Стремясь поднять народное восстание, которое должно было дать народу землю и волю, устранить эксплуататоров и установить социали­стический строй, - народники 70-х годов все свои надежды возлагали на крестьян, которых считали „природными социалистами", видя в сельской общине с уравнительным землепользованием зародыш коммунизма. Мед­ленное еще в то время развитие капиталистических отношений ускользало от их внимания, и им казалось, что Россия минует на своем историче­ском пути этап капитализма и сможет сразу перейти к социалистическому строю.

Но капиталистическая промышленность развивалась с каждым десятилетием все быстрее, а вместе с нею росла численность промыш­ленного пролетариата. Скопление сотен и тысяч наемных рабочих в круп­ных промышленных предприятиях, где они подвергались одинаковым условиям эксплуатации, способствовало росту стачечного движения этого главного метода борьбы рабочего класса с капиталом за улучшение условий своего труда и существования. За время с 1865 по 1875 г. число участников стачек в среднем не превышало 2000 в год, за годы 1881-1886 оно составляло 13000, а за 1893-1899 г. доходило уже до 65000 в год. Царское правительство энергично боролось со стачками, считав­шимися преступлением по царским законам, усмиряло стачечников при помощи полиции и военной силы, арестовывало „зачинщиков", отправляя затем их в ссылку в отдаленные места Сибири, высылало массами ста­чечников на родину и пр. Стачечная борьба сплачивала рабочих, выко­вывала их классовое сознание, приучая их смотреть на рабочих различ­ных предприятий и профессий, как на членов единого класса, обладаю­щего общими интересами. Те улучшения своего положения, которых удавалось достигнуть рабочим путем борьбы, внушали рабочему классу сознание своей силы, вызывали уверенность в том, что об'единенными усилиями в общей борьбе пролетариат всегда может добиться победы. Вмешательство же правительства в борьбу между трудом и капиталом, суровые репрессии за участие в стачках, дикие насилия над рабочими - все это возбуждало в рабочих ненависть против царизма, вскрывало в их глазах его классовую сущность, пробуждало сознание необходимости по­литической борьбы, борьбы за власть в государстве. Все более проникали в сознание рабочих и социалистические идеи, идеи об уничтожении част­ной собственности на средства производства и общественной организации хозяйственной жизни, как единственного пути к освобождению тру­дящихся от всякой эксплуатации. Уже в 90-х годах и в Питере, и в Москве, и в Ив.-Вознесенске работали социалдемократические „Союзы борьбы за освобождение рабочего класса", а в целом ряде провинциаль­ных городов было множество мелких социалдемократических кружков, сыгравших видную роль в организации стачечного движения этой эпохи. На минском с'езде 1 марта 1898 г. была сделана первая попытка об'единить эти разрозненные ячейки в одно целое, заложены основы Россий­ской Социалдемократической Рабочей Партии.

Рост классового самосознания русского пролетариата выразился очень ярко в возрастающей популярности среди рабочих международного пролетарского праздника 1 мая. В начале 90-х годов этот праздник при­ходилось справлять тайно, в немноголюдных рабочих кружках, а в первые годы XX в. мы видим уже в этот день массовые забастовки и уличные демонстрации в целом ряде промышленных центров. Руководящая роль в организации первомайских демонстраций и в формулировке первомай­ских лозунгов принадлежала только что народившейся социалдемократии.

Одной из первых первомайских демонстраций в коренной России, притом чисто пролетарской по составу своих участников и ярко полити­ческой по лозунгам, была демонстрация, устроенная Сормовской органи­зацией с.-д. партии в 1902 г. Подготовка к демонстрации началась еще зимою 1901-1902 г., под руководством Нижегородского комитета партии, который посылал в Сормово своих агитаторов и пропагандистов и снаб­жал рабочих в изобилии литературой. В половине февраля на совещании представителей сормовских партийных кружков был выработан план де­монстрации. Весною организация провела ряд подготовительных собра­ний в лесу.

1-го мая с утра шел дождь. Руководители сормовской организации, согласно принятому ранее плану, решили отложить демонстрацию до ближайшего воскресенья. Но рабочие настроились праздновать именно 1-го мая: около 5000 рабочих не вышло в этот день на работу, а после 2- х часов дня, когда дождь перестал, улицы постепенно стали наполняться народом. Учитывая настроение масс, пришлось изменить принятое ранее решение, и демонстрация состоялась. В ней приняло участие более 2000 рабочих, которые с пением и красными знаменами прошли не­сколько раз по Большой улице, после чего был устроен митинг. Во время митинга толпа менее сознательных рабочих, около 100 человек, броси­лась бить стекла в заводской конторе и кабинете директора, ворвалась в канцелярию полицейского пристава и произвела в ней полный разгром, прекратившийся только с прибытием войск. Остальная масса демонстран­тов направилась к Дарьинским выселкам (рабочий поселок недалеко от Сормова), но на дороге была остановлена ротой солдат и рассеяна, при­чем было произведено много арестов.

По делу об участии в демонстрации было предано суду 13 человек; среди них были как раз наиболее видные из местных партийных работ­ников во главе с П. А. Заломовым, который был душою сормовской организации. Организация не скоро оправилась от нанесенного ей удара, но внушительный успех демонстрации и последовавший за нею судебный процесс произвели огромное впечатление на рабочую массу, содействовав повышению ее политической сознательности и вызвав сильный под'ем революционного настроения.

Дело о Сормовской демонстрации разбиралось в Нижнем 28-30 ок­тября 1902 г., в выездной сессии Московской судебной палаты. Суд происходил при закрытых дверях; тем не менее обвиняемые сочли нуж­ным изложить в своих речах причины, побудившие их, как и других ра­бочих, в других городах России, принять участие в демонстрации про­теста против царского самодержавия и капиталистического строя. Они знали, что их речи не останутся лежать в судебном архиве, а выйдут из стен суда и станут известны широким рабочим массам, для которых послужат богатым агитационным материалом. И, действительно, их речи были изданы Нижегородским комитетом РСДРП, а потом перепечатаны заграницей, и получили широкое распространение. Речи сормовских рабочих, особенно большая и содержательная речь П. А. Заломова, дают отчетливое представление о степени политической сознательности проле­тариата пред революцией 1905 года. Мы не видим еще здесь сознания необходимости борьбы за власть, но видим уже отчетливое понимание значения политической свободы для успешной борьбы за улучшение экономического положения рабочих, горячее стремление рабочих к повы­шению своего культурного уровня, пробуждение в них чувства человече­ского достоинства, страстную жажду знания, уменье разбираться в обще­ственных вопросах.

Шестеро из обвиняемых были приговорены к лишению прав состоя­ния и ссылке в Сибирь; остальные 7 человек, за недостатком улик, были оправданы. О дальнейшей судьбе наиболее видного из участников демон­страции, Петра Андреевича Заломова известно (с его собственных слов) следующее. Прожив два года на поселении в д. Маклаковке, Енисейской губ., П. А. весной 1905 г. бежал из ссылки и явился в Петербург, где работал в большевистской организации РСДРП в качестве организатор Невского района. В декабре 1905 г. принимал участие в Московском вос­стании, был организатором боевых дружин, изготовляя оболочки для бомб. В 1906 г. П. А. тяжело заболел, перешел на легальное положение и поселился в г. Судже, Курской губ,, где жил под надзором полиции, как „лишенный всех прав и преимуществ", до 1917 г. В 1917 году П. А. вернулся к политической деятельности; при Временном Правительстве был членом „Временного Исполнительного Комитета" в Судже и товарищем председателя его правления, в эпоху октябрьской революции был членом местного революционного совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов; на уездном с'езде был избран комиссаром труда. В настоящее время П. А. по прежнему живет в Судже, но, в виду своего болезнен­ного состояния, лишен возможности принимать активное участие в обще­ственной работе.

...В конце 1901 г., в селе Сормове, Балахнинского уезда и на Сор­мовских заводах, в различное время, были найдены преступные возвания, обращенные к рабочим. С наступлением 1902 г. появление таких про­кламаций возросло и особенно усилилось в апреле месяце. Запрещенные листки, изданные типографским способом или воспроизведенные посред­ством мимеографа и гектографа, разбрасывались первоначально в черте заводов, между 5-6 часами утра, после окончания ночной работы, и мастеровые находили их на станках и в ящиках. Заводскою администра­цией и полициею было учреждено неослабное наблюдение за цехами, вследствие чего появление воззваний в них прекратилось, но было за­мечено в Сормовском поселке, преимущественно, на тех улицах, которые ведут к заводу. Не ограничиваясь этим, неизвестные злоумышленники расклеивали иногда свои произведения на стенах, заборах и столбах. Та­ким образом, в заводах и селе Сормове было найдено: утром 27-го ноября 1901 г. несколько воззваний „Нижегородского Комитета Российской Со­циал-Демократической Рабочей Партии" от 25 ноября „К вагонным куз­нецам" с приглашением заявить требования о введении нарядов, повыше­нии и об'явлении расценок и вежливом с рабочими обращением мастера, причем указывалось, что путем массовых забастовок и бунтов рабочие добились издания законов о штрафах, расценках и введения одинадцати-часового рабочего дня. В этом же воззвании обращается внимание рабо­чих на то, что им нечего рассчитывать на поддержку со стороны губерн­ских властей. Там же обнаружена 6-го, 7-го, 8-го и 9-го дек. „Нижего­родская Рабочая газета" № 1, 11-го дек. возвание „Ко всем Сормовским рабочим", 22-го и 23-го дек. 38 экземпляров листка, озаглавленного: „Ко всем Нижегородским рабочим", 5-го и 6-го марта 1902 г. „Ниже­городская рабочая газета" № 2, 31-го марта та же газета 3, в коли­честве более тысячи экземпл., 11-го апреля „Нижегородская газета" № 3, а 26-го апреля та же газета № 5, с заголовком „1-ое мая". Характер этих изданий постепенно видоизменялся; авторы не ограничились только экономическими требованиями, но призывали рабочих к политическим демонстрациям, имеющим конечною целью ниспровержение существую­щего порядка управления. Почти все листки заканчиваются требованием: „Долой самодержавие", „Да здравствует политическая свобода", „Да здравствует 8-ми часовой рабочий день". Кроме таких преступных под­стрекательств, в некоторых изданиях помещены песни революционного содержания: „Дружно, товарищи, в ногу", „Беснуйтесь, тираны, глумитесь [23] над нами". В № 5, озаглавленном „1-ое мая", Нижегородский ко­митет Российской социал-демократической партии, об'ясняя рабочим зна­чение этого дня, приглашает всех бросить работу, выходить на улицу и итти толпой с пением революционных песен и с красными знаменами, на которых должны быть изображены перечисленные выше дерзостные восклицания. Независимо от преступной пропаганды путем воззваний, на заводах стали распространяться слухи о готовящихся беспорядках причем с 1-го января по 1-ое мая назначались для таковых те или дру­гие дни. Все описанные действия злоумышленников вызвали к 1-му мая тревожное настроение среди рабочих, некоторые из коих, дня за три до этого числа, получили приглашения от своих товарищей, как напр., от крестьянина Алексея Быкова, бросить 1-го мая работу.

Совокупностью показаний свидетелей и очевидцев установлено, что 1-го мая работы на заводах начались в полном порядке, после 12 часов часть мастеровых, согласно их просьбе, по примеру прошлых лет, была освобождена от занятий, причем на работах оставалось около 5400 че­ловек. До 2-х часов дня в Сормове все было спокойно. Часу в третьем, на Большой улице, по направлению от Дарьинских выселков и Дарьинского леса стали появляться отдельные группы рабочих, среди которых слышались игра на гармонии, брань и пение фабричных песен. Бывший в наряде полицейский надзиратель Высоцкий пытался остановить тех из упомянутых лиц, которые наиболее шумели, причем обратил внима­ние, что крестьянин Егор Наумов, собрав около себя толпу рабочих, шел по названной улице, играя на гармонике, и особенно громко вы­крикивая какую-то песню. В другой группе выделялся крестьянин Осип Матвеичев, который, находясь в нетрезвом состоянии, бранился и кричал. Вскоре он отделился от своих товарищей, после чего он и был задержан. При обыске в арестантской у Матвеичева оказалось в кармане воззвание „Ко всем русским рабочим", отпечатанное в типографии революционного журнала „Искра" и заключающее в себе требование устроить 1-го мая демонстрацию. Отдельные группы рабочих соединялись между собою, толпа стала увеличиваться и настроение ее делалось все более и более возбужденным. В толпе начинали раздаваться крики: „Долой царя, долой самодержавие! да здравствует политическая свобода, да здравствует дружина социалистов!" В руках и на палках появились красные платки и, по показанию полицейского урядника Архипова, был выкинут красный флаг с какой-то надписью, которую он не мог разобрать, так как в него, свидетеля, бросили камнем. Флаг этот то поднимался, то опускался, и Архипов в числе стоявших около него рабочих заметил мастерового Михаила Самылина. Среди шумевшей толпы находились Никифор Фро­лов, приглашавший стоявших на улице присоединиться, Михаил Бога­тырев, Петр Дружкин, Петр Заломов, Алексей Быков, Иван Сутянцев, Иван Шибаев, который махал красным флагом, прикрепленным к палке, и кричал: „собирайтесь сюда", а также Василий Солдатов и Алексей Баранов. Все эти лица расхаживали по улице с криками: „Долой само­державие! Да здравствует политическая свобода"! В это время на Большой [24] улице собралось около 2000 человек. Старания полиции водворить порядок оказались безуспешными, - и толпа двигалась сплошною массою, на все просьбы разойтись отвечала бранью и бросала камни; причем получил удар в лицо жандармский унтер-офицер Иван Рогалев. Возбуж­дение толпы постепенно росло и оскорбления наносились не только по­лиции, но даже священнику, который, проходя с иконой Владимирской божьей матери, подвергся глумлению. В 6 1/2 час. на заводе окончилась дневная работа и после свистка к толпе примкнула значительная часть находившихся до этого на заводе мастеровых. Участники беспорядков несколько раз прошлись по Большой улице, имея на палках и в руках красные платки, распевая революционные песни: „Собирайся народ под знамена свободы", и „Дружно, товарищи в ногу". Это пение, которое, как удостоверил свидетель Рогалев, начинал Михаил Самылин, неоднократно покрывалось криками Алексея Быкова, Наумова и друг.: „Долой само­державие, долой царя, да здравствует политическая свобода". На углу Александро-Невской улицы, на повороте к заводу, толпа, во главе которой шли Алексей Быков, Заломов, Дружкин и Наумов, остановилась повидимому, для обсуждения дальнейших действий. Раздались требова­ния „настоящего знамени", на что Заломов ответил: „Успеем". Одни предполагали итти к заводу и заявить свои требования об увеличении заработной платы и уменьшении рабочего дня, а Заломов, Самылин и Михаил Быков, по показанию свидетеля Колина, уговаривали продолжать демонстрацию. После этого толпа разделилась, и часть ее, человек в сто, с теми же преступными возгласами направилась к заводской конторе. Среди этой части участников беспорядков крестьянин Сергей Тихонов заметил красный флаг, который нес на палке какой-то неизвестный че­ловек, рядом с ним шли Петр Дружкин и Алексей Ляпин, кричавшие: „Долой царя"! „Долой самодержавие"! В это же время Асексей Быков, заподозрив в Швили полицейского агента, ударил его палкой по голове. Незадолго перед нападением на завод полицейский надзиратель Высоцкий и урядник Комаров, заметив, что беспорядки принимают угрожающий характер, передали об этом дирекции завода и распорядились запереть все ворота и входные двери, а местный исправник сообщил начальнику губернии о возникшей опасности, вследствие чего к заводу был немед­ленно отправлен 238-й Клязьминский резервный батальон. Несмотря на то, что Заломов и Самылин продолжали настаивать на спокойном об'явлении заводской администрации своих домогательств, часть бесчинство­вавших с криком: „Бей", „Долой самодержавие, да здравствует полити­ческая свобода", приступила после 8-ми часов вечера к насильственным действиям. В заводской конторе и в канцелярии полицейского пристава были выбиты окна. Несколько камней были брошены в окна директор­ского кабинета, расположенного во втором этаже, и, наконец, бесчинство­вавшие рабочие пытались выбить ворота, но были остановлены своими же товарищами, которых заведующий материальным отделом Матвеев­ский и инженер Заварицкий успели собрать для защиты завода. [25]

Несолидарность товарищей и раздавшийся барабанный бой, указы­вавший на появление войска, подействовали на толпу, которая стала разбегаться. Во время бесчинств у завода большая часть манифестантов оставалась на Большой ул., к ней присоединились и возвращавшиеся от завода рабочие, и толпа с криками: „Долой самодержавие, да здравствует политическая свобода" подняла красное знамя, на котором белой краской был написан тот же дерзостный призыв, и с пением революционных песен направились к Дарьинскому выселку. Знамя нес на древке Зало­мов; Алексей Быков, по показанию свидетеля Имерли-Швили, поддер­живал другой его конец, чтобы яснее видна была надпись; около них шел Михаил Самылин, а Яков Полозов выкинул красный флаг меньшего размера с надписью: „Да здравствует 8-ми часовой рабочий день". Едва все эти лица стали приближаться к Дарьинской проходной, как показа­лась первая рота Клязьминского батальона. По команде ротного коман­дира, штабс-капитана Крылова, нижние чины, взяв ружье „на руку", устремились на участников демонстрации, но последние с криком стали наступать на солдат, вследствие чего и были окружены.

Вырвав у Заломова знамя, штабс-капитан Крылов задержал его и Дружкина, который, по показанию этого свидетеля, растягивал свобод­ный конец флага, причем Заломов сказал: „что вы меня держите? я, ведь не убегу". Нижние чины роты успели взять из толпы человек 15-17, а остальные разбежались по сторонам. Когда рота с арестованными дви­нулась дальше, в нее были брошены 3 или 4 камня, из которых один попал в ногу фельдфебеля. После предупреждения, что будут стрелять, бросание камней прекратилось, а вместе с тем прекратились и самые беспорядки. В тот же вечер, по показанию свидетеля Лазарева, крестьянин Иван Шибаев, вернувшись домой, высказывал удовольствие по поводу того, что ему удалось ускользнуть от солдат и что они не всех задер­жали, вследствие чего он, Шибаев, и был арестован. По показанию управляющего завода, инженера Мещерского, в 1901 и 1902 г.г., до дня беспорядков, никто из рабочих не обращался к нему с требованиями об увеличении заработка и уменьшении часов рабочего дня. По удосто­верению же свидетелей Старцева, Матвеевского и Заварицкого, во все время беспорядков бесчинствовавшие рабочие не требовали повышения рабочей платы и не жаловались на заводские порядки. События 1-го мая не оказали никакого влияния на ход работ, так как на другой день на работу вышли все люди, во всех мастерских. 5-го мая был разбросан листок, сообщающий о бывших 1-го мая беспорядках, с указанием на вред, вызванный разгромом заводской конторы, послужившим поводом к вызову войск, на доблестное поведение небольшой толпы, ограничив­шейся политической манифестацией, и на геройское поведение несшего красное знамя, который один, не боясь солдатских штыков, твердо стоял на своем посту. Сообщение заканчивалось выражением надежды, что пример этого знаменосца возбудит в рабочих неудержимое, твердое же­лание бороться за свободу, и что к будущей демонстрации присоединится [26] большая часть Сормовских рабочих, - а также призывом к по­жертвованиям в пользу арестованных...

На основании вышеизложенного (следует перечисление лиц)... обви­няются в том, что 1-го мая 1902 г. в селе Сормове, Балахнинского уезда, с целью дерзостного порицания самодержавной власти и установленного законами образа правления учинили шествие по Большой и Александро-Невской улицам с пением революционных песен, выкинув красные флаги, на одном из которых имелась надпись: „Долой самодержавие, да здрав­ствует политическая свобода", и дозволили себе, как во время этого шествия, так и при совершении насильственных действий у Сормовского завода, неоднократно кричать: „Долой царя, долой самодержавие, да здрав­ствует политическая свобода", т. е. в преступлении, предусмотренном I и II ч. 252-й ст. Улож. о Наказан.

Вследствие сего и согласно 2-му п. 1030 ст. Уст. Угол. Судопр. все вышепоименованные лица подлежат суду Моск. Суд. Пал. с участием сословных представителей.

Составлен сентября 19-го дня, 1902 г., г. Москва.

„Жизнь". 1902. № 6, стр. 113-121.

Текст воспроизведен по изданию: Русская революция в судебных процессах и мемуарах. - Кн. 4. - М., 1925. С. 23-27.