Облекитесь в траур, граждане, в великий день 9-го января! Пусть умолкнет в этот день житейская суета, остановится труд, закроется торговля! Пусть замрет всякое веселье, опустеют улицы; пусть чернеют неосвещенные окна домов, мрачные и угрюмые, как впадины черепа. Пусть всеобщий траур напомнит гражданам о губительной смерти, вихрем носившейся по улицам Петербурга год тому назад, когда по приказу самодержавца пули сотнями косили безоружных граждан, женщин и детей!

Оргия чудовищной войны, бессилие общества, не умевшего пойти дальше банкетов и резолюций; цепи реакции... Мощным голосом пролетариат разбил гробовое молчание, своею кровью запечатлел начало революции!

Великая русская революция началась!

Петербургские рабочие ценою жизни своей показали всему народу тщету всяких упований на милость сверху, необходимость силою взять ту свободу, которую так долго, так бесконечно долго душили самодержавные палачи.

Всему, что пережила наша родина на пути к своему освобождению, всему положили начало они - безымянные герои 9-го января.

Грандиозные революционные события последнего года: волна всеобщих забастовок, баррикад и восстаний, аграрных движений и военных бунтов; растерянность правительства, уступка реакции, бесчисленные манифесты, минуты свободы, сменяемые диким разгулом обезумевшей камарильи, - весь этот революциошшй вихрь носит на себе печать крови январских мучеников.

Кто как не они, петербургские рабочие, своими требованиями, своею собственной судьбой, предсказали, что всякое ослабление беспощадной борьбы с самодержавием, всякая попытка успокоиться на достигнутых уступках, не добив до конца самодержавного врага, горько отзовется разгулом реакции.

Всенародное Учредительное Собрание, всеобщее, прямое, равное и тайное голосование было кличем пролетариата 9-го января. Ни одной пяди нельзя уступить из основного политического требования, начертанного в программе январских бойцов.

В сырой земле, в безвестных могилах, торопливо засыпанных полицейскими руками, тлеют кости этих героев.

Пусть всенародный траур будет лавровым венком, возложенным на их могилах руками освобождающегося народа.

Не бесплодным рыданием, нет, призывом к мести, призывом к борьбе, угрозою безумцам кровожадной реакции пусть звучит этот траур. [312]

Пусть несет он мысль граждан, борющихся за свободу, туда, в сырые подвалы и тесные чердаки, под крыши фабричных зданий, где к семьям, осиротевшем в январе, прибавилось за год столько новых сирот; туда, где живут и борются братья январских героев, пролетарии, в которых никакие злодеяния царского правительства, никакие расстрелы не могут убить жажду свободы, которые готовы теперь, как и год тому назад, как и всегда, царским штыкам и артиллерии противопоставить свою твердую решимость бороться и победить.

Реакция безумствует. Нет насилия, которого она не пустила бы в ход, нет средства, которое показалось бы ей слишком чудовищным. Реакция торжествует... пусть, она не видит, что смерть, которую она сеяла в январе, занесла над нею свою косу. Она не видит, что в тех самых фабричных кварталах, откуда вышли герои 9-го января, мускулистая рабочая рука снова оттачивает меч.

Она забыла, что от горячего дыхания пролетарского движения зажглось в деревне пламя революции, что семя сознания проникает в забитую казарменной дисциплиной душу солдата.

Реакция торжествует... но в этом торжестве, в упоении хмельным угаром, в зареве пожаров и потоках крови, как азиатский деспот, она доживает последние дни.

Пусть январская годовщина покажет нашим врагам, что граждане Петербурга умеют чтить память погибших борцов.

Пусть день «кровавого воскресенья» станет отныне днем национального праздника.

Граждане! Всеобщей однодневной забастовкой почтим великий день 9-го января.

Текст воспроизведен по изданию: Листовки петербургских большевиков. 1902 - 1917. - Т. I: 1902 - 1907. - [М.], 1939. С. 312-313.