№ 28

Зима, не совсем спокойно прошедшая в Герцеговине, приносит в насле­дие весне смуты. По крайней мере местное народонаселение, как мусуль­манское, так и христианское, ждет с появлением, по местному выражению, зеленых гор[1] больших замешательств в Невесинском, Столацком и других кадилуках, прилегающих к черногорской границе.

Дабы показать, насколько основательны таковые опасения, поставляю себе долгом воспроизвести отчасти данные, известные уже в[ашему] пре­восходительству, отчасти же пополнить их новыми сведениями.

Тягости налогов и других бесчисленных поборов, вероятно, не довели бы еще народ, обыкновенно привыкший к пассивному несению своей зло­счастной доли, до открытого неповиновения власти в Невесинье, если бы не истощили его терпения бесправие суда и произвол сборщиков податей и других мироедов, обиравших народ, несмотря на прошлогоднюю неурожайность. Турецкое правительство, застигнутое движением врасплох, а равно озабоченное событиями в Подгорице[2], вынуждено было сделать некоторые уступки для умиротворения невесинцев. Так, оно сменило каймакама, удалило кыр-сердаря форта, запретило отнятие скота и сель­ских орудий в уплату податей и долгов. Но оно изменило своему обещанию оставить в покое зачинщиков движения, которые, заметив вероломство, бежали. Тем не менее народ, по-видимому, успокоился.

Но случилось вблизи селений Аргута, Дабара и Подкома, лежащих между Трусиною (возмутившимся невесинским селением) и Столацем, убийство мусульманина Муй-аги Бегмена - убийство, остающееся до сих пор загадкою и вызвавшее мусульманский фанатизм[3].

Подобно требинским мусульманам, обложившим в 1872 г. Дужский монастырь, вследствие убийства кметом Бубалою требинского муфтия Цветича, сделан был, при первом известии об убийстве Бегмена, и столацкими мусульманами вооруженный набег на эти селения. К счастию, кровопролития не случилось, так как жители этих селений, предуведо­мленные о том, успели разбежаться. [22]

На зов столацкого меджлиса жители селений отказались явиться в Столац для допросов. Вследствие того 1 февраля было совершено второе нашествие бин-башою со взводом заптий и с подкреплением до 300 мусуль­ман, съехавшихся в Столац из Билеча, Требинья и Любинья. Они подошли в сумерки и сделали облаву. Но стерегшие стада заприметили осаждав­ших и дали тревогу выстрелами из ружей. Жители в темноте ночной уда­рились в горы, где попрятались в сугробах снега, под которым некоторые едва не были похоронены вследствие обвалов. В этом набеге осаждавшим удалось захватить в Аргуте четыре человека.

Через несколько дней подобный же набег был повторен, и захвачено еще шесть христиан.

Наконец, сделан был четвертый и последний набег жандармами, без участия уже местных мусульман. На этот раз был ими схвачен в Аргуте один человек, по имени Дмитрий Муратович, но он не был доставлен в Столац, а убит ими на месте. Различно толкуют об этом убийстве. Если верить рассказам мусульман, то будто бы Муратович при арестовании извлек кинжал с ножнами, ударил одного заптия по голове и сделал шрам. Христиане же, напротив, уверяют, что он был безоружный, но что, ве­роятно, он выхватил кинжал у одного заптия и думал защищаться, другие же совершенно отрицают и этот факт, говоря, что он бросился бежать, его схватили и долго волокли по земле, потому что он упирался и не хотел идти. Тогда порешили его убить, тем более, что он был считаем мусульманами за самого опасного человека. Сказание христиан имеет более вероятия, ибо ни у одного заптия не оказывается какого-либо шрама на голове. На другой день бин-баши вывел из тюрьмы дядю убитого, по имени Илью Муратовича, сказав ему, что племянник его с кем-то подрался и чтобы он поспешил узнать, чем кончилась драка. Жена же уби­того явилась с окровавленным платьем своего мужа в Столац и требовала возмездия за убийство.

Удовлетворив своей кровожадности, как заптии, так и местные мусуль­мане оставили в покое несчастных райев. Взвод заптий вернулся в Мостар; мусульмане же хотя и навещают селения, но делают это больше с целию наблюдения за своим скотом и для взимания долгов и пр.

Таким образом, из-за несчастного убийства Муй-аги Бегмена совер­шено было четыре набега, в которые было захвачено десять человек и один убит. После второго набега дабарский ага, Мустай-бег Ризванбегович, увлек с собою в Столац двенадцать своих кметов, уверив их в совершенной безопасности, но, прибывши туда, выдал их местной власти, которая и заключила их в тюрьму. Мне доставлен поименный список всем 22 заклю­ченным, из коих 6 из Аргута и 16 из Дабара и Подкома. Одному из них по имени Вуло Куличу удалось освободиться из тюрьмы посредством подкупа. Он вместе с 37 стол[а]чанами бежал в Черногорию.

Бин-баши, возвратившийся из экспедиции, был подвергнут допросу, на котором он объявил, что один из заптий убил Муратовича самовольно из пистолета; заптий же показал, что он сделал выстрел по приказанию бин-баши. Видно дело не совсем чисто, если справедливо то, что будто бы бин-баши подговаривал двух из своих подчиненных сделать легкий шрам на голове.

Для наблюдения за дальнейшим ходом событий в Невесинье и Столаце мною командировано доверенное лицо.

В Невесинье продолжает царствовать наружное спокойствие. Но гатачские мусульмане - тановичи, муляны и звездичи - решились нару­шить это спокойствие. Они заказали 200 черногорских костюмов и кап с целию подсылать к невесинцам переодетых своих агентов, которые бы, выдавая себя за черногорцев и тем снискав к себе их доверие, выведали [23] от них сокровенные мысли. Здешние друзья невесинцев, проведав о тако­вом замысле, предостерегли их от расставляемой ловушки.

Таково положение дел в Невесинском и Столацком кадилуках. Что же касается до протеста коницких христиан, то каймакам, на злоупотребле­ния коего они жаловались, сменен и замещен Мустай-бегом Лакишичем, бывшим каймакамом в Билече. От этой перемены христиане не только ничего не выиграли, но попали из огня в полымя, так как Лакишич, мостарский мусульманин, отличается большой нетерпимостью в отноше­нии христиан.

Здесь у места будет сказать о том, как относятся к совершающимся событиям в Герцеговине мостарские мусульмане и христиане. Сулейман-бег Башагич, главный виновник невесинского движения, и брат его Аджи Дауд-бег Башагич, опасаясь ярости народной, бежали из Невесинья и живут в Мостаре. Мостарские мусульмане деятельно заняты исправле­нием ружей и пистолетов, острением кинжалов и ножей и литьем пуль. Этих приготовлений они не скрывают и как бы тем похваляются. Хри­стиане же относятся пассивнее к событиям. Они не прерывают сношений с невесинцами, то принимая их у себя, то посылая к ним доверенных лиц, прислушиваются к их рассказам о надеждах на черногорскую по­мощь, направляют их и ждут не без тревоги появления весны.

Невесинцы, повторяю, по наружности спокойны, но и они делают при­готовления, справляя оружие и закупая порох то в Мостаре, то в Дал­мации. Они говорят, что зулум (притеснения) до[в]ел их до того, что ничего им не остается, как поднять оружие. Если же не вспыхнет восста­ние, то они намерены бежать - кто в Черногорию, кто в Австрию. К тому же беглецы невесинские и столацкие, постоянно перебегая из Грахова, где они пребывают, поддерживают в своих соотчичах надежду на деятельную помощь со стороны Черногории.

Недовольство местной администрацией растет и в среде католических патеров. Недавно получено из Константинополя предписание о том, чтобы десятина взимаема была не только с новоприобретенной ими поземельной собственности, но и с земель, изъятых от десятины фирманом Магомета II. Предписание было объявлено патерам, которые изъявили готовность преклониться только пред султанским фирманом, которым бы уничто­жался древнедарованный фирман.

Было бы, впрочем, преувеличением уверять, что с весною вспыхнет поголовное восстание в Герцеговине. У заговорщиков нет такого авто­ритетного лица, которое бы руководило ими. Сами же они едва ли способны на единодушное восстание. Все, чего можно опасаться, это образование в герцеговинских горах чет.

Есть некоторое основание опасаться за нарушение спокойствия в Пиве. Выгнанный отсюда учитель Филиппович, родом пивянин, вместо того, чтобы ехать во Францию, как он всех и каждого здесь уверил, пробрался в Черногорию и проживает ныне в жупе близ Никшича. Мне донесли, что он был в Цетинье, где ему будто бы обещано место учителя в новоучреждаемой в Черногории школе. Не имея теперь определенного заня­тия, Филиппович, по своему легкомыслию и по ненависти к турецкой администрации, вынесенной им из Мостара, способен пробраться в Пиву и возбудить там народ, тем более, что в бытность свою здесь он весьма сочувственно относился к невесинскому движению. Его уже видели в Никшиче.

С глубочайшим почтением и пр.

АВПР, ф. СПб. ГА, V A2, 1875 г., д. 633, лл. 29-34. Копия.

[1] «Зеленые горы» - местное выражение («чим се почела гора зеленити.. .»), обозначающее усиление деятельности гайдуков с наступлением весны.

[2] 7 (19) октября 1874 г. в Подгорице христианин Перо Иванов убил главу местных мусульман Юсуфа-агу Крнича. В ответ на это турки устроили избиение христиан, во время которого было убито 27 черногорцев, прибывших в Герцеговину по торговым делам. Конфликт был разрешен благодаря вмешательству великих держав. Турция согласилась на проведение расследования смешанной черногоро-турецкой комиссией, которая вынесла обвинительный приговор туркам, принимавшим участие в подгорицкой резне  (В у к ч е в и ћ  М.  Црна Гора и Херцеговина у очи рата 1874-1876. Цетинье, 1950, стр. 50-52, 80).

[3] Муй-ага Бехмен, торговец и ростовщик из Столаца, был убит в первой половине января 1875 г. в селе Ргуд, Столацкого среза, куда он прибыл для сбора долгов. Ту­рецкие власти в связи с этим арестовали нескольких ни в чем не повинных людей. Это послужило поводом для эмиграции населения Ргуда в Черногорию  (Ч у б р и л о в и ћ  В.  Босански устанак 1875-1878 г. Београд, 1930, стр. 43;  С а ж и н  М. П.  Воспоминания 1860-1880 гг. М., 1925, стр. 10).

Текст воспроизведен по изданию: Освобождение Болгарии от турецкого ига. - Т. 1. - М., 1961. С. 22-24.