Ленин принимал и разделял социалистическую идею Маркса и Энгельса, вполне сознавая ее слишком абстрактный характер. Ленин соглашался со всеми высказываниями и гипотезами Маркса и Энгельса о характере будущего социалистического общества, не считая эти проблемы слишком актуальными для России и российских социал-демократов. До начала 1917 года Ленин, как и другие социал-демократы в России, был уверен, что вводить социализм в России «было бы величайшей нелепостью», что его надо не вводить, а только «проповедовать», ибо социализм «непосредственно, сразу, без переходных мер, в России неосуществим»[1]. Социализм как общественный строй начнется в более развитых западных странах. Дело российских социалистов поддержать Запад, даже начать мировую революцию. Но создавать и укреплять социалистическое общество российские социалисты смогут только при поддержке и помощи более цивилизованных и развитых западных стран. Ленин вполне разделял мысли Маркса и Энгельса о несовместимости социализма и товарного производства. Еще в 1908 году он писал: «Что касается социализма, то известно, что он состоит в уничтожении товарного хозяйства... Раз остается обмен, о социализме смешно и говорить»[2]. [45]

В годы войны Ленин много думал о возможности победы социалистической революции первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой стране. Ответ Ленина, как известно, был положительным: да, социализм может победить сначала в немногих или даже в одной, отдельно взятой стране. Пролетариат других капиталистических стран поддержит и присоединится позднее. При этом Ленин думал не только о России или Франции. Страной, которая начнет мировую социалистическую революцию, может стать даже Швейцария. Этот вывод существенно отличался от взглядов Маркса и Энгельса, однако Ленин был не первым, кто начал говорить и писать о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой стране. Еще в 1880 году молодой немецкий социал-демократ и теоретик Георг Фольмар (1850 - 1922) опубликовал в Цюрихе статью, а затем и брошюру «Изолированное социалистическое государство». Социализм, по мнению Фольмара, не обязательно должен прийти к власти сразу во всем цивилизованном мире или даже в группе экономически развитых стран. Вполне возможно и жизнеспособно и отдельное государство с социалистической организацией. Как писал Фольмар, «вероятной и весьма вероятной представляется победа социализма первоначально в одной стране, между тем как другая возможность кажется гораздо более сомнительной»[3]. Фольмар попытался в своей брошюре обсудить, какие экономические и политические меры перехода к социализму следовало бы осуществить в этом изолированном социалистическом государстве. Интересно, что автор считает необходимым не торопиться ни с уничтожением частной собственности, ни с отменой товарного производства. Торговля должна регулироваться государством, которое будет конкурировать на рынке с частными торговцами. Журнал «Диалог», опубликовавший впервые в российской печати статью Г. Фольмара, предполагает, что она была известна Марксу и Энгельсу. Однако никакой полемики вокруг этой статьи не возникало, и Ленину она, вероятнее всего, не была известна.

После Февральской революции Ленин понял, что именно Россия может начать мировую социалистическую революцию. Главный вопрос всякой революции - вопрос о власти [46] - Ленину был достаточно ясен: к власти должна прийти партия большевиков. Но что будет делать эта партия «на другой день» после победы революции? Или через 100 дней?

Еще в годы войны в своей швейцарской эмиграции Ленин внимательно перечитал все доступные ему тогда высказывания Маркса и Энгельса о социализме и о государстве. Он обработал свои записи и заметки в июле-августе 1917 года в карельском подполье, подготовив рукопись книги «Государство и революция». Картина социалистического общества, набросок которой был сделан Лениным в этой книге, была следующей: «Учет и контроль - вот главное, что требуется для «налаживания», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного «синдиката». Все дело в том, чтобы они работали поровну... и получали поровну. Контроль за этим упрощен капитализмом до чрезвычайности, до простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи, знания четырех действий арифметики. Когда большинство народа начнет производить такой учет, такой контроль за капиталистами (превращенными теперь в служащих) и за господами интеллигентиками, ...тогда этот контроль станет действительно универсальным, всеобщим. Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы»[4].

Но это была попытка ответа всего на один из множества других вопросов, на которые ни у Ленина, ни у его соратников ответа не имелось. Уже осенью 1917 года, незадолго до Октябрьского переворота, Ленин писал: «Мы не претендуем на то, что Маркс или марксисты знают путь к социализму во всей его конкретности. Это вздор. Мы знаем направление этого пути, мы знаем, какие классовые силы ведут по нему, а конкретно, практически это покажет лишь опыт миллионов, когда они возьмутся за дело»[5].

Через несколько месяцев после победы Октября, в феврале 1918 года, выступая на VII Чрезвычайном съезде партии, Ленин говорил: «Дать характеристику социализма мы не можем; каков социализм будет, когда достигнет готовых форм, - мы этого не знаем, мы этого сказать не можем, [47] ...потому что нет еще для характеристики социализма материалов. Кирпичи еще не созданы, из которых социализм сложится»[6].

Поясняя эту же мысль через несколько дней, Ленин отмечал: «Ни один разумный социалист... никогда и в мыслях не имел того, чтобы мы могли по какой-то заранее данной указке сложить сразу и составить одним ударом формы организации нового общества. Все мы знали, что нам точно указывали лучшие знатоки капиталистического общества, наиболее крупные умы, предвидевшие развитие его, это то, что преобразование должно исторически неизбежно произойти по какой-то крупной линии, что частная собственность на средства производства осуждена историей, что эксплуататоры неизбежно будут экспроприированы. Это было установлено с научной точностью... Это мы знали, когда брали власть для того, чтобы приступить к социалистической реорганизации, но ни форм преобразования, ни темпа быстроты развития конкретной реорганизации мы знать не могли. Только коллективный опыт, только опыт миллионов может дать в этом отношении решающие указания»[7].

Итак, Ленин не знал, каким должно стать социалистическое общество в России и из каких кирпичей сложится социализм. Но в одном он был уверен - нужно как можно быстрее «экспроприировать экспроприаторов», ликвидировать частную собственность на средства производства, уничтожить власть денег и упразднить торговлю и товарное производство. В то время как среди немецких социал-демократов - и марксистов, и немарксистов - вопрос о торговле при социализме оставался дискуссионным, среди российских социалистов больших споров на этот счет не было. Даже такой авторитетный социалист-народник, как Петр Лавров, писал еще в 1876 году в книге «Государственный элемент в будущем обществе»: «Социальная революция должна начаться немедленным и неуклонным обращением всякого имущества в имущество общее. Уступки здесь невозможны. Существование рядом, даже временно, социалистического строя и частной собственности представляет грозную опасность для нового социалистического строя, так как на другой день после революции проснутся старые привычки и влечения»[8]. О необходимости ликвидировать [48] товарное производство в России в переходный период не раз писал и говорил Николай Бухарин. Еще более радикален был на этот счет Лев Троцкий, мысливший категориями не столько русской, сколько мировой революции. Он заявлял: «Задача, которая поставлена сейчас перед человечеством, как задача его жизни и смерти, именно: превращение всей земной поверхности, недр земных и всего, что на земле возведено трудом человека, в одно все более и более планомерное, руководимое по общему замыслу, мировое хозяйство, где распределение продуктов происходит так, как в одном большом артельном поместье»[9].

Такова была не слишком внятная «теория социалистического строительства» в России, руководствуясь которой, а также «коллективным опытом миллионов» большевики перешли от задачи убеждения и отвоевания России к ее управлению весной 1918 года.

[1] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 31, стр. 56.

[2] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 17, стр. 127.

[3] «Диалог», 1995, № 11-12, стр. 64 - 65.

[4] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, стр. 100 - 101.

[5] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 116.

[6] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 36, стр. 48, 65 - 66.

[7] Там же, стр. 379 - 380.

[8] П. Лавров. Избранные сочинения, т. 4. М., 1935, стр. 251.

[9] «Известия», 24 июля 1919 г.