Товарищи! С самого начала июля внимание всего общества и правительства приковано к грандиозной стачке рабочих, охватившей почти весь юг империи и не закончившейся еще до настоящего времени.

Движение началось с Кавказа, где нефтяные короли наши г.г. Нобели, Ротшильды, Манташевы и проч. под прикрытием штыков услужливого правительства из нищеты и крови рабочих сколачивают свои миллионные барыши. [115]

2-го июля в г. Баку на Биби-Эйбате и в так называемом Черном городе побросали работы рабочие мастерских Хатисова, Левинсона, Мельникова, нефтяных об-в Манташева, Олеум, Шихова. 3-го к ним примкнули заводы Нобеля, Лапина и Рысева, Бардера, рабочие железнодорожных мастерских, кондуктора и кучера конок, и к концу второго дня стачки число забастовавших перевалило за 2000 человек. Стачка, как ураган, захватывала фабрику за фабрикой, завод за заводом, и через 3-4 дня цифра забастовщиков дошла до колоссальных размеров в 30 и даже 40 тыс. человек. Промышленная и всяческая жизнь в городе замерла... Потухли кочегарки - пишут корреспонденты - «замолкли вышки»... Ни поезда, ни конки не ходят. Стачка распространилась на всю железнодорожную линию между Баку и Батумом. Молчат типографские станки, газеты не выходят... Магазины, лавки, пекарни стоят заперты, в них нет никого, кто обычно дает им жизнь, - все рабочие бастуют. Бастуют местами даже приказчики, эти всеми забытые жертвы нашего торгового и торгашеского общества. Скоро к бакинцам присоединились рабочие соседнего города Балаханы - замерла жизнь и здесь. Через две недели та же участь постигла и третий кавказский город Тифлис.

Здесь, в Тифлисе, особенно ярко сказалась та цепь солидарности, которая так крепко связывает пролетариев в тесную и дружную, грозную для всех эксплуататоров семью. Тифлисцы, бросая работу и объявляя у себя всеобщую забастовку, прежде всего потребовали удовлетворения требований бакинских товарищей. Почти одновременно с Тифлисом забастовала как один человек Одесса, а затем стачка перекинулась в Николаев, в Киев и во многие другие местности, из которых до нас пока доходят лишь смутные слухи.

Во время этих поголовных стачек комитеты партии проявили энергическую деятельность не только массовым распространением прокламаций, знакомящих товарищей с положением дел в различных частях волнующегося района, ободряя слабых, но также и организуя самое движение. Так, в Баку и Одессе было устроено несколько собраний в 5-10-15 и более тысяч человек, на которых обсуждались и были выработаны как общие, так и частные для отдельных производств требования. Все рабочие Баку, а также Балаханов и Тифлиса требуют: сокращения рабочего времени до 8 час. в день, удаления наиболее грубых и ненавистных рабочим мастеров и управляющих, вообще более вежливого не оскорбляющего человеческого достоинства обращения со стороны нашего многочисленного начальства, уничтожения подрядных работ, при которых рабочие подвергаются еще новой эксплуатации подрядчиков, повышения заработной платы, уничтожения сверхурочных работ и сдельной платы, которая, как совершенно верно отметил Бакинский комитет, является превосходным средством в руках эксплуататоров для понижения и без того нищенского нашего заработка, ибо как сверхурочные работы, так и плата сдельная или поштучная, удлиняя рабочий день и понуждая рабочего работать за двоих, дают возможность капиталисту уменьшать число рабочих у себя в заведении, а следовательно и увеличивать армию безработных, которые в борьбе с голодом и в поисках за работой будут сбивать плату к удовольствию и к выгоде г.г. фабрикантов. В этом и заключается сокровенная суть и сверхурочных работ и сдельной платы. Рабочие должны помнить это [116] и в момент объявления стачки никогда не забывать, настойчиво требовать уничтожения этих коварных способов нашей эксплуатации.

Подобное же требование с некоторыми изменениями к дополнениями было выставлено и в других забастовавших городах.

Беспримерная и совершенно невиданная среди наших эксплуататоров солидарность рабочих навела настоящий ужас на г.г. капиталистов. На первых порах они попытались напугать рабочих предложением расчета, но затем заговорили с ними более деликатным языком, выражая готовность итти на какие угодно уступки. Струхнувшее правительство стало стягивать войска, вывешивать обязательные постановления с угрозой, что будет карать непокорных рабочих по всей строгости законов, пускать в ход свои обычные провокаторские штуки с целью раздражить рабочих и получить желанный повод для кровавого усмирения «беспорядков» и наконец без всякого повода арестовывать массами и расстреливать своих исконных врагов.

Первая кровавая стычка рабочих с войсками произошла в Тифлисе, где царское правительство снова запятнало себя кровью наших братьев. По газетным сообщениям, этот день. дал 8 убитых и 12 раненых. То же повторилось в Николаеве. Но особенно разыгрались кровожадные инстинкты царских слуг в Киеве, где забастовали не только все цехи, включая почтальонов и работающих на электрической станции, так что Киев в течение 3-4 дней был погружен во мрак, но где к стачечникам - как ходят упорные слухи - присоединилось до 150 городовых Подольской части. Две стычки или вернее - два нападения казаков и пехоты на безоружную толпу рабочих дали новых 12 или 15 неотомщенных могил... Однако пули и штыки, которые давно уже оказались неспособными задавить пролетарское движение, не прекратили и киевской стачки. Стачка продолжается.

Зато провокаторская или так называемая зубатовская политика правительства потерпела в Одессе полное фиаско.

Следуя этой политике, правительство пыталось выступить в рабочей среде с пропагандой стачки. Оно думало этим привлечь к себе рабочих и оторвать их от социал-демократов, причинивших и причиняющих ему столько хлопот. А чтобы в то же время не возбудить и против себя фабрикантов, оно скрылось под кличкой партии «независимых». На призыв к стачке, которая так родственна и понятна каждому рабочему, откликнулись массы, но на первых же рабочих сходках г.г. «независимцы» или иначе - агенты охранного отделения, к своему изумлению, прочли на красных знаменах не «да здравствует рабочий царь!» или «долой социалистов!», а наш старый социал-демократический клич: «долой самодержавие!»

Оказалось, что не так-то легко провести рабочих голословными уверениями в любви, покровительстве, оказалось, что рабочие прекрасно разбираются, кто их враг и кто друг, и еще лучше понимают, что с самодержавием у них один расчет, - это долой самодержавие! Правительство со всей политикой попало таким образом в самое нелепое положение. Оно не привлекло на свою сторону рабочих, но оно еще оттолкнуло от себя часть фабрикантов, своих действительных сторонников. Одесская стачка, в которую так иезуитски и в то же время так глупо сунулось правительство, нанесла сильный удар барышам капиталистов, они не забудут этого удара и никогда не простят [117] правительству его «участия» в стачке. Мало того, как в Одессе, так и в Баку и других забастовавших городах пострадали не только отечественные капиталы, но также и иностранные, и консулы этих держав теперь возлагают ответственность за эти убытки на то же правительство, как на участника и организатора стачки. Словом, правительство сеяло ветер и теперь пожинает бурю. Буря далеко не окончилась. Слухи о стачках начинают уже долетать из новых мест, что-то творится неладное в Саратове, неспокойно и среди железнодорожных рабочих на юго-западных дорогах, и, может быть, недалеко то время, когда в ответ да геройскую борьбу с эксплуататорами южных рабочих разразится всеобщая стачка их петербургских товарищей.

Текст воспроизведен по изданию: Листовки петербургских большевиков. 1902 - 1917. - Т. I: 1902 - 1907. - [М.], 1939. С. 115-118.