Большевики настолько уверовали в 1918 году в эффективность принуждения, что даже, принимая на VIII съезде новую Программу партии, записали в ней требование «неуклонно [62] продолжать замену торговли планомерным организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов». Но эта Программа очень скоро была забыта.

В статьях и выступлениях 1921 - 1922 годов Ленин не раз обращался к событиям весны и лета 1918 года, признавая допущенные большевиками ошибки. «Мы рассчитывали, - писал он, - непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически»[1]. Ленин пытался, однако, оправдать эти ошибки не только отсутствием у партии опыта социалистических революций и понимания природы социализма, но и неким всеобщим законом революционной борьбы. В сентябре 1921 года в записке одному из руководителей Центрального архивного управления и знатоку марксизма Владимиру Адоратскому Ленин писал: «т. Адоратский! Не могли бы Вы помочь мне найти ту статью (или место из брошюры? или письмо?) Энгельса, где он говорит, опираясь на опыт 1848 и 1789, что есть, по-видимому, закон, требующий от революции продвинуться дальше, чем она может осилить, для закрепления менее значительных преобразований? Мне помнится, было это напечатано в нашей большевистской заграничной газете («Пролетарий»?), но помню смутно»[2].

Через некоторое время Ленин мог читать слова Энгельса, которые как бы снимали часть вины с большевиков. «Для того, чтобы буржуазия могла заполучить хотя бы только те плоды победы, которые были тогда вполне зрелы для сбора их, ...необходимо было довести революцию значительно дальше такой цели; совершенно то же самое было в 1793 во Франции, в 1848 году в Германии. По-видимому, таков на самом деле один из законов развития буржуазного общества... Общая форма всех этих революций заключалась в том, что то, что было завоевано в результате первой победы, становилось прочным лишь благодаря второй победе более радикальной партии; как только это бывало достигнуто, а тем самым выполнялось то, что было в данный момент необходимо, радикалы и их достижения сходили со сцены. Во всех революциях нового времени, начиная с великой английской революции XVII века, обнаруживались [63] эти черты, казавшиеся неотделимыми от всякой революционной борьбы»[3].

При оценке коммунистических экспериментов и скачков 1918 года историки гораздо чаще вспоминают другое предупреждение Энгельса, писавшего в 1853 году И. Ведемейеру: «Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий вынуждена будет встать у власти, чтобы в конце концов проводить все же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам общереволюционным и специфически мелкобуржуазным; в таком случае под давлением пролетарских масс, связанные своими собственными, в известной мере ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами знаем отлично, насколько они несвоевременны. При этом мы потеряем головы, - надо надеяться, только в физическом смысле, - наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже. Трудно представить себе другую перспективу в такой отсталой стране, как Германия, в которой имеется передовая партия и которая втянута в передовую революцию... Однако все это неважно, и самое лучшее, что можно сделать, - это уже заранее подготовить в нашей партийной литературе историческое оправдание [64] нашей партии на тот случай, если это действительно произойдет»[4].

В Германии это предсказание Энгельса, однако, не сбылось, но оно сбылось в России в 1918 году. После своих коммунистических опытов и скачков большевики все же не потеряли голову ни в прямом, ни в переносном смысле и смогли остаться у власти. Но их репутации демократов и гуманистов был нанесен непоправимый урон.

[1] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 44, стр. 151.

[2] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 53, стр. 206.

[3] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 22, стр. 308 - 309, 533 - 534.

[4] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 28, стр. 490 - 491.