагами во вратах (Пс. 126, 5), кому в преддверии рая будет сказано: «Ты восприял все злое в жизни своей, теперь же здесь утешайся» (см.: Лк. 16, 25). Бог не мстит дважды за одно и то же. Богатого, облекавшегося в порфиру, поглотило пламя геенны, а бедный и покрытый струпьями Лазарь, гнойное тело которого лизали псы и который едва питал бедную душу свою от крупин стола богатого, принимается на лоно Авраамово и утешается, имея отцом столь великого патриарха. Трудно, даже невозможно, чтобы кто-нибудь наслаждался и настоящими и будущими благами, чтобы и здесь питал чрево, и там питал дух, от одних удовольствий переходил к другим, был первым в том и другом веке и являлся во славе и на небе и на земле.
Если тайное помышление возбудит в тебе сомнение - почему я сам, увещатель, не таков, каким желаю, чтобы был ты, и что ты знаешь многих, которые пали и на пути более легком, в ответ на это я кратко скажу, что слова мои - не мои, а Господа Спасителя, что [339] я увещеваю тебя не к тому, что мог бы сделать я сам, а к тому, что должен хотеть или делать тот, кто имеет быть рабом Христовым. Борцы сильнее тех, которые возбуждают их, и однако же слабейший возбуждает в борьбе сильнейшего. Смотри не на Иуду отрицающегося, а на Павла исповедывающего (Христа). Иаков, сын весьма богатого отца, один и без всего, только с посохом идет в Месопотамию; утомившись в пути, ложится на земле и, в неге воспитанный матерью своей Ревеккой, вместо подушки кладет под голову камень. Во сне видел он лестницу от земли до неба и восходящих и нисходящих по ней Ангелов и Господа, утверждавшегося на верху ее, чтобы простирать руку падшим, чтобы взором Своим укреплять в подвиге восходящих. Поэтому и место то называется Вефиль, то есть дом Божий, в котором ежедневно восходят и нисходят, ибо и святые падают, если будут небрежны, и грешники снова получают потерянную степень, если скверны свои омоют слезами. Это я сказал для того, чтобы тебя не нисходящие устрашали, а восходящие ободряли. С худого никогда не берут примера; далее и в делах мирских возбуждения к доброму берутся от лучшей стороны.
Забыв об обещании и краткости письма, я хотел диктовать больше; по важности предмета и достоинству твоей личности незначительно все, что говорится здесь; но вот наш Авзоний стал требовать письма тебе, понуждать писцов и при ржании горячего коня, торопясь, стал укорять слабый ум мой в медленности. Не говоря о других примерах, следуй [340] домашнему образцу святой Веры[1], которая, истинно последовав Христу, терпеливо переносит скорби странствования, и пусть будет тебе «женщина руководительницей в столь великом деле» (Энеида, 1).
[1] Вера была сестрой Юлиана, к которому написано это письмо.