К началу марта 1919 г. стало ясно, что попытка Антанты своими силами уничтожить Советскую Россию потерпела провал. В. И. Ленин, выступая 5 декабря 1919 г. на VII Всероссийском съезде Советов, отмечал: «Эта победа, которую мы одержали, вынудив убрать английские и французские войска, была самой главной победой, которую мы одержали над Антантой. Мы у нее отняли ее солдат. Мы на ее бесконечное военное и техническое превосходство ответили тем, что отняли это превосходство солидарностью трудящихся против империалистических правительств»[1].
Свои неудачи лидеры Антанты пытались объяснить разными причинами. Так, английский премьер-министр Д, Ллойд Джордж в речи в палате общин 16 апреля 1919 г., ссылаясь на опыт истории, говорил: «Россия - это страна, в которую легко вторгнуться, но которую очень трудно завоевать. Она никогда не была покорена чужеземными захватчиками, хотя много раз подвергалась иностранному вторжению. Это страна, в которую легко войти, но из которой очень трудно выбраться»[2]. [9]
Но одна из главных причин провала вооруженного вмешательства в дела Советской республики состояла в том, что народы государств Антанты поддержали советских трудящихся и выступили против интервенции. В. И. Ленин в речи на VII Всероссийском съезде Советов подчеркивал: «Значит, народные массы за нас, даже в Англии, Франции и Америке...»[3]
Невозможность дальнейшего использования интервенционистских войск в Советской России вынуждено было признать 6 марта 1919 г. и главное командование Антанты. Оно отмечало: «По соображениям морального порядка общественное мнение с трудом согласилось бы на отправку крупных контингентов войск в то время, когда оно требует скорейшей их демобилизации»[4].
Однако, несмотря на неудачу, империалисты не успокоились. Они начали организацию нового объединенного похода внешней и внутренней контрреволюции против Страны Советов, в котором должны были принять участие внутренняя буржуазно-помещичья контрреволюция и пограничные с Советским государством малые буржуазные страны. В докладе 22 ноября 1919 г. на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока В. И. Ленин говорил: «Вторая попытка состояла в том, чтобы послать на нас соседние с нами нации, которые целиком зависят в финансовом отношении от Антанты, и заставить их удушить нас, как гнездо социализма»[5].
План нового вооруженного похода против Советской республики был разработан главным командованием Антанты и изложен в документах от 17 февраля и 6 марта 1919 г. В нем подчеркивалось, что «интервенция Антанты против большевистского режима является необходимой и не может откладываться, если мы не хотим нанести ущерб делу всеобщего мира.
Помимо неослабных политических действий, которые она включает в себя, эта интервенция должна выражаться в комбинированных военных действиях русских антибольшевистских сил и армий соседних союзных государств, заинтересованных в возрождении России»[6]. После предоставления соседним с Советской республикой государствам гарантий безопасности их границ и оказания помощи в подготовке их вооруженных сил к военным действиям, а также после организации единого межсоюзнического командования предусматривалось «предпринять общее наступление, начатое со всех границ России и направленное концентрически к самому сердцу большевизма - к Москве»[7].
Ведущая роль в предстоящем наступлении отводилась силам внутренней контрреволюции, а вспомогательная - войскам сопредельных с Советским государством стран. Всего на Западном и Южном театрах военных действий предполагалось использовать от 600 до 650 тыс. человек без учета белогвардейских войск на Дону и Кубани и интервентов на востоке и севере России[8].
Главный удар по Советской республике намечалось нанести силами колчаковской армии. Она должна была наступать своим правым флангом на соединение с интервентами и белогвардейцами в районе Котласа, а остальными силами - в общем направлении на Саратов, где соединиться с деникинской армией. В дальнейшем планировалось наступать на Москву. На войска интервентов и белогвардейцев, действовавшие на Севере, возлагалась задача нанести удар от Мурманска на Котлас навстречу колчаковской армии и на Петроград на соединение с Северным корпусом и белоэстонскими частями. Белогвардейской армии Деникина предстояло наступать правым флангом в направлении на Саратов, а главными силами - на Москву. Предусматривалось [10] также активизировать действия интервентов и белогвардейцев в Туркестане[9].
Таким образом, главное командование армий Антанты планировало начать наступление одновременно на всех театрах военных действий, чтобы объединить силы западной, северной, восточной и южной контрреволюции.
В соответствии со «сферами интересов» в России империалистические державы распределили между собой обязанности по поддержке контрреволюционных группировок. Великобритания взяла на себя белогвардейцев на Севере, в Прибалтике, на западе и юго-востоке, США - на западе и востоке, Франция - в Сибири и на Украине, Италия - на Украине[10]. Кроме того, интервенционистские войска должны были участвовать и в военных действиях в этих регионах. Такое разделение «сфер интересов» означало подготовку к расчленению территории России, на котором особенно настаивали правящие круги США и Великобритании.
План Антанты был разоблачен на VIII съезде РКП(б), в материалах которого отмечалось: «Колчак, Деникин, петлюровцы, белогвардейцы на Западе готовили к марту общее наступление на всех фронтах.
Их план заключался в том, чтобы одновременно с общим наступлением поднять ряд восстаний внутри страны...»[11] Все это, подчеркивал В. И. Ленин, «представляет из себя совершенно ясно обдуманный и очевидно решенный в Париже шаг империалистов Согласия»[12].
Успех, по мнению военной верхушки Антанты, зависел от того, сумеют ли организаторы интервенции создать единое межсоюзническое командование для координации действий сил внешней и внутренней контрреволюции, а также преодолеть противоречия между участниками антисоветской коалиции. Еще 16 января с Колчаком было заключено соглашение, по которому «высшее русское командование» обязывалось согласовывать свои действия с директивами «высшего междусоюзного командования...»[13]. Позднее, 28 марта, военный министр Великобритании У.Черчилль в своем письме маршалу Ф. Фошу обращал внимание на то, «чтобы никакое соперничество не развивалось между нами в отношении различных русских фронтов...»[14]. Однако антагонизм между участниками антисоветской империалистической коалиции не позволил им добиться единства действий и полностью согласовать свои усилия по разгрому первого в мире социалистического государства.
В процессе подготовки наступления против Советской республики империалистические державы усилили экономическую, финансовую и военную помощь белогвардейским армиям и вооруженным силам сопредельных с Советским государством стран. Иностранные банки открыли для них кредиты и предоставили займы. Так, колчаковское правительство пользовалось американским кредитом в сумме свыше 262 млн. долларов, оставшихся от кредита царскому правительству. На 50 млн. фунтов стерлингов предоставила военного имущества белогвардейцам Англия, на 210 млн. франков - Франция, на 16 млн. иен - Япония[15].
В порты на Севере и Дальнем Востоке, Балтийском и Черном морях прибывали транспорты из США, Англии, Франции и других держав с оружием, боевой техникой, боеприпасами, обмундированием и продовольствием. К концу апреля 1919 г. колчаковская армия получила из Англии и Франции 451 орудие, 1700 пулеметов, 119 980 винтовок, 68 160 снарядов, 82 891 тыс. винтовочных патронов, 30 самолетов, десятки тысяч комплектов [11] снаряжения и обмундирования. Кроме того, в пути находилось 350 пулеметов, 41 орудие, 50 тыс. винтовок, 493 тыс. ручных гранат, 220 тыс. пар ботинок[16]. Всего за первое полугодие США послали колчаковцам более 250 тыс. винтовок, тысячи пулеметов, сотни орудий, сотни миллионов патронов, обмундирование и снаряжение[17]. Вооруженным силам юга России Англия предоставила весной того же года вооружение, снаряжение, обмундирование на 100-тысячную армию, в том числе 205 пушек, 75 гаубиц, 60 мортир, 2 тыс. пулеметов, 100 тыс. винтовок, 12 танков, 100 самолетов, 1 тыс. телефонов. Одновременно к отправке готовилась новая партия оружия для оснащения еще 150 тыс. человек[18].
Усиление экономической, финансовой и военной помощи со стороны стран Антанты способствовало формированию новых вооруженных сил белогвардейцев. К весне 1919 г. самую организованную и внушительную силу представляли войска Колчака. В их состав вошли уральские, оренбургские и семиреченские казаки, сибирские офицерские отряды, «народная армия» Комуча Поволжья, белогвардейские отряды Дальнего Востока. Вначале они были сведены в шесть корпусов. Комплектование осуществлялось за счет добровольцев, особенно из числа офицеров, и принудительной мобилизации крестьянства. Это позволило дополнительно развернуть еще два корпуса. Два-три корпуса сводились в армию. В результате были созданы Западная, Сибирская, Оренбургская и Уральская армии. В каждом корпусе имелось по две-три пехотные (стрелковые) дивизии, а также отдельные пехотные и кавалерийские части. Пехотная (стрелковая) дивизия включала три-четыре полка трехбатальонного состава, егерский батальон, кавалерийский и артиллерийский дивизионы. В состав кавалерийской дивизии входили три-четыре полка по четыре-пять эскадронов каждый, а в казачьих дивизиях имелись еще пластунский полк и конный дивизион. Создавались и национальные полки и бригады. Всего в вооруженных силах Колчака к середине февраля 1919 г. насчитывалось до 400 тыс. человек, в том числе около 30 тыс. офицеров. В действующей армии находилось свыше 143 тыс. штыков и сабель[19].
Войска Колчака занимали обширную территорию Урала, Сибири, Дальнего Востока и в своем тылу опирались на интервентов, которые контролировали Транссибирскую магистраль и проводили карательные мероприятия против партизан и местного населения. Однако деятельность партизан и насильственная мобилизация крестьян отрицательно сказались на боеспособности колчаковских войск: она стала быстро падать.
Основные черты, присущие колчаковцам, были характерны и для Вооруженных сил юга России, которыми командовал Деникин. Они включали Добровольческую, Донскую, Кавказскую и Туркестанскую армии, войска Северного Кавказа, 3-й отдельный армейский корпус и Черноморский флот. В. И. Ленин отмечал, что «особенностью деникинской армии является обилие офицерства и казачества»[20]. Наиболее боеспособной была Добровольческая армия, которая ярко выражала интересы монархической буржуазно-помещичьей диктатуры, прикрывавшейся лозунгом Учредительного собрания. Пополнялись армии сначала главным образом за счет добровольцев и подготовки личного состава в запасных ротах и батальонах полков и дивизий. Такой принцип комплектования позволял соблюдать классовую однородность и создавать ударную силу южной контрреволюции. Однако по мере вынужденной насильственной мобилизации в ряды Добровольческой армии крестьян и даже пленных красноармейцев боеспособность ее резко упала, так как они не хотели воевать за чуждые им классовые интересы. [12]
Структура Вооруженных сил юга России была примерно такой же, как и колчаковской армии. Но в отличие от нее в их составе имелось большое количество конницы. Это позволило сформировать не только кавалерийские и казачьи дивизии, но и конные и кавалерийские корпуса, значительно увеличив таким образом ударную силу армий. К 15 февраля 1919 г. их боевой состав насчитывал около 118 тыс. штыков и сабель[21]. Это была серьезная военная сила на юге Советской республики. Деникинские армии были оснащены оружием, боевой техникой и боеприпасами, оставшимися от старой армии, а также трофейным германским оружием и оружием, присланным государствами Антанты.
Белогвардейское командование прилагало все усилия, чтобы поддерживать морально-боевой дух войск на высоком уровне. Однако боеспособность их неуклонно падала. Это объясняется социально-политической неоднородностью вооруженных сил, противоречиями между добровольцами и казаками, насильственной мобилизацией в армию крестьянства, реакционностью целей войны, процветающим в войсках казнокрадством и взяточничеством, что вынуждены были признать сами лидеры южной контрреволюции. «За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», - писал впоследствии Деникин, - открывается мрачная бездна морального падения: Н а с и л и я и г р а б е ж а. Они пронеслись по Северному Кавказу, по всему югу, по всему российскому театру гражданской войны...»[22]
На северо-западе страны при содействии Антанты, главным образом Англии, в январе 1919 г. был вновь создан Северный корпус, который распался в ноябре 1918 г. Он входил в состав белоэстонской армии и имел около 2,5 тыс. человек. Впоследствии корпус был пополнен за счет насильственно мобилизованных крестьян, и в июне на его базе была развернута Северная (с 1 июля Северо-Западная) армия. Значительная прослойка офицеров и унтер-офицеров способствовала весьма высокой боеспособности Северного корпуса. Учитывая важное значение петроградского операционного направления, Антанта оказывала этому корпусу всевозможную военную помощь и поддерживала его действия своими морскими силами.
Белогвардейская армия генерала Е. К. Миллера на Севере начала формироваться после вторжения интервентов в Мурманск и Архангельск. Она насчитывала около 20 тыс. человек и фактически подчинялась Колчаку, который назначил Миллера главнокомандующим войсками Северной области. В состав армии входили отдельные полки и отряды, занимавшие обширные участки на широком фронте. Комплектовалась она в основном за счет принудительных мобилизаций местного населения, что наряду с антинародной политикой «Временного правительства Северной области» содействовало начавшемуся под влиянием агитации большевиков разложению и деморализации белогвардейских частей и подразделений. Только весной 1919 г. около 500 солдат перешли на сторону советских войск. Армия Миллера действовала на важном стратегическом направлении, но из-за обособленности и значительной удаленности театра военных действий от жизненно важных центров страны фронт здесь имел второстепенное значение.
На Украине действовали Украинская народная армия под командованием С. В. Петлюры и взаимодействовавшая с нею так называемая Украинская галицийская армия буржуазно-националистической Западно-Украинской народной республики. Их основу составляли гайдамацкие полки и части «сечевых стрельцов», входившие ранее в состав австро-венгерской армии, общей численностью свыше 26 тыс. штыков и сабель. Вследствие особенностей социально-политической обстановки, частой смены буржуазно-националистических правительств петлюровские войска имели невысокую боеспособность.
Низкая боеспособность была характерной чертой и вооруженных сил буржуазно-националистических республик Закавказья, что отражало кризисное [13] состояние и социальную неустойчивость установившихся там режимов. Более организованной была армия меньшевистской Грузии. Она состояла из регулярных войск и народной гвардии, насчитывавших 20 тыс. штыков и сабель. Вооружены закавказские буржуазно-националистические армии были оружием, отобранным во время вероломного нападения в январе 1918 г. у станции Шамхор на солдат царской армии, возвращавшихся с бывшего Кавказского фронта на родину. Кроме того, империалисты Антанты поставляли в этот регион боевую технику и военное снаряжение.
В Средней Азии войскам Туркестанской республики противостояли армия бухарского эмира (около 43 тыс. человек) и басмаческие отряды, разбросанные по всему краю. На границе Бухары с Советским Туркестаном строились укрепления, в спешном порядке производились закупки оружия за границей, главным образом у англичан. В целом эмирская армия, состоявшая как из регулярных, так и иррегулярных войск, не отличалась высокой боеспособностью.
Вооруженные силы Прибалтийских буржуазных республик находились еще в стадии формирования. Наиболее многочисленной и организованной была финская армия, насчитывавшая 59,4 тыс. штыков и сабель[23]. Вначале она комплектовалась из шюцкоровских отрядов, а затем на основе всеобщей воинской повинности.
Созданная при помощи интервентов белоэстонская армия имела в своем составе свыше 10 тыс. штыков и сабель, белолитовская - 5 тыс. штыков и сабель[24]. Эти армии сыграли определенную роль в борьбе за Прибалтику, а белоэстонская - и за Петроград.
Серьезную силу представляла армия буржуазно-помещичьей Польши, формирование которой началось еще в 1917 г. При содействии империалистов Антанты на ее усиление из Франции были переброшены до шести польских дивизий и одна дивизия с Кубани. К лету 1919 г. польская армия насчитывала 545 тыс. человек[25]. Боевая техника и оружие, военное снаряжение и продовольствие поступали из стран Антанты, в основном из Франции.
На боевую и оперативную подготовку войск, организацию управления большое воздействие оказал опыт первой мировой войны. Командный состав, находясь под сильным влиянием минувшей позиционной войны, не был приспособлен к ведению маневренных действий. Несмотря на это, польская армия по сравнению с армиями других сопредельных с Советской, республикой государств была наиболее боеспособной и являлась опасным противником для Красной Армии.
На Дальнем Востоке и в Сибири американские, английские, французские, польские и чехословацкие части состояли из 8 пехотных и 1 кавалерийской дивизий общей численностью до 67 тыс. штыков и сабель при 74 орудиях, 106 пулеметах. Кроме того, японские войска имели в своем составе 5 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии общей численностью более 57 тыс. штыков и сабель при 64 орудиях и 112 пулеметах.
На Севере войска интервентов, преимущественно английские, насчитывали 39,5 тыс. штыков и сабель[26]. На Северной Двине и Онежском озере действовали флотилии интервентов, в Белом море - англо-французско-американская эскадра в составе 10 военных кораблей. На юге находились французские, румынские и греческие войска. Всего весной 1919 г. интервенты насчитывали 84 тыс. штыков и сабель, в том числе 15,5 тыс. германских войск, подчиненных французскому командованию[27]. Флот внешней контрреволюции на Черном море насчитывал 34 военных корабля. В Закавказье и Закаспии было сосредоточено несколько тысяч интервентов. На Каспии действовала их флотилия. [14]
Весной 1919 г. войска интервентов и белогвардейцев представляли внушительную силу. Они превосходили Красную Армию и Красный Флот. Однако из-за непримиримых внутренних противоречий антисоветская империалистическая коалиция не смогла добиться скоординированных действий, что создавало объективные условия для организации ее разгрома по частям. В этом состояла главная слабость нового стратегического плана Антанты.[1] Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 391.
[2] Цит. по: Из истории гражданской войны в СССР, т. 2, с. 40.
[3] Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 392.
[4] Цит. по: Из истории гражданской войны в СССР, т. 2, с. 10.
[5] Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 326.
[6] Из истории гражданской войны в СССР, т. 2, с. 12.
[7] Там же, с. 11.
[8] Там же, с. 15.
[9] См.: История гражданской войны в СССР, т. 4. с. 16.
[10] См.: Из истории гражданской войны в СССР, т. 2, с. 7 - 8, 847.
[11] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (далее - КПСС в резолюциях...). М., 1983, т. 2, с. 117.
[12] Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 38, с. 211.
[13] Из истории гражданской войны в СССР, т. 2, с. 3.
[14] Там же, с. 36.
[15] История гражданской войны в СССР, т. 4, с. 18 - 20.
[16] Партия в период иностранной военной интервенции и гражданской войны (1918 - 1920 годы): Документы и материалы. М., 1962, с. 232.
[17] История гражданской войны и СССР, т. 4, с. 18.
[18] Из истории гражданской войны в СССР, т. 2, с. 43.
[19] Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 - 1922 гг.), т. 4, с. 477.
[20] Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 55.
[21] Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 - 1922 гг.), т. 4, с. 477.
[22] Д е н и к и н А. И. Поход на Москву: («Очерки русской смуты»). М., 1928, с. 40.
[23] Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 - 1922 гг.), т. 4, с. 477.
[24] Там же.
[25] 3 у е в Ф. Международный империализм - организатор нападения панской Польши на Советскую Россию (1919 - 1920 гг.). М., 1954, с. 50.
[26] Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 - 1922 гг.), т. 4, с. 475.
[27] Там же, с. 477.