| История России - История России с XVII-нач. XX вв. |
Ваше императорское величество, отнесясь с великодушною монаршею снисходительностью к рабочим с.-петербургских фабрик и заводов, поддавшимся влиянию злонамеренных людей и по их наущению устроивших общую забастовку, высочайше соизволили разрешить мне объявить от вашего имени, в успокоение рабочих, что нужды трудящегося люда близки вашему сердцу так же, как и нужды всех ваших верных подданных, и что с вашего соизволения на министерство финансов возложено составление ряда законопроектов по улучшению быта рабочих.
В виду сего я приемлю долг повергнуть на высочайшее вашего императорского величества благовоззрение соображения мои как о причинах, вызвавших прискорбное явление, так и предположения об осуществлении объявленных рабочим мер.
Правительство наше вступило на путь урегулирования взаимных отношений фабрикантов и рабочих в 80-х годах минувшего столетия. Первым в этом направлении актом был закон 1882 года о работе и обучении малолетних. Засим последовало издание законов о работе подростков и женщин, правил о найме рабочих на фабрики, заводы и мануфактуры, особенных постановлений о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности (в лице чипов инспекции и присутствий по фабричным делам). В общем законы эти стремятся обеспечить правильность отношений договаривающихся сторон, определяя условия заключения, исполнения и расторжения договора найма и ограждая обоюдные интересы сторон на почве договора. Введением этих постановлений устранился произвол, который господствовал в отношениях фабрикантов к их рабочим и вызывал беспорядки, сопровождавшиеся погромами фабрик и заводов.
Последующая деятельность министерства финансов была направлена на постепенное расширение сферы применения помянутых законов, при чем особые постановления о взаимных отношениях фабрикантов [10] и рабочих и о надзоре фабричной инспекции были постепенно распространены на 64 губернии империи.
Одновременно с сим надлежало, конечно, вырабатывать дальнейшие законы по обеспечению быта рабочих. Одним из таких законопроектов был представлен на усмотрение и утверждение государственного совета в 1893 г. вопрос о вознаграждении увечных рабочих, потерпевших несчастие. Законопроект этот, однако, встретивший в то время возражение, в смысле несоответствия его потребностям времени, был возвращен министерству финансов государственным советом, и только 10 лет спустя, а именно 2 июня 1903 г., ему суждено было удостоиться высочайшего вашего императорского величества утверждения. За последние годы финансовому ведомству удалось провести, в установленном законодательном порядке, правила о продолжительности рабочего дня (1897) и, как уже сказано, закон о вознаграждении рабочих, потерпевших увечье вследствие несчастных случаев (1903).
Этими последними законами далеко не исчерпываются те меры, которые в интересах спокойного хода промышленной жизни давно уже надлежало бы принять. Но законодательная деятельность министерства финансов за последние шесть лет была затруднена теми условиями, при которых ему приходилось работать и которые заключались в резком несогласии во взглядах на отношения правительства к рабочему вопросу, проявившемся в двух тесно соприкасающихся между собою ведомствах - внутренних дел и финансов.
В 1898 г. в Москве обнаружилось постепенное стремление административной власти усилить воздействие полиции в сфере разрешения вопросов, возникающих из взаимных отношений фабрикантов и рабочих. Исходя из того соображения, что революционные деятели за последнее время сосредоточили свое внимание на фабрично-заводской среде и что раз агитатор ведет свои происки, эксплоатируя недочеты деятельности фабричной администрации, то в интересах неотступного и безустанного создания преград его проискам необходимо устранять поводы к неудовольствиям рабочих, - московская полиция, вопреки точного смысла закона, по которому посредником между фабрикантом и рабочим является фабричный инспектор, приняла на себя обязанность исследования всех недоразумений, естественно возникающих между нанимателем и нанимаемым, и изыскание мер к удовлетворению требований рабочих, не всегда в должном соответствии со степенью их законности.
Несмотря на сделанное министерством финансов возражение против такого порядка вещей, отразившегося усилением притязательности у рабочего люда и домогательством с его стороны получать от предпринимателей такого рода уступки в своих требованиях, на выполнении которых закон вовсе не обязывает фабрикантов, местная административная власть приняла на себя руководящее участие в деле посредничества между промышленниками и их рабочими, отдавая в большинстве случаев предпочтение вторым, как более слабым, и [11] настаивая перед промышленниками в смысле обязательного удовлетворения пожеланий рабочих.
Независимо от сего, по инициативе местной полицейской власти, стали учреждаться особые организации рабочих с целью улучшения их быта и отвлечения рабочей массы от влияния на нее революционных учений. Первые такие организации были учреждены в Москве в 1901 г. Назначение этих организаций мотивировалось начальником московского охранного отделения, на образованном им совещании фабрикантов 26 июля 1902 г., следующими доводами.
Деятельность революционной пропаганды, охватившей всю Россию, обратила внимание московского охранного отделения на необходимость отвратить влияние пропаганды от фабричного рабочего класса путем принятия мер к улучшению его быта, при чем первая отрасль промышленности, на которую была направлена деятельность отделения, было механическое производство, оказавшееся по составу входящих в него рабочих уже достаточно подготовленным к корпоративным действиям. Для предохранения рабочих от влияния на них революционеров необходимо расширение прав рабочих, но отнюдь не в законодательном порядке, как на том настаивает министерство финансов, а в административном. Расширение нрав фабрично-заводских рабочих должно состоять в объединении рабочих каждой фабрики в отдельное целое, имеющее свой комитет, состоящий из членов, выбираемых рабочими добровольно из своей среды. Эти комитеты имеют намечать желательные для рабочих изменения в расценках, таксах, распределении рабочего времени и вообще правилах внутреннего распорядка. Хозяин имеет ведаться впредь со своими рабочими не непосредственно, как теперь, а через комитет. Комитеты отдельных фабрик данного округа должны состоять во взаимном общении, в видах достижения однообразности действий. Общий надзор за комитетами сосредоточивается в охранном отделении, которое в сих целях назначает особых агентов из среды благонадежных рабочих, умудренных долгим опытом в искусстве управления толпою. Указанными мероприятиями охранное отделение надеется снискать себе доверие рабочих, которые убедятся в том, что каждый униженный и оскорбленный найдет в нем отеческое внимание, совет и поддержку.
Руководствуясь изложенными соображениями, московское охранное отделение учредило два «совета» - рабочих механического производства и ткачей. Из утвержденной местной властью инструкции для «советов» усматривается, что целью их, между прочим, служит «обсуждение материальных нужд рабочих и мер, направленных к улучшению их экономического положения».
Тотчас по своем возникновении советы стали вмешиваться во все вопросы фабрично-заводской жизни. Они занялись не только обсуждением нужд и интересов рабочих, но также приемом жалоб и разбирательством недоразумений между фабрикантами и рабочими, а засим приняли деятельное участие и в организации стачек, имевших место [12] в 1902 г. на московских фабриках, при чем члены «советов» тем успешнее парализовали принимаемые фабричною инспекцией меры к успокоению волнений рабочих, что обыкновенно не только были снабжаемы письменными удостоверениями, с приложением казенной печати от охранного отделения, но и являлись для разбора дел на фабрики в сопровождении полицейских чинов.
При очерченных условиях организация стала постепенно разветвляться и за пределами Москвы. Вскоре в Минской губернии, при деятельном участии некоей Мани Вильбушевич, был учрежден союз рабочих ремесленных заведений, который действовал подобно московским советам и организовал бойкотирование тех владельцев заведений, которые не подчинялись его решениям, с устройством целого ряда стачек и забастовок.
Затем в апреле 1903 г. в г. Одессе были учреждены начальником розыскного отделения «независимые» союзы рабочих, ближайшими организаторами и руководителями коих явились мещанин еврей Хуна Шаев Шаевич, именовавший себя доктором философии, и помощник его «Сашка» Черновецкий.
Как усматривается из устава союзов, его материальная части определяется следующими положениями.
Союз рабочих основан для улучшении условий жизни и труда рабочих и для подпитии умственного и духовного уровня своих членов путем сокращения рабочего дня, увеличения заработной платы, взаимопомощи в случае болезни и нужды, устройства лекций по общим предметам и по рабочему вопросу, библиотеки и пр.
Каждый член союза при вступлении вносит в кассу союза 50 коп. и затем еженедельно по 10 коп.
В случае экстренной необходимости, например, стачки, союз обращается за денежною помощью к другим союзам, через Одесский независимый рабочий комитет.
Касса расходуется: 1) на стачки, 2) на издание воззваний и отчетов, 3) на уплату процентов, установленных Одесским рабочим комитетом на расходы последнего.
Как показывают эти извлечения, цель союзов исключительно боевая, и деятельность союзов в Одессе вполне соответствовала этой цели. Союз приучал своих членов обходиться без правительственной власти и игнорировать закон, приучал их к незаконным и насильственным действиям, и неуважению собственности хозяина и прав сотоварища. В союзе рабочим внушали, что они должны быть первенствующим классом в государстве, что для них не нужны ни суд, ни инспекция, ни полиция. Союз приучал рабочего смотреть на своего хозяина-работодателя, платящего ему жалованье, как на противника, интересы которого противоположны интересам рабочего, и восстановлял его против фабричной инспекции. Несогласные с союзом рабочие подвергались насилиям, на них нападали целыми толпами, избивали их на улицах и на квартирах и затрудняли им поступление [13] на работу в заводы. Все это происходило в Одессе на глазах у всех.
Деятельность организации привела, в конце концов, к общей забастовке фабрично-заводских и портовых рабочих, последовавшей в июле того же года и охватившей общей паникой весь город.
К сожалению, изложенные отрицательные результаты опытов создания организаций рабочих не прекратили попыток к дальнейшему применению их на практике.
В феврале минувшего года по министерству внутренних дел, без сношения с министерством финансов, был утвержден устав «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. С.-Петербурга». В программу «Собрания», как усматривается из его устава, поставлено, между прочим, «возбуждение и укрепление в среде рабочих русского национального самосознания», «развитие в рабочих разумных взглядов на их права» и «проявление членами «Собрания» самодеятельности, способствующей законному улучшению условий труда и жизни рабочих».
Руководителем «Собраний» был определен священник Гапон.
Я не осмеливаюсь утруждать высочайшее вашего императорского величества внимание указанием тех пагубных последствий, к которым привела, в конце концов, учрежденная организация в столице: прискорбное явление, которого все были свидетелями последние две недели, говорит само за себя. Но с тем вместе я дерзаю обратить всемилостивейшее ваше внимание на полное тождество причин и состава с.-петербургской забастовки с забастовкой, имевшей место в г. Одессе в 1903 г., с тем лишь различием, что в одном случае организатором дела являлся еврей Шаевич, а в другом священник Гапон.
О пагубной деятельности помянутых организаций министерство финансов неустанно ставило в известность министерство внутренних дел, но на все свои обращения оно не получало никакого ответа. Вместе с тем, задавшись целью создать особые организации рабочих, министерство внутренних дел, одновременно с учреждением союзов рабочих, стало настойчиво домогаться передачи фабричной инспекции в это ведомство.
В 1898 г. бывший помощник шефа жандармов геи.-лейт. Пантелеев повергал на высочайшее вашего императорского величества благовоззрение записку, в коей, доказывая необходимость создания института особых «сведущих лиц», по указанию коих фабриканты обязывались бы улучшать быт своих рабочих, высказывал, что «изъятие фабричной инспекции из министерства финансов и подчинение ее министерству внутренних дел дало бы фабричному делу более целесообразный и успешный характер».
Ваше императорское величество 24 апреля 1898 г. высочайше повелеть соизволили внести упомянутую записку ген.-лейт. Пантелеева на рассмотрение особого совещания, под председательством обер-прокурора святейшего правительствующего синода статс-секретаря [14] Победоносцева, в составе министров: внутренних дел, земледелия и государственных имуществ, юстиции и финансов.
Названное совещание в заседании 15 июля 1899 г. пришло к следующим, удостоившимся 30 июля того же года одобрения вашего императорского величества, заключениям:
«Действующий закон в своих главных основаниях единогласно признается совещанием вполне ясным, достаточным и не требующим ни дополнений, ни изменений»...
«Что касается второй части (записки ген.-лейт. Пантелеева), содержащей проект изменения порядка надзора, то совещание не могло войти в обсуждение ее в виду того, что действующий закон им единогласно признается достаточным и не требующим дополнения или изменения»...
В 1901 году покойным министром внутренних дел егермейстером Сипягиным произведено было обозрение Ярославской, Костромской, Нижегородской и Владимирской губерний. В своем всеподданнейшем вашему императорскому величеству отчете по сему обозрению егермейстер Сипягин вновь затронул вопрос об организации надзора за фабриками и заводами. Останавливая свое особое внимание на этом вопросе и рассмотрев постановку его по действующему закону, егермейстер Сипягин пришел к выводу, что действующими постановлениями «каждой из надзирающих властей отмежеван совершенно определенный круг ведения, исключающий, при правильном отношении их к своему делу, возможность каких-либо между властями на этой почве столкновений и обеспечивающий, при твердом руководстве со стороны губернаторов, согласную их деятельность и неуклонное преследование, каждою на своем пути, общей конечной цели, которою является обеспечение спокойного и мирного развития промышленной жизни в строгом согласовании ее бытовой стороны с общим укладом государственного строя».
С фактической стороны, результаты наблюдений в четырех обревизованных губерниях, по словам всеподданнейшего отчета, «не оставляют сомнения, что, за некоторыми лишь исключениями, обязанности, возложенные в этом отношении законом на разные ведомства, понимаются ими в общем правильно и отправляются с знанием дела и достодолжною энергией. Начальники губерний повсюду внимательно следят за течением фабричной жизни, объединяя и руководя действиями всех органов надзора с тактом и последовательностью, столь необходимыми в этом сложном и ответственном деле. Такое же внимательное отношение к делу проявляют и подведомственные им должностные лица, между которыми распределяются обязанности по этому надзору. В частности, покойный министр внутренних дел засвидетельствовал перед вашим императорским величеством о том хорошем впечатлении, которое как по подбору личного состава, так равно и по отношению к делу произвели на него чины фабричной инспекции сказанных четырех губерний. Все они, как окружные, так равно старшие [15] по каждой губернии и участковые инспекторы, по свидетельству егермейстера Сипягина, стоят на высоте тех трудных задач опеки над взаимными отношениями хозяев и рабочих и предупреждения несогласия и столкновений последних между собою, которые возложены на них законом. Нельзя не отметить повсюду останавливающего на себе внимание спокойного и ровного отношения чинов фабричной инспекции к обеим сторонам - нанимателям и рабочим, интересы которых, нередко весьма противоположные, они призваны примирять в повседневном их столкновении»...
Охарактеризовав таким образом в весьма благоприятном смысле постановку дела фабричной инспекции как с теоретической точки зрения, так и, в обревизованных им губерниях, на практике, покойный егермейстер Сипягин высказывал, однако, что хотя общие положения закона о соотношении губернского начальства и фабричной инспекции вообще ясны и при правильном отношении к делу обеспечивают согласную с указаниями губернатора деятельность последней, но обозначенные в законе внешние признаки взаимных отношений губернского начальства и инспекции ставят последнюю как бы в обособленное положение среди прочих губернских учреждений и, в случае неудачного подбора личного состава, открывают возможность попыток к самостоятельным и несогласным с указаниями губернского начальства действиям чинов инспекции, а равно разного рода препирательств и недоразумений. Такие недоразумения.в действительности и имели место в некоторых губерниях.
Отвергая полезность передачи фабричной инспекции в ведение министерства внутренних дел, как меры к устранению вышеупомянутых явлений в области фабричного надзора, егермейстер Сипягин находил для последней цели необходимым более наглядно подчинить фабричную инспекцию руководству губернаторов, как высших в губерниях представителей правительственной власти.
По настоянию покойного статс-секретаря Плеве[1], указанное подчинение и состоялось по всеподданнейшему докладу бывших министров внутренних дел и финансов 30 мая 1903 г.
Независимо от этой меры и только год спустя но приведении ее в исполнение, статс-секретарь Плеве возбудил (в апреле месяце минувшего года) снова вопрос о передаче фабричной инспекции в министерство внутренних дел. Почитая предположение это несогласным с интересами правильного развития у нас фабрично-заводского дела, я неоднократно пояснял покойному министру внутренних дел все нежелательные стороны этого предложения, но получил в ответ категорическое заявление о том, что предложение это вытекает из необходимости сосредоточить в министерстве внутренних дел все способы охранения государственного порядка и общественной безопасности и что без осуществления его среда фабрично-заводских рабочих ускользает из наблюдения администрации. [16]
В виду сих соображений статс-секретарь Плеве испросил высочайшее вашего императорского величества соизволение на обсуждение вопроса о передаче фабричной инспекции в ведомство министерства внутренних дел в особой, под председательством т. с. сенатора Дурново, комиссии. В означенной комиссии представителями вверенного мне ведомства были, по моему указанию, представлены по существу дела доводы, в силу коих инспекция должна бы оставаться в министерстве финансов, но так как вопрос о передаче фабричной инспекции почитался предрешенным, то комиссия занялась составлением тех предположений, которые имели целью сохранение за министерством финансов некоторой доли участия в заведывании фабриками и заводами. По назначении министром внутренних дел кн. Святополк-Мирского, я обратился к нему с заявлением о нежелательности изъятия инспекции из министерства финансов, доколе на нем по закону лежит обязанность насаждения промышленности и забота об ее преуспеянии. Кн. Святополк-Мирский вполне согласился с моими доводами и отказался от настояний своего предшественника.
Я позволяю себе утруждать высочайшее вашего императорского величества внимание указанным изложением дела, чтобы засвидетельствовать о той затруднительности, с какою приходилось в последние годы и приходится ныне министерству финансов работать по урегулированию у нас рабочего вопроса. Постоянные предположения сосредоточить ведение внутреннею жизнью промышленных предприятий в министерстве внутренних дел, учреждение им особых организаций рабочих, - все это не могло и не может не парализовать деятельность министерства финансов как в деле дальнейшего развития фабрично-заводского законодательства, так и в проведении закона и ограждении его от нарушения на местах. Неустойчивость положения задержала проведение в жизнь уже более или менее разработанных министерством финансов вопросов о дальнейшем сокращении рабочего времени, об оказании врачебной помощи рабочим, об организациях рабочих, изменении постановлений о стачках и других вопросов. Засим я не могу не засвидетельствовать перед вашим императорским величеством о том чрезвычайно неблагоприятном влиянии, какое оказала та же неустойчивость положения дела на деятельность фабричной инспекции, на которую закон возлагает посредничество между предпринимателем и рабочим и которая отстраняется от этого посредничества руководителями союзов рабочих. Незнание, где завтра будет находиться инспекция, какие начала должны руководить ее деятельностью и нескрываемое осуждение последней то в смысле чрезмерного пристрастия в пользу рабочих, то, наоборот, в смысле пренебрежения их интересами в угоду фабрикантов, - все это не могло не колебать всего строя этого института.
Такое ненормальное положение дела отзывается пагубно на интересах промышленности и самих рабочих, которых вводят в заблуждение руководители незаконных организаций, действующие, в глазах [17] рабочих, от имени и даже, до известной степени, с прямого одобрения правительства.
Таков был в общих чертах ход дела по отношению правительства и законодательства к рабочему вопросу. Быть может, в этом ходе дела и министерство финансов не довело своей задачи до конца. Сознавая те пагубные последствия, к которым приведут незаконные организации рабочих, финансовое ведомство могло не останавливаться перед различием точек зрения - своих и министерства внутренних дел - и внести свои предположения на рассмотрение высших государственных установлений, от которых и зависело бы устранить это различие во взглядах и отдать предпочтение одному из них. Справедливость побуждает меня, однако, высказать, что такое направление дела едва ли имело бы существенное влияние на разрешение вопроса, и что точка зрения финансового ведомства, вероятно, не встретила бы в то время поддержки в высших государственных установлениях.
Переходя от изложения прошлого к соображениям о будущем, я считаю своим верноподданническим долгом представить вниманию вашего императорского величества, что во главе всякого рода предположений следует, по моему глубокому убеждению, поставить одно условие: устранить всякие колебания в деле подведомственности рабочего вопроса на фабриках и заводах и возложить урегулирование его всецело на финансовое ведомство, сохранив в его составе фабричную инспекцию, с постановкою ее в такие условия, при которых она действительно могла бы выполнять лежащие на ней по закону обязанности.
Только это условие в состоянии обеспечить беззамедлительное и правильное разрешение столь сложного вопроса, не раз уже вносившего существенное расстройство в общественное спокойствие некоторых местностей империи.
Затем необходимо, не теряя времени, разрешить в законодательном порядке те вопросы, которые издавна намечены и частью разработаны министерством финансов, но, к сожалению, не могли до настоящего времени получить дальнейшего движения. В этом отношении обязываюсь всеподданнейше повергнуть на высочайшее императорского величества благовоззрение нижеследующие мои первоначальные предположения, которые должны затем подлежать всестороннему обсуждению соответствующих ведомств и заинтересованных лиц.
1. Возникшие за последние годы рабочие организации, естественно, должны были вступить на ложный и опасный путь. Это обусловливалось прежде всего тем печальным обстоятельством, что при создании их имелись в виду вовсе не те цели, которые формально были обозначены в их уставах, а исключительно цель ослабления политической пропаганды. Созданные при таких условиях общества рабочих с весьма разнородным составом, при практической невозможности в действительности проявить свою деятельность в сторону улучшения быта рабочих, естественно, должны были обратиться к обсуждению общих [18] политико-экономических и политических вопросов, и на самом деле оказалось, что общества эти, вместо ослабления политической пропаганды, дали совершенно противоположный результат.
Избежать подобных нежелательных явлений возможно только при условии в п о л н е и с к р е н н е г о отношения к интересам рабочего класса. Необходимо выяснить назревшие особые потребности этого класса и, в деле удовлетворения их з а к о н о д а т е л ь н ы м, а не административным путем, предоставить самим рабочим надлежащую долю участия в деле улучшения их положения при посредстве строго очерченных организаций. Уже в настоящий момент можно указать на следующие два их вида:
А) О б я з а т е л ь н ы е организации больничных касс, образуемых из взносов частью фабрикантов и частью самих рабочих, под смешанным управлением из представителей фабрикантов и выборных от рабочих, и
Б) Организации учреждений в составе представителей от фабричных управлений, с одной стороны, и лиц, выбранных от рабочих, с другой, для обсуждения и разрешения возникающих на почве договора найма вопросов, а также для улучшения быта рабочих.
2. Засим я признавал бы возможным дальнейшее, сравнительно с законом 2 июня 1897 г., сокращение рабочего времени. Как показало предварительное исследование вопроса, рабочее время, определяющееся ныне действующим законом для дневной работы высшею нормою в 11 1/2 часов, могло бы быть без значительного уменьшения производства сокращено до нормы 10 часов; для двухсменной работы вместо 21 1/2 часа (11 1/2 и 10 ночью) возможно было бы установить норму 18-часовой работы, по 9 часов для каждой смены рабочих. Засим можно бы было допустить установление и 8-часовой работы в три смены разрешением предпринимателю производить работы и в праздничные дни, но с обязательством предоставлять рабочим четыре свободных дня в месяц. Наконец, должны бы быть приняты в законе действительные меры к ограничению пользования сверхурочными работами и такой постановки их, которая устранила бы возможность обхода закона о нормировке рабочего дня помощью обращения сверхурочных работ из необязательных в обязательные.
3. Кроме того, надлежало бы, по моему мнению, подвергнуть пересмотру статьи закона, карающие забастовки и досрочное расторжение договора о найме.
Неопределенность, несогласованность и неправильность тех оснований, на которых построены ныне действующие карательные постановления о стачках и досрочных расторжениях договора личного найма, обусловливают неодинаковость взглядов у подлежащих правительственных органов - чинов фабричной инспекции, полиции и судебной власти, что, конечно, отзывается весьма вредно на деле. Особенного внимания заслуживает в этом отношении практическая [19] деятельность полиции, ибо, по действующему закону, на ней именно лежит обязанность водворения нарушенного порядка.
По взглядам полицейских органов, находящим себе поддержку в неопределенности и сбивчивости действующего закона, всякая забастовка рассматривается не как экономическое явление, но непременно как нарушение общественного порядка и спокойствия. Между тем, если бы существовало более спокойное отношение к фактам прекращения работ на фабриках и заводах и забастовки не отождествлялись с нарушениями общественного порядка, то было бы гораздо легче выяснить истинные причины таковых, отделять законные и справедливые поводы от беззаконных и неосновательных и принимать соответственные меры к миролюбивому соглашению сторон; при подобном более нормальном положении меры пресечения и подавления принимались бы лишь тогда, когда были бы налицо факты, удостоверяющие действительность беспорядка. В настоящее же время, когда всякая забастовка трактуется как нарушение общественного порядка, совершенно естественно, что она должна быть немедленно прекращена, порядок восстановлен, независимо от того, достаточно ли выяснились причины и обстоятельства, вызвавшие забастовку (для чего требуется иногда, смотря по сложности местных условий, весьма продолжительное время), и были ли действительно нарушения общественного порядка, в общепринятом значении этого понятия. На эту сторону дела полиция не всегда обращает внимание, будучи, естественно, всецело поглощена своей специальной задачей. Для достижения последней полицейские органы действуют обыкновенно двояко: 1) немедленно же принимают возможные меры к тому, чтобы заставить прекративших работы рабочих приняться за таковые, или же 2) когда есть к тому возможность, воздействуют на владельцев промышленных заведений, дабы принудить их сделать уступки заявленным во время забастовки требованиям рабочих, добиться скорейшего возобновления работ и таким образом восстановить нарушенный порядок.
Нельзя сказать, чтобы тот или другой из этих двух приемов был удобен. Первый нежелателен, как всякая репрессия вообще и в особенности потому, что меры пресечения, не соответствующие экономическому характеру возникшего осложнения, не дают возможности разобраться в предъявляемых рабочими требованиях, препятствуют удовлетворению тех из них, которые законны или справедливы, и поселяют в среде рабочих озлобление. Второй же прием укрепляет в рабочих крайне вредное убеждение в том, что забастовка есть вернейшее средство добиться исполнения своих пожеланий, во всяком случае независимо от того, законны ли они и справедливы, или же совершенно беззаконны и навеяны извне. История забастовок, происходивших в течение последнего десятилетия, дает много примеров того вреда, который являлся результатом стремления быстрого подавлении возникших осложнений какою бы то ни было ценою. Поспешно произведенные аресты вызывали иногда такое озлобление среди совершенно [20] спокойных до сего рабочих, что приходилось прибегать к вооруженной силе, после чего, конечно, не могло быть и речи об удовлетворении даже законных пожеланий забастовавших. С другой стороны, случаи быстрого удовлетворения незаконных требований рабочих посредством воздействия на фабрикантов вызывали немедленно же аналогичные стачки в других промышленных заведениях, в которых приходилось применять уже не систему уступок, а вооруженную силу, что бывало для рабочих совершенно непонятным и поселяло уверенность в несправедливом к ним отношении и произволе властей.
Ставить подобное отношение исключительно в упрек местным полицейским чинам, конечно, нельзя, ибо в самом законе, как было выше указано, существуют неопределенность и смешение понятий, которые проводятся и в распоряжениях высшей административной власти. Так, например, в циркуляре министра внутренних дел от 12 августа 1897 г. за № 7587, сохраняющем, к сожалению, силу до настоящего времени, вопреки высочайше утвержденному мнению совещания
1898 г. под председательством статс-секретаря Победоносцева, и изданном притом без соглашения с министерством финансов, между прочим, предлагается местным властям нижеследующее: «безусловно воспрещать всякие сходки рабочих и выяснять зачинщиков этих сборищ, подвергая последних аресту, если сходки собирались с целью уговора к стачке или забастовке (п. 4)»; «в случае возникновения стачки или забастовки... назначить забастовщикам кратчайший срок стать вновь на работу или получить расчет и по истечении этого срока всех неставших на работу иногородних рабочих, прекративших работу с с о б л ю д е н и е м з а к о н н ы х с р о к о в, удалять безотлагательно в места родины или приписки (из и. 5)».
«Во всех случаях стачек и забастовок» означенный циркуляр министерства внутренних дел рекомендует «преимущественное направление дел в порядке положения об охране...» и т. д.
Из этих кратких выдержек видно, что если закон признает за всякой забастовкой и за всяким досрочным отказом от работ нечто, выходящее из пределов гражданских отношений и наказуемое уголовно, как нарушение общественного порядка, то высшие административные власти идут еще дальше и придают всем случаям стачек и забастовок значение прямо государственное, достойное того, чтобы возникающие по ним дела направлять в порядке положения об охране.
Между тем, в сущности, всякая забастовка (конечно, если она не сопровождается насилием над имуществом или личностью) есть явление чисто экономическое и при известных условиях отнюдь не угрожающее общественному порядку и спокойствию.
Что касается до того обстоятельства, что деятели противоправительственной пропаганды в последнее время сосредоточивают внимание свое на фабричном населении и нередко там скрываются и что накопляющееся постепенно недовольство в среде фабричных рабочих делает эту среду доступною восприятию преступных учений, направленных [21] к ниспровержению государственного и общественного строя, то все это совершенно верно. Но вместе с тем также верно и то обстоятельство, что подавляющее большинство забастовок проистекает из-за чисто экономических местных, своих собственных и, если можно так выразиться, кровных причин, ничего общего с преступной пропагандой не имеющих; случаев, являющихся непосредственным результатом последней, - до учреждения «организаций», - вообще было весьма мало. Рабочие, во всей своей массе, совершенно не виноваты в том, что среди них скрываются деятели преступной пропаганды. Необходимость преследования последней и применения к виновным кар по всей строгости закона не дает никаких оснований устанавливать такой же порядок для всех остальных рабочих, которые озабочены прежде всего тем, чтобы обеспечить себе возможность работать без помех и перерывов и получать заработок, достаточный для прокормления себя и своих семей.
Иностранные законодательства о стачках показывают, что повсеместно, без исключений, карается лишь проявление насилия над свободой действия другого лица, в каких бы формах таковое ни проявлялось. Забастовки не почитаются нарушением общественного порядка и, если не сопровождаются насилиями, не караются. Наличность принуждения обусловливает собою наказуемость не только прекращений, но, в равной мере, и возобновлений работ. Ответственность сторон совершенно одинаковая, и о нарушениях гражданского договора, караемых уголовно, решительно нигде не упоминается.
В виду всего вышеизложенного, казалось бы, нет никаких оснований не последовать примеру западно-европейских государств и не постараться привести относящиеся статьи нашего закона в надлежащее соответствие с условиями и требованиями нашей промышленной жизни и общими началами права гражданского и уголовного.
4. По отношению больничной помощи рабочим, поставленной весьма неудовлетворительно в настоящее время, я полагал бы необходимым, в изменение закона 1866 г., обязывающего каждого фабриканта, независимо от размеров промышленного заведения, устраивать свою собственную больницу для лечения своих рабочих, предоставить промышленникам свободу выбора: или устраивать за свой счет больницы, или, взамен того, нести денежную повинность, передавая обязанность по лечению рабочих городским и земским больницам, а также общественным лечебным заведениям других наименований. Впрочем, окончательное выяснение этого вопроса может последовать лишь при обсуждении намеченного страхования рабочих от болезни.
Что касается до возложенной именным высочайшим указом 12 декабря минувшего года на министерство финансов обязанности по разработке закона о государственном страховании рабочих на фабриках, заводах и промыслах, то о порядке направления сего дела я входил в комитет министров, при чем комитет одобрил мои предположения. В настоящее время во вверенном мне ведомстве уже приступлено к экстренному [22] переводу иностранных законодательств и к составлению первоначальных предположений об организации у нас страхования рабочих. О вышеизложенном приемлю долг всеподданнейше повергнуть на высочайшее вашего императорского величества благо воззрение, испрашивая, не благоугодно ли будет вашему величеству повелеть мне внести сущность намеченных мною предположений на рассмотрение комитета министров, с целью выяснения принципиального взгляда всех ведомств на возбужденные мною предположения и облегчения труда финансового ведомства по разработке намеченных вопросов, для внесения их затем на разрешение в законодательном порядке.
Министр финансов, статс-секретарь В. Коковцов.
19 января 1905 г.
[1] Сипягин убит 2 апреля 1902 г.-Плеве был мин. внутр. дел с 5 апреля по 15 июля 1904 г.
Текст воспроизведен по изданию: Красный архив. №04-05 (11 - 15) - М.-Л.; 1925-1926. С. 10 - 23.
| Комментарии |
|