Товарищи новобранцы! По всей России разосланы повестки о том, что вы, 22-летние парни, нужны начальству на казенную службу. Идите, говорит начальство, в срок и по добру, а то силой возьмем да пошлем в каторгу. Товарищи! Где же были эти господа воинские начальники, губернаторы и министры тогда, когда мы хуже маленьких щенков валялись на полу без присмотра? Где же были эти господа воинские начальники, губернаторы и министры тогда, когда наши родители вместе с нами томились в тесных каморках и смрадных подвалах без хлеба и дров, когда материнское сердце плакало о своих несчастных простуженных и голодных детях? Где они были тогда, эти хищные вороны, в то самое время, наконец тогда, когда нам, вместо детской игры и забавы, нужно было служить в наемниках - пасти стадо, переносить в чужих людях пинки и побои ради того только, что у наших родителей не было мочи нас содержать? Разве они не знали тогда, что мы им пригодимся? Но где они были и что они делали? А вот послушайте, товарищи, что они тогда делали и как помогали нас воспитывать:

Тогда они описывали и продавали последних коров и овец, последние, какие есть у крестьянина или рабочего, вещи, чтобы на собранные разными податями и акцизами деньги строить дворцы, устраивать балы и разъезжать в блестящих экипажах. Им нужно было содержать урядников и жандармов, с которыми можно было бы бить, стрелять, вешать и сажать в тюрьму того, кто не подчинится их воле, не заплатит податей или скажет слово против грабежа и насилия.

Вот что делали и как заботились о нас эти подлые и бессовестные люди, когда мы росли и воспитывались. А теперь? Теперь, когда мы вошли в самый цвет жизни, когда мы стали способными людьми, людьми, из которых можно извлечь всякую пользу, теперь они нас увидели.

Товарищи! Правительство говорит, что мы им нужны защищать царя и отечество. Но не верьте, товарищи, этим грабителям и кровопийцам: мы им нужны не защищать отечество, а разорять его, для того, чтобы перебить и перестрелять всех крестьян и рабочих, которые хотят земли и воли. А если они просят земли и воли, то это значит, что они требуют жизни, труда и хлеба. Они требуют земли потому, что земля не того, кто ее захватил, помещика или князя, а земля ничья; она не сделана руками помещика и должна принадлежать тому, кто над ней трудится. Да, товарищи, мы нужны начальству для того, чтобы через нас им можно было уничтожить всех тех, кто восстал за правду против [454] грабителей, для того, чтобы защищать их собственную роскошь и господство над народом. Но, товарищи, этого не будет и не должно быть! Мы сами от народа, мы сами рабочие и крестьяне, мы тот же народ и, защищая врагов наших, самих себя убивать не станем.

Преступное правительство, изменивши своему народу, стало воображать, что отечество - это они, весь трудящийся народ они объявили внутренним врагом.

Ложь, товарищи! Пора очнуться нам от сна и сознать всем, что отечество содержит и защищает трудящийся народ, - значит, отечество и принадлежит народу, а не кучке грабителей! И где бы мы, товарищи, ни находились: на улицах ли городов, на полях или в казармах, мы должны только знать одно: защищать всеми силами народ от воюющего с ним зверского правительства. Мы тоже люди, тот же народ, и, защищая его от шайки казнокрадов и обманщиков, каждый из нас защищает самого себя.

Эти мундирные обманщики, пользуясь безграмотностью и темнотой народа, привыкли обманывать нас на каждом шагу. Помните, товарищи, давно ли было, что нам быта объявлена царская свобода и мы радовались и молились богу, что теперь можно свободно жить, свободно искать правды. Но где же эта свобода? На второй же день стали расстреливать рабочих, жечь крестьян и чесать спины нагайками кому ни попало. Разве это не обман, товарищи, это кровавый и смертельный обман! Взгляните, вся Россия теперь на осадном и военном положении, везде бездушно вешают и расстреливают людей. Какие же враги на нас напали: японцы, турки или немцы, для кого объявили Россию на военном положении, с кем воюют, кого стреляют, бьют и сажают в тюрьму? Народ, наших братьев, отцов и близких знакомых.

Товарищи! Не стыдно ли нам будет из-за боязни только попасть в тюрьму или в каторгу повиноваться преступному начальству и добровольно итти на службу, чтобы они могли потом заставлять нас убивать своих отцов и братьев, просящих хлеба для голодных? Будем, товарищи, бодры и смелы, не будем братоубийцами! Пусть лучше всех нас, как одного, берут в тюрьму, пусть будет наша родина покамест тюрьма. Но это не долго, товарищи, народ проснулся, он объединится в одну мощную братскую силу, он разорвет все цепи и преграды и освободит своих скованных и засаженных в тюрьмы борцов! Не пойдем же все как один в солдаты, пусть нас берут насильно, пусть они, эти мундирные звери, что хотят с нами делают, пока у них есть власть, и если возьмут нас насильно и, опираясь на наши штыки, заставят нас стрелять в народ, то помните, товарищи, что мы этим же оружием должны стрелять в того, кто заставляет. За нас мучились и умирали люди на виселицах и под расстрелами, должны же и мы, товарищи, не щадя жизни, постоять не за барскую, а за нашу народную родину и за весь трудящийся народ! С оружием в руках (данным нам нашими врагами) мы присоединимся к крестьянам и рабочим против грабителей-богачей и чиновников, никакая сила не справится тогда с нами!

Октябрь 1906 г.

[1] Письмо, писанное одним из призываемых кронштадтских рабочих. - Примечание подлинника.

Текст воспроизведен по изданию: Листовки петербургских большевиков. 1902 - 1917. - Т. I: 1902 - 1907. - [М.], 1939. С. 454-455.