Заседание рейхстага 2 декабря опять выдвинуло на первый план вопрос о партийной дисциплине, и члены партии, естественно, должны заняться серьезно этим вопросом. При этом однако, чтобы притти к правильным выводам, необходимо по возможности вникнуть в самую суть дела, а не скользить только по поверхности. [45]

Каждая корпорация, каждый значительный коллектив, который зиждется на совместном действии многих отдельных людей, нуждается в дисциплине, т. к. в подчинении индивидуума, без чего совместное действие немыслимо. Без дисциплины не могло бы существовать фабричное производство, школьное обучение, армия и государство. Такая ли дисциплина положена в основу социал-демократической партии? Отнюдь нет. Наша социал-демократическая дисциплина по своему существу и корням является прямой противоположностью фабричной или военной дисциплине. Как военная, так и капиталистическая производственная дисциплина держится на внешнем принуждении, социал-демократическая - на добровольном подчинении: первая служит для деспотического господства меньшинства над народной массой, последняя служит демократии, т. е. воле сознательной народной массы в отношении отдельного индивидуума. Никого не спрашивают, хочет ли он быть гражданином государства или нет. В социал-демократическую же партию вступают добровольно, добровольно подчиняя себя ее массовой воле, чтобы в социальной и политической области претворить эту волю в дело. Что означает эта воля в каждый данный момент, об этом ясно и недвусмысленно говорит программа партии, на это указывают постановления партийных съездов и международных конгрессов, в которых партия принимала участие.

В этом, и только в этом, заключается подлинная основа, внутреннее оправдание и исторический смысл социал-демократической дисциплины. Она есть историческое орудие и неотъемлемое вспомогательное средство, для того чтобы волю, выраженную в программе рабочей партии, в постановлениях партийных съездов и международных конгрессов, беспрерывно перековывать в политическое действие.

Рабочее движение имеет различные органы, которые служат ему, и в каждом из этих органов каждый индивидуум должен подчиняться большинству. Но дисциплина этих органов, например дисциплина парламентской фракции, правления партии, комитетов молодежи, просветительных комиссий и т. д., имеет только одну цель: проводить  п а р т и й н у ю  д и с ц и п л и н у,  т. е. проводить в жизнь программу партии и решения всей партии. Представим себе на одну минуту, что социал-демократическая фракция рейхстага вдруг громадным большинством или почти единогласно решила бы объединиться с национал-либеральной партией: имела ли бы тогда фракция какое-нибудь право требовать соблюдения дисциплины от своих членов? Каждый товарищ, не колеблясь, ответит: нет! Социал-демократическая фракция, которая вдруг решила бы объединиться с национал-либеральной партией, наоборот, сама явилась бы гнуснейшим нарушителем партийной дисциплины, подлежала за это преданию суду партии. Этим решением она сама освободила бы каждого из своих членов от обязанности повиновения, точно так же как в современной армии солдат освобожден от обязанности подчинения, если его призывают к противозаконным действиям. Чем для каждого гражданина и солдата является принудительная сила закона, тем для каждого социал-демократа является обязывающая сила партийной программы. И ни одна группа из ста товарищей, будь это собрание местной организации, потребительное общество или парламентская фракция, не имеет права в демократической партии, каковой является социал-демократия, принуждать отдельных товарищей к измене партии. [47] Дисциплина партии в целом, т. е. дисциплина в отношении ее программы, стоит выше всякой корпоративной дисциплины, только она может создать оправдание для последней, так как только она ставит корпоративной дисциплине ее естественный предел.

В нашем примере дело обстоит ясно и недвусмысленно, потому что мы предположили такое постановление фракции, которое уже внешне выступает перед нами как формальная измена партии. Но фракция может и без решения о формальном присоединении к национал-либеральной партии вынести чреватые тяжелыми последствиями для всей социал-демократической партии постановления, ведущие фактически к полному разрыву с политикой партии, прямо попирающие программу, тактику, традиции, решения партийных съездов, все брошюры, газеты и агитационные речи за последние пятьдесят лет существования партии. Такие постановления несомненно являются самым вопиющим нарушением дисциплины по отношению к партии в целом, какою она была до сих пор.

Что думает партия сейчас о заседаниях рейхстага 4 августа и 2 декабря[1] пока еще неизвестно и вероятно долго еще останется неизвестным. Пока опубликовано только мнение 110 депутатов рейхстага и 3-4 десятков редакторов. Но в такой демократической партии, как наша, решающей является точка зрения и воля не горсточки литераторов, партийных чиновников или парламентариев, а громадного большинства пролетариев, миллионов, которые принимают свои решения по зрелому размышлению, после открытой и обстоятельной дискуссии. В настоящее время - при осадном положении, без свободы печати, без права собраний, без свободной, не стесняемой партийной жизни и общественного мнения - огромная масса членов партии совершенно лишена возможности высказать свое мнение. Вотумы же доверия, которых отдельные депутаты быть может добились в своих избирательных округах, имеют при такой политической обстановке во всей стране очень незначительную ценность. Итак остается тот факт, что с начала войны под сеныо осадного положения беспрерывно совершались грубейшие нарушения дисциплины, способные сбить социал-демократию с того направления, которого она держалась до сих пор, изменить ее облик, ее цели. Эти нарушения дисциплины состоят в том, что отдельные органы партии, вместо того чтобы выполнять волю всей партии, т. е. партийную программу, пытаются самовольно ее искривить на свой лад.

Но как только железная дисциплина осадного положения будет отброшена, огромная масса членов партии сможет вновь опереться на свою дисциплину и потребовать отчета за допущенные нарушения дисциплины.

Р. ЛЮКСЕМБУРГ

[1] 4  а в г у с т а  и  2  д е к а б р я  1914 г. - даты голосования военных кредитов в рейхстаге, 4 августа Либкнехт голосовал за кредиты, 2 декабря он исправил допущенную им ошибку и голосовал против них с декларацией, которая приведена в документе № 4.

Текст воспроизведен по изданию: "Спартак" во время войны: документы и нелегальные листовки союза "Спартак" во время войны. - М., 1933. С. 45 - 48.