Дорогому братцу посылаю братское почтение и низко кланяюсь. Ты пишешь, братец, что тебя пожаловали унтер-офицером и что начальство ставит в пример другим. Да только нас не больно обрадовала эта весть. Нынче, говорит учитель, а и сами мы убедились, что не за хорошее поведение кресты-то дают!

Вот был у нас такой случай. Собрались мы на сход, чтобы присократить немножко старшину или нового выбрать. Ну, ведь сам знаешь, какой аспид, а в последнее время так просто житья не стало. И деньгами грабит, и работать к нему иди, а то не выпустит из карцера или пропишет неблагонадежным. Да как раз тут случился выборный нашей губернии, из Думы-то из этой. Вот как он порассказал нам - так у нас волос дыбом стал. Министры-то, говорит, всю казну разворовали, да еще и задолжали-то сколько, говорит, тринадцать миллиардов. А учитель сказывал, что в каждом том миллиарде тысяча миллионов! Целое бы, говорит, училище посыпал золотом, - и вот большую часть этих денег они потратили на дворцы, да на пьянство, да на хороших барынь! Да мало ли куда!? И вот, как, говорит, мы в Думе-то стали требовать отчета, да называть их ворами да казнокрадами, - вот, говорит, они и нажаловались царю. Погляди, говорят, что твои избранники в Думе-то делают, крамолу разводят. Мы все диву дались, когда он рассказал, что царь-то не только их послушал, но и председателя-то, говорит, и во дворец-то не пустил. Значит он за них? А мы-то раньше думали, что только стоит ему пожаловаться на министров, так он их сразу в отставку выпустит, а он и Думу-то разогнал.

Всю подноготную нам депутат-то рассказал. А вот слушайте, говорит, прочитаю - это написано всеми выборными из Думы в Выборге, после разгона. Правительство разорило и привело Россию к гибели, и поэтому не давать преступному правительству ни одного солдата, ни одной копейки. Вот мы и написали такой приговор: не платить оброка и не давать рекрутов.

И тебе, брат, советую подумать над этим вопросом и не слушать, когда приказывают стрелять. Ведь вот и к нам, наверно, скоро пришлют солдат, и быть может нас перестреляют, но мы решили на своем стоять, лучше один конец - чем эдак маяться. А ты, брат, прочитавши это письмо, неужели будешь проливать кровь таких же бедняков, как и ты, неужели [463] ты не побоишься вечного проклятия? Уж если и стрелять, так не в своего брата, а в это проклятое начальство. Это они вас, солдат, посылают, да еще говорят, что служат царю и отечеству.

Да, брат, царю-то вы, солдаты, служите, когда посылают вас стрелять в нас, да деревни разорять и жечь, и отечеству вы тоже послужили, - и это верно, - когда вас вели на убой. Только с японцами-то, должно быть, куда трудней было воевать, чем с мужиком да с фабричными. Оттуда вот и без ног и без рук уходили, а кто и без головы остался... Там, говорят, ваши командиры за камни прятались, как Павлуха рассказывал. Или, говорит, притворится либо мертвым, либо больным. И прикололи, говорит, их сами-то скольких! Коли трусишь, так околевай, все одно! А дома-то как коршуны на народ-то наскакивают, какой-нибудь мальчишка-офицер кричит: «выдавайте всех смутьянов, а то, говорит, всех перестреляю! Кто, говорит, старшину смел ссадить? Кто, говорит, приговоры такие писал?» А мы все молчим: уж что будет. Так всем вот он казакам-то велел в круг-то войти, да как те начали нас лупить нагайками; мне шишку на лбу подставили, я целую неделю с ней ходил; а дяде Ивану глаз выхлеснули, и он теперя кривой; всех избили и уехали.

Так вот они-то защитники-то веры и отечества, и мы воочию убедились, зачем вас набирает начальство в солдаты, - несмотря на это, решили не давать ни рекрутов, не платить оброков. Я слышал, что и везде почти так постановили. И я тебе, брат, советую в мужиков не только не стрелять, а иногда и заступиться за своего брата, которого, сам знаешь, всякий, кому не лень, обижает. Нет, уж лучше помереть от руки палача-начальника, нежели запачкать руки в родной крови! И поэтому мы на сходе решили и вас всех об этом уведомить: у кого брат, у кого сын, чтобы вы знали и помогали нам всем бороться за землю и волю и за Учредительное Собрание.

Ты скажешь, что присяга - нельзя, а ведь ты присягал Богу за веру; неужели Бог-то велит убивать бедняков, когда они просят не прямо хлеба, а земли для его посева и права жить? Неужели ты, брат, сделаешься братоубийцей, когда я или другие не захотим пойти служить преступному правительству? Уж будь что будет, а мы ни солдат, ни оброков не дадим и проклянем это начальство, а вместе с ним и тех, кто будет его слушать.

Прощай, брат, и не забудь мои слова и решение всего общества.

---

[1] Это письмо, написанное крестьянином Н-ской губернии, доставлено в редакцию «Казармы» известным лицом с просьбой напечатать. Печатаем без всяких изменений. - Примечание подлинника.

---

Текст воспроизведен по изданию: Листовки петербургских большевиков. 1902 - 1917. - Т. I: 1902 - 1907. - [М.], 1939. С. 463-464.