Днём 16 (4 по ст. ст.) апреля 1866 года Александр II, завершив свою прогулку в Летнем саду Петербурга, направился в сторону набережной к выходу. Здесь, напротив ждавшего его экипажа, собралась небольшая толпа, желающая посмотреть на царя. О том, что последовало дальше, современный историк пишет так: "Вдруг из толпы отделился высокий худощавый молодой человек с длинными светлыми волосами и горящим взором. Он решительно направился к царю. Александр II замедлил шаги, оттеснявшие народ жандармы настороженно замерли. Молодой человек выхватил внезапно из-за борта своего старенького пальто револьвер и стал неумело целиться в царя, щуря безбровые близорукие глаза. Стоящий впереди толпы ближе всех к царю щуплый белобрысый мужчина в поношенном пальто и дрянной шапчонке беспомощно поднял руки, как бы собираясь заслониться от пули. Послышался сухой треск выстрела. Но царь остался невредимым. И сразу всё ожило. Жандармы и некоторые из зевак бросились к стрелявшему и стали его избивать. "Ребята, я за вас стрелял!" - крикнул тот. По распоряжению царя стрелявшего подвели к экипажу. "Ты поляк?" - спросил уже пришедший в себя от испуга царь. "Русский", - отвечал террорист."Почему же ты стрелял в меня?" - недоуменно осведомился царь и услышал ответ: "Ты обманул народ: обещал ему землю, да не дал". Так в русскую историю вошло 16 апреля 1866 года - день первого покушения на Александра II и вообще первого покушения на жизнь российского императора.

Когда и при каких обстоятельствах родилась у вас мысль покушиться на жизнь государя императора? Кто руководил вас совершить это преступление и какие для сего принимались средства?

Эта мысль родилась во мне в то время, когда я узнал о существовании партии, желающей произвести переворот в пользу великого князя Константина Николаевича. Обстоятельства, предшествовавшие совершению этого умысла и бывшие одною из главных побудительных причин для совершения преступления, были моя болезнь, тяжело подействовавшая на мое нравственное состояние. Она повела сначала меня к мысли о самоубийстве, а потом, когда представилась цель не умереть даром, а принести этим пользу народу, то придала мне энергии к совершению моего замысла. Что касается до личностей, руководивших [94] мною в совершении этого преступления и употребивших для этого какие-либо средства, то я объявляю, что таких личностей не было: ни Кобылин[1], ни другие какие-либо личности не делали мне подобных предложений. Кобылин только сообщил мне о существовании этой партии и мысль, что эта партия опирается на такой авторитет и имеет в своих рядах многих влиятельных личностей из числа придворных. Что эта партия имеет прочную организацию в составляющих ее кружках, что партия эта желает блага рабочему народу, так что в этом смысле может назваться народною партиею. Эта мысль была главным руководителем в совершении моего преступления. С достижением политического переворота являлась возможность к улучшению материального благосостояния простого народа, его умственного развития, а чрез то и самой главной моей цели - экономического переворота. О Константиновской партии я узнал во время моего знакомства с Кобылиным от него лично. Об этой партии я писал в письме, которое найдено при мне, моему брату Николаю Андреевичу Ишутину[2] в Москву. Письмо не было отправлено потому, что я боялся, чтобы каким-либо образом не помешали мне в совершении моего замысла. Оставалось же это письмо при мне потому, что я находился в беспокойном состоянии духа и письмо было писано перед совершением преступления. Буква К в письме означает именно ту партию Константиновскую, о которой я сообщал брату[3]. По приезде в Москву я сообщил об этом брату словесно, но брат высказал ту мысль, что это - чистая нелепость, потому что ничего об этом нигде не слышно, и вообще высказал недоверие к существованию подобной партии.