1. Я утверждаю, что эта наука не подчиняется никакой другой, ибо, пусть даже ее предмет и подчинен неким образом предмету метафизики[1], тем не менее она не получает от метафизики никаких принципов, поскольку ни одно богословское положение не является в ней [метафизике] доказуемым с помощью принципов сущего или с помощью рассуждения, полученного из [анализа] смысла сущего.

Также и само оно [богословие] не подчиняет себе никакой другой [науки], так как никакая другая [наука] не получает [своих] принципов от него, ибо любая другая, входящая в класс наук естественного познания, в конечном счете сводится к неким принципам, известным непосредственно естественным образом.

2. Следовательно, на вопрос [является ли богословие наукой умозрительной или, наоборот, практической] я отвечаю, что, поскольку побуждающий акт воли является поистине практическим, даже если не сопровождается каким-либо повелительным актом [...] и поле применимости практического познания ограничено сообразностью практике и аптитудинальным приоритетом [...][2], то отсюда следует, что практическое познание - то, которое аптитудинально соответствует правильному волению и по природе предшествует ему; а все богословие, необходимое сотворенному разуму, [149] столь же соответствует акту сотворенной воли и так же ему предшествует; следовательно, и т.д.

Доказательство меньшей [посылки] основывается на том, что первый объект богословия[3] является виртуально сообразным правильному волению, ибо на основании его принимаются принципы правильности в волении; он же определяет сотворенный разум к познанию детерминированной правильности самой практики в той мере, насколько все богословское необходимое по природе [существует] прежде, чем волит какая-либо сотворенная воля, иначе оно не было бы необходимым; следовательно, от первого объекта [богословия] как сообразность, так и приоритет богословия по отношению к волению, а поэтому и применимость его к сфере практики, в силу какового применения само [богословское] познание должно быть именуемо практическим. Этот довод подтверждается тем, что, поскольку первый объект богословия является конечной целью, а принципы, взятые в сотворенном разуме от конечной цели, суть принципы практические, постольку, следовательно, принципы богословия являются практическими; следовательно, и выводы из них - практические.

3. В отношении другого довода, [утверждающего, что богословие] занято исследованием необходимого [сущего, а потому есть наука умозрительная], я утверждаю, что эта наука [т. е. богословие] была изобретена не ради необходимого внешнего, а ради необходимого внутреннего (например, для упорядочения и умерения страстей и действий), как и наука о морали, которая, если бы даже была изобретена со всем необходимым [для нее] внешним, была бы не менее практической. Не изобретено оно [богословие] также и ради "избежания невежества", ибо гораздо больше знаемого можно было передать в столь великом объеме учения, чем здесь передано; но здесь часто повторяется одно и то же, чтобы эффективнее наводить слушателя на исполнение того, в чем его убеждают.

[1] Дунc Скот имеет в виду, что, поскольку предметом метафизики является сущее как таковое, то предмет теологии - Бог как бесконечное сущее - входит в предмет метафизики (ср. Aristot., Metaph., VI, 1). Однако в метафизике не могут доказываться ее же средствами положения, взятые из Священного Писания.

[2] С точки зрения Дунса Скота практическое познание относится к собственно практическим действиям как "направляющее к направляемому или управляющее к управляемому" (Ordinatio, Prologus, p. 1, qq. 1-2, n. 237). Для тою, чтобы данная ситуация имела место, требуется двойственное аптитудинальное (о понятии аптитудинального см. часть IV, I, 2; IV, IX, 8) отношение между практическим познанием и собственно практикой, а именно отношение сообразности и естественного предшествования, подразумевающих, что практическое познание а) соответствует правильному волению и б) по природе ему предшествует.

[3] Т.е. Бог.