Опять кровавое преступление, опять гнусное издевательство над людьми, опять слепая ярость зарвавшегося самодержавия. Оно потеряло последние остатки стыда и примитивной порядочности, ибо оно начало избивать безоружных, связанных людей, избивать, заранее обдумавши и все подготовивши к этому. В Выборгской тюрьме ясно обнаружился трусливый и нелепый замысел русского правительства. Навести страх на действующих революционеров или побудить их к террористическим актам, доведя их до отчаяния бьющими по нервам мучениями их заключенных товарищей. Но эта дикая, кровавая провокация ему не удавалась и раньше, не удастся и теперь. Еще в начале нюня в Доме предварительного заключение началась систематическая травля политических [105] заключенных[1]. Их вызвали различными лишениями на протест, голодовку, но в Доме предварительного заключения правительство не решалось устроить кровавой расправы: слишком много в нем для этого заключенных, слишком быстро происшедшее в нем может огласиться. И вот для устранения этих помех был употреблен предательский маневр: под видом требования к допросу нескольких десятков заключенных развезли по разным местным тюрьмам, преимущественно на Выборгскую сторону в т. н. «Кресты»[2]. Эта «образцовая» тюрьма, образцовая по своему убивающему и душу и тело режиму, была нарочно выбрана, чтобы развинтить нервы всякого хоть сколько-нибудь уважающего себя человека. Заключенным давали отвратительную пищу из общего арестантского котла и затрудняли покупку своей провизии, их держали без воздуха и света в одиночках, выпуская на прогулку лишь на четверть часа, им не давали книг, им не давали даже свеч. Но больше того: их, этих борцов за свободу, за права человека третировали, как рабов, как людей, жизнь которых зависит от милости начальства, им грубо, с подчеркиванием говорили «ты». Малейший разговор, а тем более пение вызывали площадную ругань и угрозы. Наконец, наступил зловещий день, 11-го июня[3]: заключенные тихо сидели в своих камерах после обеда, как вдруг к ним входят надзиратели и уносят столы и табуреты. Предчувствие чего-то недоброго разнеслось по всей тюрьме, потому что недаром удалили все предметы, которыми можно защищаться. Заключенные требуют для объяснения начальника тюрьмы, но вместо него явился часов в 8 вечера тюремный инспектор Браун, собрал всех надзирателей и при них начал ругать заключенных, говоря, что они хотят взбунтоваться и убежать, и грозил примерно наказать их. Тогда началась душу раздирающая картина избиения. Я услышал, пишет один пострадавший, какой-то нечеловеческий вопль, раздавшийся по всей тюрьме, и поспешил звонком вызвать надзирателя. Через некоторое время дверь отворилась, ко мне в камеру ворвалось человек 15 незнакомых, очевидно пригнанных из других тюрем, надзирателей, и на мой вопрос, что это за крик, мне ответили: «вот мы покажем тебе крик, пропаганда подлая». Тут я получил удар кулаком в голову, от которого потерял сознание. Оно вернулось ко мне от страшного удара в бок ночью. Меня били ногами, сорвали верхнюю одежду, связали веревкой и окровавленного потащили за ноги по полу в подвальный этаж. Другого заключенного, связанного и всего в крови, прямо спихнули с лестницы и, при падении с этажа на этаж, он переломил себе ноги. Одного рабочего еврея (Каплан) нарочно били по животу, чтобы отбить внутренности, и во время избиения страшно издевались над ним. Волосы становятся дыбом, когда подумаешь об этом диком побоище, об этих изувеченных людях, о белье, буквально вымоченном в крови, о лицах и телах, представлявших сплошные раны, о вырванных клочьях волос из бороды и головы. А тюремный инспектор стоял в середине этой бойни и угрожающе говорил каждому: «помни, что тебя не били». Тут же стоял и служитель Христа - тюремный священннк, молча созерцал кровавую картину. Затем избитых, в крови, заключенных сволокли в подвальный этаж, где хранились водопроводные трубы, и связанных, почти нагих, бросили на эти трубы. В страшном холоде, полуживые от побоев, истерзанные и связанные так крепко, что веревки впивались в тело, пролежали страдальцы до 11-ти часов следующего дня. Такова [106] трагедия, разыгравшаяся в «Крестах», таковы зверства русских палачей и тюремного инспектора Брауна, и помощника начальника полковника Никольского, и священника, и надзирателей. С омерзением, как от прокаженных, отвернется каждый честный человек от этих наемных убийц. Они наглы и смелы потому, что чувствуют свою безнаказанность: они агенты, чиновники русского самодержавного правительства, которое предписало и освятило это преступное избиение и на которое как на главного виновника должна лечь вся вина за пролитую кровь и за наглое жестокое издевательство над беззащитными борцами. Знаменателен ответ прокурора, которого избитые просили возбудить следствие судебным порядком об избиении: «вас избили - хорошо; но где же у вас доказательства этого?» И действительно, тюремный врач заявил, что им не найдено следов побоев, и на протест избитых спокойно отвечал: «зачем попадались в тюрьму?» Мало того, на следующий же день, 12 июня тот же Никольский призывал к себе каждого избитого и торжественно объявлял ему: «за неумение держать себя в тюрьме ты наказываешься 7-мидневным карцером». Итак, людей за то, что они были изувечены палачом, тот же палач судит и наказывает... Самодержавие обнаглело: оно затмило своею жестокостью турецких башибузуков, его тюрьмы обратились в средневековые застенки инквизиции, весь путь его усеян трупами и залит кровью. Неужели у сознательной части русского народа нехватит решительности призвать наконец к ответу самодержавное правительство? Неужели в вас, господа, окончательно замерли стыд, честь и совесть, сознание человеческого достоинства и вы обратились в жалких, подлых, безгласных рабов? Heт, мы не верим этому. Слыша гробовое молчание русского общества в ответ на исступленные зверства самодержавия, страшно становится за человека. Нет, вы откликнитесь, вы будете протестовать, кричать, вы не снесете этих ужасов молча, - ведь люди же вы. Мы ждем вашего голоса!

---

[1] Травля политических заключенных произошла 17 мая 1903 г. Администрация Дома предварительного заключения вызвала Московский полк для «водворения порядка».

[2] «Кресты» - название петербургской одиночной тюрьмы на Выборгской стороне, на Арсенальной набережной, 5. В ней было свыше тысячи одиночных камер. Свое название получила от постройки здания в виде креста.

[3] 3 июня 1903 г. политические заключенные были перевезены из Дома предварительного заключения в «Кресты», а 11 июня 1903 г. они были избиты администрацией тюрьмы за якобы оказанное сопротивление.

---

Текст воспроизведен по изданию: Листовки петербургских большевиков. 1902 - 1917. - Т. I: 1902 - 1907. - [М.], 1939. С. 105-107.