Михаил Петрович Погодин (1800 - 1875) - сын крепостного, отпущенного в 1806 г. на волю, профессор русской истории в Московском университете (с 1833 г.), член Российской Академии наук (с 1836 г.), редактор журнала «Москвитянин» (1841 - 1856), сотрудник «Московских ведомостей» и «Русской беседы» в 50 - 60-х гг., тайный советник. Придерживался консервативных взглядов (в 30 - 40-х гг. - видный представитель «официальной народности»). В годы Крымской войны выступил в серии политических писем, расходившихся в списках, с критикой внешней и внутренней политики правительства и требованием проведения ряда реформ. В данной книге воспроизводятся в сокращении его письма от 18 ноября 1854 г., от 3 января и 16 мая 1856 г. по изданию:  П о г о д и н  М. П.  Историко-политические записки и письма в продолжении Крымской войны. М., 1874. С. 333 - 340, 355 - 358.

Свобода! Вот слово, которое должно раздаваться на высоте самодержавного русского престола! Вот слово, которое соберет под знамя русского царя всю усталую и расстроенную Европу. Числа управляют миром, говорил Платон[1]. Слова господствуют над нашим временем, и во главе этих могущественных, очаровательных слов звучит вожделенное - свобода! На Западе оно износилось, обветшало, опошлело, осквернилось богохульными устами кровожадного разврата и остервенившегося голода. Везде потеряло оно свой смысл: в Германии стало отвлеченностью, во Франции шуткою, в Англии юродством. У нас, доселе неслышное и только теперь провозглашенное торжественно неограниченною властию, найдет оно отголосок во всей Европе, возбуждая сочувствия, и взыграет надежда радостями во всяком благородном сердце!

Как бы желал я растолковать нашим государственным людям, что эта свобода не уменьшит нисколько силы правительства, а увеличит, укрепит и утвердит ее; зато она не может причинить никакого вреда, а доставит многообразную пользу; не подвергнет нас никаким новым опасностям, а отвратит многие старые.

Слово должно сопровождаться делом для убеждения Европы в искренности и действительности нового решения.

Дайте полякам конституцию, то есть позвольте им сочинить себе конституцию, которую они уже имели и которую, верно, будут сочинять несколько лет. [70]

Провозгласите амнистию всем полякам[2], которые принесут к вам капиталы, знания, способности, опыты и лишат французские, английские и турецкие войска значительной помощи.

Простите наших политических преступников[3], которые, верно, возвратятся тихими агнцами и провозвестниками порядка и спокойствия.

Объявите твердое намерение освободить постепенно крестьян, определяя ежегодно известную суму из государственных доходов для выкупа их по жребию или в награду за хорошее поведение, по верным свидетельствам мира, которое успокоит крестьян надолго, возбудит деятельность, даст силы для терпения, утешит поднятые без толку толки, а исполниться оно может в неопределенное время, без малейшего ущерба дворянству, по полюбовным оглашениям.

Дайте право приобретать землю кому угодно, с обязанными крестьянами[4], что вдруг освободит их множество.

Облегчите цензуру под заглавием любезной для Европы свободы книгопечатания, которая, без всякого ущерба власти, обогатит вас нужными сведениями, наделит разнообразными советами, доставит полезные предлоги для будущих внешних отношений и приведет в движение русский ум, упавший почти до точки замерзания. Вот вам содержание всемилостивейшего манифеста, еще небывалого в летописях русской истории, который одушевит Россию и выиграет генеральное сражение в Европе, не обнажив шпаги, одним почерком пера.

Касательно внешних отношений объявите систему невмешательства: пусть все народы идут свободно, кто как желает, к своим целям. Покайтесь в ваших ошибках пред всеми, что примирит вас с Венгрией, Италией[5] и всею левою стороною Европы.